Сигаретная книга. Страница вторая

   Страница вторая.
   У каждой книги есть пролог  и эпилог. У моей книги таких вещей в принципе быть не должно. В моей книге, как и у нормального человека, есть детство, юность, отрочество и старость. Ну да, ещё взрослая жизнь. Скучная эта штука – жизнь человеческая. С каждой новой историей, в которой я становлюсь свидетелем отчасти плачевных или радостных происшествий, я всё больше и больше понимаю одну вещь, что все эти истории похожи друг на друга. Главные лица и место действий меняются, а так, в точности до некоторых отголосков реплик рассказчика. Кто знает, тот, кто вещает и тот, о ком он вещает, бывают одни и те же люди, а иногда и вовсе неизвестные друг другу лица.

   Я вздохнул и перевернул страницу…

   Стоял я как-то на остановке. Битых пять минут жду автобус, трамвай или троллейбус. Без разницы, что-нибудь, что довезёт меня куда-нибудь, лишь бы не стоять под крышей бедной остановочной станции и прятаться от осеннего дождя. Говорят, что эти самые осенние дожди – самые суровые дожди в году. Спасибо, сам понял это. Запишу, буду знать. Ещё раз спасибо.
   Пять минут. Боже! Где же этот общественный транспорт? Кто его знает. Ладно, будем по старинке вызывать его. Старым дедушкиным методом. Говорят, опять они всё говорят. Достали уже, ей богу! Пусть говорят, что, мол, при ожидании общественного транспорта надо закурить. И спасительный друг появится сразу. Ну, или почти сразу.
   Не люблю я курить в общественных местах, потому что сразу найдутся такие, кто издалека видят у тебя в кармане куртки пачку сигарет и считают своим святым долгом стрельнуть у тебя одну, и, слава богу, что только одну сигарету. Иногда случается больше. Но это – иногда. Ладно, метод требует жертв. Не до ночи же мне спасительный автобус ждать…
   Я осмотрелся в поисках так называемых «ворошиловских стрелков». Таких людей легко заметить. На тех, кто курит, они смотрят с особым трепетом. На лице, что ли, написано, но тех, кто попросит у тебя сигаретку видно сразу. На остановке вроде никого. Не считая меня, в девятом часу вечера тут врядли кто найдётся. Воскресенье же. И слава богу.
   Автобус всё так и не хотел появляться из-за поворота. Дождь всё хлестал, а мои ноги в промокших насквозь ботинках начали поскуливать. Бедные они. Жалко мне их. Себя не жалко, а их жалко. Экий я тиран и ненавистник своих двух ходильных конечностей. А я тем временем сквозь боль и капли воды достал из внутреннего кармана куртки заветную пачку бело-синих сигарет. Открыл, взял одну, закрыл, убрал. Из джинсов выудил зажигалку. Вспышка света и глубокий вдох. Жизнь налаживается, явно налаживается.
   А я так и стоял, с ядовитой улыбкой на лице, курил и ждал. Ждал, как серийный убийца ждёт очередную свою жертву. Когда она, наконец, выйдет из своего убежища, а он нанесёт ей быстрый и резкий удар. Но до убийц мне было параллельно, как и до всего мира в целом, я всё ждал этот треклятый автобус. Уже третья затяжка. Жизнь наладилась. Только сыро.
   И тут венцом всего происходящего стал старик, который материализовался за моей спиной. Я не сразу почувствовал, что на меня кто-то смотрит и нервно дышит за моей спиной. У меня была сигарета и дождь. Иногда, таких вещей мне вполне хватает, чтобы забыть обо всех проблемах сразу и наслаждаться скупым моментом счастья. Благо он скоро захочет испариться, а ты так и останешься стоять, разинув рот, мол, я не ожидал, что всё так быстро кончится. Поэтому, я беру от таких моментов по полной. И с открытым ртом меня редко можно поймать.
   Итак, я докурил и обернулся. На остановке появился ещё один человек. Старик, судя по седым волосам, вырывающимся из-под капюшона. Чёрный плащ был сухой. Складывалось такое чувство, что он только что вышел из дома. Только оказался сразу на остановке, да ещё и рядом со мной. Чудеса. А они в моей жизни играют в дурака. Либо рукав полон чудес, либо я сдаю по новой. Одно из двух.
   На его ехидной физиономии можно было прочитать, что он желает мне что-то показать или рассказать. Такое сразу видно – глаза горят, рот приоткрыт, руки трясутся. Что ж, пусть меня удивит. А может, просто сигарету хочет.
 - А можно я вас угощу? – спросил он меня.
 - Попробуйте, - слегка опешил я. Точно не этого я хотел от него в данный момент. Но, карты сданы, игра начинается.
 - Вот, - он сунул мне листок бумаги. Такие бывают в учебниках, из типографий далёких семидесятых годов. Открыв которые, запах старости берёт верх. Голова кружится от тайн и историй, которые хранит этот древний учебник, скажем так, по биологии. Налить себе чашечку кофе, включить настольную лампу, только настольную и окунуться в мир неизвестности и тайн. Мир времени. Времени, которое прошло.
 - И что это? – спросил я, принимая древнюю рукопись. Так я успел окрестить этот листок бумаги.
 - Карта. Карта Сокровищ, - старик перешёл на шепот и стал оглядываться после каждого слова.
 - Да? И какие это сокровища можно найти в центре города? – спросил я, разглядывая нарисованные от руки улицы, перекрёстки, подписи и огромный красный крестик в одном из переулков.
   Но ответа так и не услышал. Я поднял глаза, а старика и след простыл. Будто его и не было. Я присмотрелся – никого. Стал разглядывать противоположную сторону улицы – нет, никого нет. Только карта сокровищ у меня в руках. И всё. Сердце запротестовало. Не верит оно в такие вещи, да и я не особо. Что ж, я закурил и присел на скамейку. Взглянул на часы – десять минут я стою на этой остановке и жду автобус.
   Картина та же, маслом. Автор неизвестнен.

