Мама и мама

(c) http://me4ta-o-more.ru/?p=208

Дверь была не заперта. Они нехотя вошли в эту знакомую квартиру, неприятный запах в ней стоял ещё сильнее, чем раньше. В коридоре их встречала Алла Андреевна, она улыбалась и всеми известными невербальными средствами выражала свою радость по поводу встречи. Вошедшая первой, была её дочь – Светлана. Позади неё мешкали двое детей – Эвелина и Толя. Внуки заходили не часто – Эвелина была слишком занята в университете, да и свободное время обычно предпочитала проводить с друзьями или с Олегом, её ненаглядным бойфрендом. Толика одного пока ещё дальше двора не отпускали, хотя он не очень и просил. Светлана часто навещала мать, особенно последнее время, когда той становилось всё хуже и постоянно требовалась помощь: то купить таблетки, то свозить к врачу, то на дачу, то просто прийти проведать. Ещё когда около восьми утра первый раз прозвенел домашний телефон, Светлана поняла – сегодняшнее воскресенье она должна будет провести с матерью, так сказать, исполняя свой «дочерний долг». А есть ли такой вообще? Или она сама придумала этот термин? Но лучшего сравнения она так и не нашла, поэтому, ещё раз повторив про себя «долг», разбудила детей, и они вместе отправились к бабушке. Впрочем, идти было недалеко. В таких ситуациях – либо дома должны быть очень близко друг другу, либо на расстоянии тысяч километров. И никак иначе быть не может, конечно. Потому что, если уж так сложилось, что вы живёте в одном городе – приходится часто навещать стариков, а тут уж никого не волнует, как далеко находятся ваши дома и сколько тебе потом добираться до дома. В том случае, если тебе удалось умчаться за сотни или даже тысячи километров – либо тебе повезло, либо ты бессердечен до крайности (более всего вероятно смешение двух последних обстоятельств), потому что как же можно оставить стариков совсем одних, без внимания, опеки и всяческого патронажа?! Нет, определённо, оставить нельзя. Даже учитывая тот факт, что никто, ровным счётом никто за это не станет благодарить или поощрять. Просто так надо. Поэтому, слава богу, что вы живёте на одной улице, в почти соседних домах!
Вошедшие ещё не успели хорошенько оглядеться, но уже начали делать попытки. «Ой, ребят, не обращайте внимания на беспорядок – у меня ведь ремонт недавно был» - заискивающим, как бы извиняющимся тоном произнесла Алла Андреевна. Она вообще всегда извинялась, потому как чувствовала свою вину за происходящие беды, и в этом случае она была права – только её можно было обвинить в творившемся в обеих комнатах хаосе. В дедовой спальне куча белья (толи чистого, толи грязного) громоздилась прямо посреди небольшой кровати, какие-то вещи валялись вокруг. На кровать не то, что нельзя было присесть – к ней даже нельзя было подойти. Старые вещи были повсюду: на спинке деревянного стула, вываливались из полуоткрытого платяного шкафа, покрывали собой поверхность комода, не давали расти цветам на подоконнике. Примерно представляя, что будет дальше, все трое сделали ещё несколько шагов вперёд по коридору и уже очутились в зале. Вид был намного хуже: прямо посередине комнаты стоял довольно большой журнальный стол, на котором громоздилось столько тематической макулатуры по медицине и садоводческим вопросам, что можно было бы построить дом, превратив весь этот материал в папье-маше. Определённо, пользы от всего этого добра тогда было бы намного больше. Вдоль стен располагались два дивана, ни на один из которых сесть не представлялось возможным – кругом были вещи: полиэтиленовые мешки, одежда, тряпки всех мастей, столовые приборы, всевозможные орудия для бытового применения, словом, всё то, что на диванах находиться не должно. Оно было там, и не только там. Подобные предметы громоздились и на комодике с телевизором. По углам комнаты был расставлен старый кухонный гарнитур, который некуда деть, но очень жаль выкинуть. У подобных габаритных предметов есть несколько путей – либо на балкон (если место пока ещё позволяет), либо на дачу (одно из самых вместимых мест на планете), либо, на худой конец, к подруге или соседке (если её балкон и дача располагают большим пространством). На голубых (бледно-голубых, противно-голубых) шкафчиках от гарнитура, естественно, уже образовались свои склады подобных вещей. Из-за каждого угла каждого предмета интерьера выглядывала какая-то вещь, какой-то предмет. Ребята смекнули, что разуваться не стоит и прошли в зал, оставив там сумки, а Светлана даже переоделась в специально принесённые домашние вещи.
