От утренней молитвы до вечерней дойки

Заснуть сразу не удалось: хоть и не в келье меня поселили, а в гостевой комнате, но койки по жесткости — прямо монашеские. К тому же мешал шум больших холодильников (в монастыре в них хранят продукты и для себя, и на продажу). Сначала дверь в коридор закрыть не догадалась, а потом было лень вставать… Прочитала молитву, перекрестилась — и провалилась в сон. Но в полночь проснулась: будто разбудил кто. Встала, протерла глаза, уже готовая к подвигу. Но при мысли, что прямо сейчас надо идти в храм и стоять там часа полтора-два, сразу заныли ноги. Вспомнила, как сюда ехала-ехала, шла-шла — и забралась под одеяло.

В начале седьмого меня разбудили: в церкви утреннее Правило уже читали. К своему стыду, успела только к концу… Стояла, вглядываясь в древние лики, и в этот момент вспомнилась сестра Варвара, с которой я познакомилась накануне. Ее мучила сильная головная боль, она не находила себе места. Но от предложенной мной таблетки послушница отказалась:

— С Божьей помощью само пройдет, потерплю, мы здесь таблетки не пьем.

А у меня не хватило сил вовремя встать, как мечтала еще в Рязани, чтобы успеть на утренние молитвы…

...

Восемь лет назад тридцать сестер в возрасте от 21 до 73 лет приехали из Молдавии в село Князево, Скопинского района. До них здесь жили несколько братьев с подворья Афонского монастыря. Они уже начали возрождать обитель, разбили небольшой огород, завели скотину… Но работы было непочатый край: от храма остались только изъеденные грибком стены. Жить было негде — ютились все в небольшом домишке за дорогой, сестры спали ввосьмером, сдвинув вместе кровати. Местные бабушки помогали продуктами, приносили спрятанные от коммунистов старые иконы… Сейчас на месте полуразобранной школы — просторные кухня и трапезная, рядом — большой жилой корпус. Исчезли завалы мусора и непролазные чащобы, на их месте — большой огород, где растет все: от клубники до арбузов, у входа в монастырь разбит виноградник. Вокруг обители высится каменная стена. А в центре — возрожденный храм с новой крышей и блестящими куполами.

...

На бывших колхозных полях монастырь Вознесения Господня возделывает больше двухсот гектаров пашни. Своя ферма на десяток коров. Поросята, куры, пасека… Мяса сами не едят.

Каждая сестра умеет доить коров, печь, шить, делать свечи, работать в поле и на пасеке. Все послушания им дает матушка Феодосия, и они постоянно меняются. Без дела здесь не сидят ни минуты. Вернее, ни секунды.

К вечерне колокол зовет ровно в пять часов. После службы сестры собираются на общую трапезу, кроме тех, что на послушании –– на пасеке или в поле, они приезжают позже. Перед едой обязательны молитвы. Сегодня постный день, поэтому на столе рис с приправами, жареный перец, тушеная картошка с фасолью и постные щи. Все это –– со свежим, выпеченным прошлой ночью хлебом. Ну и, конечно, овощи с огорода: крупно порезанные огурцы, помидоры, редиска, зеленый лук, дольки чеснока… На десерт –– ягоды, орехи, свежий мед и слоеный пирог со сладкой тыквенной начинкой.

Вечер сестры проводят у себя в келье: убираются, приводят в порядок одежду, читают, молятся. Живут по одной или по две (в основном, матери с дочерьми). На всех –– душ и ванна, где горячая вода –– круглые сутки.



Послушание на медогоне

— Сегодня поедете на пасеку, — обрадовала меня матушка Феодосия, настоятельница монастыря, после Правила. –– Оденьтесь получше, а то закусают. Надеюсь, пчел не боитесь? — Тут же вспомнила единственный пчелиный укус, который у меня был, и поежилась…Но, назвался груздем… И я мужественно залезла в машину вместе с сестрами. Там уже стояли большие 40-литровые бидоны и коробки с едой. Через полчаса мы были на месте.