   Через пару сигарет автобус прибыл. К тому времени я чётко знал, где мне стоит искать это некое сокровище. Старик больше не появлялся, да я и не особо надеялся его больше увидеть. Мне, почему-то, кажется, что я его просто выдумал. Не хотел один стоять на остановке в такую мерзкую погоду. Вот, взял и выдумал. А листок откуда? Кто бы его знал. Я точно не знаю. Ладно, пара в путь. Я сел и поехал.
   Сел у дальнего окна. Пассажиров и то насчитал пару. Очень унылый пейзаж. От тепла меня разморило, и я задремал. Проснулся я, когда водитель объявил конечную остановку. Название улицы мне показалось знакомым. Я дёрнулся в карман, достал карту сокровищ – вот оно! Название крайней улицы совпадает с самым крайним перекрёстком. Карты сданы, игра началась. И дождь прекратился. Удачи снова играет на моей стороне, а все остальные пусть откусят.
   Откусить придётся всем и по очереди. Можно в порядке живой очереди или сразу всем, потому что я был в таком прекрасном настроении, что вылетел из треклятого автобуса, на ходу закурил и полетел вниз по улице, туда, где ждёт меня сокровище. Нет, не так – Сокровище. Интересно, я так и не подумал – а что это, собственно, за сокровище такое. Да и кого это волнует? Обещали – значит будет. А раз будет – потом буду разбираться.
   Перекрёсток за перекрёстком я шёл по убегающей вниз улице. Потом резко повернул налево и оказался в небольшом скверике. По карте, мне оставалось совсем чуть-чуть. Скверик был настолько мал, что в нём я насчитал четыре дерева и две скамейки. Или наоборот. Когда разглядывал одну из них, ноги предательски заныли и отказались дальше идти. Снова доказав мне, что я страшный ненавистник своих конечностей. Я присел, закурил.
   Времени было к одиннадцати. На улице никого. В конце следующего дома поверну направо и окажусь там, где на карте нарисован красный крестик. Из дальнего уголка моего подсознания выполз тот, кто обычно в такие вещи не верит. Не верит он в то, что есть ещё настоящие добрые люди, пусть и те, кого я выдумал сам. Есть, которые помогут и не попросят ничего взамен. Я с ним согласен, но сердце подсказывало мне, что сегодня этот старик, которого я выдумал сам, не окажется ещё одним. Он выдал мне билет в новую жизнь, где чуть-чуть проще жить. Самую малость, беззаботную шепотку счастья. А сердце – оно не соврёт. Я ему больше верю, чем тому типу из дальнего и тёмного угла. Он пыльный. А я брезгливый.
   Докурив, я встал, потянулся, насладился сладким хрустом конечностей. Тиран, что ещё сказать. А больше и нечего сказать, слава богу, что не говорят, а то я бы повесился прям здесь, вон на том столбе. Ладно, пора идти. Потушил сигарету, спрятал карту и пошёл туда. К Сокровищу.
   Когда я приблизился к повороту, погода решила мне снова подгадить – тучи опрокинули на меня ведёрко с ледяной водой. Закутавшись в куртку, прикусив губу, я продолжил путь. Поворот и…