Эвелина была брюнеткой от природы, как и вся её родня. Пару недель назад она решила радикально поменять имидж – постриглась «под каре» и, трижды обесцветившись, перекрасилась в блондинку. К её удивлению, и одновременно радости, бабушка ничего не заметила: «Пусть так, в конце концов, меньше будет разговоров», и девушка ничего не сказала. Светлана, увлекая за собой детей, проследовала по узкому коридору на кухню – место, намеченное для генеральной уборки. Анна Андреевна сама почти не убиралась. На то были две причины, одна недавняя – «главная», а вторая очень старая и всем известная, всем, кроме неё самой. Главной (и единственной), по её мнению, причиной являлись больные колени, суставов на которых уже не было. Ноги болели вот уже несколько лет, причём, динамика, как известно, была отрицательная. Была и вторая причина, о которой все кроме неё знали – это была её безграничная нечистоплотность. Света прекрасно помнила своё детство. Она не забыла, как стыдно ей было приводить в гости друзей, как стремилась она выкинуть из затхлого дома хоть что-нибудь. Но всё всегда было чрезвычайно нужным и важным от поношенных кед, из которых Света выросла ещё два года назад, до переломанной напополам скалки, обмотанной изолентой. Заметим, что детство Светы прошло в частном доме, который впоследствии разрушили для построения нового жилого массива. Затем они с родителями жили в трёхкомнатной квартире в центре города, а потом, когда Света уже жила отдельно, переехали в квартиру поменьше и подальше. Однако с переменами мест жительства затхлость никуда не исчезала, а только усиливалась по мере оседлости, обживания.
На кухне творился не меньший беспорядок. Причём, вещи были примерно те же, хотя и с примесью более специфичных для кухни предметов: большее количество столовых приборов и посуды было сосредоточено именно на кухне; одежды там не было, но тряпок валялось не меньше. На полу кругом была вода, что не мудрено в такой крохотной кухонке. Хотя можно допустить, что чем меньше кухня, тем проще в ней поддерживать чистоту. Но к данной кухонной обстановке это допущение неприменимо. Зато на стенах располагался новый, современный гарнитур, стоял новый большой холодильник.
- Мда, я конечно ожидала, что вы всё засрёте, но что так быстро! - с улыбкой протянула Света.
- Да ладно, ребят, просто у меня ремонт…- для Аллы Андреевны это оправдание казалось вполне подходящим и объясняющим всё.
- Так, ладно, говори что нужно делать, мы тебе быстренько поможем и пойдём по своим делам, - Светлана уже представляла себе голубое мерцания воды в бассейне и приятное щекотание пальцев при маникюре.
- Да вообще-то не нужно мне ни в чём помогать, ребят, я же понимаю, что вам некогда, давайте я вам на компот дам, да вы пойдёте.
- Нет, раз уж мы пришли – говори нам, в чём помогать.
- Мне, в общем, ничего не нужно, я уж как-нибудь сама, потихоньку…- немного замешкала Алла Андреевна.
- Я не понимаю, чего же ты хочешь? Ты ведь позвала меня по телефону.
- Я просто хотела, чтобы вы ко мне пришли, мне ведь скучно тут, вы ведь так редко ко мне заходите. Особенно внуки про меня совсем забыли. Давайте я вам сейчас на компот дам, а там уж сама всё уберу потихоньку…
- Это мы-то редко заходим?! Я ведь тебя только вчера на дачу возила, ты уже забыла?! У меня не так много выходных, я планировала в субботу тебя свозить на дачу, помочь тебе, а сегодня провести день за своими делами.
- Я прекрасно понимаю, что у вас у всех свои дела, что вы люди занятые…
- Причём тут свои дела?! Мы ведь весь день с тобой вчера на даче провели, я даже детям столько внимания не уделяю, сколько тебе. А у меня вообще может быть своя личная жизнь?!
- Ну да, конечно, у тебя же Игорь…
- А то, что Игорь тебе кухонный гарнитур неделю назад сам соорудил, ты уже не помнишь, ТЫ ЕМУ НЕ БЛАГОДАРНА?
- Конечно, благодарна. Жаль, конечно, что внуки про меня совсем уже забыли. Эва, я же понимаю, у тебя университет, - она повернулась к старшей внучке, - но ты ведь с Олегом ко мне только два раза приходила помогать.
