Двое в новой лодке

20-летняя Ирина вышла замуж «на детей» Геннадий привел Ирину домой, позвал сыновей:



— Хотите, чтобы она стала вашей мамой?

11-летний Дима не сомневался ни секунды, а его 10-летний братишка Юра замялся: «Не зна-а-ю…». Но оба они еще не представляли себе, что есть совсем другая жизнь, полная незнакомой им материнской заботы.

Так они и зажили впятером: Геннадий, Ирина, двое мальчишек и полуторагодовалая Иришка, Ирина дочь.

«А Иришек я у вас заберу!»

— Когда я познакомилась с Геной, мне было 18, ему 33, — рассказывает Ирина. — Мы переехали в Ряжский район из Узбекистана, как и Геннадий с женой. Они приходились нам дальними родственниками, поэтому мы поначалу часто у них бывали. Но со временем Гена с женой стали жить плохо: она часто выпивала. Мальчишками почти не занималась, на них смотреть было жалко: заморыши, вечно голодные, грязные. Отец-то все сам не успевал… В доме был проходной двор, люди заходили — не разувались.

Меня он как-то сразу приметил, все посмеивался: «Подрастешь — обязательно на тебе женюсь!». Жена его, конечно, злилась, косо на меня поглядывала. Я только смеялась в ответ: у меня и без Гены кавалеров было хоть отбавляй! Да и староват он для меня — так мне тогда казалось. А с женой у них было все хуже и хуже, в конце концов он забрал мальчишек и ушел жить на квартиру…

В это время Ирина стала забегать к ним, готовила обед: жалко ей было пацанов. Да и Гена, что уж таить, все больше нравился.




— Однажды он пришел к нам домой и сказал: собирай, мол, Иришку, вы переезжаете ко мне жить, — улыбается, вспоминая, Ирина. — Мой отец тогда сильно удивился: «А у Ирины ты спросил?». Но Гена нашел сумку, покидал в нее Иришкины вещи, одел девочку — и был таков. Догнали мы с мамой его на полпути в поселок.

Заявление в загс подавали несколько раз. Но ссорились и забирали. Наконец назначили день. Отступать мне было некуда.

Но когда его друзья подогнали к дому красную машину, разукрашенную лентами и шариками, с огромной куклой на бампере, я заставила их снять всю эту мишуру. До регистрации оставалось полчаса.

В загс мы едва не опоздали, а когда приехали, жениха с невестой от остальных гостей отличить не смогли — на мне была белая блузка и черная юбка. Регистратор спрашивает: «Кто женится-то?»— а гости кричат: «Мы, мы!» Разобрались в конце концов…

Мы все преодолели…

— Дима мне рассказывал, что они с Юрой не знали, что такое спать на чистых простынях, мыть перед сном ноги, одеваться по молодежной моде…— продолжает Ирина. — А худые были — кожа да кости! Отдав мальчиков в первый класс, мама в школе ни разу не появлялась. Когда я пришла к Диме на родительское собрание, учителя умилились: «За семь лет первый раз сподобились маму увидеть!».

В свои одиннадцать лет Дима был ростом меньше всех ребят в классе, его часто мучили сердечные боли. Обратились к врачу, оказалось, у ребенка целый букет заболеваний плюс проблемы со щитовидкой.

— Есть я их обоих заставляла насильно, — вспоминает Ирина. — Юра тоже крепким здоровьем не отличался. Почти каждый год отправляла ребят в санатории, регулярно показывала врачам…

Юра учился слабо, перебивался с двоек на тройки. Да и помогать Ирине по дому особенно не стремился. Но она четко вменила ему в обязанность выносить мусор, пыталась приучить парня к дисциплине, аккуратности. Только Юре ее уроки давались с трудом.

Дима же с готовностью делал все: и замок в двери сменит, и стекло вставит, гвоздь какой прибить, мебель подкрутить, починить что — все у него в руках горело.

Ира сразу заметила, что и голова у парня варит. Стала делать с ним уроки, сидела допоздна каждый день — и добилась-таки, что седьмой класс мальчик закончил без троек, восьмой — почти отличником. После девятого Дима собрался было идти в техникум или училище, но Ирина настаивала, чтобы он получил среднее образование и поступал в институт:

— Ты растешь — мы стареем, — объяснила она парню. — И я, и твой отец работаем сейчас неофициально, сам знаешь, как переселенцу найти работу… Значит, пенсию будем получать небольшую. Помогать тебе не сможем. Трактористом, сынок, много не заработаешь. Так что учись.

