Часть 3, гл 1. Про выборы

                Часть третья.  (Фрагмент)

                Выборы, выборы! Кандидаты - пидоры! (Шнур)

                Глава первая: 
               
                Витек.

  Синего от побоев Витька Беккера я перевозил из палаты интенсивной терапии в палату нейрохирургии. На каталке друг ехал, как овощ, правда, на каждой неровности, попавшей под разболтанные колеса, постанывал. И это радовало – был еще жив. Эта больничная каталка, словно лодка Харона, многих отвезла в больничный морг.
  Витек, известный в городе скандальный журналист, нарыл компромат на одного из кандидатов. Кандидат был бывшим следаком по особо тяжким. «Бывших» в ментуре не бывает – факт. Несколько лет назад баллотировался на пост мера города. Проиграл до обидного глупо. Пока два лидера гонки - мент и чиновник бодались, моча друг друга на проплаченном телеэкране, победил третий – сорокалетний «мальчик» из модельного бизнеса, выставивший свою кандидатуру по пьяной лавочке, для прикола. Избирателю понравились его «усики». Городу дорого обошлись эти «усики». Лично мне: на нечищеных зимой улицах города я потерял друга – разбился в джипе, упал с моста. ****ивший ГСМ Мэр тогда цинично сказал: «Кому не нравятся дороги, пусть покупает джип!»  Джип не спас моего друга. Все восемь подушек безопасности бесполезны, когда автомобиль падает на крышу с пятнадцатиметровой высоты…
  На предыдущих выборах я был за мента. Тогда вообще было в моде – силовик во власти. Претензий не имею, кандидат, зная, что проигрывает – расплатился сполна. Теперь, переворачивая с каталки на провисшую кровать стонущего друга, я недоумевал – неужели у мужика сдали нервы, так подставиться?
  Витька ****или и пытали два часа. Забрали все, что могло носить информацию – от фотоаппарата и системного блока до флешки и старых, давно битых дискеток.
Напоследок связанного электрическим проводом и порезанного лезвием опасной бритвы человека, подключили к сети 220 вольт. Когда он очнулся, ласково похлопали по щеке и сказали: «Не будешь всякую херь на депутатов собирать!» И пошли наливать ванну, думали еще притопить.
  Витек смог выбраться на лестничную клетку. Сосед его не узнал, хорошо хоть ментов вызвал. Бандиты оттолкнули соседа, пнули лежащего Витьку и сбежали. Скорая приехала быстро.
  Из пяти кандидатов, на которых работал Беккер, денег на лечение дал только один. «Торговец смертью», «сигаретный король» небольшой табачной фабрики. Самый бедный из всех кандидатов, раньше он спас из чеченского плена троих российских солдат. Один из них плюнул в лицо спасителю – жидяра! «Благодетеля» это не отрезвило, он оплатил операции еще нескольким в клочки порванным минами бойцам. Теперь вот помог Витьке.
  Поразительно, но уродов, пытавших журналиста, нашли быстро – попалились на сбыте краденого. Те на голубом глазу говорили, что хотели заработать на водку – политика тут не при чем. А то, что при нападении говорили о «черном воронке», ждущем налетчиков перед подъездом, так это – понт, неправда. Так и сели – за разбой. Один из нападавших был видеоинженер телестудии, на которой Витек готовил сюжет. Думаю, отморозок хотел прогнуться – забрать компромат и «толкнуть» его кандидату. Или кандидат, получив искомое, слил глупых исполнителей.
  После выборов к Витьку подошли серьезные люди. Объяснили: проигравший политик – не при делах.  Витя поверил, я – нет.
  Пока друзья - журналисты суетились, и «пыжа» друг перед другом связями, как они утверждали, «ставили раком» главврачей больниц города, я тихо подошел к нейрохирургу с говорящей фамилией Герман. Я, сын врача, знал к кому обращаться. Главврач больницы – чиновник, гамно из под человека выносить не будет, да и капельницу ставит тоже не он. Людей лечат конкретные врачи с конкретными фамилиями. Часто, доктора имеют большие носы и еврейские  фамилии. Наш доктор имел нос правильной формы и правильную фамилию, повторюсь - Герман.
 «Михал Иосифович – пациент скорее жив, чем мертв?» Доктор посмотрел на вдрызг избитого человека: «Будем лечить!» Мой друг родился под счастливой звездой – доктор Герман достал его с «того света».
  К вечеру тушка друга стала приобретать сиреневый оттенок, кое-где переходящий в аквамарин. 
«Я теперь знаю, что буду заказывать в ресторане – отбивное мясо по-Беккерски!» - сострил я над перебинтованным телом. Тот слабо улыбнулся разбитыми губами. Будет жить.