- Мам, у Эвы сейчас много учёбы, тем более, сессия началась.
- Да-да, я всё понимаю. А Толик с бабушкой даже по телефону никогда не поговорит, всё куда-то бежит.
- Толик даже с друзьями по телефону больше пяти минут не разговаривает, и не нужно ему по телефону балаболить. Я его так воспитываю.
- Конечно, все вы уже выросли, занятые стали, всё вечно куда-то бежите, а про бабушку уже совсем забыли.
- Мама, никто про тебя не забыл. У тебя ведь тоже дела есть, скоро папа с дачи приедет. Не надо придумывать.
- А я ничего и не придумываю, Свет, я говорю как есть.
- Так, всё. Давай говори, что нужно делать, мы сейчас тебе поможем.
- Не нужна мне такая помощь, - на глазах Аллы Андреевны появились слёзы, голос задрожал.
- Чего?! Ну, всё понятно, сейчас мы весь этот срач уберём, а хлам весь к чёртовой матери НА ПОМОЙКУ отправим!
- Не надо только ничего выкидывать! А то сейчас выкинете что-нибудь нужное!
- Мама, тут уже ничего нужного не осталось, ты посмотри, ВО ЧТО ты превратила кухню!
- Свет, ну у меня же ремонт!
- Я понимаю, что ремонт, но тут не в ремонте дело, а в тебе!!!
- Так, всё! Не нужно мне ничего убирать, я всё сама уберу. Мне такая помощь не нужна! Раз вы меня не понимаете, я не хочу, чтобы вы мне помогали.
- Мама, я тебя никогда не понимала, и уже не пойму, так что сейчас я всё это БАРАХЛО НА *** ВЫКИНУ!
- Не надо ничего выкидывать! Я уже холодильник, между прочим, протёрла.
- Вот и хорошо, иди в комнатах убирайся, а мы тут всё сделаем.
- Да делайте вы что хотите! – раздражённая Алла Андреевна покинула кухню.
Толика ужасно раздражал этот затянутый скандал, потому что он отдалял их уход. Как только Толик приходил в гости к бабушке, он сразу же начинал думать о том, чтобы уйти как можно скорее. Увидев весь хлам на кухне, он разумом понимал, что уйти быстро не получится, а сердцем надеялся, что всё это удастся убрать за одну минуту. Эвелину всё это раздражало не меньше. Особенно учитывая, что такие перепалки были ей знакомы с детства. Она, можно сказать, выросла на них. Однако она выросла. Выросла и научилась держать себя в руках: научилась не рыдать, не орать на бабушку, научилась не пытаться сбегать, но просто терпеть. Толик подумал, что сейчас он представит, будто время для него остановилось, и всё последующее пребывание в этой квартире он не будет ни переживать, ни помнить. Как будто отключится на время, а когда придёт в себя, они уже будут в другом месте. Эвелина рассеянно строчила смс другу: «Олеж, я тут надолго. Освобожусь - позвоню». Света пошла в ванную комнату – там пахло туалетом и грязным бельём. Алла Андреевна подошла к дочери.
- Мам, ну грязное бельё валяется, почему нельзя постирать?!
- Свет, я ещё не успела!
- Ну, оно уже завонялось!
- Да какой там завонялось?!
- Я тебе серьёзно говорю, завонялось! Как включить стиральную машинку?
- Свет, глупости не говори, оно не могло завоняться, я его только сегодня с утра замочила!
- Мам, если бельё грязное, его надо стирать! Как включить стиральную машинку?
- Я всегда стираю, ты же знаешь, просто сегодня ещё не успела!
- Мам, как включить стиральную машинку?
- Да ну тебя, не надо мне такой помощи…- и снова ушла в комнату, как будто очень была там занята.
- Мама, ты меня слышишь?! Как включить стиральную машинку?
- А бельё это я правда только с утра замочила!
- Мам, как включить стиральную машинку?
Алла Андреевна вернулась из комнаты, осмотрела машинку в поисках нужных кнопок, и, наконец, обнаружив их, запустила стирку.
