Жилин и Костылин

               

                Не могу сказать, что  очень обрадовалась, узнав о том, что Жилин и Костылин  будут жить в моей квартире. Как-то не была к этому готова. Лет пять назад я приютила некоего Жору,  и хоть позже я его полюбила всей душой, ущерб моему имуществу он нанес колоссальный!  Не хотелось мне повторения пройденного. Но не выгонять же их на улицу…. Хотя были и такие советы.

                ...Я строго посмотрела на Жилина и Костылина, прикидывая, во что обойдется мне данная любовь к ближнему. Они заелозили под моим взглядом, всячески показывая, какие они молодцы, интеллектуалы и красавцы.
    - Ну ладно, живите, посмотрим, что из этого выйдет….

                Забыла сказать, что Жилин и Костылин – это крысы. Ко мне они не имели ни малейшего отношения, но скоро как-то так получилось, что я стала главным свидетелем их жизни.

               Две белые крысы – вполне обычные красноглазые близнецы-братья, с длинными, так не любимыми многими, хвостами. Поначалу их звали по-другому, то есть как их только не звали! Пауль и Петер, Макс и Мориц, Мюр и Мерилиз , Бивис и Батхед и так далее. В общем, кто как хотел, тот так их и звал, они все равно не откликались ни на одно имя. Главное, что их невозможно было отличить, что Бивис, что Батхед - они были абсолютно одинаковыми, и лишь с течением времени я обнаружила – один из них гораздо бойчее и напористее другого. Но вот кто это был – Пауль ли, Петер ли – непонятно. Иногда я звала их просто «Крысаковы», подчеркивая, что мне нет никакого дела до ндивидуальности каждого зверя. В конце концов, не я же их заводила!!! Эту мысль я часто втолковывала Крысаковым в их якобы умные головы, убирая в клетке. Они смотрели на меня дружелюбно, но без экспрессии - не навязывались, жили своей, как выяснилось позже, непростой жизнью двух самцов. Пауль и Петер очень быстро выросли, как и положено крысам. Хорошо помня Жору (разумеется, он тоже был крысой), который находился у меня на свободном выпасе, ходил, где хотел, грыз и воровал, что хотел, я решила не повторять своих ошибок и не выпускать Петра и Павла из клетки. Содержание животных всегда стоит массы нервов, денег и страданий, моральных и материальных. Эта непростая истина усвоена мной в течение многих лет, так и в этот раз – Крысаковым понадобилась клетка огромных размеров. В продаже таких не оказалось. Единственное, что я нашла, была клетка для кроликов, но она была уж чересчур монументальной, а цена ее оказалась вообще какой-то неадекватной моим питомцам, которые стоили тридцать рублей за штуку - что и дало моральное право некоему молодому человеку преподнести пару крыс в подарок девушке, которой они были абсолютно не нужны. Себе бы их преподнес. Пришлось ваять самой клетку из подручного материала, и она получилась вполне достойной. Петер и Пауль зажили в ней с максимальным комфортом и полноценным рационом, была у них и возможность перемещаться внутри клетки, лазать по прутьям. Очень часто, завидев кого-либо, Крысаковы вставали на задние лапы, передними сотрясая клетку – в этот момент они были ни дать ни взять заключенные какого-нибудь Гуантанамо. Или же резво взбирались на самый верх клетки в надежде привлечь к себе внимание, а затем сваливались вниз подобно двум грушам, с глухим стуком. Часто они просто спали, трогательно положив друг на друга морды. Крысы жили в комнате, где стоял компьютер, за которым я сидела каждый вечер, одним глазом кося в клетку, стараясь вовремя пресечь неуставные отношения Петера и Пауля – один из них все время тузил другого. Он и душил его, и мял, вставал лапами на грудь, колотил по спине и кусал.  Второй почти не сопротивлялся, только пронзительно пищал. В такой момент я кричала им:
- Прекратить безобразие!
Крысаковы успокаивались и шли спать к себе в дом. Я глубокомысленно сообщала им и себе: «внутривидовая агрессия»..., и продолжала заниматься своим делом.

         В общем, было заметно, что один из Крысаковых – лидер, другой – явно лузер. И скорее всего, это соотношение было необходимым для существования этой пары в ограниченном пространстве. Трудно представить себе двух лидеров в такой ситуации, как без подчиненных быть? И кого бить? Но по-прежнему было невозможно понять, кто из них Пауль, а кто Петер.

          Всем была хороша клетка, но обладала одним дефектом: прутья крыши слишком далеко стояли друг от друга, и приходилось класть сверху картон и еще что-нибудь большое и тяжелое, чтобы крысы не могли выскочить. Вскоре обнаружилось, что лидер готов грызть картонную крышу всю ночь напролет, лишь бы выйти из клетки на свободу и пойти гулять и исследовать окрестности. Его братец всю ночь мирно спал и не выказывал даже попыток выбраться наружу. Это повторялось с завидным постоянством каждую ночь, часто в полной тиши квартиры было слышно, как Крысаков грызет картон. В результате крысы были переименованы в Жилина и Костылина, ибо натуры их так явно соответствовали характерам  героев Толстого! Как и в известном рассказе, мой питомец Жилин заслуживал уважения – пренебрегая опасностями, он лез из тюрьмы, хотя – что он видел в своей жизни, кроме клетки? Как узнал, что из нее надо вылезать? Почему не боялся невзгод, наверняка ждущих его за стенами из прутьев? Непонятно. Костылин все это время мирно дрых в домике, либо смотрел довольно тоскующим взглядом вслед своему брату.

          Конечно, Жилин всегда бывал возвращен в клетку. Во время своих вояжей он мелко пакостил – слегка грыз обои, рассыпал рыбий корм, покусывал книги. Но я всегда ему это прощала – его любознательность и тяга к приключениям меня очаровывала.

         Жизнь Крысаковых  была весьма однообразна с моей точки зрения. Есть, спать, жить два года – и все…. Ведь крысы живут очень мало. Когда я об этом задумывалась, мне делалось слегка грустно. Приходилось себя одергивать – крысы есть крысы, это их судьба, и им нет никакого дела до чтения книг, путешествий и разговоров о вечном. Каждая крыса так живет – ест, спит, размножается ( Жилин и Костылин последней радости были лишены по понятным причинам). Приписывать же человеческие ценности животным бессмысленно,- убеждаю я себя снова и снова....
 
          Но вот Жилин опять прогрыз картон и лезет из клетки, презрев мою ругань. Может быть, его тянет в дорогу?