Глава 27. Краплёный червонец

       Прав был господин Воланд, утверждая, что не будь тени, не будет и света. Увидеть свет можно только в контрасте с тенью. Свет и тень всегда рядом. В каждом городе главная церковь находится, как правило, рядом с базаром – местом нравственно грязным и мерзким, где почитают другого Бога - Маммону. Но такое соседство, как тень вокруг церкви Божьей, заставляет её светиться ещё ярче белым светом. А если церковь удаляется в тихое и приятное место, то лишается части своего подвига.

       Они вышли из Собора за железную ограду, на площадку перед церковным двором. Ещё внутри церкви, покупая свечи, они шептались о том, сколько осталось денег и как распределить оставшиеся «пятачки», чтобы хватило на дорогу. И вот прямо под их ноги ветер принёс и положил червонец. Розовая бумажка лежала на асфальте и, шелестя, махала розовыми крылышками. Недалеко стояли ряженые нищие. Ах, как бы пригодилась сейчас эта десятка, как бы она решила часть их проблем! Вадим уже нагнулся, чтобы поднять её, как Настя неожиданно для себя запротестовала: «Не поднимай! Не бери!» - вырвалось у неё. Особе, зафаначенной молитвами, с залитыми елеем мозгами, почему-то показалось, что этот червонец им подбросила нечистая сила, которая обычно любит гулять как раз вокруг церковной ограды. Они ещё постояли в раздумье над бумажкой, которая  смиренно ждала, призывно трепыхаясь на ветру. Тут подбежала дежурная «нищая» и с суетливым визгом: «Это моя, моя!»- подняла её.

       Вадим явно досадовал, язвительно улыбаясь. Настя попробовала ему объяснить своё решение, уже не будучи вполне уверенной: «Это - нехорошее место и деньги значит тоже нехорошие. Кто знает от кого они? От Бога или от чёрта?» А сама подумала: «Ведь Бог, наверное, слышал их мысли в храме.»

       Остановившись в стороне от людского потока, в тихом месте сбоку тротуара, они стали подсчитывать звенящие медяки. Всей суммы хватало только на один троллейбусный билет. «Кому-то придется идти пешком.»,- сказал Вадик, как о необходимости принести кого-то в жертву. Но Настя решила, что они или вместе поедут, или пойдут, но тоже вместе. Доехали ужасно стыдно: на один билет. Настя заметила, что Вадим, внешне не выдавая, сдерживал себя, чтоб не взорваться, не сказать что-нибудь ужасное. Он сильно нервничал. Сначала она думала, что это всё из-за этого чёртового червонца. Но потом стала догадываться, что её друга что-то мучило и тянуло «свалить» куда-нибудь. Почему и куда – разбираться тогда не хотелось: розовые очки так приятно оживляли и расцвечивали чёрные краски жизни.

       Потом она ещё долго ждала в назначенном месте, пока он делал финансово и светски-необходимый визит к своему родному дяде, подарившему в конце встречи племяннику полтинник. У Вадика всё было легко. Казалось, весь мир был ему за что-то должен наперёд.

       Настя маялась целый час. За это время солнце ушло, и всё вокруг посерело. Стало холодно, и начал сыпать колючий крупяной снежок. Сначала она стояла на улице, на тротуаре возле дерева. Потом зашла в магазин погреться, походила по залу, порассматривала витрины. Потом снова вышла на улицу. А Вадик всё не возвращался.  В другое время она наверняка бы сорвалась от обиды и пошла домой, хотя бы пешком..., если бы у неё были ключи от своей квартиры. Но они остались у Вадима. У Насти не оказалось даже с собой сигарет. Ожидание не было бы так невыносимо, если бы она верила, что он придет. Но Настя опять забеспокоилась, засомневалась, заволновалась, и вдобавок к холоду прибавилось уже знакомое отчаяние. Она снова почувствовала себя в роли брошенной кошки.

