Что важнее любовь или расчет?

Раздел книги «Мужской взгляд на стратегию совместной жизни»
Вышла в свет в Издательстве «Феникс» в 2005 г.



Бог техники – иной, чем Бог науки,
Искусства Бог – иной, чем Бог войны,
И Бог любви слабеющие руки
Над ними простирает с вышины.
И. Губерман

- Ты веришь, что любовь может быть вечной?
- Конечно. Только партнеры меняются.
Из Интернета

Что важнее – любовь или расчет?

Поговорим теперь о частном случае духовного - любви. Какова ее роль в браке? Является ли любовь основой благополучия совместной жизни, или напротив, представляет собой препятствие для устроения семейного бытия? Эти вопросы столь сложны, что вряд ли вообще возможно дать на них универсальный, всесторонне обоснованный ответ. Но, в то же время, рассуждая о браке, нельзя не затронуть эту тему. Она, само собой, не нова. На протяжении тысячелетий лучшие представители человечества задумывались над этой проблемой, поэтому различные мнения представлены в изобилии.

Одни не признают любовь как основу брака. Так, известный философ Мишель Монтень полагал, что «удачный брак, если он вообще существует, отвергает любовь и все ей сопутствующее: он старается возместить ее дружбой» [25;34]. Среди современников подобное мнение активно педалируется философствующим психологом Н.Козловым. Перечислять имена можно и дальше. Не углубляясь в анализ этой позиции, попытаемся указать на те разумные основания, которые в ней содержатся.

Ключевой момент в том, что одержимый любовью человек утрачивает способность к адекватному рациональному анализу ситуации. Кроме того, иногда, как ниоткуда, появляется затмевающая и так помутненный рассудок, вера в себя, не подкрепленная, к сожалению, реальными возможностями.

Например, полюбив алкоголичку или наркоманку,  человек начинает верить, что в порядке исключения, у него может родиться нормальный ребенок, а не даун,  т.д. Осознанного выбора не происходит. «По любви – то есть в горячке, в особом состоянии. Любит – значит не видит, не слышит, не понимает, только токует, как тетерев на дереве» [25;58]. И ладно бы, если это состояние могло продолжаться всю жизнь. Тогда многие проблемы оказались бы незаметными. Но через некоторое время человек «трезвеет». И вот тут-то реальность наваливается на него, ужасая своей неприглядной наготой. Анекдот на эту тему: «Любовь – это когда мужчина любит женщину в целом. И только потом понимает, что в частности – она дура…».

В этой связи вспоминаются собственные наблюдения за девушками, в юности начитавшимися произведений о романтической любви. Покореженное такой литературой мировоззрение заставляет их совершать досадные оплошности, приводящие к судьбоносным промахам. Действительно, «любовная лирика учит чему угодно, только не трезвому размышлению. Это дурман, грезы» [25;61]. Порой последствия бывают столь весомы, что поневоле начинаешь задумываться о необходимых противовесах – дабы сбалансировать ситуацию.

В этой связи представляются интересными мысли В. Джемса, который рассуждая о религиозных и теологических вопросах, высказал заслуживающий внимания тезис. Для того, чтобы жизнь находилась в равновесии, «необходимо, чтобы сильные чувства сопровождались столь же сильной волей, чтобы сильная воля соединялась с могучими интеллектуальными способностями, а последние дополнялись способностью к великой любви… В жизни людей, называемых святыми, мы замечаем наряду с высоким уровнем духовного развития сравнительную слабость интеллектуальных способностей, вследствие чего многое в проявлениях их святости производит впечатление нелепости» [6;274]. Если уж в жизни святых столько нелепости, то что говорить об обывателе, не сопричастном святости и просветлению?

Ну хватит о грустном, обратимся теперь к другой позиции, утверждающей необходимость любви в семье. Аргументация ее сторонников, звучит, приблизительно так: «С моей точки зрения, семья – это прежде всего любовь, это родственность, опора в жизни, понимание, сочувствие, это дети, следовательно, продолжение нашей жизни в бесконечности. Главное в семейной жизни – вовсе не совместное ведение хозяйства и даже не умение воспитывать детей (да и кто их умеет воспитывать?) или культура взаимоотношений, хотя без всего этого семьи тоже не бывает. Главное все же – любовь. Любовь – значит отождествление с любимым, его идеализация («Он красив, он праздник души, сама жизнь»); любовь – родственность («Он муж (жена), отец (мать) моих детей». Если все это есть – есть и семья, и она может справиться и с трудностями быта, и с обыденностью, и с низкой культурой человеческих отношений» [25;69].