Сейчас 18-летний Дмитрий — студент первого курса дневного отделения одного из рязанских вузов, учится на юридическом факультете. Если не удается договориться о ночлеге в Рязани, не ленится вставать в пять утра и с первой электричкой ехать из Ряжска на занятия. Свою учебу (а стоит она больше 20 тысяч в год) Дима оплачивает самостоятельно: вместе с отцом подрабатывал летом на стройке в Москве, теперь — в каникулы.

Семейные будни

— Материально мы первое время жили тяжело. С работой в районе тогда было туго, — вспоминает Ирина. — Летом я бегала к поездам, торговала на платформе всем подряд: хлебом, жареными окорочками, земляникой, но все равно квартиру снимать нам стало дорого. Вернулись в Генин «переселенческий» дом, от которого теперь, после «гостей» прежней жены, остались одни стены. Постепенно быт наладился, мальчишки учились, Иришка пошла в садик… Однажды она серьезно заболела, так Гена от малышки не отходил. Заботился как о родной дочке.

…Что Иришка ему родная (был у них единственный такой вечерок), Ирина мужу не говорила. Не могла простить то одиночество, когда она с «нагулянным» животом приезжала на медосмотр в районную поликлинику, а из роддома ее забирал не он, а сестры. И хотя продолжения их близость не имела — все-таки Геннадий был тогда официально женат, — юная Ирина надеялась: а вдруг он догадается? Потому и в загс-то пошла не сразу… Но мысли мужчины для женщины — потемки. Как и наоборот. И все-таки, как теперь Ирина припоминает, Геннадий будто чувствовал в девочке родную кровинку: часто заходил после работы в гости, приносил Иришке фрукты, конфеты. Когда девочка подросла, сходство стало еще заметнее…

О том, что Иришка — Генина дочь, ему проговорилась Ирина сестра. И отцу ничего не оставалось, как удочерить ее официально. Впрочем, он не мог ни в чем ей отказать и до этого: если девочка просила куклу, а в доме не было денег, шел к соседям, занимал, и утром кукла лежала у дочки на подушке. Известно ведь, что отцы балуют дочек.

Значит, там ему лучше

Не бывает идеальных семейных историй. В каждой избушке — свои горюшки.

— С Юрой, младшим сыном, у нас отношения не сложились, — вздыхает Ирина. — Обо всем, что происходило у нас дома, он докладывал матери. Видимо, так привязан. Что тут поделаешь? Я не запрещала ребятам с ней встречаться, наоборот. В день ее рождения сама покупала подарки, отправляла мальчиков поздравлять. Одно время мы даже жили с ней в этом доме под одной крышей… Но она устраивала такие безобразные сцены на глазах у детей… Потом Юра несколько раз уходил к матери жить, ему там, видимо, нравилось. Она, хоть и не следила за ним, но ничего ему и не запрещала. Последний раз ушел в 15 лет. Мы очень переживали. Гена хотел его вернуть силой, но я сказала, что он уже взрослый, может сам выбирать. Захочет — вернется, дверь открыта. Первое время у меня болела душа: как он там, сыт ли, в чем ходит в школу?

Разные слухи ходили по поселку. А у нас Юра не появлялся. Мне нужно было заботиться о Диме, об Иришке. Если Юра к нам не возвращается, значит, там ему лучше? А сердце болит.

Юная моя мама

Чтобы содержать такую большую по нынешним меркам семью, несколько лет назад Геннадий подался на заработки в Москву. Ирина с детьми часто его там навещает. Все-таки столица: зоопарк и прочие ребячьи радости. Ириша пошла в первый класс.

Сегодня Ирина проснулась в половине седьмого: нужно разбудить детей, приготовить завтрак. У Димки до 7-го февраля каникулы, он только что успешно сдал зимнюю сессию. Но каждое утро на школьном автобусе он провожает сестренку в школу. «Мамой» он Ирину называет редко — в основном, на людях, чтобы другие мужчины не заглядывались на папину жену.

Произведение впервые опубликовано в газете "Мещерская сторона" (Рязань) ИД "Провинция" в 5 от 2.02.2005 года.
См. здесь: