Поиск

Элема перебрала упругие струны афра, вслушиваясь в получавшиеся звуки. И хмурилась, словно эти звуки ей чем-то не нравились. Потом, с вздохом, встала и накрыла афр тканью. Мягкая ткань севера нежного бирюзового цвета мягко обволокла инструмент, непостижимым образом скрывая его очертания. Теперь, лишь зная, что находится под тканью, можно было с уверенностью сказать, что эта причудливая фигура – афр.
Элема раньше восхищалась этим, потому что её отец мог только мечтать даже о небольшом куске северной ткани величиной с небольшой платочек. Такая ткань стоила дорого, но здесь, во дворце самого гира, эту ткань использовали обычным покрывалом. Но удивляло это только раньше.
Девушка посмотрела на балкон. Солнце почти садилось. Она ощутила волнение, которого не чувствовала тогда, когда... Он не придёт? Он действительно не придёт?
–Почему ты не занимаешься? Солнце ещё не село.
–Ах! – Элема дёрнулась, повернулась и с облегчением села на мягкую скамью.
Энтир Мальф склонил голову, внимательно смотря на неё.
–Что-то случилось? – спросил он.
Элема постаралась сделать спокойное лицо, но у неё не получилось.
–Да, – выдавила она.
Мальф подошёл к ней и запрыгнул на скамью рядом. Его пушистый хвост обнял девушку за талию, а сам он успокаивающе мурлыкнул. Элема вздрогнула, но прижалась к энтиру.
–Он не придёт, – сдавленным голосом произнесла она.
В глазах Мальфа промелькнула усталость.
–Он был у тебя только четыре дня назад. А покои Юстифы не освящались уже несколько месяцев.
–Зато у Кию он почти каждую ночь! – горько воскликнула Элема.
–Но и Кию – Первая.
–Знаю, – вздохнула девушка.
–Ты должна радоваться тому, что у тебя есть, – сказал Мальф успокаивающе.
–Ах, Мальф, зачем же ты позволил моему отцу отдать меня сюда! – отчаянно воскликнула Элема. – Кто я здесь? Кем я здесь стала!
Мальф промолчал. Он хорошо помнил, как радовалась Элема тому, что выбор гира пал на неё. Она не взяла из дома ничего на память, кроме афра. А Мальф – это вышло само собой. Они были уже как единое целое, и расстаться было уже сложно. Гир великодушен, он разрешил энтиру следовать за своей любимой сестрой, хотя в его праве было это запретить: надевая священный браслет Принадлежности мужчине, девушка принадлежит Дарящему, и ему уже решать, как будет жить его Дева.
Что ж, два года прошло. Она должна была измениться и понять, куда попала. Из восьми Дев она только шестая. А с Кию гир уже семь лет, он любит её, а она сама в нём души не чает. Глядя на такую любовь Совет мог бы позволить гиру оставаться с одной Девой, но это уже предел возможного. Волю Богов никто не смеет оспаривать.
Эти мысли Мальф никогда никому не высказывал, особенно Элеме. Это могло очень сильно расстроить её, а энтир не любил, когда его сестра расстраивалась.
–Ты ведь любишь меня, Мальф? – вдруг тихо спросила Элема; в её голосе слышались слёзы.
–Люблю. И всегда буду любить.
–Ты ведь не бросишь меня? Не оставишь одну?
–Никогда. Я всегда буду с тобой. И даже если бы гир запретил мне следовать за тобой, я всё равно бы был здесь.
–Как жаль, что ты энтир. Если бы ты мог быть…
Элема замолчала. Она отвела взгляд, но тут же прижалась к нему сильнее, зарывая пальцы в густую тёмную шерсть.
–Я люблю тебя, Мальф. И уверена, могла бы полюбить и иначе, хотя бы так, как я люблю гира.
Мальф закрыл глаза. Если бы Боги позволили ему стать человеком. Он молился об этом каждый вечер, молился Илии, но она не слышала его. Или просто не желала прислушиваться к какому-то там энтиру.
Сколько они так просидели, Мальф не знал, всё равно ему было бы мало даже дня рядом со своей ненаглядной Элемой.
Когда-то давно он был при смерти. Лежал под высоким деревом, закрытый от сторонних глаз ветвями, спускающимися до земли. А в боку торчала стрела. Она вошла неглубоко, но яд, которым был смазан наконечник, действовал быстро. У него уже не было сил даже просто вытащить стрелу, не то, что бежать в ближайшую деревню. Но даже если б он мог побежать туда, вряд ли люди помогли ему. Стрела была выпущена человеком, на одежде которого была вышита эмблема той деревни.
Внезапно ветви зашевелись так, как не могут шевелиться от ветра. По запаху он почувствовал, что в его убежище зашёл человек, он даже смог понять, что запах был женский. Но повернуть голову в строну запаха он не смог. Он не смог даже понять речи незнакомки. Тон был горестный, речь торопливая, но слова были размыты, стёрты для его одурманенного разума.
Первое, что он увидел, очнувшись после долгого сна, казавшегося вечным, было её лицо. И мгновенье спустя он услышал её голос; в нём было столько облегчения и счастья, что Мальф растерялся. И, наверно, именно в тот момент его существо привязалось к ней. Наверно, отозвались дикие корни. Когда она привязалась к нему, Мальф не знал, да и имеет ли знание это хоть какое-то значение? Ведь они вместе.
–Солнце село, – медленно сказала Элема, поглаживая энтира.
Энтир даже не посмотрел на балкон, он и так чувствовал это.
И гир так и не пришёл.
Элема неторопливо встала, вздохнула и расстегнула золотые застёжки на платье. Платье легко скользнуло по коже и упало вниз. Переступив через него, девушка прошла в дальнюю, огороженную часть комнаты, где находилась её одежда. Она давно перестала стесняться Мальфа, но если б Мальф умел краснеть, то в такие моменты он бы краснел. Но взгляда всё равно не отворачивал, наслаждаясь её красотой.
Она вышла, одетая в простое платье из лёгкой «дышащей» ткани белого цвета, в котором всегда спала, если гир не приходил. Она подняла платье, лежащее на полу, и, не заботясь о том, что оно помнётся, швырнула на дальнюю скамью. Платье, не долетев всего лишь ладонь, упало на пол, но Элема даже не обратила на это внимания. Она подошла к большому, к большому, на всю высоту стены, зеркалу, и, вглядываясь в своё отражение, аккуратно стала снимать тяжёлые серёжки.
–Разве Кию хоть в половину красивее меня? – сказала девушка своему отражению и раздражённо швырнула серьги в шкатулку с драгоценностями. – Кию стара. Я видела несколько морщин у глаз. За что её любить!
–Любят не только за красоту, красота – не первое в любви, – возразил Мальф, спрыгивая на пол. Ему безумно не нравилось, когда Элема становилась такой, как сейчас, но сделать он ничего не мог, только охлаждать её своими равнодушными фразами.
–Думаешь, если б я была страшна, я стала бы Девой гира? – девушка круто развернулась к энтиру. – Да даже если б отец отдал всё свое состояние за это, гир…
–Я знаю, – резко оборвал её Мальф. – Но не ставь красоту выше. Одной красотой не удержишь.
–Тебе почём знать? – фыркнула девушка. – Всем мужчинам нужна только красота.
–Красота приестся быстро, если кроме неё не будет чего-то ещё. Но всё равно знай, красота – это дело второстепенное.
–Ты так говоришь, потому что ты энтир! – запальчиво ответила она.
–Как знаешь, – холодно ответил Мальф. – Спокойной ночи.
Он вышел на балкон, где всегда спал, между двумя большими кадками с редкими пальмами. Их листья опускались также низко, как и ветви на том дереве. На кровати с Элемой он спал всё реже, потому что такая Элема, какой она была сегодня, не нравилась ему и отталкивала. Уходя, он не выдержал, и всё же обернулся. Девушка продолжала стоять у зеркала, улыбаясь чему-то своему. Мальф вздохнул.
Но не успел он даже дойти до пальм, как услышал требовательный стук в дверь опочивальни, а потом громкий, задыхающийся голос Зати:
–Элема! Скорее вниз! В сад! Там… там…
–Что случилось? – голос Элемы прозвучал удивлённо и заинтересовано.
–Там… – Зати никак не могла выговорить, – там…
Мальф заглянул в комнату.
Зати стояла у двери, прижав руку к груди, глаза её были широко раскрыты, её высокая аккуратная причёска растрепалась, волосы неровными прядями спадали вниз. Выглядела она так, словно долго и быстро бежала, что, наверно, так и было: щёки у молодой женщины раскраснелись.
–Там… – ещё раз выдохнула Зати, и умолкла.
–Что? – нетерпеливо поторопила её Элема.
Зати молчала, переводя дыхание. А потом вдруг неожиданно выпалила:
–Там Кию. Мёртвая.
–Умерла?! – не удержавшись, воскликнул Мальф.
Зати кивнула.
–Но от чего? Как?
–Идите, посмотрите, – пробормотала женщина. – Я не смогу вам сказать.
–Где она? – спросила Элема.
–В дальнем конце сада, где высокий тёмный кустарник.
–Кию боится той части сада, – зачем-то задумчиво сказала Элема.
–Идите туда, – выдохнула Зати и развернулась, чтобы уйти.
–А ты?
–Я уже видела. Больше не хочу.

Там практически не было народа, кроме четырёх Дев, двух стражников и самого гира, бледного и растерянного. Он не сводил взгляда с тела, по которому лишь по дорогому платью, да оригинальному браслету Принадлежности можно было опознать Кию. Всё её лицо было разбито, в крови, кровь была даже на высокой белой груди. Наверно, верх платья тоже был испачкан кровью, но и само платье было тёмно-красного цвета.
А небольшой декоративный камень был просто облит кровью.
–Её били об него, – тихо-тихо сказала Сафира, четвёртая Дева. Она судорожно мяла свой браслет, было видно, что она на грани обморока, но девушка никак не могла заставить себя уйти.
–Кто мог сделать такое? – пробормотала Фиида, вторая Дева. Она мельком взглянула на Сафиру и на всякий случай аккуратно взяла её за локоть.
–Может, она сама? – нервно дёрнувшись, предположила Каира, восьмая Дева, появившаяся только полгода назад. – Споткнулась, упала и прямо лицом?
–Кию боится этой части сада. Она говорит, здесь даже в середине дня при ярком свете солнца слишком дико, печально и темно. Я не знаю причин, что могли заставить её пойти сюда, – ответила Фиида поучительно.
–Я часто хожу, – вдруг смутилась Каира. – Когда мне слишком грустно. Чтобы…
Она подняла глаза, увидела гира и замолчала.
–О Илия, бедная Кию, – внезапно выдохнула Элема.
Гир повернулся на звук её голоса. Несколько мгновений он смотрел на свою шестую Деву, потом подошёл к ней и нежно взял за руку. На миг в глазах Элемы промелькнуло торжество, но тут же погасло. А со стороны Майты донёсся завистливый вздох.
Мальф аккуратно подошёл к телу и обнюхал его. Но почуял только слабый запах крови. И никакого, даже очень слабого, запаха жизни.
–Она довольно долго мертва, – ответил он задумчиво. – Солнце ещё не успело коснуться моря. Думаю, это случилось где-то между этим и предвечерним звоном колоколов в храме Су.
–Почему ты так уверен? – поинтересовался один из стражников.
–Незадолго до колоколов я видел Кию живой и здоровой в саду, но в другом его конце, – ответил Мальф.
Элема резко повернулась к нему:
–Правда?
–Да. Она прогуливалась. Вид у неё был печальный, – сказал энтир. – Я хотел поговорить с ней, но решил не беспокоить Первую. Она была слишком печальна.
–Печальна? – хрипло переспросил гир. – Моя Кию?
–Да, господин. Вы не знали?
–Я видел Кию только утром. И она была весела. Скоро ведь день Илии, и Кию хотела сегодня спланировать торжество. Я даже не знаю, что могло её огорчить, она всегда весела.
–Но это не значит, что она весела душой, – произнес Мальф.
Гир внимательно глянул на него, но промолчал. Не время было выяснять, к чему энтир произнес это.
–Она сама умерла? – спросила Каира тонким голосом.
Мальф отвернулся, рассматривая следы. Потом внимательно осмотрел лицо Кию (все Девы отвернулись в этот момент). И сказал, наконец:
–Нет. Кто-то толкнул её, а потом несколько раз ударил лицом об камень. Не слишком сильно, но и этого достаточно. Видите, трава неподалёку примята? Она сначала упала туда. Думаю, желание бить её об камень у убийцы возникло спонтанно.
Элема побледнела.
–Убийцы? – выдавила Сафира.
–Ну не сама же она билась об камень, – хладнокровно возразил Мальф.
Сафира дёрнулась, качнулась и стала медленно опускаться. Фиида удержала её, но ей пришлось подозвать стражника. Вместе с ним они аккуратно усадили Сафиру на траву, прислонив её к стене кустарника.
–Значит, Кию убили? Но кто?
–Я не знаю. Но её специально заманили сюда. Или завели. Может, её даже и не хотели убивать, всё случилось под каким-то импульсом. Но, так или иначе, Кию убита.
Воцарилось молчание. Мальф словно поставил точку в каком-то рассказе. Или вступлении к рассказу.
–Хорошо, – всё ещё бледный, гир сохранял уверенность и спокойствие. – Девушки, я прошу вас идти в свои опочивальни. Спите. Завтра… завтра мы решим, что делать.
–А как же вы? – осторожно спросила Элема.
Гир ничего не ответил, только слегка пожал её руку и отпустил.
Раздался тихий всхлип – очнулась Сафира – и одновременно тяжёлый вздох Майты.

На следующий день, когда Элема и Мальф спустились вниз, в небольшую веранду, где обычно собирались Девы перед каким-то важным событием.
Там уже были Юстифа, Фиида и Зати. Три женщины сидели на скамьях, пили прохладный сок и тихо, в полголоса, разговаривали. Элема уже хотела поздороваться, и этим привлечь к себе внимание, как Юстифа вдруг довольно громко сказала:
–Да, Фиида, я совершенно не расстроена тем, что Кию мертва. Так ей надо, проклятой ведьме.
Элема невольно закрыла рот, так ничего и не сказав и взглянула на Мальфа. Энтир же весь обратился в слух.
–Да как ты можешь так о ней говорить, Юстифа, – тихо, так что её расслышал лишь энтир, укорила третью Деву Фиида.
–И могу, – прошипела Юстифа, на этот раз тише. – Ты, Фиида, всех защищаешь, всем помогаешь, но ты ведь не можешь не знать, что Кию специально нашептала на ухо гиру что-то, что отворотило его от меня.
–Ты сама виновата, – возразила Зати. – Ты стала слишком многого требовать в последнее время. Того, что не положено даже Фииде, хотя она вторая.
Юстифа фыркнула.
–Ты думаешь, этого достаточно, чтобы отворотить от меня гира? За этот год он заходил ко мне только четыре раза. Нет, я точно знаю, что Кию что-то нашептала ему.
–Зачем Кию надо было это делать?
–Потому что она ненавидела меня с тех пор, как гир стал оказывать мне большее внимание. Она испугалась, что он станет чаще бывать у меня. Привилегии Первой Девы никто не отменит, но это только привилегии, а уже гир решает, с кем спать каждую ночь и спать ли вообще с кем-нибудь, – ответила Юстифа, нехорошо ухмыльнувшись.
–По-моему, ты неправа, – произнесла Зати.
–Можешь, спросим у Сафиры? Уж с ней-то Кию наверняка поделилась, – хмыкнула Юстифа.
–Сафира ничего не скажет. Она верно хранит тайны, – сказала Фиида. – Как же она там, бедняжка? Небось, плакала всю ночь…
–Да, надо будет сходить к ней. Не хватало, чтобы она заболела от горя, – кивнула Зати. А потом вдруг повернулась к третьей Деве. – Скажи, а ты любишь Элему?
Элема вздрогнула и, непонятно от чего, напряглась.
–А за что мне её любить? – безмятежно отозвалась Юстифа.
–Ненавидишь?
–Упаси Илия! Конечно же, нет.
–Но сейчас гир уделяет внимания больше ей.
–И что? Не мне спорить с гиром, если я буду требовать внимания, он вовсе оттолкнёт меня. Так ведь, Вторая?
Фиида подтвердила это кивком.
–Так почему же Кию ничего не нашептала гиру на ушко насчет Элемы?
–Не успела. Или не посчитала Шестую достаточной соперницей.
–Хм… Если сравнивать, Элема гораздо красивей Кию.
–Зати, – укоризненно посмотрела на неё Фиида.
–Ты разве можешь сказать обратное? – с мягкой улыбкой ответила ей Зати. – Это правда.
Элема стояла, как заворожённая, а внутри у неё всё переворачивалось: она красивей Кию! Это признаёт даже Фиида, которая всегда старается пресекать все споры и сравнения среди Дев. Сердце девушки забилось очень быстро.
–Кто знает мысли этой Кию? Одно я знаю точно, она безумно боялась потерять расположение своего гира, – непреклонным тоном заявила Юстифа.
–Любовь странная штука, – задумчиво произнесла Вторая Дева. – Но и гир любил Кию.
–Влюблённые всегда слепы и глупы. Кию просто боялась, что он предпочтёт ей другую. Да она ревновала к каждой! Будь у неё сила и власть, она бы стёрла веление богов, что гиру положено не менее десяти Дев.
–Давайте оставим этот разговор, – резко сказала Фиида. – Нехорошо обсуждать мёртвых, пока их прах не разлетится по ветру.
И в этот момент Мальф решил, что можно выдать женщинам своё присутствие. Он широко зевнул и громко сказал:
–Доброе утро, Девы.
Фиида и Зати вздрогнули. Юстифа же спокойно откинулась на мягкую спинку скамьи и лениво ответствовала:
–Утро и впрямь неплохое.
Фиида с укором взглянула на неё, но промолчала, лишь грустно улыбнулась энтиру. Зати лишь кивнула в их сторону.
Элема улыбнулась в ответ, прошла к столу и налила себе в бокал немного сока.
Вторая и Пятая Девы сидели в лёгком напряжении, очевидно, догадываясь, что Элема подслушала часть их разговора. Женщина была и остаётся женщиной.
Элема же постаралась ничем не выдавать, что она подслушивала. Сев напротив трёх Дев, она пригубила сок и тихо спросила:
–Когда будет сожжение?
–Либо сегодня вечером, либо завтра, – ответила Фиида и резко поднялась: – Пойду, загляну к Сафире.
–Я с тобой, пожалуй, – встала вслед за ней Зати. – Приятного утра.
Элема кивнула ей.
Когда обе Девы ушли, Юстифа хитро прищурилась и спросила:
–Много слышали?
–Что? – Элема изобразила удивление.
–Да не притворяйся! Уж наверняка подслушивали. Хотя ты – это ясно, а вот чего благородный энтир занялся таким делом?
–Иногда это помогает выяснению тайны, – ответил энтир.
–О, – протянула Юстифа и, потянувшись, взяла с вазы хрустящий пряник. – И какой же?
–Смерти Кию.
–Ах да, она же убита.
Юстифа хрустнула пряником. Потом вдруг резко посмотрела на Мальфа.
–Уж не думаешь ли, что я убила её?
–Пока что нет, – ответил Мальф и шевельнул хвостом.
–Да, её смерть меня абсолютно не огорчила, но, поверь, ничего с её смерти я не имею. То, что она наплела на меня гиру, останется в его мыслях надолго. Так что занять место Кию я бы всё равно не смогла.
–Даже если б Фиида стала бы Первой, как вторая по старшинству Дева, ты бы смогла от этого выиграть. Фиида могла бы снова поднять тебя в глазах гира, – возразил энтир.
–Фиида могла это сделать и тогда. И пыталась, между прочим, – сердито ответила Юстифа. – И вообще, я не собираюсь оправдываться и защищаться. Я рада смерти Кию, да, она была мерзкой и коварной, но я её не убивала. Это моё последнее слово.
–Как скажешь, – кивнул Мальф.
Юстифа отшвырнула пряник на пол.
–Не убивала! – чётко произнесла она. – И ты, девчонка, не смотри на меня так!
Элема тут же отвела взгляд, сделав вид, что выбирает, какой лучше пряник взять.
Мальф продолжал молчать.
–Ах так! – взвилась Юстифа, и, резко вскочив, выбежала в сад.
Элема тут же повернулась к Мальфу.
–Так ты хочешь найти убийцу Кию?
–А почему бы и нет? – ответил он, положив голову девушке на колени. – Ведь Кию убили. И несмотря, за что, убийца должен быть наказан.
–Пусть об этом думает Сахрет, – ответила Элема, осторожно поглаживая энтира.
–Сахрет вершит правосудие, но не ищет преступников.
–Он – нет, а его служители ищут.
–А что могут сделать его служители? Опросить всех Дев и стражников. И всё. Они не смогут быть во дворце всё время, не смогут найти убийцу.
–Убийца кто-то из дворца?
–Определённо. Посторонний просто не проникнет туда. Тем более, убийца как-то заманил Кию в ту часть сада, которой она боится.
–Может, он потащил её туда силой?
–Вполне. Это достаточно уединённое место. Но если это был посторонний, которому Кию лишь случайно встретилась на пути, к чему такие сложности?
–Чтобы тело не нашли раньше срока, – разумно предположила Элема.
–Но тогда бы он убил её сразу, как только встретил и потом отволок её тело в тот конец сада. Согласись, так легче, чем тащить сопротивляющуюся жертву в потаённый уголок, тем более, Кию могла кричать… Нет, милая сестра, кто-то завёл её туда, кто-то кого она не боялась, или боялась, но не думала, что он опуститься до убийства.
–И кто же это может быть? – Элему передёрнуло.
–Пока что я не знаю.
–А если у тебя не получиться узнать?
–Всё может произойти, сестра. Но, надеюсь, у меня получится. Я сочувствовал Кию. Она была такая печальная в последнее время.
–Но почему?
–Это я тебе, сестра, поведать не могу, – серьёзно ответил Мальф. – Хотя эта причина может показаться тебе мелочной, чтобы хранить её в тайне, но я поклялся Богами, что никому никогда не скажу этого.
–Кию уже мертва, – осторожно напомнила Элема.
–Это ничего не меняет. В моей клятве не было оговорки о смерти. В моей клятве вообще нет оговорок, так что я не смогу нарушить её, даже если захочу, пока не получу благословение Богов.
–Хорошо, я понимаю, – вздохнула Элема.
Они долго молчали. Энтир блаженствовал рядом со своей любимой Элемой, а она сама растеряно вертела в руках пряник и постукивала им по столу. Наконец, она не вытерпела:
–Скажи, а ты подозреваешь Юстифу?
–Мм? – отозвался энтир, ещё не до конца вынырнувший из пелены блаженства.
–Ты подозреваешь Юстифу?
–Юстифу? Пока что я подозреваю её, как и всех. Хотя, теперь я знаю, у неё были хорошие причины для убийства, но она и не покривила душой, сказав, что смерть Кию ей ничего не даст. Кию успела сделать то, что сделала. Но я не снимаю с Юстифы свои подозрения.
Элема что-то пробормотала в ответ, соглашаясь с ним. А потом, напрягшись, осторожно спросила:
–И меня подозреваешь?
Мальф поднял на неё глаза, в которых отразилась растерянность:
–Я… я не думал об этом, – честно признался он. – Хотя я должен быть бесстрастен, и подозревать тебя, как и всех.
–Ну ты же знаешь, что я не могла убить её! – в отчаянии воскликнула Элема.
–Я просто не должен исключать это.
–О! Как ты…
И она разрыдалась, закрыв лицо ладонями.
Энтир вскочил на скамью и начал тереться мордой о плечо девушки и успокаивающе мурчать.
–Ну не плачь, девочка моя. Я же люблю тебя.
–Мне невыносимо больно, что ты подозреваешь меня в таком ужасном деянии. Да, я не любила Кию, но ведь это не значит, что я убила её!
–Но я вовсе так не думаю!
–Мне больно, – простонала Элема, заливаясь слезами.
Энтир растерялся настолько, что даже не знал, что делать и как утешать её. Единственное, что он смог сделать, это только прижаться к ней и не переставать мурчать.
Постепенно слёзы Элемы высохли и она, стыдливо всхлипывая, уткнулась лицом в шерсть Мальфа и пробормотала:
–Прости за мою истерику. Я понимаю, ты должен подозревать всех. Так что подозревай меня тоже. В конце концов, у меня были неплохие причины не видеть Кию среди нас.
Мальф промолчал, только опустил голову ей на плечо и так и не остановил своё урчание.
Так их и обнаружили спустившиеся одновременно Майта и Каира. Майта тут же презрительно скривила губы, а Каира робко опустила глаза, подумывая, не уйти ли, оставив Элему и её энтира одних, но, глядя, как Майта, ничуть не стесняясь, подходит к столу, забирает кувшин и наливает себе сок, решила последовать её примеру.
–Вот уж я не думала, что ты можешь так убиваться о Кию, – нежным голосом пропела Майта.
Элема подняла голову, растерянно посмотрев на Седьмую Деву, но промолчала.
–Ах, тебя не следует трогать в твоём горе? – фальшиво изумилась Майта. – Вот уж не думала.
Мальф порывался ответить ей, но Элема слегка сжала его, этим жестом призывая к молчанию. За неё неожиданно ответила Каира:
–Если тебе всё равно, жива Кию или мертва, это не значит, что другие чувствуют то же самое.
–Ах, ах, ах! – насмешливо взглянула Майта на Восьмую.
Каира вдруг густо покраснела и отвернулась, спешно наливая себе сока. И брякнула куда-то в пустоту:
–Сафире очень плохо. Фиида серьёзно опасается за её здоровье.
Майта как-то неопределённо хмыкнула.
–Но ведь с Сафирой всё будет в порядке? – дрогнувшим голосом спросила Элема.
Каира пожала плечами.
–Даже если наша Сафира отправится вслед за Кию, нам ли об этом горевать? – противно улыбнулась Майта. – Ещё одной меньше.
–Будут другие.
Майта передёрнула плечами, но ничего не сказала.
Элема медленно поглаживала шерсть энтира, потом встала, намереваясь уйти, но в этот момент Седьмая задумчиво спросила:
–Скажи, Элема, тебе приятно, что гир уделяет тебе сейчас больше внимания?
Элема остановилась и повернулась к ней. Во взгляде девушки читалось искреннее недоумение.
–Почему мне должно это не нравиться?
–Значит, нравится? Прости, я ошиблась, – хмуро ответила Майта и отвернулась, какая-то напряжённая.
Элема удивлённо взглянула на Каиру, но та предпочла сделать вид, что ничего не заметила. Это лучше, чем сказать что-то глупое. Общение с Майтой явно пошло молодой Деве на пользу, или просто жизнь среди женщин.
Так и не дождавшись, пока кто-то из этих двух девушек скажет хоть слово, Элема развернулась и поднялась по лестнице наверх, где находились опочивальни Дев.
–Почему она спросила это, Мальф? – взволнованно спросила Элема, поднимаясь.
–Потому что ты очень скрытная для других, сестра. Если вы с гиром наедине, твоих чувств к нему не прочесть.
–Да? – Элема посмотрела в окно. Оно выходило в сад, и, приглядевшись, можно было увидеть вдалеке вершины кустарника, возле которого нашли тело Кию. – А откуда ты это знаешь?
–Видел. Ты же не стесняешься меня.
–Да, точно. Я не знаю, почему моего отношения к гиру не видят другие. Я вроде не скрываюсь.
–Просто ты такая по натуре.
–Но я очень люблю его.
–Я знаю, дорогая. Мне ты это уже можешь не говорить.
–Думаю, это хорошо, что по мне ничего не заметно. Иначе Майта бы сильнее насмешничала надо мной – ты же знаешь, она не любит всех Старших Дев, якобы только она достойна внимания гира, – лицо Элемы даже чуть побледнело от ярости, что Майта осмеливается так думать, – как будто она самая лучшая, самая красивая, и… и…
Элема помолчала, находя слово. Но это короткое раздумье потушила её ярость, и девушка продолжила более спокойно:
–Да даже не важно. И Юстифа бы очень невзлюбила меня. Да и Кию, если б знала, могла бы очень сильно испугаться и наговорить гиру что-нибудь про меня, как сделала это с Юстифой.
–Ты действительно думаешь, что Кию способна на такое?
Элема прикусила нижнюю губу, посмотрела в сторону и ответила:
–Не знаю.
–Вся проблема в том, милая, что вы все практически не знаете друг друга. Единственное исключение, это Кию и Сафира, они стали очень близки.
–Дружба здесь просто невозможна. А Кию и Сафира просто как зеркало и отражение.
–То есть, ты думаешь о Сафире также, как и о Кию?
–Нет-нет, что ты! Сафира же Четвертая.
Мальф тихо вздохнул и хотел было задать Элеме ещё один вопрос, но осёкся, издалека услышав звук шагов. И вскоре им навстречу вышла Фиида, аккуратно ведущая Сафиру под руку. Лицо у Сафиры было бледное, а сама она шла медленно, словно только-только научилась ходить.
–Пойдём, пойдём. Сейчас прогуляемся, в саду, там, где ты больше всего любишь. Тебе станет легче, – мягко, словно с ребёнком, говорила Сафире Фиида.
–Давай не пойдём туда, где любила Кию. Иначе я… я просто не выдержу.
–Как скажешь, будем гулять совершенно в других местах.
Они прошли мимо, не обратив никакого внимания на энтира и Элему, и слова сожаления так и замерли на губах девушке, не высказанные.
–Как же плохо Сафире, – медленно произнесла она, когда в длинном и широком проходе они остались одни.
–Она потеряла свою родную душу в этих стенах, – ответил Мальф.
–Великая Илия, – содрогнулась Элема, и слёзы вновь побежали из её глаз.
Уже всерьёз встревоженный, Мальф стал подталкивать свою любимую к двери её опочивальни. К счастью, слёзы девушки не переходили в рыдания, но и без этого энтир испугался.
Он заставил девушку сесть, позвал двух рабынь, одной велел умыть госпожу, а второй принести какого-нибудь успокаивающего отвара и снотворного зелья.
К тому времени, как первая рабыня умыла и переодела Элему, вторая вернулась с двумя чашами с отварами. Сначала она дала госпоже чашу с розоватой жидкостью – успокаивающий отвар. А потом протянула чашу с водой, в которой были растворены пятнадцать капель растения опра, сок которого в чистом виде серьёзно отравлял, а в разбавленном виде в малом количестве усыплял.
Девушка покорно выпила оба настоя, и уже через две минуты тихо и спокойно спала. Мальф отослал рабынь обратно, а сам, запрыгнув на кровать, улёгся рядом с ней и незаметно для себя заснул.
Но постепенно её спокойный сон пропал. Девушка стала метаться в кровати, негромко вскрикивать. Её лицо побледнело, его исказил ужас. Пальцы судорожно сжимали край кровати, а из-под закрытых век вытекло несколько слезинок. Резко дёрнувшись, она чуть привстала на кровати и вскричала:
–Пустите меня!
Мальф подскочил, но не знал что делать. Опр не отпускал ещё её из своих цепких объятий, если бы он попытался разбудить её, он бы не смог. Но, издав ещё пару неясных вскриков, девушка упала на подушки и успокоилась. Дыхание стало размеренным, кровь снова прилила к лицу. А заснуть Мальф так больше и не смог, внимательно следя за каждым шевелением Элемы. Она проспала ещё долго, но больше кошмары не нападали на неё.
Проснувшись, Элема долго не открывала глаз, по кусочкам выуживая кошмар, что приснился ей. Хотя на самом деле он длился лишь несколько минут, ей показалось, что она сразу попала в него и вот только выбралась. Сон помнился ей обрывками и теперь, соединяя их, она не могла понять, чего же так испугалась. Он казался ей слишком нереальным. Но всё же остатки испытанного ужаса ещё были в ней, и она невольно содрогнулась.
Но даже когда Элема ничем не выдавала своего бодрствования, Мальф всё равно каким-то образом почувствовал, что опр разжал свои объятия.
–Как спалось? – спросил он.
–Неплохо, спасибо. Какая-то я сегодня чувствительная, – смущённо улыбнувшись, ответила Элема. – Илия, уже за полдень?!
–Уже скоро прозвучат колокола Су.
–О! – только и смогла сказать девушка.
–Приходила Зати.
–И?
–Сожжение Кию будет сегодня после заката. А завтра утром поставят ей памятник.
Памятником энтир называл невысокие столбы из полупрозрачного камня, внутрь которых каким-то образом мастера вделывали любую вещь, что принадлежала умершему, а сверху, где, благодаря каким-то примесям камень был мутнее, высекали имя покойного. Это заменяло статуи, которые делали на Севере, но от этого такой памятник не стоил дешевле – полупрозрачный камень, да и его отделка стоили не малых денег, так что это могли позволить себе, естественно, только богатые люди.
Элема кивнула.
–Мне придётся одеть то синее платье. Больше у меня нет одежды такого цвета, – сказала она задумчиво. – А жаль. Ведь больше я это платье никуда не одену.
–Разве есть сейчас смысл думать о платье?
–Да, прости. Я слишком мелочна. Особенно теперь.
Мальф внимательно всмотрелся в лицо девушки. Оно было бледно, но не так заметно, а в глубине её зелёных глаз энтир вдруг впервые заметил глубокую усталость.
–Ты весь день не ела, – напомнил он. – Спустись вниз, я прикажу принести тебе чего-нибудь.
Элема хотела отказаться, но потом, подумав, кивнула.
–Я пойду, – сказал Мальф.
Элема снова кивнула.
Когда он вышел, девушка зашла за перегородку, где на лавках и на высоко подвешенных палках, лежали и весели платья. Девушка аккуратно сняла тёмно-синее, почти черное, платье и приложила к себе.
Очень жаль, что сегодня она оденет его в последний раз.
Или это такая расплата за её зависть?
Элема вздрогнула, платье упало на пол, зазвенев золотыми украшениями.

Юстифа сидела перед большим зеркалом, нанося на лицо маску из протёртых листьев эдо. Маленькая рабыня крутилась подле неё, готовая подхватить упавший случайно комочек зелёной кашицы, пока он не успел испачкать дорогое платье её госпожи.
Сверху женщина закрепила на маску тонкую-тонкую ткань с прорезями для рта, носа и глаз. И увидев своё отражение, она невольно улыбнулась. Ночью в таком виде можно сильно напугать какую-нибудь суеверную рабыню. Или Фииду. Можно даже Сафиру, но пока не стоит издеваться над бедняжкой, потерявшей единственную подругу. Хотя ещё неизвестно, кто кого потерял. Знаешь, Кию, уходя из жизни, ты потеряла больше, чем кто-либо из нас, – подумала Юстифа и, не выдержав, расхохоталась.
Удивлённая рабыня отошла в сторону. Она не понимала, почему в такой день её госпоже хочется смеяться, но предпочла не задумываться об этом. Она была из тех редких слуг, которые не стремятся влезать в жизнь своих господ.
Юстифа отослала рабыню, а сама стала прохаживаться по комнате. Постепенно её весёлое настроение испарилось, и сердце укрыла тревога. Она вспомнила глаза энтира, и тут ей совсем стало не по себе. Эта говорящая кошка подозревает её! Слова Юстифы Мальфа явно не убедили.
–Что ж, – сказала самой себе Юстифа, – если рассуждать здраво, то вполне логично. Месть – штука увлекающая.
Только теперь не понятно, как отвести от себя подозрения. Конечно, всё раскроется рано или поздно, если Сахрет соизволит взглянуть с небес на землю. Но если энтиру слишком понравился вариант с Юстифой-убийцей. Гир, конечно, человек справедливый, но мало ли что наплела ему Кию. Если энтир выступит с обвинениями против неё, гир обязательно встанет на его сторону. Не только из-за наговора Кию, но ещё и потому, что гир уважает Мальфа. Хотя за что уважать эту кошку? Ничего стоящего он не сделал, просто бросается своими умными фразами.
–Нет, ну это надо же было так подставиться, – пробормотала женщина.
Тревога шипящей змеёй ползала у неё в груди.
Дёрнуло же её за язык болтать о своём счастье от смерти Кию, да ещё и на следующий день после её смерти!
 –Девкой была, девкой и останусь, – сердито сказала она своему отражению.
Отражение тревожно посмотрело на неё глазами. Оно было такое мертвенно бледное из-за этой тряпки, что сердце Юстифы быстро-быстро застучало.
Она сорвала маску, бросилась к кувшину и широкой чаше и яростно смыла с себя зелёную травяную кашицу.
Вдалеке раздался звон колоколов. Скоро зажжётся вечерняя заря. Скоро сожжение.
Юстифа вздохнула.
Как назло, у неё не было ни одного синего платья. Придётся идти к Зати или Фииде.
Женщине вдруг показалось, что весь мир встал против неё.

Пламя жадно пожирало тело несчастной Кию, лицо которой накрыли маской, и освещало около сотни человек, столпившихся неподалёку, и восемь, не считая энтира, стоявших прямо на площадке Сожжений.
Сафира уже не могла плакать. Она пустыми глазами смотрела, как тонет в пламени тело её подруги.
Фиида стояла спокойно, но по левой щеке её медленно катилась вниз слеза.
Зати, казалось, думала о чём-то своём, хотя взгляд её не сходил с костра.
Юстифа стояла со скорбным видом, таким, каким напускают на себя женщины, желающие только показать, что им тяжело видеть это.
Примерно с таким же видом стояла и Майта, а вот Каира не могла сдержать слёз, но вряд ли из-за того, что грустила о Кию, просто сама ситуация располагала к рыданиям.
Элема чуть дрожала, Мальф чувствовал это по её руке, лежащей на его загривке.
–Как это тяжело: видеть, как человек навсегда покидает этот мир, – тихо сказала она, так тихо, что Мальф с трудом расслышал её.
Он не знал, что ей сказать. Да и честно говоря, мысли его были заняты совершенно другим. Энтир не спускал взгляда с Дев, подмечая, казалось, каждую эмоцию на их лицах. Больше всего его привлекали Юстифа, Майта и Зати. И о них стоило подумать всерьёз.
Пока Элема спала под воздействием отвара опра, Мальф, не переставая, думал об убийстве Кию. Жажда найти её убийцу была вызвана не только врождённым его чувством справедливости и равновесия, но и чувством ответственности, легшим на него после того, как Кию поведала ему свою тайну. Кию заставила его поклясться, что он никому не скажет её секрет, но она могла и не требовать от него этого. Он и так бы не сказал, даже Элеме. Нет, особенно Элеме.
И думая об этом, вспоминая тело Кию, лежащее в крови в саду, Мальф вдруг пришёл к выводу, что убить её могла только женщина. Вряд ли мужчина бил бы её об камень, да даже если б и бил, то приложил к этому больше силы.
Конечно, убить могла и рабыня, замученная гонениями Кию. Но за два года, особенно за последние несколько месяцев, Мальф неплохо узнал Первую, она довольно редко вызывала к себе рабынь, только тогда, когда действительно не могла справиться одна. Кию воспитывалась в доме не слишком богатого отца, а мать её была так и вовсе из простых. С детства девушку приучали к труду, и в доме отца, где было несколько рабов, личной рабыни у Кию не было.
Значит, это не рабыня. И, уже даже не придумывая других вариантов, Мальф остановился на Девах. Чутьём он знал, что убийца одна из них. А вот кто – здесь его чутьё было бессильно.
Но вот сегодня вечером он выделил троих. Однако энтир был слишком измучен из-за своих тревог за Элему, и сил размышлять у него больше не было. Завтра с утра он будет думать об этом, а пока надо приглядывать за сестрой.
Пламя начало потихоньку уменьшаться. В этот момент жрецы Огня тихо и незаметно прошли на площадку и, ходя вокруг костра, вполголоса стали петь Прощальную песню.
И тут Сафира не выдержала и заплакала в голос. Фиида тут же забыла про свои слёзы, бросившись утешать несчастную.
Словно получив разрешение, вслух стала всхлипывать Каира.
А пальцы Элемы больно впились в энтира, но тот терпеливо молчал.

Утро следующего дня было просто пропитано напряжённостью. Не нужно было быть энтиром, чтобы почувствовать эти волны, витавшие по всему дворцу и даже за его пределами. Здесь, в отдалённой части сада, сидели все Девы, по традиции собравшиеся оплакивать умершую. Но несмотря на то, что, по представлению многих, тут должны были литься горькие слёзы, в этом уголке сада царила полная тишина. Все слёзы были пролиты вчера; даже Сафира сидела спокойная, и только покрасневшие глаза выдавали ночь, проведённую без сна.
Хотя по правилам традиции энтир, да и вообще кто-либо другой, кроме Дев, не должен был присутствовать на Скорби, Мальф был там, спрятавшись под густым кустарником, откуда ему прекрасно было видно всех Дев. Он хотел понаблюдать за их эмоциями, особенно за эмоциями Юстифы, Зати и Майты. Однако вопреки своему решению он никак не мог сконцентрироваться на своей задаче, мысли его прыгали. То он думал о Зати, Юстифе и Майте, то вновь начинал тревожиться за Элему, которая очень неспокойно спала этой ночью.
Но внезапно голос Юстифы, произнесший что-то, заставил Мальфа заняться тем, ради чего он нарушил традицию. Он посмотрел на Третью Деву. Она уже стояла, и закончила начатую фразу:
–Я ухожу.
–Но время Скорби ещё не закончилось, – укоризненно сказала ей Фиида. – Сядь.
–Брось, среди нас нет никого, кроме Сафиры, кто б действительно скорбел о Кию. Я просто больше уже здесь не могу, всё это меня угнетает. У меня нет желания сидеть и думать о том, что Кию должны дать шанс в другом мире или о чём нам полагается думать!
–Если бы умерла ты – мы бы сидели точно также.
–Сомневаюсь, чтобы у кого-нибудь было желание, – фыркнула Юстифа. – Особенно у Кию. Даже ты, Фиида, скорбишь, потому что ты чувствуешь свой долг. Ты бы скорбела точно так же по какой-нибудь убитой рабыне.
–Всё, – вдруг резко сказала Фиида. – Сядь, Юстифа, пока я не подумала, что это ты убила Кию.
Юстифа вздрогнула, что вряд ли укрылось от глаз Второй Девы, но последняя промолчала. Юстифа же покорно села.
Воцарилось молчание, и Мальф внимательно оглядел лица каждой. У Фииды была терпеливая скорбь, у Юстифы – нетерпение; Сафира же скорбела так сильно, что Мальф удивлялся, как она сдерживает слёзы – видимо, за эту ночь она выплакала их предостаточно. Зати – сдержана и холодна, явно думает о чём-то своём. Каира и Майта явно скучают. Элема бледновата.
Да, подумал Мальф, кто бы не придумал этот Вопль Скорби, он явно придумал абсолютно лишнюю вещь. Кто по-настоящему скорбел о Кию, а кто просто ждал, пока это мучение закончится? С уверенностью Мальф мог показать только на Сафиру и сказать: да, она скорбит. Больше так сказать он не мог ни на кого.
–Интересно, кто мог убить Кию? – неожиданно разбил тишину нежный голосок Каиры.
–Кто угодно мог, – отозвалась Зати. – Даже ты.
–Я?! Но я же… Да вы что! Я не делала этого! Да как вы… я же… да…
–Успокойся, Каира, – довольно раздражённо оборвала её Фиида. – Всем и так ясно, что ты не убивала.
–Но вы же…
–Заткнись! Сказали уже тебе! – И Майта с силой ударила Каиру в плечо.
Впервые на Вопле Скорби появились слёзы. Да и те были не о Кию.
Снова наступило напряжённое молчание, нарушенное, явно специально, Юстифой:
–И вправду интересно, кто.
–Это не просто интересно – это важно! – неожиданно взвилась Сафира. – Кию убили, а вы говорите об этом так, словно обсуждаете, от кого забеременела рабыня!