— Четыре года назад, когда мы только начинали, у нас было четыре улья, а теперь — больше семидесяти семей, — рассказывала на ходу сестра Ольга. — Мы за это время про пчел много узнали, что сами прочитали, чему сосед научил, дед Василий: он пасекой давно занимается. Заходите в вагончик, сейчас завтракать будем, а уже потом мед гнать.

Мне выдали халат из плотной ткани, чуть ли не брезентухи, чтобы пчелы не прокусили. Несмотря на изнуряющую жару, пришлось надеть: со стороны ульев раздавался угрожающий гул. В вагончике — большие столы, заставленные сотами с медом, в углу медогонка. Технологию объясняю, как умею: бочка с краном, под которую подставляют бак. Соты помещают в решетки, которые надо вращать вручную. Мед выплескивается из сот и по стенкам стекает на дно бочки, а оттуда через сито — в бак. Вращать решетки нужно как можно быстрее. На это меня и поставили. Работенка не из легких, минут через пять начинают ныть плечи и спина. Но не сдаюсь: нельзя же ударить в грязь лицом. А у нас, в газете, что — легче? Пока человека (в данном случае – монашек) найдешь, пока сочинишь, пока тебя отредактируют…Послушницы наблюдали за мной с улыбкой, объясняли, когда поворачивать соты и когда вытаскивать. Больше чем на полчаса меня все равно не хватило. Сестра Лариса меня сменила, и вместе с остальными я стала раскупоривать соты. Пчелы консервируют мед на зиму, закрывая его тонкой белой пленкой. Ее-то и надо снять, а то мед не выгонишь. Приноравливаюсь к двустороннему ножу, которым снизу надо подцепить тоненькую пленку и аккуратно ее срезать. Срезано! Пустые соты выносим ближе к выходу и складываем в ящики, чтобы потом снова поставить их в улья. Вскоре две сестры ушли в соседний вагончик –– разжигать дымовики и готовить новые рамки с вощиной.

… Перевалило за полдень, когда мы, наконец, подходим к ульям. Стараюсь не смотреть на жужжащие пчелиные семьи, копошащиеся у маленьких деревянных ящиков. Первая мысль –– все они неправильные пчелы. Казалось, уже не спасут ни маска, ни халат… Послушницы дымят в улья, выкуривая хозяев, складываем полные соты в ящики, пустые –– в улья. Я набралась храбрости и сфотографировалась прямо возле пчелиного дома. И тут выяснилось, что у всех сестер на ногах под длинными юбками плотные колготки, а у меня — только носки.

— Что же вы раньше, в монастыре, не сказали? Мы бы вам дали что-нибудь! — Видно, сестры испугались за меня по-настоящему. — Теперь молитесь, чтобы вас не покусали.

И в этот момент одна из пчел впилась мне в левую кисть. Помня строгое наставление сестер — не размахивать руками, а то набросится весь улей, я потихоньку иду в сторону вагончика. Над головой вьются с намерением спикировать и воткнуть жало еще штук десять. Влетаю в вагончик и ойкаю: еще одно жало торчит в коленке! Все, с меня хватит. Сколько раз про случаи зоотерроризма сама писала. Отек, кома, инвалидность… Минут пять сидела, жалела себя. А потом взяла двусторонний нож и стала счищать с оставшихся сот забрус –– ту самую пленку. Вскоре вернулись сестры.

— Испугались? — улыбнулась старшая, а другие перетаскивали к столам тяжелые ящики и выкладывая на стол соты. — Нас сначала тоже ой как кусали! Вон, сестру Ларису один раз так искусали –– целых пятнадцать раз. У нее даже глаз один косить начал… А вообще их укусы полезные, вокруг них клетки обновляются!



Прямая связь с Богом

Обедать сели только в четвертом часу: машина, которая должна была привезти горячее, уехала в Новомичуринск. Но и остатки завтрака в скоромный день впечатляли: отварной карп, селедка, яичница, овощи, густая деревенская сметана и пирожные с белковым кремом. Так хотелось есть, что чуть не забыла помолиться.

