на кончиках пальцев

На кончиках пальцев. Пальцы – это ответы «ДА».
Лично я отвечаю ДА. После говорю: "пффф" и прикладываюсь к пластику поллитровки колы.
В последнее время мне совсем необязательно опорожнять её в ближайшую урну, чтобы наполнить дымом. Я уже не ношу во внутреннем кармане пакетик с гашем.

Завтра поеду в Москву – узнаю, «как они там» и наберу в ладошку чуток техногенного снега. Пиво «хугарден» там вкуснее всегда. Московское метро - кладезь холодных глаз. Везде почти комфортно, но если долго ходить по проспекту мира и по манежке, то тоже можно устать от себя. Особенно если рядом какой-то очередной друг юности, который тебе рассказывает, как он стал крут со временем. Да-а-а! Сделайте что-нибудь новое, а?

Важнее другое – дружба и любовь. Первая может трахнуть сильнее второй. Дрожащие пальцы, застрявшие в дисковом телефоне на цифрах «9» и «0». Когда-то, помнишь, мы разговаривали по три часа подряд по телефону, и ты говорила: «Вооот». Я улыбался и понимал, как я тебя люблю. Тебя на том конце провода. Твоё мелирование в начале весны. Сертаки поздней ночью.

На кончиках пальцев твои неответы. На кончиках пальцев твой локон. Светлые волосы. Всего лишь один раз. Без повторений и продолжений. Дни перед тем, как ты придёшь. Долгие, подряд, один за другим. Среди вокзалов и перекрёстков. После того, как можно было вместе проводить ночь за ночью на кухне. Говорить обо всём и всем делиться.

На кончиках пальцев зима. У нас снова заснеженные тротуары и утоптанная повседневность окурков под ногами. Удобный выход во что-либо очередное. Удобное для того, чтоб опять сбежать.

Фикция ума = фрикция ума?
Не беспокоиться?
Человек – ***ня?

На кончиках пальцев я держал всё вокруг себя. Ничего кроме этих кончиков уже не оставалось. Тогда я стал искренен и решил рассказать миру всё, что накопил. Совершенно незачем это было предпринимать. Из-за того, что скупы мы на самолинчевание и падки на чужое. Чужое я впитываю. На кончиках пальцев осязаю ребристость стакана и шероховатость Вашего ко мне отношения. Меняются приоритеты, и кто-то в очередной раз становится ненужным. Ещё мы ссоримся. Иногда просто так, в силу лёгкого недопонимания. От этого можно уставать постоянно. Когда надоедает внутреннее желание показать и продемонстрировать. Когда твоя работа, вид из окна и шелест наждачки по гипсокартону становятся не ощущениями, а твоими переживаниями. Когда они готовы тебя забрать всего, без остатка.

Очередные крупицы снега на ладони уже не становятся каплями. Опять откручиваю пластмассовую крышку с бутылочки. В наушниках «Отче наш». Я готов ехать. Говорю по телефону о скуке и желании увидеться. На самом деле просто лгу в очередной раз. На Валааме в монастыре очередной послушник разочаровался в послушничестве и ушёл разбрасываться спермиями по стенам кельи. А в миру очередной товарищ пишет про очередную забеременевшую подругу. До каких пор? И зачем это принимать, выслушивать, сопереживать?

Не проще ли открывать скрипящую дверцу избушки и наполнять котелок снегом? Растопить его на печке и снова заварить крепкий чай. Под завывание метели за маленьким заиндевелым оконцем прихлёбывать осторожно из алюминиевой кружки, разболтав три куска рафинаду со звоном по горячим стенкам. Накрываюсь старым бушлатом и взвожу курок 16-го гладкоствольного калибра. Так спокойнее. Дверь на крючке, но всё же.

Если кто-то из Вас опять обратится с ненужным мне одинаковым вопросом по поводу завтрашних планов на вечер, я знаю, что делать. Когда за окном среди ночи услышишь шумное дыхание сохатого, становится спокойно и тепло. Я улыбаюсь. Он пришёл, зная, что на чурке, возле кострища его ждёт толстая краюха с солью. Неторопливо будет жевать, переступая копытами. Грузно и с достоинством. У него тоже есть волки, наст и жаканы из гладкоствольного 16-го калибра. Он тоже вынужден опасаться. Я опасаюсь недоверия и разочарований. Поглаживаю рукой приклад и уверенно, чуть слышно шелестя, преодолеваю наст на широких лыжах. На кончиках пальцев чувствую утренний мороз.

Я не буду стрелять. Я не буду волком смотреть вам в глаза. Я готов оставить краюху с солью на чурке. Я буду знать, что когда-нибудь она кому-то может понадобиться. Я на кончиках пальцев пронесу через жизнь всю свою любовь и нежность ко всем, кого успел и успею обнять. Закину ружьё за спину, оглянусь и уверенно оттолкнусь ногами, заскользив по насту под горку. Мимо заброшенной полуразвалившейся риги к старому узкому мостику. Раньше с него можно было неплохо натягать на удочку во время «высокой воды», пока не высохла старица. Сейчас я углублюсь в очередной ельник, и снова буду осторожно отводить густые еловые лапы, читая замысловатую ночную перевязь следов на снегу.

Мы ещё встретимся. Увидимся в городах, поездах. Сменим очередные места работы и жительства. И когда-нибудь, после ещё одной тысячи лет, я вернусь, чтобы скрипнуть дверцей избушки и заварить крепкого чаю.