Ёжкина сторожка

Алексей Кутафин – сказка - «Ёжкина сторожка»

На одном островке, окружённом топким болотом, жили мелкие зверушки на светлой полянке. Жили они в мире и согласии, и в относительном спокойствии. Крупные хищники им не мешали, потому что обитали за топью – в тёмном лесе, не рискуя бродить чрез опасную преграду. Потому зверушки чувствовали себя комфортно, и даже ночью могли спать спокойно. Но до поры до времени.

С некоторых пор по ночам с болота стали доноситься ужасные вопли. Страшный вой, неясный рык и истошный крик неизвестного монстра – эхом разносился по всей округе, пронизывая насквозь зелёный рай островной полянки, затерявшейся среди топкого болота и дремучего леса.

Перестали спать спокойно звери. Растревожило их ночное беспокойство. Стали думать и гадать кто-ж нарушает первозданную тишину привычных звуков ночных. Хоть и заросло болотце изрядно с древних времён, но никто не осмеливался прояснить ситуацию воочию, забоявшись невиданного зверя и болотного страха. Ещё прапращуры-ящеры стращали: «Кто туда ходил, тот ни разу ещё не возвращался!». Попрятались все в своих кустах и норках, дрожа от страха и не показывая даже носа наружу. 

А болотный монстр совсем распоясался – даже днём и в дождь – криком кричал он, да рыком рычал, и рёвом ревел он на болоте, распугивая всех зверушных животинок по всевозможным укрытиям. Перестали спать и кушать звери, опасаясь каждый за свою шкурку. Вконец они истощали без пищи и отдыха, подвело их животики от такой нервотрёпки. Никто не отваживался первым выявить нарушителя спокойствия и призвать его к порядку.

Перетрусивший Заяц не по сезону преждевременно поседел белоснежной шёрсткой. Мышь-норушка в своей норной кладовой съела весь неприкосновенный запас, заготовленный на зиму. Птички-невелички улетели на юг в вынужденный отпуск.

Храбрый Ёжка - колючая одёжка - тоже долго пытался залечь в зимнюю спячку, ворочаясь от бессонницы. Ну где-ж тут уснёшь. Да и жирку не накопил достаточно, чтобы задремать в летаргической спячке. Наконец психанул он окончательно, и ощетинившись своими вострыми иголками – решился на опасную вылазку. Чтобы хотя-бы одним глазком выявить-увидать непорядочного зверюгу, запугавшего всю округу. А по возможности – и подколоть его острой колючкой и прогнать с оккупированного болота.

Ночь выдалась полнолунная. Далёко было видать всё болото. И слякоть и трясина среди кочек грозила непролазной топью. Монстр пока молчал. «Спит наверное», - подумал храбрый Ёжка – «Может на удачу и удастся его спящим застать врасплох». И потрогал ножкой прибрежную водицу. Как неохота было намокать, а плыть-то надо!.. И по трясине ползти тоже неприятная необходимость. Да как бы не утонуть, да не завязнуть.

Почесал Ёжка колючую маковку на затылочке, и сразу придумалось нехитрое изобретение для безопасного плаванья и лазанья. Простое до безобразия. Нашёл он парочку маленьких трухлявых бревёшечек и приколол их по своим бокам на иголочки. Хороший катамаран получился. Плюхнулся Ёжка в прибрежную водицу и поплыл, перебирая лапками, на середину болота. Туда, где по всем приметам – обосновался болотный монстр. Именно оттуда громче всего доносились его вопли. И именно сейчас как назло завопил он снова. По болоту раскатисто разнёсся снова его ужасный рёв. А над водой-то, да в примерной близости – даже намного ещё страшнее, чем поодаль.

Испугался Ёжка. В панике даже повернул он обратно свой катамаранчик. Но недолго спасался он в паническом бегстве. Разум пересилил страх. «Если до сих пор не слопал, значит он меня пока не видит», - сообразил храбрец, здраво рассуждая себе на уме: - «А если я его не увижу, то буду мучиться и дальше в неведении от неизведанного. И все будут страдать от болотного страха, и попрекать меня трусостью, ведь сам-же вызвался на такую отчаянную вылазку». И пересилил Ёжка свой страх ответственным любопытством, и снова ринулся в топь, переборов нешуточный ужас.