                Выборы в  36 регионе.

  Для журналиста выборы – дело хлебное.  Это были последние выборы, после которых решено было губернаторов  и мэров назначать, в Думу партии шли уже по партийным спискам. Самые продуманные, но не самые талантливые журналисты пристраивались в различные пресс-службы. Самые смелые надеялись на талант, имя и везение. Но это было – уже другое время.
 Некая известная столичная  PR контора уступила выборы губернатора Воронежской области субподрядчикам. Тогда вообще в моде были субподряды и «откаты». Так называемый «армянский асфальт». Это когда до 90 процентов суммы оставалось «в кормушке».
 Часть выборного штаба, отвечающего за медиа, располагалась в одном из подсобных зданий телевидения. Я зашел туда познакомиться. Четырьмя годами ранее мы успешно поработали на «нашего генерала». Так мы звали генерал-майора ФСБ Владимира Кулакова. Тогда он едва перенес инсульт, но «партия сказала надо!», и он пошел. Героический, надо сказать, дядька. После такого заболевания – под себя ходят, а он в губернаторское кресло. Но то были – первые выборы, в центре «красного пояса», против губернатора – коммуниста. А тут, спустя четыре года, уже был другой коленкор.
  В штабе губернатора Воронежской области, генерал-лейтенанта ФСБ, говорили по-армянски. На чистейшем армянском языке. Думаю, сам генерал до сих пор ни сном, ни духом не знает об особенностях тех выборов. Я вошел, постоял, и вышел. Понял – ошибся дверью. Я ошибся дверью, временем и, похоже, страной. Страна, в понимании людей, руководивших ею, не нуждалась более в креативе, качественной журналистике, да и в честных выборах тоже. Выиграть смогли люди, еще недавно укладывавшие асфальт на неглавных улицах города.
При всем уважении к народу Армении — смогу ли я, такой умный и красивый, возглавить предвыборный штаб в Ереване? Да? Тогда я еду к Вам!
  Партия «Единая Россия» тогда только набирала сторонников. Самые ушлые бились за возможность приблизиться к кормушке. Нас порекомендовали одному из кандидатов. Кандидат был молод, амбициозен. За ним стояли очень «деловые» люди. Почти все крупные магазины центра города принадлежали этому человеку. Он очень хотел стать депутатом Госдумы. Ему очень нужна была депутатская неприкосновенность. Без нее – на нары. По центру города разъезжал первый в регионе тонированный и тюнингованный «Хаммер». 
 Заходим, значит, мы – я и мой компаньон по фамилии Сандлер, к этому «миллионэру» в офис. Тот сидит – крут, кругом помощники, секретари, прочие гаджеты. Говорит: «Сюжеты нужны, и чтоб каждый – бомба!»  Платить, говорит,  буду щедро – сто баксов сюжет. Мы переглянулись и молча вышли. Миллионер так этот ничего и не понял. Догнали нас его люди уже на улице – «В чем дело ?» - спрашивают. «Передайте, говорим, Вашему боссу, что у нас недостаточно таланта, не соответствуем мы его высоким критериям. А еще, это я уже добавил, запасное колесо от его керогаза стоит много больше, чем он нам «от щедрот» нарезал». С тем и ушли.
  А спустя два месяца – стал он депутатом Госдумы, от какой партии — понятно. И вот, иду я по Тверской, тороплюсь на работу. Смотрю – белый волгарь с родными номерами – 36 регион, к «Макдоналдсу» подъезжает. «Кто бы это мог быть?» - думаю. Останавливаюсь, смотрю. Выходит из машины – он, рОдный! Тогда ему еще скромная служебная «Волга» полагалась. Выходит, значит сам, выводит длинноногую девку, блонду с сиськами пятого размера, в тошниловку ведет! Не в «Арагви», не в «Пушкин» - в «Макдональдс»! Вот романтик! Я ему сюжет за сто баксов сразу простил – совсем нищий ведь наш «миллионэр» оказался. Долго мы потом с Сандлерком смеялись.