Есть что-то подкупающее в это цитате, на уровне интуиции говорящее, что здесь содержится зерно истины. И почему-то опять вспоминаются богословы. Как-то я читал дискуссию в религиозном издании, оппонент которого последовательно и обстоятельно возражал против необходимости веры и сопутствующих ограничений, особенно упирая на то, что обидно было бы налагать на себя всяческие ограничения за зря. «А что если бога нет?» - спрашивал он. Ответ редакции был лаконичен, но увесист: «А вдруг Он есть?!» И действительно, что тогда? Также и здесь, прочитав эту цитату про любовь, хочется спросить: а вдруг правда?!

Беглый взгляд на две описанные выше позиции наводит на мысль, что ситуация требует компромисса. Современные условия заставляют отдаваться жизни комплексно – любить, не теряя голову от любви и вершить рациональные действия не подавляя ростки нерационального, чувственного. Ведь «…современная семейная жизнь требует определенного ума, вдумчивости, заботы. Если мы живем просто так, как жизнь сложилась, куда она нас увлекла, вряд ли получится что-нибудь путное» [25;100-101]. Истинная правда.
Здесь можно было бы многое сказать в отношении конкретных технологий, но не будем отбирать у психологов их хлеб. Данная книга – прежде всего философская, и ее задача – зафиксировать главное направление, которое может быть наполнено любыми, с этим направлением согласующимися, частностями. Частности в изобилии представлены в различного рода литературе по практической психологии, которая, в свою очередь, редко говорит что-либо конкретное о стратегическом направлении.

И далее. Касаясь темы любви трудно не задуматься о том, что же это такое и каков ее генезис. Вопрос этот столь глубок, что перед ним останавливаешься в недоумении. Не пытаясь ответить на него, выскажем, тем не менее пару соображений.

Пафосные речи о любви заставляют воспринимать ее как нечто высокое и значимое, божественное. Об этом думать приятно, и напротив, цинично-научная вивисекция любви вызывает отторжение.

Примеров и того и другого достаточно. Вот один из них (научный). Доктор философских наук, профессор В.В. Ильин пишет: «Эмоциональная нюансировка, являющаяся эпифеноменом жизненных контекстов, в реакции на нее активизирует генетически наиболее древние формы видового опыта типа таксиса, подключающие к «безошибочным» стереотипным действиям. Они-то и производят индексацию и селекцию предъявляемых экзистенциальных (поведенческих) фигур с позиций «запрограммированных» их восприятий как изначально «положительных» или «отрицательных». Так, можно вдруг почувствовать, что любовь «из ничего» возникла. Также можно вдруг ощутить, что она «из ничего» прошла. Роль этого «ничего» - многоразличных мелочей, деталей, второстепенных неприметных черт, замечаний, ужимок, ремарок, невзначай брошенных взглядов, жестов – как декора коммуникации – кардинальна» [10;556].

Полезное и интересное занятие изучать научные подходы. Жалко только, что в них не всегда хочется верить. С другой стороны, житейское, ненаучное объяснение любви обычно украшено экспрессией, но не богато содержанием. Поясню сказанное на примере анекдота.
Как-то, в советские времена, на Выставку достижений народного хозяйства прибыл колхозник. Случайно он оказался юбилейным, стотысячным посетителем одного из павильонов. Ему дали приз и попросили написать что-нибудь о выставке в памятной книге. Последнее вызвало затруднения. Напряженно тужась и оглядываясь вокруг, колхозник, по прошествии определенного времени раздумий, схватил ручку и быстро написал: «Ну, бл…, вааще!!!».
Так же и в ситуации с пониманием любви. С одной стороны – не всегда понятные, не всегда приятные, и не ясно в какой степени адекватные научные объяснения, что это такое («эпифеномены жизненных контекстов»); с другой – экспансивные, а нередко, и агрессивные доводы обывателя: «любовь – это такое, такое, ну такое чувство…» («ну бл…, вааще!!!»). Первое помогает понять, что такое любовь, хотя и не дает советов в плане практических действий. Второе не дает никаких объяснений по сути любви, но создает впечатление, что мы имеем дело с чем-то значимым, по меньшей мере, значимым в плане своего проявления, а также, возможных последствий. Поэтому хотелось бы найти что-то еще, более полезное и содержательное, из чего можно было бы сделать конструктивные выводы.