       Но он всё-таки появился. Вежливо-лукаво улыбающийся, как Ильич. Она сделала ему мягкий выговор, потому что в последнее время стала относиться к нему с особой теплотой. Да, тогда она дождалась. Он никогда прежде не подводил её. Волнения оказались напрасными. Он не обманул. Он пришёл. Тогда.

       - А может нам не идти в этот бар? Может пойдем на концерт Леонтьева, сейчас во Дворец Спорта? - предложила Настя, хорошо изучившая за время ожидания все афиши.

       - Знаешь, ты можешь пойти туда одна, тем более денег у нас всего на один билет. А я лучше пройдусь, – предложил Вадим в ответ.

       - Ну нет! Тогда – в кафе! Я не хочу без тебя! – сказала она и подумала: «Убедилась, что он точно хочет куда-то налево «пройтись?» Не позволю ни за что!»  Не сейчас, когда она только начала его любить. Однако последующие события сгладили эти неприятные сомнения.

       Всё повернулось замечательно. Они зашли в маленький бар-стекляшку на 5-8 столиков: стойка с телевизором, дартс на стене. В баре царил романтический полумрак. Они сели за первый столик возле окна, рядом со стойкой. На столе горела свеча. «Свеча горела на столе, свеча горела…» По телевизору демонстрировали дефиле тонких красавиц в изысканных нарядах. Напротив окна находился цветочный киоск и стояли на земле корзины чудных цветов всех видов и окрасок. Особенно много было роз: красных, жёлтых, белых, бордо… «Как хороши, как свежи были розы!» А в баре лилась необыкновенная музыка, знакомая ей ещё с балетной студии: Анды, море, горы, полёт орла, солнце, Америка… «Одинокий пастух». Когда она слышала эту прекрасную мелодию, её душа расправляла крылья, поднималась и парила, как американский кондор высоко в тёплых и свежих потоках горного воздуха, сотканного из солнечных лучей…

       Они заказали коньяк и перепёлку и сидели в предвкушении необыкновенно счастливые.

       Настя никогда не согласилась бы раньше, чтобы ради неё убили бедную птичку, а тем более перепёлку, но тогда хотелось чего-нибудь необычного, например супа из черепахи. За и это поплатилась. Принесли пережаренного воробья или голубя. Есть было нечего: тонкие косточки были сухи и рассыпались, как пепел.  Хорошо, что экзотического супа с черепахой не было в меню, а то бы, наверное, подали вареную кошку.

       Под действием коньяка Вадим снова стал нежен и смотрел на неё влюбленными глазами. Говорили ни о чём. Девушка за стойкой поглядывала на них с какой-то нежностью и пониманием. Со стороны, для опытного глаза наблюдателя, всё было ясно: встретились прежние любовники, сохранившие свои чувства через много лет. Ну, просто «Девять с половиной недель»!

       Когда они вышли, уже стемнело. Вадим захотел посмотреть здание лаборатории, где они когда-то работали. Это было совсем рядом: внутри больничного двора, стоило только пройти через ограду. Разогретые в меру коньяком, они чувствовали теплоту и лёгкость земного существования. У Вадима была ностальгия по этой лаборатории, где у него когда-то имелась своя комната с аппаратурой. Там он сделал свою диссертацию. Там они и познакомились. А Настю туда не совсем тянуло. Она не любила возвращаться в своё прошлое. Слишком много неприятных воспоминаний к нему прилипло.

       Обратно домой они пошли пешком, прогуливаясь. Их обгоняли молодые люди - парни и девушки. Настя сказала: «Я не думала, что так быстро идёт время!» Но, казалось, что всё ещё вернётся, они были счастливы и шли рядом, взявшись за руки. Только в голове девушки почему-то вертелись слова песенки: «Если он уйдет – это навсегда. Ты только не дай ему уйти…»

       Был вечер. Зажглись ночные огни. Снег падал и таял, оставляя у бордюров и под ногами грязную серую кашицу.