Толик пытался разобрать на обеденном столе, молча удивляясь находившимся на нём предметам. С некоторыми из них он играл, другие брезгливо отбрасывал в мешок для мусора. Эвелина спокойно мыла посуду, ей было забавно убирать квартиру, в которую она в скором времени рассчитывала переехать с Олежкой на ПМЖ. Если, конечно, кто-нибудь из стариков помрёт. Она не желала им смерти, поэтому даже рассматривала вариант переселить своих стариков к Олежкиным родителям, которые были для них почти ровесниками. Эвелина была уверенна, что вместе им будет намного веселее и уютнее – будут друг другу стакан воды подавать, сколько влезет. А они с Олежей преспокойно заживут на освободившейся жилплощади своим уютным, отдельным от всех гнёздышком.
Алла Андреевна подошла к дочери, которая яростно драила ванную.
- Света, что ты там выкидываешь? НЕ НАДО НИЧЕГО ТАМ ВЫКИДЫВАТЬ!
- Мам, а вот пустую коробку из-под стирального порошка можно выкинуть, или ты их копишь?
- Пустую можно…
- Не понимаю, как можно так жить?!
- Света, я тебе ещё раз говорю – у нас же ремонт, я просто ещё не успела убрать.
- Мам, да не в ремонте же дело! В тебе дело! Ты ведь всегда такая была, сколько я себя помню!
- Свет, ну прекрати, а…
- А что прекрати?! Вон бабушка Оля когда живая была, каждое утро начинала с того, что за вами с отцом срач убирала, пока вы на работе были.
- Не правда, я тогда моложе была, я не так уж и мусорила. Мы с отцом старались следить за порядком.
- Да как же вы старались, когда вы так засирали квартиру, что она, бедненькая, каждое утро подметала, все вещи раскиданные за вами с отцом на место раскладывала, всё по местам расставляла, и только потом завтракать садилась.
- Свет, ну чё ты говоришь, не было такого… может, иногда только.
- Я-то отлично это помню. Как она всё время пыталась порядок соблюдать. И всегда говорила: «Вот умру я, как же они без меня тут?». Вот она умерла и всё. И у вас вообще в квартиру зайти невозможно.
- Конечно, она же дома сидела, вот и убирала. А я, между прочим, работала.
- А сейчас ты тоже работаешь?! Ты дома постоянно, можно же время уборке уделить?!
- А сейчас я уже старая стала! И болею постоянно, – Алла Андреевна снова захлюпала носом, голос её задрожал. – Знаешь, как тяжело, когда ничего не помнишь, плохо соображаешь. Знаешь, каково это, когда с башкой плохо!
- Мам, сколько я помню, ты всю жизнь так говоришь, всегда прибедняешься.
- Да брось ты, всю жизнь. Я, когда у меня всё хорошо было, никогда не жаловалась, между прочим!
- А когда у тебя всё хорошо было-то? Вечно ты, то в депрессии, то в религии, то в слезах. Никогда покоя не было!
- Свет, ты же знаешь, как мне всегда тяжело было! Могла бы и помогать матери!
- Мама, а когда я тебе не помогала?! Так, всё, это бесполезный разговор, иди, займись делом и не мешай мыть твою квартиру!
Ужаленная Алла Андреевна удалилась в комнату. Эвелина и Толик, отчётливо слышали весь этот скандал, и слышали, что когда бабушка ушла с поля боя, мама всё ещё говорила что-то, экспрессивно рассуждая сама с собой из ванны. Однако, слов разобрать было невозможно из-за шума воды. О содержании этих слов можно было легко догадаться из контекста.
Тут раздался звонок в дверь. Никто из пришедших этого звонка не ожидал, однако никто на него и не обратил внимания – слишком они были заняты хозяйственными работами. Алла Андреевна, напротив, ждала этого звонка – пришла её соседка. Алла Андреевна позвала её, чтобы та помогла ей убрать квартиру. Когда и зачем она её позвала, никто не знал. Соседка прошла в зал, по-хозяйски разместилась на диване, рукой отодвинув всё скопившееся там. Алла Андреевна села напротив неё, на другом диване (или кровати, никто уже не смог бы различить функцию и свойства этой мебели). Разговора их слышно не было, но можно предполагать, что приятельницы сетовали друг другу на жизнь. Наши гости видели соседку каждый по одному разу. Сначала в зале появилась Светлана в поисках каких-то моющих средств, за которыми пришлось идти в магазин. Потом пришла Эвелина, ей нужна была новая губка для мытья посуды (две предыдущие почернели и вытерлись).
- Здрасьте, - в меру воспитанная Эвелина попыталась даже изобразить улыбку.
- Здрасьте-здрасьте, а вы у нас кто?
- Эвелина, - улыбка частично всё ещё держалась на лице.