–Мы не можем ничего сделать, кроме как обсуждать. Милостью Сахрета убийца будет найден,– ответила Фиида.
–Милостью Сахрета?! И мы должны ждать, пока он не взглянет сюда! Кию в жизни не дождется мести!
–Всё ли дело в мести, Сафира?
–Её убили! – не унималась Четвёртая. – И я хочу, чтобы убийца был найден. Одной милостью Сахрета мы не найдём его!
–И что же ты предлагаешь? Самим начать поиски?
Сафира молчала, тяжело дыша. Ярость глушила её, но девушка находила в себе силы успокоиться.
–Жрецы Сахрета уже занялись поиском, – сказала Каира.
–Они даже нас ещё не спрашивали, – хмыкнула Майта. – Что же они ищут тогда?
–Ох, Кию, – с отчаянием выдохнула Сафира.
Она закрыла лицо руками, явно уже с трудом сдерживаясь от слёз. И в этот момент Юстифа громко оповестила:
–Можете успокоиться. Наш благородный энтир Мальф уже занялся поиском убийцы Кию. Так ведь, Элема?
–Да, – тихим голосом подтвердила девушка. – Он ищет.
–Ищет?! – встрепенулась Сафира. – Правда?
Юстифа ограничилась кивком. Почему-то поколебавшись, кивнула и Элема.
Сафира подскочила и упала на колени перед Шестой Девой, взяв ту за руку.
–О, Элема! Передай, я очень тебя прошу, передай Мальфу, чтобы он не останавливался! Чтобы он нашёл убийцу Кию! Я… я так хочу этого! Он умный, он умнее нас всех вместе взятых, у него получиться! Передай ему это, скажи, что это я сказала! Передай!
–Хорошо, – чуть дрогнувшим голосом ответила Элема.
–Передашь? – Сафира испытующе посмотрела той в глаза. – А ещё передай, что я буду молиться! Я буду молиться всё время, чтобы Сахрет направил его! Чтобы открыл нам убийцу!
–Хорошо, я скажу ему, – отвечала Элема растеряно.
–Пожалуйста, я очень тебя прошу! Ты… ты не понимаешь, как это важно для меня, чтобы убийца моей Кию был наказан. Я так хочу посмотреть ему в глаза, так хочу сказать ему… сказать… Я… я… я просто… О, небеса, ты передашь ему это? Скажешь?
–Да, да, конечно, Сафира, я скажу.
–Не забудь, я тебя умоляю!
–Да как я смогу забыть о таком!
–Хорошо.
Успокоившись, Сафира медленно поднялась с колен и, не отряхивая прилипшую к платью землю, вернулась на своё место.
–Будем молиться, что энтиру удастся найти убийцу, – сказала Юстифа.
–Надо будет принести кого-нибудь в жертву, – задумчиво протянула Каира. – В жертву Сахрету. Тогда Мальфу будет легче искать.
–Сегодня же я поеду в храм Сахрета и сделаю это, – решительно произнесла Сафира.
–Может, мне поехать с тобой? – осторожно спросила Восьмая Дева.
–Нет, не стоит. Я поеду одна.
Все ненадолго замолчали. Этим молчанием и воспользоваться Фиида, чтобы сказать, не скрывая своё недовольство:
–Давайте помолчим, Девы. Мы не должны нарушать священный обычай. Думаете, Кию приятно слушать вас сейчас?
–Кию приятно знать, что она будет отомщена, – ответила ей Сафира.
Но больше никто ничего не сказал. Снова наступило тревожное, напряжённое молчание, прерываемое только шелестом листьев да тихим шумом небольшого фонтана неподалёку.
И когда солнце коснулось сердца неба, а тени спрятались, Девы, как одна, встали и, сохраняя молчание, покинули свой уголок Скорби. Как только они ушли, Мальф вылез и стал ходить кругами, разминая затёкшие от лежания в неудобной позе лапы.
Он думал, с чего ему начать. Точнее, с кого. И, подумав, он решил начать с Юстифы. Подозрений с себя она так и не сняла, и, идя к ней в покои, Мальф был твёрдо уверен в одном: даже если это не Юстифа, упрекнуть его в невнимательности или пренебрежении будет нельзя.
Юстифа была в своей комнате. Она лежала на кровати, отдыхая от той напряжённой атмосферы, где ей пришлось провести с утра до полудня. На тихо вошедшего энтира она не обратила никакого внимания, а, заметив его, быстро села на кровати. Её умиротворение спало, открывая взору Мальфа глубокую тревогу.
–Зачем ты здесь? – быстро спросила она.
–Чтобы уточнить у тебя несколько вопросов.
–К-каких?
–Об убийстве Кию.
–Я уже говорила тебе! Это не я!
Женщина резко встала с кровати и начала быстро ходить по комнате.
–Это не я!
–Извини, но я вижу обратное. Некоторые вещи указывают на тебя.
–Какие?
–Ты прекрасно их знаешь. Ты ненавидела Кию за то, что она отворотила от тебя гира. Ты абсолютно не расстроилась от её смерти. И уже сейчас ты начинаешь забывать, что Кию когда-либо существовала.
–Да ты…
Юстифа осеклась, остановилась и, вздохнув, сказала:
–Да, ты прав, всё сходится, всё правильно. Но это не я убила её. Поверь, я даже не помышляла о её смерти!
–Неужели?
–Это так! Да, я хотела, чтобы с ней случилось что-то, что оттолкнёт гира от неё, чтобы она опозорилась или её застали за чем-то таким, что может опозорить имя гира. Хотела! Я не скрываю! Но я не хотела её смерти, это преступление приравнено к самому убийству.
–Я не заметил, чтобы ты была слишком религиозна, Юстифа.
–Да, я отрицаю всяческие священные законы и традиции вроде этого Вопля Скорби. Каждый сам вправе решать, как ему скорбеть и скорбеть ли вообще. Нельзя заставлять людей испытывать те эмоции, которых у них нет! Ведь это просто глупые традиции, придуманные жрецами, чтобы увеличить религиозность народа, чтобы больше доходов текло в их храмы. О, думаешь я этого не понимаю? В дом моего отца приходило много жрецов, и я очень неплохо общалась с одной жрицей Илии. Конечно, все тайны их сообщества она мне не раскрывала, но и её туманных слов мне хватило, чтобы сделать вывод. И, знаешь, что она мне однажды сказала? «Неважно, читаешь ли ты благодарственную перед едой, воспеваешь ли оду Солнцу по утрам, важнее всё равно остаётся твоя вера внутри тебя, и твои поступки, не противоречащие тому, что по нраву богам».
–Это мудрые слова, – согласился энтир. – У меня самого тоже такой принцип.
Лицо Юстифы просветлело.
–Теперь ты меня понимаешь? Я не могла убить Кию, я даже не могла думать о её смерти! Да, мелкие беды, пакости я ей желала, и боги спросят меня об этом, и я буду отвечать перед ними за это. Но зато я смогу им сказать: «я не осквернила свою душу убийством, я не осквернила её даже помыслом таковым».
Энтир покачал головой.
–Одних слов недостаточно, чтобы снять с тебя обвинения. Ведь сказать ты можешь всё, что угодно.
–Сахрет! – воскликнула Юстифа в отчаянии. – Да что я могу дать тебе, кроме своих слов? Чем ещё я могу доказать свою невиновность?
Мальф промолчал. Юстифа ещё сильнее побледнела и выпалила:
–Хочешь, я поклянусь тебе? Поклянусь духом Кию?
Он внимательно посмотрел на женщину.
–Ты действительно пойдёшь на такое?
–Да, если только этим могу доказать свою невиновность! Как бы я не ненавидела Кию, как бы она не ненавидела меня, но её дух не станет лгать, обвиняя меня в своей смерти!
Мальф вновь замолчал, смущённый и растерянный от такой жертвы. Конечно, он мог заставить её поклясться. И кто знает, что могло бы случиться с ней, если б она солгала. Но… Юстифа выглядела такой жалкой: её лицо было бледным, на нем была глубокая тревога, но глаза блестели и в них таилась паника. Женщина бегала по комнате, не находя себе места, а её голос, молящий, взывающий, постоянно срывался.
И тут в его голову проникла какая-то мысль, мысль извне, такая чёткая и непоколебимая, что невозможно было ей сопротивляться: Кию убила не Юстифа.
Возможно, Сахрет всё же соизволил взглянуть сюда, и ему стало жаль эту несчастную женщину. Сахрет знал, кто убийца, но не хотел говорить это энтиру. Да и вряд ли скажет хоть когда-нибудь, энтиру самому надо узнать это.
–Хорошо, я тебе верю. И больше тебя не подозреваю.
Юстифа остановилась, словно налетела на стену. Она изумлённо и недоверчиво посмотрела на Мальфа:
–Правда?
–Да. Этой ночью можешь спать спокойно. Я верю, что это не ты.
–Это не я, – прошептала она. – Ты не знаешь, я была в таком ужасе, когда увидела её мёртвой там, в саду. Мне стало плохо, и я убежала к себе. Я с трудом заснула. А потом решила…
–Понимаю, понимаю. Всё, я не подозреваю тебя.
Недоверие и испуг в её глазах сменились облегчением. Она осела на пол, обхватила голову руками, и слёзы медленно потекли из её глаз. Мальф испугался, что сейчас с ней начнётся истерика, но этого не произошло. Сквозь слёзы Юстифа вымученно улыбнулась и сказала:
–А я… а я так боялась.
Мальф сочувственно кивнул ей и быстро вышел из комнаты, оставив Третью Деву одну.
Наверно, ещё никогда он не был так уверен в невиновности, хотя ничего, кроме её слов этого не доказывало. Но порой и слова имеют свою ценность.
«Может, я даже не там ищу» – мрачно подумал он. – «Я так уверен, что убийца это одна из Дев. Это может быть кто угодно»
Он поколебался перед опочивальней Элемы. Наверно, у неё стоит спросить совета. Но подняв лапу, чтобы открыть дверь, Мальф покачал головой, развернулся и спустился вниз.
Солнце светило ярко; мягкий тёплый ветер нежно шевелил листву, обдувал лицо. В воздухе стоял ненавязчивый запах цветов. Стояла поздняя весна, время Илии, самой почитаемой богини Кию. Богиня подарила Кию любовь, и девушка молилась ей всегда, благодаря за это… и прося оставить эту любовь навсегда.
Безбрежное сердце. Злая любовь. Всегда так, счастье недолговечно.
Мальф медленно пошёл по сужающейся дорожке вглубь сада.
Если Юстифа выбыла, остаётся Майта и Зати.
И вот теперь пойми, почему он думал на них, а не на убивающуюся Сафиру или добрую Фииду. Обычно энтир не спорил со своим чутьём, но на этот раз ему хотелось посопротивляться, чтобы найти какие-нибудь более веские доводы обвинения, чем своё чутьё. И он попытался представить, как бы он действовал, будь он человеком.
Но тут же помрачнел. К чему представлять, он никогда не будет человеком. Даже если он принесёт в жертву весь мир, боги не снизойдут до энтира. А ведь он предал своих богов, предал их ради Элемы, теперь его боги – это её боги. И несмотря на это, они его не слышат. Даже Илия, а уж она должна была услышать его.