                Молодая шпана, что стерла нас с лица земли.

  Для смеха у нас с коллегой было основание. За пару месяцев до описанных выше событий нас пригласили в штаб кандидата в меры. Кандидат в мэры был чиновник обладминистрации, «крепкий хозяйственник», баянист и алкоголик. Из народа, словом. Единство с народом и требовалось подчеркнуть в выборных роликах кандидата. Опыта в этой сфере у нас было богато. Вот мы с Андрейкой Сандлером, талантливым надо сказать режиссером, и приступили к работе.  Что это вы нам тут предлагаете? - спросил начальник выборного штаба, просмотрев предложенные пилоты, это – полное фуфло! Немая сцена.
  За год до того «полное фуфло» участвовало в трех российских телефестивалях, привезло от туда  первые места с формулировкой: «За раскрытие национального характера». Режиссер Соловьев, председатель жюри,  вручил «фуфлу» гран-при за лучшую режиссуру.
Однако, бортанули нас штабные, а на прощание сказали: Учитесь, де, уроды – вот молодые люди, что сотрут вас с лица земли! Они креативно подходят к делу, мы им – доверяем, вам – нет!
  «Стерли нас с лица земли» работнички того самого «миллионэра из трущоб». Зуб, который мы поимели на этих ребятишек, собственно, понятен. Ну и начался у парней «креатив».
  Первый ролик: «Поздравление кандидата с Новым Годом». Между голубыми елочками, что растут у обладминистрации, стоит кандидат. Он – почти новогодний Путин, проникновенно вещает об успехах области, желает счастья электорату. Все хорошо, прямо – пастораль, одна фигня – на втором плане, прямо за спиной вещающего кандидата, стоят два «топтуна». Один ковыряет в ухе, просто никак не может достать от туда комок серы, второй курит и беспрерывно сплевывает на мостовую. Для ощущения праздника и «новогодности»  наши авторы применили креативный прием – электронный снег. Так и падала белая электронная перхоть на черный пиджак  чиновника – очень торжественно!
  Второй гэг был не менее крут. Нужно было показать кандидата – «Человеком, Решающим Вопросы».  Мизансцена: в большом кабинете, заставленном тяжелой казенной мебелью, напротив окна, сидит человек. Он решает вопросы, говорит громким голосом. Одна беда – стол очень длинный, сидит чиновник в самом его конце, камера на уровне плоскости стола, в самом начале. В кадре кандидат – не больше цыпленка, лица не разобрать – светит солнце, зато на первом плане, в левом углу, крупно кисть руки, держит авторучку. Человек, которого мы не видим, что-то записывает, потом начинает играть ручкой, комбинация пальцев невольно складывается в кукиш, самую пошлейшую дулю… кандидат вещает…
Ну и третий анекдот – хрестоматийный. Подражая «крепкому хозяйственнику» - Черномырдину,  наш герой тоже решил спеть под баян песенку. Кажется, это было «Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам»…
Теперь неудавшийся мэр руководит культуркой, говорят, у него неплохо получается…

                Кому – Тува, кому мать - родна.