К счастью, наследие человеческой мысли богато, и есть еще множество объяснений, как не грешащих обывательской бессодержательностью, так и не пугающих научной непонятностью. В частности, отдельные психологи предлагают описание механизма возникновения любви, используя для наглядности следующую аналогию из мира птиц. В определенный период после рождения у птенца наступает момент идентификации собственной матери. Он признает за мать нечто определенных размеров, имеющее предмет, похожий на клюв. Если в этот момент вместо настоящей птицы подсунуть что-либо иное, обладающее указанными признаками, то птенец признает за мать этот суррогат, и в дальнейшем будет следовать за ним и относиться к нему как к матери, игнорируя настоящую.

По такой же схеме, утверждают психологи, в определенный период, называемый психологами «состоянием предвлюбленности», человек опознает своего (-ю) возлюбленного (-нную). Как только появляется объект, подходящий по необходимым признакам, приходит «божественная» любовь. Несмотря на то, что изрядная примитивизация процесса вызывает некоторый протест, при должном его анализе выясняется, что идея, отражающая описанный механизм, весьма плодотворна и обладает огромным потенциалом.

Эту тему хорошо раскрыл Эрих Фромм. Суть идеи состоит в том, что любовь, которую мы порой по праву рассматриваем как нечто прекрасное и божественное, в то же время, не является для нас чем-то ниспосланным свыше, чем-то, что приходит и уходит само по себе. Напротив, любовь находится внутри нас. Причем обладание ею не есть некий признак избранности, присущий лишь отдельным людям. Напротив, любовь – естественное состояние человеческого существа, неразрывное с гармоничной жизнью. «Как ненависть является страстным стремлением к уничтожению, так и любовь – это утверждение объекта; это не нервно-психологическое возбуждение с утратой волевого контроля, а внутреннее родство двух или более душ в их стремлении к общему счастью и развитию» [30;142].

В каждом из нас любовь присутствует всегда, представляя собой, образно говоря, внутренний источник света. Ввиду различия жизненных обстоятельств, источник этот может быть приглушен, и потому незаметен. Но как только обстоятельства становятся благоприятными, он возгорается с новой силой, поскольку не только потребность быть любимым, но и потребность любить в человеке фундаментальна. Таким образом, отчасти верным оказывается утверждение, что внутренняя готовность при сочетании с наличием подходящего объекта в итоге дают любовь. Но что в этом плохого?

В практическом плане такое понимание весьма конструктивно, поскольку дает человеку свободу выбора и уверенность в собственных силах. Ведь теперь не надо ждать, чтобы любовь откуда-то пришла. Поскольку ее источник внутри нас, и более того, состояние любви для нас является естественным, то полюбить человека оказывается весьма просто. Мы изначально богаты любовью. Чтобы кого-то полюбить достаточно лишь немного поработать над собственной внутренней чистотой. Ну и не будет лишним сперва посмотреть на объект своего выбора трезвым, рациональным взглядом (пока это возможно).

Я не случайно сказал о внутренней чистоте. Порой, и даже нередко, светлое по природе своей чувство любви, пройдя темные коридоры обывательского мировоззрения, извращается до такой степени, что не только теряет былую привлекательность, но и приобретает заметную неприглядность.

Вот слова «влюбленного», являющиеся хорошей иллюстрацией подобной ситуации: «"Я ее очень люблю, поэтому я хочу ее видеть постоянно. И мне плевать на то, что у нее экзамены или другие дела, она мне нужна, я ее люблю и поэтому хочу получать от нее внимание и любовь — столько, сколько я хочу, а хочу я много, ведь я очень ее люблю; а если я от нее этого получать не буду, она станет для меня очень плохим человеком и я ей это выскажу — иначе я не могу, ведь я люблю ее очень!" Это не любовь, а крик раненого эгоиста». [13;177].

Так говорит наш современник. Похожее встречалось и в девятнадцатом веке: «…Но яснее всего выдает себя, как стремление к собственности, любовь полов: любящий хочет безусловного и единоличного обладания вожделенной особою, он хочет столь же безусловной власти над ее душою, как и над ее телом, он хочет один быть любимым и жить и властвовать в чужой душе как нечто высшее и достой¬нейшее желаний». В этой связи выражалось удивление, что «…эта дикая алчность и несправедливость половой любви прославлялась и обожествлялась во все времена — на¬столько, что из нее даже позаимствовали понятие самой любви в противоположность эгоизму, тогда как именно она, пожа¬луй, и является непосредственнейшим выражением эгоизма» [16;526].