- Внучка, наверное? – соседка была невероятно рада новому знакомству, так как оно обещало в полной мере удовлетворить её любопытство.
- Да, - Эвелина надула пузырь из жвачки, которая часа два как потеряла вкус.
- Такая взрослая! И сколько же тебе лет, девочка?
- Двадцать один, - спрашивать «а вам?» у Эвелины не было ни малейшего желания.
- Ну и ну! Совсем взрослая уже. Учишься? – ах как любила внучек соседка!
- Да, - Эвелина давно уже стёрла улыбку с лица, так как навидалась уже и соседок, и соседок по даче, и подружек, и тому подобных личностей. Она, конечно, знала наизусть весь дальнейший ход разговора.
- Где же ты учишься? В университете, наверное? – соседка любила образованных внучек, поэтому больше всего на свете она ожидала положительный ответ.
- Да.
- Как хорошо! И на кого же?
- На менеджера по связям с общественностью, - Эвелина сознательно не собиралась упрощать название своей специальности.
- Вот это да! Интересная, наверное, специальность? Хорошо учишься? – «да-да! она непременно учится хорошо!»
- Да, неплохо.
- Вот умница! Как же вам повезло, Алла Андреевна, какая у вас взрослая и красивая внучка! Да ещё и в университете учится. Молодые сейчас столько возможностей имеют, как же хорошо. Хорошая девочка, умненькая такая, да ещё и бабушке помогает!
Эвелина уже давно поняла, что диалог, в принципе, окончен, и, покинув комнату допросов, дослушивала завершающие аккорды их минутного знакомства, уже приближаясь к раковине.
Толик, в свою очередь, прошёл мимо соседки довольно быстро, поэтому остался незамеченным и не похваленным. Это его безмерно радовало, так как он тоже повидал уже не одну толстую плохо пахнущую бабульку на своём веку.
К тому моменту, как Светлана вернулась из магазина, соседка испарилась, за недостатком должного к ней внимания. С прибавлением моющих средств, на кухне и в ванной комнате развернулся новый виток хозяйственных преобразований. Толик устал, запах грязи и порошков раздражал его, приходилось терпеть из последних сил. Эвелина, домывшая посуду и холодильник, нашла нераспечатанную шоколадку, которую решила немедленно съесть. Она прислонилась к подоконнику, открыла шоколадку, отломила треть брату. Они стояли у подоконника, ели шоколад и даже пытались отдыхать. Но отвлечься было невозможно – последние 20 минут их пребывания на кухне, приходилось слушать одни и те же фразы женщин. Мама настойчиво пыталась убедить свою маму, чтобы та убралась хотя бы на диване: «Отец сейчас приедет с дачи, лечь захочет - убери хотя бы на диване!». Бабушка честно старалась убрать, но каждый раз её что-то отвлекало. Она хотела разобрать все садоводческие журналы и газеты, копалась в них, находила интересную статью, зачитывалась и забывала про всё на свете. Когда Светлана из ванны снова принималась вопить, она опять делала вид, что убирает с дивана, но журналы затягивали её вновь и вновь.
К тому моменту, как дети почти доели шоколадку, Светлана уже отдраила ванну и пришла помогать на кухню.
