несостоявшемуся автору

И вот когда со временем тебя начинает тошнить от того, что ты говоришь ей «я тебя люблю» только от того, что она тебе очень дорога, как человек, и ты знаешь что больше тебе нечего сказать – вот тогда эта фраза для тебя перестаёт быть чем-то особенным. Какой-то примитивный ритуал, как в зеркало многие смотрятся, если пришлось вернуться. Так и здесь, ты говоришь это, чтобы просто сказать. Ты говоришь эти слова от того, что больше тебе попросту нечего сказать. Отделываешься стереотипом, подобным взглядом в зеркало и точно так же, как этот взгляд, ничего уже не значащим.

Внутренне опустошение от того, что ты сам себе в этом готов сознаться, настолько велико, что ты начинаешь где-то в глубине тихо ненавидеть и самого себя, и адресата этих своих таких ненужных никому слов. А брошенный со стороны взгляд отрисуется в пустых для тебя определениях, и ты сам будешь стараться искренне верить в это почти ярмо: «правильная семья». Подчёркивать свою псевдоправильность в глазах окружающих со временем становится для тебя гораздо более важным и насущным, нежели попытаться заглянуть в себя самого. Ты становишься настолько внешним, что давно уже забыл, кто ты есть на самом деле. Ты становишься своим галстуком, и самой большой ошибкой представляется ошибиться в очередном ежедневном цвете под очередной ежедневный костюм. Вот только костюм твоей обыденности давным-давно уже тоскливо сер. Тебе давным-давно уже не хватает смелости одеть что-нибудь оранжевое.

Самое противное, что тебе самому это и не нужно. Тебе лень отвечать вечерами на её кажущиеся глупыми вопросы. Тебе не интересны её новости. И ты постоянно ловишь себя на мысли, что за всю жизнь тебе так и не удалось хоть с кем-нибудь по-настоящему поговорить. Ты вспоминаешь своих каких-то друзей юности, с каждым днём всё более разочаровываешься в коллегах по работе. Ищешь понимания на бесчисленных порталах знакомств. Тебе даже не важно, интим это, любовь к поэзии, что-то ещё. Очень скоро тебя начинает тошнить от этого кажущегося однообразия, и ты понимаешь, что у тебя уже попросту нет сил делиться и пересказывать только потому, что это никому на самом деле и не нужно.

В очередной раз это всё становится не нужным и тебе самому. Ты с упоением и внутренним ожесточением зарекаешься от публичности и по-прежнему продолжаешь писать «в стол» всё то, что совсем недавно тебе казалось достойным предания огласке. Ты удаляешь все свои акки, трёшь посты и с лёгкостью избавляешься от сотен кажущихся тебе до последнего слова лживыми почитателей твоего так называемого «таланта». Происходит это преимущественно лишь потому, что твои близкие и в этом предпочитают тебя не понимать. Твому окружению легче и проще видеть тебя понятным и прозрачным, а всё то, что ты имеешь сказать изнутри и, тем более, в письменной форме, воспринимается им как тайна, обман, ложь и гадливость к самому себе. Ты в очередной раз выбираешь семью вместо «всего» и со временем начинаешь утверждаться в мысли, что как всегда сделал правильный выбор.

Твой выбор на самом деле не что иное, как ещё одна щепка, гонимая течением обыденности по океану жизни. И до тех пор, пока тебе удобно плескаться на его волнах, ты обречён быть такой же щепкой. В редкие моменты действительного уединения ты вновь можешь перебирать в уме сотни нереализованных задумок и понимать, что ты «можешь», но уже завтра ты опять будешь знать, что у тебя не хватает и никогда не хватит времени на то, чтобы всё это успеть записать. Ты снова будешь озаряться креативами в метро и тащить в авоськах домой молоко. Снова будешь выкладывать в заветный кухонный ящик получку, помня о том, что ты хотел сегодня записать и оформить. Ты будешь знать, что ты не такой.

Не тот, кем привычно хотят тебя видеть за домашними заботами. В тёплых тапках и с дрелью в руке. Не такой, каким хотят тебя слышать по телефону с работы. Заботливого и думающего о вечернем поцелуе в честь возвращения в лоно семьи. Да, ты знаешь, что это твоё. Но в твоём представлении оно должно быть понимающим. А понимания ты как раз так и не нашёл. Ты нашёл толику взаимоуважения, общих детей, совместные переживания и будущие проблемы. Ты нашёл свой фундамент, в который вкладываешь всё внешнее. И так и не нашёл душу, которой хочется посвятить внутреннее. Твоя мама правильно говорит тебе, что «всё тайное когда-нибудь становится явным». Так оно и происходит в очередной раз, и ты опять вынужден в который раз быть инкогнито в своём желании поделиться с миром мыслью. Потому, что мысли твои никому не нужны.

Тебе начинает казаться, что мир состоит из получек, очередных букетов без повода и редких твоих же улыбок. И этот мир настолько скуден по сравнению со всем тем, что у тебя ежеминутно прокручивается в голове, что тебе тошно и смешно смотреть на это всё со стороны. Ты так и живешь – в стороне. Ты давно уже написал и об этом, и о Боге в себе и снаружи. О ней, и о тех, про кого она не знает. О прошлом и о настоящем. Ты действительно неимоверно ценишь то, что имеешь, но единственной твоей настоящей проблемой является то, что ты до сих пор так и не разобрался в себе. Не стал крохотным жучком, кропотливо копошащимся на ниве собственного счастья. Ты не считаешь это уделом избранных. Ты опять в стороне и опять наблюдаешь. И в первую очередь за собой.