Он тряхнул головой, освобождаясь от этих мыслей.
Итак, Зати. Почему он выбрал Зати? За её спокойствие, безбрежное, за не те мысли.
Что за чепуху он несёт? Даже Элема бы высмеяла его за это.
Он посмотрел наверх, в сторону поля Усопших, где ставили памятники умершим членам семьи гира. Памятник Кию уже стоит там. Наверно, Кию рядом с ним, оплакивает свою жизнь и навсегда потерянного гира. В последний месяц она доверяла Мальфу, может, не побоится довериться и сейчас, шепнёт ему на ухо имя убийцы.
Памятники – эти неширокие столбы с вделанными навсегда внутрь украшениями, браслетами Принадлежности, кольцами, оберегами и амулетами – стояли ровными рядами, между которыми были проходы, где свободно могли пройти рядом два человека. Между самими памятниками расстояние было небольшое, там рос и цвёл какой-нибудь куст – олицетворение души. Памятник Кию был установлен почти в самом конце первого ряда и поначалу кусты, разросшиеся, вытянувшие ветви поперёк дорожки, причиняли энтиру большие неудобства: человек мог отодвинуть мешавшие ветви рукой, а Мальфу приходилось идти напролом или проползать. Он был почти уверен, что потом обнаружит на своём теле царапины.
Постепенно размер кустов начал уменьшаться, что говорило о том, что дальше идут совсем «свежие» памятники. Ветви не загораживали обзор, и энтир издалека увидел сидящую на земле женщину, которую не пугало палящее солнце.
Не обращая внимания на боль, что причиняли упругие ветви, энтир протиснулся на второй ряд и так, будучи незамеченным, дошёл до памятника, стоящего почти напротив памятника Кию и этой женщины. Он улёгся под кустом и только тогда сообразил, что сидевшая на земле – Зати.
По всему телу заползли мурашки предвкушения. Мальф не верил, что Зати здесь для того, чтобы скорбеть о Кию. Она была не такой, с неё станется запереться в спальне, но не идти на поле Усопших, тем более, в такую жару. Это было опасно для здоровья, но безопасно для одиночества: даже слуги не придёт сюда в такое время.
Зати сидела на неровных плитках дорожки, выдёргивая травинки одну за другой. Она молчала, только изредка вздыхала. Мальф уже начал чувствовать жар, хотя лежал в прохладной тени, а тень от кустарников падала только на ноги и – слегка – спину женщины.
Внезапно Зати заговорила, голос её звучал чуть хрипловато:
–Ну вот, Кию. Думаю, ты уже встретилась с Лайто. Не думаю, что он ушёл, не дождавшись тебя. Наверняка он сказал, что он до сих пор тебя любит. А вот что ты ему сказала?
Она замолчала, словно выслушивая ответ.
–Отвернулась и прогнала его, как тогда.
Снова недолгая пауза.
–Знаю, ты не уйдёшь отсюда без своего драгоценного гира. И этим добьёшь Лайто. – Пауза. – Знала бы ты, как я ненавижу тебя, Кию! Думаю, ты догадывалась об этом, но ты и знать не могла, насколько я ненавижу. А я оправдывала тебя перед братом, давала ему надежду, потому что думала, что ты поймёшь, увидишь. А ты… а ты оказалась даже хуже, чем я думала. Тебе было мало просто уехать с гиром, ты решила написать об этом Лайто. Мерзкая тварь! – выплюнула Зати и швырнула в памятник ком земли.
Мальфу с трудом давалось лежать спокойно.
Зати тяжело вздохнула.
–Я так мечтала тебе отомстить. Строила планы всё время, но они разбивались об осознание, что ты под защитой гира. Как бы я не ненавидела тебя, мне было бы тяжело проникнуть во дворец. Хотя всё могло бы быть, но сложилось, как ты видишь, иначе. Думаешь, – Зати хихикнула, – я забыла твои глаза, когда ты увидела меня? Да ты чуть не потеряла сознание, ведь ты же знала, что Лайто мёртв. И догадывалась, из-за кого. Ты боялась меня. И правильно делала, ведь каждую ночь я строила планы мести. Я мечтала убить тебя и, как видишь, моя мечта осуществилась.
Зати слегка переменила позу.
–Я даже не жалею, что не моей рукой, – сказала она тянуче.
Мальф напрягся, и уставился на Зати непонимающе. Может, она как-то увидела его и теперь ломает комедию? Энтир едва преодолел желание немедленно выскочить.
–Хотя да, немножко жалко, – кивнула памятнику Зати. – Но с другой стороны, умерла ты не просто. Кто-то неплохо постарался над твоим личиком. Не шепнёшь, кто?.. Молчишь… да я и так знала, что ты не скажешь… Хотя мне честно интересно. Я хочу поблагодарить того человека, кто убил убийцу. Да, родная моя, ты убийца. Из-за тебя он умер, из-за тебя. Паршивая овца! Надеюсь, боги будут справедливы и спросят тебя об этом. И сказать в своё оправдание тебе будет нечего, кроме твоего извечного «я сожалею»… Глупо наверно смотрится, я сижу тут и разговариваю с духом ненавистного мне человека. Но я так хотела тебе об этом рассказать, чтобы ты не просто думала, а была уверена: я тебя ненавижу, и буду ненавидеть даже после твоей смерти.
Зати замолчала, бросая маленькие комочки земли и камешки в памятник, явно стараясь попасть по имени, высеченному на верхушке. Она уже не стремилась высказывать свои мысли и чувства. И когда Мальфу показалось, что больше лежать он уже не выдержит, Зати вдруг резко встала и низко поклонилась памятнику:
–Мир тебе, Кию. Надеюсь, больше мы не свидимся.
И развернувшись, пошла обратно к дворцу.
Даже если бы Мальф хотел догнать её, он бы не смог: всё тело онемело; казалось, воздуха не хватает, а голос просто исчез. Он с трудом выполз из-под куста на разгорячённые камни и медленно встал на все четыре лапы. Его слегка пошатывало: энтиры не приспособлены к такой жаре, они – жители лесов. А здесь ему пришлось провести рекордное для себя время нахождения на таком палящем солнце – куст хоть и спасал от прямых лучей, но особой прохлады не создавал. И как только Зати смогла такое выдержать!
Зати… одно из двух: либо он говорила правду, либо каким-то образом почувствовала его присутствие. Но если она говорила правду, то…
Нет, голова сплавилась на такой жаре. И его мучает жажда. Нужно вернуться во дворец и отдохнуть немножко.
На каких-то тряпичных лапах он доковылял до прохладного сада дворца и, не выдержав, стал жадно пить из первого же фонтана.
–А я думал, ты воспитанный зверь, Мальф.
Мальф, как ужаленный, отпрыгнул в сторону и ошарашено уставился на гира. Но сам гир, казалось, не обратил на это никакого внимания.
–Не могу поверить, что Кию убили.
Мальф молчал.
–Вчера она мне приснилась. Такая красивая и непривычно печальная… Думаешь, её убийцу найдут?
–Надеюсь на это.
–Ты же вроде тоже ищешь?
–Больше пытаюсь. Пока у меня только догадки, и они очень легко опровергаются.
–Скажи мне их.
–Не думаю, что это хорошая идея. Пока я не найду что-то определённое, я не стану вам сообщать. А пока мои догадки таковы, что по ним можно подозревать кого угодно.
–Жаль… Я хочу найти убийцу Кию. Хотя служители Сахрета с каждым годом находят всё меньше и меньше виновных. Для меня, конечно, постараются, но всё же я им не доверяю.
–Я понимаю.
–Поэтому, постарайся. За это я сделаю твою сестру Первой Девой.
Только самообладание позволило энтиру скрыть свои эмоции.
–Но вы же должны объявить своё решение завтра утром.
–Завтра утром я объявлю Фииду Первой. Элема же станет ею, когда ты найдёшь убийцу.
–А если я не найду, найдут служители Сахрета?
–Значит, Первой останется Фиида. Мне уже всё равно, какая из них будет Первой, Мальф. Свою единственную я уже потерял, – гир печально улыбнулся, смотря куда-то поверх Мальфа.
–Я буду стараться, господин, но не превращайте это в соревнования между мной и служителями Сахрета.
–Нет, что ты. Я просто даю тебе причину, которой нет у них. Может, боги смилостивятся и укажут тебе путь.
Не находя слов на это, Мальф просто поклонился гиру и, когда тот ушёл, нагруженным мешком упал прямо на землю, инстинктивно схватил зубами несколько травинок и стал их медленно жевать.

В эту ночь он впервые не вернулся к Элеме. До самого восхода он бродил по саду, изредка и недолго дремля под кустами. Хотя тело ещё никак не могло оправиться от жары, а лапы очень долго были какие-то ватные, сон не шёл. Точнее, иногда он накатывал, словно приливная волна, но очень быстро проходил – Мальф просыпался и снова начинал ходить туда сюда по мощёным дорожкам.
Ближе к утру он стал жалеть, что не зашёл к Зати. Но, с другой стороны, он до сих пор не знал, что ей сказать. Ну не грохать же с порога: «Я знаю, ты ненавидела Кию». Зати справедливо может всё отрицать, Мальф никак никому не докажет, что слышал её у памятника Кию; конечно, гир прислушается к его слову, но и он понимает, что Сахретам они ничего не докажут. Так что…
Но когда небо начала сереть от утренней зари, постепенно его мысли заняла Элема. Он вдруг сообразил, что уже сегодня утром Первой станет Фиида, а это значит, что вчера, наверно, даже ещё до разговора с Мальфом, гир подписал нужный документ. Хотя это неважно. Важна реакция Элемы. Она ведь надеется, что гир сделает её Первой, это ведь не запрещено. Гир сам дал повод ей надеяться: слишком часто начал проявлять к ней внимание. А Первой станет Фиида.
Мальф думал, стоит ли сказать Элеме, что у неё есть ещё шанс стать Первой? С одной стороны, это вывело бы её из ужасного состояния, в которое она наверняка впадёт; но с другой – если у него не получится, Элема может во всем обвинить его. И кто знает, в какую крайность она впадёт: в отчаянии и гневе она сможет даже отречься от него, а ему это равносильно смерти.
Верхушки одной из горы на Западе уже коснулся первый луч солнца. Мальф посмотрел на него и решил, что пока Элеме ничего не скажет. Хотя ему тоже будет больно, но это лучше, чем потом потерять её навсегда.
Он пришёл во дворец, где выяснил, что своё решение гир объявит через Поручителя в полдень. Времени было достаточно. Затем Мальф спустился на кухню, где быстро перекусил, и вернулся к Элеме.
Девушка ещё спала, когда он вошёл. Её лицо было безмятежно и спокойно, но две подушки лежали на полу, довольно далеко от кровати. Энтир ощутил лёгкий укол совести, и запрыгнул на кровать рядом с ней. Положив на лапы голову, он закрыл глаза, но уши его оставались открытыми: он внимательно прислушивался к дыханию Элемы. Но всё было спокойно, и тут сказалась полубессонная ночь: незаметно для себя Мальф задремал.