- Никогда, никогда она меня не понимала. Всю жизнь, сколько себя помню – отец пьёт, мать рыдает. Вечные депрессии, слёзы, вопли. Всегда она на жизнь жаловалась, сколько помню. Всегда говорила, что она уже старая, никогда собой не занималась. Краситься меня подружки учили, о сексе она решила со мной поговорить первый раз, когда я уже беременная была. Вечные таблетки, больницы, жалобы, слёзы. Бедный папа! Он, конечно, тоже хорош, но если б она нормальной была, может и он не пил бы, ему бы домой хотелось приходить. А как тут захочешь домой с работы возвращаться, когда тут такое. Я, знаете ли, за мужа за первого не вышла замуж, а выскочила. Как только исполнилось мне 18 лет, так сразу, сломя голову и выскочила. Потому что я видела, какие у него папа с мамой хорошие, какие интересные, добрые люди, как дома у них всегда чисто, какая еда вкусная, как они между собой общаются. Как мне всегда хотелось, чтобы у меня такие родители были! Поэтому я в них просто влюбилась, кто же знал, что он таким говном окажется. Жалко мне их, очень жалко, такого сыночка как мешок с цементом за собой волочить всю жизнь, на горбу на своём. А он разве скажет спасибо?! А мама моя? Она скажет мне спасибо?! Я и так для неё стараюсь – ремонт помогаю делать, лекарства покупаю, подарки дорогие делаю, по врачам её вечно вожу, контролирую всё, на дачу вожу, пашу на даче целый день. А она на следующий день как ни в чём не бывало, неблагодарная! Каждый день с утра пораньше звонит и давай ныть – то ей не так, это ей не эдак. И эти вечные претензии, никогда не бывает довольна, никогда ей ничего не нравится. Несчастный она человек! Так мне её жалко, вот я и помогаю, чем могу. Никому никогда я не отдавала столько времени, столько сил. И самое обидное, что в замен я получаю один негатив, сплошные недовольства. Вот что с ней делать? Ну не бросишь же её такую, жалко же. Так я жалею, что в своё время в Москву не переехала. Ведь была же куча возможностей! Много раз предлагали – и замуж, и на работу. А я всегда отказывалась, потому что на кого я родителей оставлю? Пропадут же без меня совсем. И хотя бы они это понимали, хотя бы благодарны были! А они не понимают ни черта, живут неосознанно, как хомяки в своей клетке, окружающий мир им вообще по барабану. Страшно это, а дальше будет только хуже.
Эвелина положила остаток шоколадки обратно в холодильник. Толику было ужасно обидно за маму, за то, что ей никогда не везло, всегда приходилось добиваться своего огромным трудом. Он ждал, когда же он вырастит и сможет помогать маме по-настоящему. Эвелина прекрасно понимала, о чём говорит мама – всё это происходило на её глазах: и мамины возможности, и мамин труд, и ухудшение бабушкиного здоровья. Она была зла, по-настоящему зла на всю эту ситуацию, и даже не знала, кого винить. А вдруг, она тоже скоро постареет, вдруг станет обузой для Олега? А что, если старость её будет такой же страшной? Она всегда мечтала стареть красиво. Она надеялась, что будет гордиться своими морщинами, своим опытом и мудростью, что будет делиться им с внуками. Она была почти уверенна, что её будут почитать и уважать. А что если мечта так и не станет реальностью? Эвелина испугалась.
Когда пришедшие домыли кухню, четыре раза вымыв там полы, она выглядела действительно приличной. Каждый из них знал, что этот вид сохранится на день-два, не больше. А потом квартира приобретёт свой обычный вид. Светлана пошла в зал, переодеваться обратно. Алла Андреевна сидела на диване, посреди вещей, рассеянно и уныло перебирая журналы.
- Свет, вот ты на меня ругаешься, а знаешь, как мне тяжело? Я ведь чувствую, что старею, что уже никому со мной не интересно. Я сижу тут целыми днями одна, в четырёх стенах. Раньше я хоть с подругами общалась, а сейчас у всех свои проблемы – Юля болеет, Света всю семью обхаживает и обеспечивает, Валя пятерых внуков воспитывает сама. Им всем не до меня, конечно. Я знаю, что у меня никого нет ближе вас, но и вам не до меня. У вас свои дела, конечно, я всё понимаю, вы ведь молодые. У вас куча забот, на вас всё держится, вы всегда куда-то бежите, спешите, а про бабушку забываете. Я ведь не прошу многого, просто, мне так хочется, чтобы вы иногда ко мне заходили, хотя бы ненадолго, хотя бы чай попить. Знаете, как мне тут скучно одной. Вы говорите, что у меня муж есть, ну так ведь он на работе постоянно, а на выходных на даче. Вечером только дома, и то, как придёт, сразу телевизор смотреть. Мне и поговорить не с кем, вот я и дурею совсем. Я понимаю, что у меня с головой уже совсем плохо стало, что я всё забываю, часто не могу сообразить что-нибудь быстро, ходить уже больно, устаю быстро. Я днём начинаю что-нибудь делать, тут же устаю, бросать приходится. Вот я и убираюсь потихоньку, сегодня одно сделаю, завтра другое. Поэтому я и прошу вас заходить помогать иногда. Немного прошу, вот пыль на шифоньере, например, протереть, или занавески повесить. Это же не так сложно, а я уже не могу. Старая я стала, что тут сказать. Одни вы у меня радость моя и надежда.
- Мамуль, мы пойдём?
- Идите, конечно, только заходите уж в гости иногда...
Дети вышли и быстро спустились по лестнице, Светлана поцеловала мать и захлопнула за собой дверь.