   В такие моменты, говорят, да-да, снова говорят. В такие моменты, когда твой наивный мыльный пузырь лопается, оставив тебя с носом. Оставив тебе узкую, грязную и убогую улицу. Здесь не смогут пройти двое, пропускать придётся. По бокам стоят мусорные контейнеры, баки и прочая ересь, которую прячут в таких тёмных переулках. Именно в таких местах совершаются страшные преступления, иногда не такие уж страшные. Помню, сам, когда был маленьким, бегал с друзьями в такой же укромный уголок, чтобы покурить одну сигарету, которую один вытащит втихую из папиной пачки. Страх – двигатель прогресса.
   Никакого сокровища здесь нет. Просто, это тот самый переулок, куда я точно так же бегал со своими «пацанами». Беззаботная пора – детство. Вот в том доме я прожил свой первый десяток лет, у бабушки. Родителей у меня не было. Автокатастрофа. Это я узнал потом, когда второй десяток подошёл к концу. Тогда я многого не знал, сейчас уже, когда четвёртый десяток подходит к концу, большая часть жизни позади, теперь я знаю многое. Теперь на меня снизошло понимание – тот старик на остановке был моим отцом. Наверное, скорее всего, так оно и есть. И листок бумаги из древнего учебника был нарисован мной. Давно, очень давно. Это карта для моих друзей. Для нас это было счастьем. Бабушка даже не догадывалась о проделках своего внука. Улыбнулся. Так улыбаются люди, которые вспоминают прекрасные моменты прошедшей жизни. Моменты, которые навсегда останутся на ленте событий, которую мы зовём биографией. Некоторые из них довольно больно бьют, даже после того, как запылятся в шкатулке времени. Очень больно. Например, смерть или подлость. Но, что было, то прошло. Что не случается, то к лучшему.
   Я вздохнул, облокотился на стенку и уставился на небо. Капли дождя били довольно больно. Страшные эти дожди. Осенние эти дожди. Доковылял я до родного подъезда в очень поганом настроении. Говорят, что человек остаётся именно живым, пока в нём живут воспоминания об этом беззаботном времени. Детство.
   Только нервные вздохи вырывались у меня из груди. Сигарета была призвана помочь мне собрать те остатки человека, которые от меня остались в единое целое. Я закурил ещё одну. Стоял под козырьком того самого подъезда, откуда выбегал гулять много лет тому назад. Много лет тому назад. Как страшно звучит это сочетание слов. Не думал, что это так страшно – жить.
   Из мрачных раздумий меня вывел хлюпающий звук. Я обернулся и увидел, как под дождём к подъезду бежит паренёк. Лет десять, не больше. Обегая одну лужу, он попадал ногой в другую. За ним было смешно наблюдать. Когда он оказался под крышей, кинул на меня пронзительный взгляд, мол, стою тут и не мокну. Отряхнулся чуть-чуть, подошёл ко мне:
 - Дяденька, а сигаретой не угостите? – в его глаза было больно смотреть. Поэтому я достал ему одну и спросил:
 - И давно ты так? Родители знают? – уж очень он на меня похож.
 - У меня их нет. Я с бабушкой живу. Больше никого, - он отвернулся. Видимо, больная тема.

   У подъезда стоят двое. Курят. Мужчина и мальчик, который через тридцать лет будет таким же мужчиной. Вот оно Сокровище – наше будущее и прошлое. Пусть не такое чистое и лучезарное как нам обещают, и как мы привыкли видеть в кино. У каждого оно своё. Пусть, для кого-то оно убогое, пусть у кого-то вызывает отвращение, но у каждого оно своё, родное. Другого нет, и не надо. А после нас – потоп.
 - А хотите, я вас угощу?

Я вздохнул и перевернул страницу…