Перекрёсток. Мужские слёзы

               

      Страсти штука затратная. Но вряд ли кто то возьмёт на себя труд исследовать страстные или, напротив, бесстрастные люди более счастливы в этом мире.
       В начале шестидесятых повальной страстью вчерашних фотолюбителей стало любительское кино. Тогда же достоянием общественного мнения стали данные о победителях первых крупных фестивалей любительских фильмов. Это вскрыло совершенно неожиданные творческие находки кинолюбителей. Памятным для многих остался короткий фильм об одной автобусной остановке. Оператор ежедневно в одно и тоже время начинал съёмку посадочной площадки. Различные и часто довольно комичные ситуации, которые  обычно никто не  замечает в спешке начала трудовых будней, раз за разом воспроизводили, не подозревая того, одни и те же люди. Тем самым естественным образом реализовал себя один из основных принципов создания комедийных фильмов. В ином случае, наблюдая, например характерные события в пределах небольшой и всякий раз одной и той же территории, мы уподобляемся биологам, которые лишь используя квадратную рамку определённых размеров получают возможность сравнить буйство жизни на разных континентах или в разных климатических поясах. Так и наблюдая единственный перекрёсток, замечая случайные события, мы получаем  возможность с их помощью воссоздать некую ретроспективу  в развитии социального сообщества, да и понять самоё это сообщество оказывается проще.
       Положение упомянутого перекрёстка в нашем городе как говорят: --- «…на особицу». И конечно связано это не с тем, что в памятные годы рядом с ним была расположена квартира, т.е. наше «место жительства». Главная, пожалуй, особенность заключалась в том, что практически под этим самым перекрёстком  и сегодня протекает одна из скрытых индустриальным городом от глаз его жителей река  Игуменка.  Наш панельный пятиэтажный дом из серии «хрущоб» был расположен непосредственно  у   её  восточного  невидимого, само собой, берега. Поправку здесь можно сделать лишь в том, что Игуменка скрывалась под землёй у дальней торцевой стены нашего дома. Там «на входе» располагалась грубая решётка из стальных прутьев для защиты подземного канала от уж слишком крупного мусора. Но за несколько лет мне приходилось наблюдать и паводки, когда вода шла верхом, затапливая  даже перекрёсток, включая  трамвайные пути. В этом случае подтопленными оказывались и пристеное пространство нашего дома и, невзирая на дощатый (тогда) забор, часть территории мукомольного завода, которая простиралась под окнами. Следствием  таких наводнений неизменно являлось появление по сути небольшого озера, которое мы в шутку называли «Море Лаптевых». Летом, если бетонное жерло реки под дорогой было прочищено через лаз в виде обычного колодца, море исчезало быстро,  не успевая   существенно навредить даже армии заводских крыс. И армии, замечу, многочисленной, кормящейся не только от мукомольного производства, но и от кондитерской фабрики, и от ликёро-водочного завода, чьи подземные коммуникации опорожнялись тут же в скрытом русле Игуменки. Но в холодные времена года «Море Лаптевых», появившись, скажем, к вечеру, утром следующего дня могло промёрзнуть «до дна». Всего одна  остановка  оставалась от него до старейшего трамвайного депо, и случалось наблюдать как первый утренний трамвай, докатившись по рельсам до застывшей лужи, дальше отклонялся от маршрута, пантограф его срывался с контактного провода, а вагон по инерции катился по льду куда ни попадя.  Тогда выехать в центр можно было только окольными путями или на другом, далёком от дома транспорте. Но это не все неудобства, за которые перекрёсток с подземной речкой остаётся памятным уже много лет. До революции городскую улицу с трамвайными путями называли Сибирской,  и это был всегдашний путь арестантов Российской империи  на Сибирскую каторгу.  Но вероятно и тогда берега Игуменки были болотистыми, а потому и забранные в асфальт они не выдерживали груза современных автомашин. Здесь, на перекрёстке всегда изобиловали громадные рытвины, ямы, разломы, вскрывающие многие из тех слоёв асфальта, которые были уложены раньше. Как ни долго такое безобразие продолжалось, дорогу всё же периодически ремонтировали, а потому даже не все городские водители знали об особенностях этого перекрёстка, вылетая на него с хорошего участка дороги. Спешить их заставляло стремление обогнать попутные трамваи, поскольку на каждом из путей как «в центр» так и «из него» остановки расположены непосредственно у перекрёстка. Кому же из водителей по сердцу придётся вынужденная пассажирами трамваев остановка. Наверное,  всё это сделало совершенно естественным множество забавных и не очень происшествий  свидетелем которых я стал за несколько лет.

                Мужские слёзы

      Пагубные для  автомашин, дорожные рытвины и пешеходам не сулили ничего хорошего. Так, возвращаясь как то домой с маленьким тогда сынишкой, я был обескуражен его непосредственностью. Когда мы миновали северную проходную ликёро-водочного завода и готовы были уже оставить позади перекрёсток, сынишка, дёргая меня за руку, остановился и указывая на стоящего в траве газона мужчину не особенно тихо сказал: ---«Дядя плачет!»  Действительно, в газоне в какой то неестественной, напряжённой  позе, ссутулившись и расставив в стороны согнутые руки стоял хорошо одетый мужчина. Взглянув на его лицо, я не мог не проникнуться жалостью и по причине не передоваемо болезненной гримасы, и потому, что из озёр слёз в глазах нет-нет и капало на рубашку под распахнутой курткой.  Но совсем было готовые сорваться с губ слова сочувствия и участия  разом  застыли, когда я опустил взгляд долу. Брюки на кленках были испачканы, вокруг ширинки расползалось сырое пятно, а сивушный, водочный запах можно было бы принять за промышленные выбросы завода. Не обращая на нас никакого внимания, с остановившимся взглядом мужчина медленно, очень медленно опустил руки с ободранными в кровь ладонями и с усилием вытянул из под ремня подол рубахи. В появившемся блестящем ободке над ремнём я без труда узнал кромку загнутого полиэтиленового мешка. Это уже заинтриговало, а потому превозмогая естественную стыдливость, я наблюдал как, придерживая одной рукой этот мешок, другой мужчина не без труда ослабил ремень. Мешок он вытаскивал благоговейно сопя, и ещё до того как он был полностью извлечён глазам  предстало небольшое отверстие сочащееся прозрачной жидкостью  Здесь то меня и озарило --- оказывается и на ликёро-водочном заводе работают «несуны», а дорожные неудобья и для них небезопасны.               


Рецензии