За день мы впятером нагнали почти шесть сорокалитровых бидонов! И пошли собирать малину. Ягода вызрела на славу: не зря малинник разбили возле пасеки. Все бы хорошо, если б не пчелы. Они летали над нами к вожделенной гречихе и обратно. «У них мед украли, вот они и ищут — кто!» — шутили сестры.

А я, грешным делом, все надеялась: вот сейчас и раскроются, расскажут, что заставило молодых, очень красивых женщин принять постриг, но так и не дождалась откровений. Не положено…

Многие из них выросли в больших семьях, где родители верующие. В Молдавии некоторые пришли в монастырь вместе с мамой, у кого-то в других монастырях –– братья и сестры. С нами на пасеке работала восемнадцатилетняя девушка Кристина. Она приехала в монастырь во второй раз — в первый прожила здесь восемь месяцев. Ее уже благословили остаться, но она все никак не решится порвать связь с миром…Легко справляется с работой, всегда весела и приветлива. И жесткая койка по ней. Но в глубине взгляда таится что-то такое серьезное — выбор…

Мы собрали всю ягоду, до приезда машины еще осталось время. И тут выяснилось, что послушницы очень любопытны. О чем пишут в газете, где я работаю? Какая зарплата у меня и у моего начальника –– можно ли прожить на эти деньги? Есть ли у меня дети… Но еще больше их интересовала сотовая связь, компьютеры и Интернет.

— А зачем вам все это нужно? — вдруг просто и серьезно спросила одна из них. Прервав свои объяснения об отличии сканера от ксерокса, я задумалась:

— Знаете, раньше и мы и без всего этого нормально обходились. А потом появились мобильники, компьютеры, электронная почта…Все это очень облегчает жизнь. К удобствам привыкаешь, а потом уже не можешь без них обойтись.

Девчонки, то есть сестры, молчали. Сидели, обхватив колени в темных юбках, и смотрели поверх меня. Почему-то каждая из них показалась мне в тот момент старшей сестрой, к плечу которой хотелось прижаться и никуда отсюда не уезжать…

В монастыре вся внешняя связь с миром –– телефон и две машины, на которых рабочие ездят в город за запчастями и возят на продажу продукты. Еще можно писать письма домой. Зачем технические новшества там, где есть прямая связь с Богом? Через ежеминутную молитву и тяжелый физический труд, через пост и постоянное смирение себя — вплоть до помыслов, в греховности которых они открываются лишь своему духовнику. В мире, где нет телевизоров, компьютеров и Интернета. Где каждый день похож на предыдущий, но это не тяготит, потому что он прожит с Богом.

Дома ждали муж, работа, повседневные заботы и хлопоты, но…Кому захочется уезжать из места, где воздух пропитан тишиной и высоким покоем? Где забываешь о суете и постоянной спешке в никуда… Правильно мне говорили в редакции: Лена, тебя только пусти в монастырь, — ты там останешься. А что? Может, у меня еще это впереди?..

На дорогу мне собрали полную сумку продуктов: хлеб, мед, жареная рыба, деревенская сметана… Одно омрачило утро: заболела сестра Екатерина. Вскоре подъехала «Газель», и я быстро собрала вещи. «Простите, если что не так, и приезжайте к нам еще! — благословила меня на дорогу матушка. — Мы будем за вас молиться».

До Рязани мы доехали меньше чем за час. А как будто — с другого полушария. И всю дорогу у меня в ушах звучала молитва, которой заканчивается монастырское утреннее Правило: «Святый Бессмертный, помилуй нас!» Сегодня я пришла в храм к самому началу. А перед глазами стояла 18-летняя молдованка, Кристина, вышедшая меня проводить.

— Вы обязательно к нам приезжайте, ладно? Скажите, что вам у нас понравилось, что еще много можно написать… — как будто тогда ей будет легче решиться — одеть черную одежду из плотной ткани, спрятав под платок красивые длинные волосы, а вместе с ними обычные для каждой молодой девчонки мечты о любви, муже, детях…
Произведение опубликовано в газете "Мещерская сторона", в № от 11.08.2004 года и на сайте ИД "Провинция":