  На выборы в Туву я сбежал из редакции новостей. Знал ведь, что новостник из меня как «из гомна - пуля», но пошел – очень кушать хотелось.
Начальник службы информации канала работу поставил по–военному. Молодые журналисты стонали и называли его армейским дуболомом. Он и был - оставной старлей МЧС, рулил редакцией, словно взводом. Меня, прошедшего Советскую армию, это очень устраивало – четкие команды, понятные правила. Коллеги просто не знали, как по-иезуитски изощренно  имели корреспондентов на «Нессыте-радио» «гражданские» редакторы…
  Начальника–вояку я если не любил, то,  считал за парня достойного.  И все же сбежал. Почти год работы в информации только укрепили уверенность – новости, в их чистом виде, не для меня!
  В Кызыл, столицу Тувы, корреспонденты спецрепов ехать не хотели. Изнеженные загранкомандировками, они понимали – на этом имени себе не сделаешь. Там – выборы, грязная работка. Для меня – приключение, новый мир, работа, которую я знаю и умею хорошо делать. Я еще и рассчитывал хорошо заработать при этом – пиарили то мы не «Васю  Хренкина» - партию «Единая Россия». Банк Людмилы Нарусовой имел в Туве свой интерес – строительство железной дороги и разработка заброшенных месторождений металлов.
  Местные жители были не в восторге от планов банкиров. Местные жители пасли курдючных овец на склонах гор, да курили коноплю, которой на тех же склонах гор – до горизонта. Местные жители, несмотря на начавшийся 21 век, жили в юртах и  ждали реинкарнации Чингиз-хана – сесть на своих низкорослых лошадок и показать «белым собакам», кто в этом мире хозяин. По легендам, именно тут в географическом центре Азии, при слиянии Малого и Большого Енисея и родился великий завоеватель и душегуб.
  Молодежь, как могла, поддерживала его реноме. Обкурившись анаши и выпив пива, приехавшие на учебу из дальних кочевий подростки брались за ножи. Дня не проходило без нападений скоторезов на таксистов, пьяной поножовщины, изнасилований. Протрезвев, адепты Чингиз-хана часто даже не помнили, что натворили. Алкоголь просто не усваивался в их организме, проникал прямиком в мозг. Ничтожного количества его хватало, чтобы человек терял память. Русские пришли в эти края в конце 19 века. Вместе с ними пришла водка. Теперь пьяные подростки убивали русских, как убивали они без разбору и соплеменников-тувинцев.
«Ты поосторожнее там, с этими «индейцами»! – сказал мне напутственное слово главный редактор канала и глянул сочувственно.
  Я вырос на «Ипподроме», на пролетарской окраине Воронежа, знаю, как оно бывает – «поосторожнее». Косой взгляд, неверное слово, и ты в морге. Выборы обещали быть увлекательными…
  Лететь было долго, коньяк на борт взял только я. Потом еще часов семь ехали по горному серпантину, проезжали место гибели генерала Лебедя. Остановились, выпили. Такие высокие горы я видел впервые. Говорили: это еще не горы – так, предгорья.
В Кызыл, что по-русски значит «Красный», приехали вконец вымотанные. Встречали нас мальчик из правильной еврейской семьи Вадик Фридман и оператор Ежик. К Вадику я сразу прицепился. Еще бы: молодой, талантливый, романтичный, воспитанный, не пьет, да еще – еврей! А тут – месяц жизни в мужском коллективе! Парень прошел КМБ – по полной программе… бедолага.  У меня много колючек под языком, и все они достались человеку с такой звучной фамилией - Фридман. К чести коллег, они осаживали меня, когда шуточки грозили перейти рамки. Все они в армии служили, кроме Вадика. Это всегда видно, когда человек в армии не служил – другая моторика, реакции. Нас там было девять «специалистов», и все  - «непростые».
