Путь пацана отрывок

Она пришла и с порога заявила: - Я тебе изменила.
Поставила перед фактом. Даже туфли не сняла.
Маленькая такая. Стройная.
С большими глазами на пол лица, сенситивная вся.
Как саранча.
В кремовом платьице – я ей на день рождения подарил.
И с ножкой 35-го размера - мы всегда покупали обувь в "Детском мире" - уже, кстати, хорошо загорелой.
И погода тоже была хорошая, все вообще было отлично, просто замечательно. Полный кайф.
- С кем? – спросил я. – С Олегом?..
Первое, что пришло на ум. Олег был мой кореш. С корешами оно удобней, проще. Хотя бы и пацаны.
- Нет, - сказала она, поморщившись. Наверно, любивший понтоваться и понятия Олег был ей заведомо чуждой личностью. Понимаю, филфак. А джипы любит, не только поэзию и Восток. И хорошо одеться. И - суши.
– С Брэдом.
- С кем?.. - сказал я. Я абсолютно забыл, кто это.
- Ну, с тем иностранным менеджером. «Филиппс».
Она улыбнулась.
- Ты его видел, в прошлом году. На корпоративке. Билеты из общака.
А, 1000 долларов. Было. Взяли, вернули. Кремлёвский дворец, Тина Тёрнер.
Она закурила, изящно. Губы в одну линию искривлены, ухоженный мизинец - в сторону. На запястье - часы "Rado". Я покупал.
Нет, такая - не декабристка. За мужем в не поедет - в Сибирь.
- ... он был еще в смокинге, такседо, - она выдохнула дым, разом. Сизый-сизый.
Один раз, не педераст. Кто это сказал? Жириновский? Они к нам в офис презжали.
- ... он вообще хорошо одевается... В DHL, в главном офисе, красная крыша. Тоже любит комиксы, как и ты.
Я вспомнил. Был такой. Высокий, англичанин, похож на еврея, но - не еврей. Вид не тот.
Хотя, возможно, ашкенази?..Значит, комиксы читали. Он сверху, она снизу. Или наоборот?
Запомнилось - воровская оперативная память, навечно: одевался он всегда очень по-английски - можно носить только там.
Если выехать в Европу, будут смеяться. "Как триста лет назад!" Скажут -материал хороший, а крой - "..ужас какой!"
И ещё - деньги у него были - просто. Были хорошие. Как у дурака фантиков.
Директор по маркетингу "чего-то там... CIS". То есть, в масштабе всей России. Плюс СНГ. Штук 25?
Похож на Николаса Кейджа. Но у Николаса Кейджа всё-таки, надеюсь, побольше будет? Имею в виду денег.
Я ж не машка, интересоваться д р у г и м.
Красная крыша - это ФСБ.
- А.
При всей её натуралистичности, она была лишена плотской мощи.
Но обоюдоострый меч таился между её бёдер, обещая погибель для недалёких мужчин.
Я все стоял и стоял в коридоре, открыв дверь, отойдя. Как хищник.
Вот оно всегда и бывает так - здесь, у моих ног - черта. И, возможно, закон.
Там, у её столика - срок. Хотя закон и Россия - разные вещи, у нас - просвещённый феодализм.
Да и не просвещённый, в общем.
"Психосоциален, невыносим. Зол на язык, добр сердцем, шаток рассудком.
Бью живое, режу мертвое, припоминаю утерянное. Открываю другим глаза, сам боюсь поднять себе веки..." -
почему-то пронеслось у меня в голове. Это про кого? Где? Про меня? Подходит.
А потом:
" ...кто грешен святостью одной
и ею больше всех греша,
выводит абсолютный ноль
там, где я мертвых воскрешал..."
Женщина изменит-изменит...Но грань - не переходи.
На тренировку я, похоже, уже опоздал. И надолго.
Пусть там Тхеньюнгов сам тянется, без моей помощи. У меня тут разминка уже началась.
На сухую, по-чемпионски.
Я прошел в комнату и сел на диван - подкосились ноги. Я не плакал.
Зачем? Жизнь всегда так. Прилетело.
- И тебе было хорошо с ним? - зачем-то спросил я. Видимо, тоже пытался тоже быть иностранцем.
Иначе бы добавил, "сссука". С шипением.
Иногда женщина может заставить мужчину себя уничтожить.
- Никак, - честно сказала она. Потом, ничуть не стесняясь, стала снимать юбку. Медленно.
- Хочешь?..
Она может так, ей всё равно. Когда женился, я это знал.
Только не бить. Начну бить, не остановлюсь. Пока не проломлю. Или - вообще.
На стрелках тоже так.
А это статья, и крутая. Десятка. Стоит? ..
Только не начинать. Как они не понимают этого, когда говорят.
Я промолчал.
Всё сняла, прошла мимо. По дороге в ванную. Нашу.
- Так, тюфяк какой-то, - она помолчала. - Дышит и хрипит. Мыться пойдёшь? Вместе.
Как говорил Учитель, "если что-то произошло, отбрось это от себя, как-будто ничего не случилось!..".
Но по-японски это звучит коротко и точно, а по-русски долго и болезненно.
Считай до десяти, подумал я. Ити, хати...року, ку, дзю. Считай.
Представь, что ты один на дороге, а впереди пост ОМОНа. Только что из Чечни.
Даже руки от руля отрывать нельзя. Не то что махать.
Я не ответил. Она вошла в ванную и села на крышку унитаза напротив душа. Опять закурила.
Рыбы соединяют глаза, ласточки соединяют сердца...А мне что соединить?..
Как говорится, пост блюдём, а гостя не ждали.
- Нет, - сказал я с опозданием, довольно большим. - Давай потом.
Потом не будет, я знал. Больше я в эту квартиру не войду никогда. Ночевать буду на базе.
Уже было довольно жарко, апрель. Лицо у меня постепенно начинало гореть. Особенно щёки.
С ней я бывал так счастлив, что забывал даже день рождения матери. В поцелуях.
Как китайский иероглиф люй, обозначающий слившиеся вместе два рта.
Один побольше, другой поменьше.
- Не хочешь?..Милый!..Нам надо расстаться. -
Она включила воду. Дверь она не закрыла. Как приговор.
Стресс медленно начинал проходить, ноги помягчели, я присел на корточки.
Вдавив себя пятками в пол. Как кувшин, у которого выбило дно.
- Да? – спросил я.
У меня тоже были другие женщины, почти каждый вторник.
"Герою трудно перейти порог красивых невест".
- Да, - сказала она. - Непременно.
Я встал, наклонился, лбом дотронулся до коленей, руками обхватил икры, выпрямился.
Посмотрел на неё.
- Я понял.
Потом добавил, махнув рукой в сторону хозяйского письменно стола.
Сколько раз мы переезжали за последний год? Пять.
Старшему долго жить на одном месте нельзя.
– Ладно, деньги там. Я пойду.
Только что было получалово, три тонны. Пусть берёт. Меня ещё подогреют. Не по мелочам.
- Ты же знаешь, - теперь уже улыбаясь, сказал я. - Я..я давно дал тебе... свободу.
- Тебе тоже надо отдохнуть от семейной жизни, - сказала она. - Лет пять...На свободе.
Я кивнул головой.
- СозвОнимся.
Нельзя из-за такой мелочи, как Брэд, оставлять путь пацана.
Хотя, если честно, я бы с ним о комиксах пообщался. В лесочке за кольцевой. До крыши у нас бы не дошло.
Но - если ещё честнее - сдержавшись, мне было уже все равно.
И, похоже, и - ей.