К сожалению, у людей примитивных любовь действительно зачастую превращается в эгоистическую жажду обладания и, в свою очередь, нередко именно такое стремление и распознается обывателем как любовь, заставляя усомниться в родственности понятий «любовь» и «добро». Как любил иронизировать Н.И. Козлов, «я полюбил – поберегись!». Впрочем, обывательская жизнь наполнена и другими проблемами, делающими ее отнюдь не привлекательной и невыгодной. Как уже отмечалось, эту тему я подробно рассмотрел ранее, в своей книге «Мистер Эго. Как жить в обществе и быть свободным от общества», где указывались пути к тому, чтобы стать выше обывателя, успешнее и счастливее его. А что конкретного можно сказать в отношении любви?

Достойное вершение бытия возможно и здесь, если вспомнить, что согласно христианской трактовке, любовь прежде всего есть бескорыстный дар. Действительно любящий – не потребитель. Любящий хочет, чтобы хорошо было любимому. Эгоист – хочет, чтобы хорошо было ему. Вот позитивный пример - рассуждения некоей Тани: «У нас с Сашей все очень хорошо. Я его люблю, у нас теплые встречи и прекрасный секс. Меня огорчает только одно: Саша меня не любит, и это мешает ему быть по-настоящему счастливым со мной» [13;176-177]. Однако! «Но на один такой бриллиант — сотни грязных булыжников» [там же]. И то правда.

Как можно улучшить ситуацию? Известно, что внутренне богатый, сильный человек способен и склонен дарить. Он не боится реальности, он доверяет миру. Напротив, ощущающий собственную ущербность, ощущающий страх, стремится не дать, а урвать у мира и у других людей как можно больше. В этом он подобен бродячему животному, которое при случае ест не столько, сколько хочет, а сколько сможет. Поэтому, если говорить о долгосрочной стратегии, нужно отметить, что качество отношений, в том числе и любви, повышается с повышением собственного уровня развития, достижением высот духа и глубины души.
По всей видимости, возможен только такой, обобщенный вывод. Ибо здесь речь идет не о конкретной технологии, а о качестве личности, которое достигается в первую очередь личностным ростом, а не технологическими приемами. Это как с культурным уровнем человека: его ведь нельзя повысить ни директивно, ни с помощью каких-то ритуалов.

Соблюдение же последних не делает человека культурным. Можно соблюдать формальные правила приличия – не мусорить на улице, не хамить людям и т.п. – и при этом быть весьма низкокультурной личностью. Потому что суть дела не в этом. Подлинно культурный человек отличается своей сопричастностью к высокому, способностью чувствовать, и понимать прекрасное, в некотором роде являться частью общечеловеческого Духа, воплощающего в себе все лучшие достижения человечества. Неспособный же к этому обычно считает себя культурным на том основании, что, например, он не ругается матом. Или ругается не очень часто (или не очень громко).

Но если культуре нас как-то учат - в школе, в институте, в обществе наконец, то любви – нет. Считается, что это все само собой придет. Как говорится, природа подскажет. Однако практика, которую Карл Маркс считал критерием истины, показывает, что эффективность таких действий «вслепую» очень низка (примеры и статистику мы приводили в начале работы). А шаблоны поведения любящего человека, которые обыватель черпает в бульварных романах и сериалах, еще усугубляют ситуацию. И любовь из высокого светлого чувства в своем практическом воплощении превращается в нечто противоположное, и часто – неприглядное. Так и живем. Вспоминаются слова Ф. Ницше: «Кто не способен ни на любовь, ни на дружбу, тот вернее всего делает свою ставку - на брак» [16;758].

Но все же любовь необходима. Иначе какой смысл в совместном бытии? Совместное решение определенных вопросов, которые сложно решить вне совместной жизни, конечно, является одной из семейных задач. Но, как показывает жизнь, это непрочный фундамент. Должно быть нечто более высокое, чем быт. В противном случае семья теряет свой фундамент, становится непрочной. Как отмечал известный психотерапевт М. Литвак, к определенному возрасту «дети уже обрели самостоятельность и в родителях не очень нуждаются. Должность уже есть, или уже ясно, что ее не будет. То же самое можно сказать и о даче, и о машине, и о диссертации, и о... И семья распадается. Окружающие недоумевают. Молодые, здоровые, материально твердо стоящие на ногах! Только бы жить в свое удовольствие! Так нет — развод! Но нечего недоумевать. Все законо¬мерно. Семья, где нет любви, обречена на распад. Если не юридический, то на фактический, если не на фактический, то на психологический. Вдруг оказывается, что рядом много лет жили чужие друг другу люди. Одиночество вдвоем» [14;112].