Проснулся он от лёгкого нежного поглаживания. Элема сидела рядом с ним и заметив, что уши его зашевелились, улыбнулась и сказала:
–С добрым утром, соня!
–С добрым, – Мальф потянулся на кровати. Играясь, Элема стала слегка щекотать его по подушечкам вытянутых лап. Как и всегда, Мальф с мгновенной скоростью прижал их к себе, чем снова вызвал радостный девичий смех, от чего в груди всё перевернулось и появилось острое желание замурлыкать в ответ.
–Уже полдень? – спросил энтир.
Элема пожала плечами:
–Думаю, почти.
–В полдень гир должен объявить решение?
Элема резко повернулась к нему, глаза её взволнованно заблестели:
–В полдень? Правда?
–Мне сказал один из слуг.
–Он не ошибается?
–Ну конечно же нет! Я же знаю, кому верить, а кому нет.
Но уже не слушая его, Элема подскочила и подбежала к балкону.
–Полдень почти скоро, – пробормотала она. – Гир будет там?
–Нет, только Поручитель.
Выражение лица Элемы тут же сменилось скукой.
–А ты знаешь? Гир говорил тебе? – осторожно спросила она.
–Нет, – быстро ответил Мальф.
Даже если девушка заметила это, она ничего не сказала. Отойдя от балкона, она тяжело вздохнула.
–Сегодня всё решится, – тихо сказала она.
–Решится что?
Элема проигнорировала его вопрос.
–А ты ведь ищешь убийцу Кию?
–Вроде того.
–А ты уже что-то подозреваешь?
Мальф посмотрел в её глаза и честно ответил:
–Зати.
–Почему? – изумилась Элема.
–Она ненавидела Кию.
–Откуда ты знаешь?
–Я слышал.
–Она тебе сама сказала? – ещё больше изумилась Элема.
–Что с тобой, сестра? – теперь пришла очередь Мальфа изумляться. – Ты переспала?
–Ну… – Элема смущённо умолкла. – Да прости, я говорю всякую ерунду.
–Я просто случайно услышал её. Она говорила сама с собой. Точнее, с памятником Кию.
Элема кивнула растеряно.
–Но за что Зати было ненавидеть Кию?
–Как я понял, из-за Кию умер кто-то дорогой для Зати.
–Из-за Кию?
–Не всё сразу, родная. Я и сам много не понимаю.
–Хорошо, – покорно согласилась девушка и села на кровать рядом с ним, положила руку ему на голову.
В этот момент в дверь постучались, и с поклоном вошла одна из рабынь, сообщившая, что всех Дев просят спуститься в нижнюю веранду.
–Уже, – вздрогнула Элема.
Мальф с жалостью взглянул на неё.
–А если Первой будешь не ты? – рискнул спросить энтир.
–Я умру, – спокойно ответила девушка и чуть улыбнулась. – Идём, Мальф. Никто, а тем более Поручитель, не будет возражать, если там будешь и ты.
Да даже если б сама сестра была против его присутствия, Мальф всё равно был бы там.
Они спустились вниз самыми последними. Поручитель уже проявлял нетерпение, поэтому он только быстро кивнул им и, когда Элема села на диван рядом с Фиидой, тут же начал говорить:
–Как вы понимаете, после смерти Первой на её место гир может выбрать любую из своих жён. Если он этого не делает, то, конечно, Первой становится Вторая. Я не буду тянуть время и заставлять вас волноваться, просто скажу, что гир никого не выбирал.
Мальф быстро посмотрел на Элему. Она сидела совершенно спокойно, словно это её не волновало. Это заставило Мальфа напрячься.
–А это значит, – продолжал Поручитель, – что Первой стала Фиида.
Он замолчал. Между тем все остальные шесть Дев встали и поклонились Фииде. Насколько Мальф понимал, данный ритуал означал, что остальные Девы признают превосходство Первой. А может, и не так. Энтир до сих пор с трудом разбирался в людских традициях и ритуалах.
–Это всё, что вы хотели сказать? – поинтересовалась Майта.
–Да. Боюсь, мне придётся сейчас оставить вас. Прекрасного дня.
С этими словами Поручитель вышел с веранды в сад и вскоре скрылся за высокой стеной кустарников.
–Немного неожиданно, – медленно произнесла Юстифа.
–Почему? – спросила Каира.
Юстифа кисло взглянула на неё и промолчала.
–Я тоже думала, что Первой станешь ты, Элема, – словно извиняясь, произнесла Фиида.
–Мы все знаем, что гир любил Кию, – равнодушно ответила Элема.
–Но он столько внимания уделял тебе! – воскликнула Сафира.
–Вряд ли это действительно что-то значило.
–Тебе не жаль? – почему-то Зати внимательно посмотрела на девушку.
Элема весело улыбнулась:
–Немножко.
И тут же, встав, кивнула:
–Я лучше пойду. Сегодня с утра я не очень хорошо себя чувствую. Мальф носился со мной, как с ребёнком.
Это была ложь, но Мальф подтвердил это:
–Идём, Элема. Тебе лучше ещё полежать.
Элема дошла до лестницы, но вдруг остановилась:
–Зати, ты не могла бы сказать какой-нибудь рабыне: пусть принесут мне чашу опра. Я хочу приготовить то средство для кожи, о которым ты мне как-то сказала.
Со стороны Элемы было довольно странно попросить об этом Зати, ведь сама она вполне могла позвать сейчас рабыню и приказать ей, либо сделать это уже из своей комнаты. Но если Зати и удивилась, то виду не подала, только кивнула.
Шли обратно Элема и Мальф в полном молчании. Впервые энтир не знал, что говорить.
–Как думаешь, я была достаточно равнодушна? – вдруг спросила Элема.
–Довольно достаточно, – осторожно ответил Мальф.
–Они сейчас там обсуждают абсолютно всё, поздравляют Фииду. То-то же они удивятся.
–Чему?
–Скажи, ты действительно подозреваешь Зати?
–У неё достаточно веские причины убить Кию.
–Знаешь, – вновь сменила тему Элема, – это действительно было неожиданно, что Первой стала Фиида.
–Мне очень жаль, – мягко ответил энтир.
–Мне тоже.
Они вошли в комнату, и тут Элема резко спросила:
–Ты поговоришь с ней?
–С кем? – слегка опешил Мальф.
–С Зати?
–Думаю, да.
–Лучше сделай это сейчас. А потом всё расскажешь мне.
–Это не самая лучшая мысль, сестра.
Элема издала смешок:
–Не беспокойся, брат, я не собираюсь убивать себя.
–Ещё недавно ты сказала, что умрёшь, если гир выберет не тебя.
–Эти слова ничего не значили. – Элема тяжело вздохнула. – Ты мне не доверяешь?
Мальф колебался.
–Скоро рабыня принесёт мне чашу с настойкой опра, у меня уже есть кое-какие ингредиенты, собрала вчера вечером. Вон они, на столе. Я буду делать специальное средство, чтобы кожа не жирнела. Это займёт довольно много времени, ты же знаешь. К этому времени ты вернёшься и всё мне расскажешь.
–Я волнуюсь за тебя, – ответил Мальф, объясняя этим своё нежелание уходить.
Элема пожала плечами и зачем-то подошла к балкону. Внезапно она повернулась и быстро сказала:
–Зати идёт к фонтану Илии одна. Это идеальный момент, разве ты упустишь его?
–Ты очень хочешь избавиться от меня, – укорил её Мальф.
–Я просто ещё хочу побыть одна, – смущённо ответила Элема. – Ты же знаешь, как мне больно.
Тут Мальф всё понял и теперь укорил себя, что вел себя так бесчувственно. Ведь он знал, что Элема никогда не будет выпроваживать его. Она просто хотела побыть одной, поплакать вволю.
–Хорошо, я пойду. Прости, что не понимал твоих намёков, наверно, тебе следовало говорить мне сразу прямо.
Элема не ответила, а лишь кивнула с печальной улыбкой.

Зати действительно была возле фонтана Илии одна. Но когда она подняла голову, услышав шелест листьев, она ничуть не удивилась, увидев энтира, словно ждала его. Но кивнув ему, женщина продолжила созерцание струящейся воды. Мальфу пришлось первому нарушить молчание:
–Я пришёл, чтобы кое-что спросить у тебя.
–Это ведь связано с Кию, да? – не поворачиваясь, спросила Зати.
–Да.
–И что же ты хотел спросить?
–Где ты была тогда, когда убили Кию?
–Тогда? Я весь день провозилась внизу, раскладывала травы… Эти рабыни никогда не могут сделать ничего толкового, когда дело заходит о сушении трав и их правильном хранении. Как можно класть Горный корень в мешочки? Его нужно хранить в открытом виде, иначе в мешочке он задохнётся и не засохнет, а лишь начнёт гнить. Но они постоянно забывают об этом, а гир постоянно забывает, что нам нужна травница, иначе я просто не буду вылезать из кладовки и подвала из-за этих трав.
Мальфу очень захотелось оборвать её, но Зати быстро вернулась к нужному:
–В тот момент я как раз и перебирала Горный корень, проверяя, какой начал гнить, а какой ещё в нормальном состоянии. Тут прибежала рабыня с утробным воем, словно черные духи гнались за ней. Я спросила, в чём дело, и она начала кричать, что Кию мертва. Я бросила все дела и побежала за ней. И когда я увидела Кию, меня чуть не стошнило, что довольно странно. Странно также то, что я узнала обо всём первой, я сама оббегала всех Дев, сообщая эту новость. Потом я заперлась у себя в комнате, совсем забыв про травы… Ты это хотел узнать?
–А у тебя были причины убить Кию?
Зати тяжело вздохнула:
–Была одна. И довольно огромная, уже за одну это причину меня можно казнить. Но я не могла убить Кию, я весь день просидела в кладовке, выходила лишь на обед, но тогда Кию была ещё жива. Ты можешь поспрашивать слуг и рабынь, они подтвердят. Так что здесь я чиста.
И прежде чем Мальф сказал хоть слово, Зати мягко добавила:
–На твоём месте я бы не оставляла Элему одну. Эта новость для неё удар ножа в сердце, я даже ничего не сказала рабам, так что опр ей не принесут. Но тебе лучше поторопиться обратно, пока она сама не спустилась вниз.
Мальф недоуменно уставился на Пятую, теперь уже Четвертую. Зати, наконец, подняла глаза и посмотрела на него:
–Ты что, забыл, что опр ядовит? Сомневаюсь, что в такой момент она решила сделать для себя настой.
Все мысли вылетели у энтира из головы, и только последние слова Зати громом отдавались внутри.
Тело перестало ему повиноваться: он уже несся обратно. Даже если сейчас он приказал себе остановиться, он бы не смог. Он бежал быстрее ветра, по дороге чуть не сбил Сафиру, она испуганно ойкнула, но Мальф даже не крикнул извинения.
Не до того, не до того, лишь бы она была жива, какой же он дурак, он дурак, он просто дурак.