Захожу, значит, я с самолета в гостиницу, вижу – служба завалена. Оператор Ежик спит, только грязные лапки из под белоснежного одеяла торчат. Вадик мечется между кандидатами – их оказалось шестьдесят человек, вместо шести, как мне в Москве обещали.  По плану – завтра первый эфир, а тут конь не валялся! За-ши-бись! Гляжу, что парни насняли… Пиарщики московские, а я эту фишку по другим выборам знал, тексты написали – мо-лод-цы. Долго бились: выяснение потребностей, ожидания электората, фокус-группы, согласования, хренова туча времени и нервов угрохана, и тут – БЕМЦ! А  речь-то тувинская – в два раза длиннее русской! А хронометраж ролика – 30 секунд, а это – стандарт, и больше никто не даст, а кандидаты – русской речью владеют плохо, да и своей - через пень колода. ГЫ!!! А что снято – говно! Новостник-то Вадик отличный, пиарщик – никакой. Да и опыта нет, да и не может двадцатилетний парень рулить сорокалетними мужиками - бандитами и предпринимателями. Тут у меня планка и рухнула…
 В Москве Вадик давал мне фору – знание языков, компьютер, связи опять же. А «в поле», да еще на явно враждебной территории… Словом - роли поменялись.
С утра с оператором, огромным толстым татарином, мы и начали трудовую деятельность. И если бы не жирдос Макс – пришлось бы мне хреново. Заявлялся-то я как режиссер выборных роликов. Кем, собственно, и являюсь. Только еще в редакции на вопрос: «А ты монтируешь?» Сказал – «Нет!» И это – принципиально. Монтирует режиссер монтажа. Таких парней, отлично знающих железный «ящик» - много.  По сути, их функция: «человек – машина». Очарование три-дэ анимацией, это оттуда. Но косноязычные кандидаты – это не синелицые жители планеты Пандора, не мультяшные герои. Это – вполне «конкретные» мужики и часто экзальтированные бабы. Тут подходец нужен: «Человек-человек». Что бы не выглядели кандидаты, которые, к слову, немалые бабки платят, пыльными мудаками. Вот, а для этого прыгать перед «клиентом» нужно, а не просто – сказал текст, пошел на ***! Техника тут, при всем моем уважении – важное, но не главное дело.
  Вот нашелся бы спец - «Человек-человек», когда Хакамада, Немцов и Рыжий в самолете летели. «Че вы делаете, мать вашу!» - сказал бы, глядишь – прошли бы в Думу. А идейку эту паршивую, в нищей стране  - достаток, успех демонстрировать, точняк - «человек-машина» подкинул. Для него – реальность в его ноутбуке, больше – нигде, он в компьютер от жизни спрятался. Я такого кекса самолично бы расстрелял у Кремлевской стены – пулями из говна!....  (Хорошо сказал. Когда там, говорите, Хакамада в президенты пойдет? Есть пара идей, занедорого!)…
  Словом – я вокруг кандидатов прыгал, капризы их предугадывал, слушал, что бы уж совсем косноязычно не говорили, а Макс снимал, потом и монтировал. Честь ему за это и хвала, что «в бидэ» не бросил. Старательный татарин попался - толстый, добрый, пьющий – прекрасный объект для шуток. Одна беда – ночью храпел, сука, стекла лопались. И в сортир после него было не зайти…
  А кроме длинны слов были у кандидатов непривычные для жителя центральной России лица с раскосыми глазами. Как для монгола, все европейцы – на одно лицо, так и для европейца – все косоглазые. Я их путал постоянно. Да еще имя-отчество-фамилия у них, мягко говоря, для европейского уха - причудливые: Винтовка Аюмовна, Шолбан Советович, Товарищ Тай – нормально, да? 