...Плыл он средь тины болотной. Лез он по грязи топкой. Прятался он за кочками, да за корягами. Измазался он, да извазюкался. Да и хорошо – спецназ бы позавидовал теперь его маскировочке серо-буро-малиновой - не один самый вострый глаз не увидит, не другой самый тонкий нюх не учует. А монстр-то близко уже, вон как рёвом ревёт надрывается. Самая топкая середина болота уже. По всем приметам за огромной корягой и есть его логово.

Притаился Ёжка за кочкой, да и глянул одним глазком за пристанище.

Чистый омут в лунном свете. Кругом кувшинки цветут розовым цветом, средь округлых листьев колыхаясь на поверхности. А посреди такой красоты лежит что-то несуразное - толстое, большое, продолговатое, корявое и грязное... И с огромадной открытой пастью!.. Да как заревёт оно снова неслыханным рёвом утробным!!. У-у-у-А-а-а!!!...

Сжался Ёжик в комок, свернувшись в клубок. А сам себе на уме размышляет: «И кто оно такое большое пребольшое?.. Может, злой крокодил кровожадный с открытой пастью развалился тут еду поджидаючи!?. Да не водились они отродясь у нас на болоте в средних широтах, шибко холода боятся зимнего. Разве что, на побывку в отпуск приплыл поохотиться?.. Да неужто ревут они так по-дикому? Но не слопать ему меня колючего, просто так не дамся ему за здорово-живёшь!».

Набрался Ёжка храбрости снова, сам себя уговаривая. И пока смелость даром не прошла, ринулся Ёжка на вылазку. Выплыл он из-за кочки и поплыл прямо к чудищу, пока оно на время замолчало изрыгать душераздирающий свой рык и крик. Подобрал он попутно прочную палочку; так на всякий случай, чтобы в случае чего - подпереть огромные челюсти зверюги невиданного. И подплыл тихонечко прямо к раскрытой пасти болотного чудища.

...А чудище-то - никакое не живое оказалось. Вблизи оно - обычным бревном коряжным очутилось. А пасть раскрытая – огромными корнями рассмотрелась. И это замшелое бревно - пустое внутри оказалось.

«Вот-те-нате крокодил доморощенный!», - посетовал обескураженный Ёжка на иллюзорный обман - «Но ведь кто-то же там есть, устрашающий!?». 

Храбрый Ёжка осторожно глянул в пустотелую деревянную трубу. На фоне круглого светлого пятна потустороннего конца – сидела мелковатая тень с огромными моргающими зелёными глазищами. «Правду говорят: «У страха глаза велики!»», - Подумал Ёжка, соразмыслив свой вывод: «Как у пучеглазой болотной лягушки!..».
- Ты кто? - тихонечко вслух спросил он в замшелую пустоту.
- Лягушка я! – ответил утробный голосок. ...И как квакнул!

Из трубы бревенчатого рупора – простой квак вырвался нарастающим утробным рыком, и эхом понёсся страшным рёвом по болотной округе. Ёжка вздрогнул как прежде от нежданного ужаса. И чуть опять ни убежал. Но быстренько опомнился, и продолжил умиротворённый разговор.
- А зачем ты здесь сидишь?
- Да страшно мне!
- А зачем ревёшь?
- От одиночества.
- А зачем так громко-то?
- А чтобы и все боялись!
- Так никогда друзей не найдёшь, все только пугаться будут, – разумно рассудил ёжик – Пойдём лучше к нам на зелёный лужок, вместе там нам всем веселее будет. И бояться будет некого.

И Лягушка-квакушка охотно согласилась. Перебралась она на зелёный островок вместе с Ёжиком, покинув своё болотное убежище. А её устрашающую музыкальную трубу они примостили на берегу. Так, на всякий случай, чтобы отпугивать злых крокодилов всяких.

Заяц-беляк по ней лапками в барабанный бой тренируется. А остальные зверушки в неё, как в микрофон поют-распеваются – страшно-тяжёлый болотный рок-концерт устраивают, опасных зверей распугивая. И с тех пор на болоте слышится улюлюканье, уханье, и другой сумасбродный лай. Только местные добрые жители его уже не боятся, знают они теперь происхождения звуков невидимых.

Алексей Кутафин – сказка - «Ёжкина сторожка»