Когда он влетел в опочивальню, Элема, в длинном красном платье, в тот самом, которое ей подарил гир в честь их союза, сидела на кровати, держа на коленях чашу и всматриваясь в её содержимое. Мальф бросился на нее, и не ожидавшая этого Элема громко закричала, чаша упала, разлив на кровать и на пол всё своё содержимое и покатилась.
Мальф поставил передние лапы ей на плечи, вдавив девушку в кровать своим весом. Она молчала, только тяжело дышала, испуганно смотря ему в глаза.
–Ты всё-таки хотела это сделать? – прорычал он.
«Как я мог не догадаться с самого начала. Я дурак» – одновременно подумал он.
Девушка отвела взгляд и пробормотала:
–Слезь с меня. Мне тяжело.
–Чтобы ты опять принялась за своё?
–Всё равно всё разлилось.
–Ты даже не отрицаешь, – с сожалением произнес он и аккуратно сошёл с неё.
Элема тут же встала с кровати, подняла с пола чашу и поставила её на скамью. Они оба молчали.
–Ты ждёшь, чтобы я что-нибудь сказала?
Мальф не ответил.
Девушка тяжело вздохнула:
–Прости меня. Но я бы не смогла остаться здесь.
–Гир часто ходит к тебе, – возразил Мальф.
–Это ничего не значит. Да, он ходит. Сегодня. Завтра. А уже через несколько дней он забудет про меня. А Первую забыть невозможно, ведь она Первая.
Мальф внимательно посмотрел на неё: лицо Элемы не выражало никаких чувств, но там, на дне глаз, было что-то неизмеримо печальное и мрачное. Он попытался приободрить её:
–Ты ведь знаешь, Закон разрешает выбирать Первую.
–Знаю. Но раз он не выбрал сейчас, значит…
Девушка замолчала и выразительно пожала плечами. В её глазах вдруг появились слёзы и медленно потекли по щекам. Мальф не выдержал:
–Если я найду убийцу Кию, ты станешь Первой. Гир обещал мне это.
Элема вдруг окаменела. Её поднятая к лицу рука замерла и, казалось, даже не дрожала.
–Ч-что? – выдавила она из себя: казалось, губы с трудом подчиняются ей.
–Если найду убийцу, ты станешь Первой, – повторил Мальф, внутренне удивляясь такой реакции. По спине пробежал холодок, а шерсть встала дыбом. Внутри всё начало свербеть: и это был очень плохой знак.
–А ты уже нашёл? – спросила она вдруг, как ни в чем не бывало.
–Нет, но я…
–А когда найдёшь, гир сделает меня Первой, так?
–Да. Послушай…
Но Элема перебила его громким смехом. Мальф недоумённо посмотрел на неё, и тут до него дошло, что это не смех, а истерика. Он соскочил с кровати, взглядом ища воду, но нигде не нашёл даже умывального кувшина. Ему оставалось только толкнуть её с такой силой, чтобы она упала. Элема с криком повалилась на пол, откатилась от прыгнувшего было энтира, и вытянула руки вперёд, ограждаясь от него, с вскриком:
–Всё, хватит! Я спокойна!
Хотя это было не совсем так, но Мальф видел, как она душит в себе порывы смеяться и рыдать.
–Я обязательно найду того человека, сестра. Я хочу, чтобы ты была счастлива.
Губы Элемы задрожали под новым порывом плача, но она сдержалась и подавленно произнесла:
–Ты не найдёшь его.
–Ты не веришь в меня? – Мальф подошёл ближе и положил голову ей на плечо.
–Верю. Просто ты его не найдёшь.
–Почему ты так думаешь?
Девушка глубоко вздохнула и отодвинулась от него. Она поджала ноги под себя, положила руки на колени и стала внимательно их рассматривать.
–Почему ты так думаешь? – повторил Мальф, а внутри у него всё сжалось, и что-то кричало, вопило, но он не разбирал слов.
Элема подняла голову и посмотрела ему в глаза. Её взгляд поначалу был каким-то отсутствующим, но потом на дне её глаз что-то вспыхнуло, и она с каким-то злобным торжеством ответила:
–Потому что ты смотришь ему в глаза!
 Дёрнувшись, Мальф отпрыгнул назад. Элема сидела прямо, смотря куда-то поверх него, и слегка улыбалась.
–Это ты?! – воскликнул он.
–Интересно всё повернулось, да? Я убила Кию, а если ты найдёшь того, кто убил её, я стану Первой. А это значит, что я никогда не стану Первой, понимаешь? Понимаешь, Мальф?
Огонь в глазах потух, она задрожала, и слёзы вновь потекли по щекам.
–Она мне мстит, Мальф, она мне мстит, – бормотала девушка, сжимаясь.
Энтир не знал, что делать. Он беспомощно стоял в стороне от неё, глядя, как она плачет и бормочет что-то, захлёбываясь своими слезами. Постепенно рыдания начали утихать, и Элема, вытирая слёзы, сказала:
–Помнишь, когда ты впервые смотрел тело Кию, ты сказал, что вероятно её не хотели убивать? Помнишь?
Она молчала до тех пор, пока Мальф не выдавил из себя:
–Да.
–Ты был прав. Я не хотела убивать её, честно. И то, что мы пришли с ней в эту часть сада – чистая случайность. Мы просто разговаривали, я не вела её туда специально. Я хотела, чтобы она отпустила гира, но она только смеялась мне в лицо. А потом, когда поняла, где мы, повернулась и пошла обратно. Я остановила её, но она сказала мне, что гир всё равно меня не любит и никогда не полюбит. И я… толкнула её.
Кию не должна была так говорить, подумал Мальф. Но в той части сада она всегда нервничала…
–Она упала рядом с камнем, – сказал он осторожно.
–Я испугалась, – Элема посмотрела на него, – что она могла себе что-то повредить. И подошла к ней, чтобы помочь подняться, но она оттолкнула меня и сказала что-то обидное. Я не помню. С того момента, как она упала, я плохо помню, что было дальше. Кажется, она сказала что-то такое, что я разозлилась. И, по-моему, я помню, как ударила её в первый раз. Вроде бы, она приподнялась… оказалась над камнем… нет, Мальф, я не помню…
Элема облизнула пересохшие губы:
–А потом я очнулась, когда мыла в небольшом фонтане, неподалёку, руки: они почему-то были все в крови. И на платье была кровь и вроде даже на лице. И я очень перепугалась. И быстро побежала сюда. Мне повезло, что меня никто не видел, даже рабы.
Девушка резко поднялась и подошла к небольшому сундуку, где хранились ткани. Открыв его, она переворошила содержимое и достала снизу светло-серое платье, которое всё, снизу до верху, было в бурых пятнах засохшей крови.
Затуманенными глазами Мальф посмотрел на неё:
–Ты ничего не сказала мне. Наоборот, пыталась сделать так, чтобы я не заподозрил тебя… той сценой на веранде… Ты убила Кию и практически в тот же час спокойно смотрела на её труп. Элема…
–Она насмехалась надо мной! – запальчиво ответила Элема, швырнув платье на пол. – Она – это было единственное, что держало гира!
–Теперь её нет! И что же, стало лучше?! – вскричал Мальф впервые в своей жизни.
Девушка дёрнулась:
–Всё равно ты не поймёшь, – прошептала она побледневшими губами.
Эта фраза резанула энтира ещё сильнее, чем её признание. Он не поймёт… он, который любил её сильнее, чем она гира… конечно, он не поймёт…
Он наблюдал, как Элема металась по комнате. Его голос, казалось, прозвучал откуда-то со стороны:
–И что ты будешь делать?
Она замерла спиной к нему и долго молчала. Потом ответила спокойно:
–Завершить начатое.
–Я не позволю, – отрезал энтир.
–Любимый, мой самый хороший! – Она бросилась на колени к нему и обняла за шею, зарываясь лицом в его шерсть. Её пальцы сильно впились в него, но он почти не ощущал этого. – Я же люблю тебя, ты мой единственный друг. Ты же простишь меня, ты же поймёшь! Я глупая, я всё порчу, я даже жизнь себе испортила и тебе, я же знаю. Ты меня простишь?
Мальф молчал.
–Ну хоть ты меня прости, – заплакала она. – Мне и так будет плохо… там…
–Не губи душу, Элема, – едва смог пробормотать он.
–Я и так всё загубила…
–Это самое страшное. То, что ты хочешь сделать.
–Это единственное, что я могу сделать! Ты не знаешь, как мне страшно. Она мстит мне, она насылает на меня кошмары, мне противно, что я причинила столько боли всем вам. Я не смогу жить.
Он молчал, крепко прижимаясь, чувствуя, как шерсть становится мокрой от её слёз. Он знал, что всё будет плохо ещё тогда, когда гир впервые переступил порог их дома. Он знал, что их разлучат. Но не знал этого… бедная его любимая Элема… Как же он опустит её от себя?
–Пожалуйста, Мальф, если ты меня любишь, ты позволишь уйти…

Солнце уже полностью скрылось за горизонтом, но небо ещё было чуть розоватым. А здесь, на небольшой площадке, было уже совсем темно, прохладно и веяло сыростью. И на фоне высоких тёмных кустов, которые уже давно никто не стриг, тёмно-красное платье совсем не выделялось. Такое же тёмное, как засохшие пятна на том, светлом.
И почему так сложно отвести взгляд? И почему сложно сделать шаг назад?
Он действительно не понимал.
Жизнь потеряла смысл.
Это он понимал.
Из него вырвали что-то. Там, где раньше цвели цветы, была пустота. Не пустыня: в пустыне есть пески и хоть какие-то жалкие растения, - а именно пустота. И эту пустоту ничто не заполнит никогда. Да и есть ли смысл? Долго он не сможет быть здесь.
Надо убрать чашу. Или не трогать? В чаше, наверно, уже ничего не осталось. Только пара капель, ему это не поможет. Или посмотреть?
Лапы несут сами, но не к чаше. Как же хочется снова взглянуть в её глаза! Но они такие остекленевшие, что даже ему страшно в них смотреть, особенно ему. Он любил в этих глазах жизнь, а теперь это просто прозрачный камень памятника.
И кожа такая холодная.
Легче отойти и уйти совсем. Позвать кого-нибудь. Объяснить. Нет, позвать и ничего не объяснять. Больше он не сможет сказать ни слова.
Почему-то теперь ничего его не держало. Нить сгнила и порвалась… или просто кто-то милостивый разрезал её. Теперь он смог уйти.
В небольшом фонтане, ничем не примечательном, он увидел своё отражение. Обыкновенный зверь, пришедший из чащи, которого боги не удостаивают взглядом. Что ж… каким родился, таким и умрёт. Больше у него ничего не осталось.
И почему вокруг такая тишина? Нигде не слышно смеха, даже просто голосов. А может, это он оглох к этому миру, зачем ему ещё что-то слушать, её голос не зазвучит вновь.
Вдруг сверху донеслись грустные звуки афра, и перед его глазами предстало, как её нежные пальцы быстро-быстро грациозно бегают по струнам, извлекая мелодию.
Я люблю тебя, Элема. Говорил ли я тебе хоть раз это так, как должен был сказать? Я не сказал этого, даже когда ты прощалась со мной.
«А я и так поняла, любимый. Ты не сумел это скрыть»