Хорошо, на местном телевидении девчонка попалась – монтажница, всех кандидатов знала. Красавица, умница, пятерышница, просто тувинская принцесса. Я ее до дома с монтажа поздними вечерами провожал, лишнего не позволял, не подумайте – принцесса! Она и русский лучше нас знала, и тувинский – на пять. Вот она мне транскрипцию тувинских слов крупными русскими буквами писала - с паузами, ударениями. Я еще и радиоролики озвучивал – своих дикторов не было, так и стал тувинским голосом «Единой России», прости, Господи…
  Вот, провожал я девушку и ехал на такси в гостиницу, где мои коллеги уже поляну накрывали. Прямо у порога нашей гостиницы – «Буян Быдыргы», названной, как нам сказали, в честь военноначальника – правой руки Чингиз-хана, расстилался райончик – «Шанхай». Там и днем ходить было стремно – ночью смертельно опасно. Таксисты, так и ездить туда отказывались, хоть и по двое в машине катались, стволы под сиденьем. А магазин водочный, единственный ночной на весь город, находился как раз на краю этого района. Вот все упыри на свет и слетались. А водка часто кончалась, а выпить хотелось, мне ночью - так очень. «Подъезжай, говорю я водителю, ближе, к самым дверям». Тот остановил свой рыдван в километре, дальше ехать отказывается. Я тоже отказался бы – у дверей такой махачь идет – мама не горюй, уже и урны в ход пошли, человек двадцать дерутся. Но выпить то охота, вижу – пока без поножовщины дело, значит - прорвемся. Вышел, сумку с водкой, как ребенка к груди прижал, и бочком, бочком. Какое облегчение водила испытал, когда отъехали, не передать. Приехал, а в гостинице уже и спать все легли, зря старался… Татарин алкашом  обозвал и снова – спать.
  Конкурировала «Единая Россия» в Туве с «Россией Справедливой». Все в голове у меня не укладывалось, партии – клоны, а воюют, как взаправду. Войны кланов, компромат, обвинение оппонентов в торговле наркотиками, руководство ОПГ. ОПГ – вот она, под окнами – «Шанхай», «хирурги» по городу пьяные бегают. Наркотики – у любого таксиста в багажнике, едва ли не мешок конопли.
Неужели, если копнуть – так по всей стране? ****ь, да так – по всей стране! Как будто не звонили сутенеры в гостиницах, предлагая писаных русских красавиц за «рубль денег», наркоманы, пряча выцветшие от перветина роговицы глаз, не предлагали краденые магнитолы? Не ловил я на себе оценивающих взглядов пьяных вы****ков – удастся ли с первого раза вырубить кастетом по черепу, не переходил я, законопослушный гражданин, на другую сторону улицы, увидев безпредельщиков – ППС, милицейский патруль? Не только Кызыл-Красный в осаде с наступлением сумерек – вся страна.
 …Ну, да про две партии. Ночь, перевал – единственная дорога на Кызыл. Известно, этой ночью должны приехать наблюдатели от «Справедливой России». Наши наниматели не хотят, чтобы эти наблюдатели проехали. Аэропорт закрыт – на взлетке стоят бензовозы. Сесть там не удастся. Дорогу стережет Тувинский ОМОН. Пулеметчик на крыше поста КПП, снайпер в кустах. Стрелки заняли позиции по боевому расписанию. Они эту работу знают хорошо – только из Чечни приехали, на выборы их специально вызвали. В темноте показались фары, еще одни. Наблюдатель докладывает – едут! Оживленная дорога, где еще секунду назад стояли спецназовцы моментально пустеет. На освященном пятаке замешкались только журналист и оператор – их только что привезли, и они не успевают понять суть дела. Оператор ставит штатив и устанавливает камеру, журналист рядом. «Куда все подевались? Э, военные?» Из остановившихся «Икарусов» неспешно выходят мужчины спортивного телосложения. В руках у них какие–то странно увесистые баулы. Люди расходятся цепью. За ними образуется вторая цепь, на крыше одного автобуса, кажется, что-то блеснуло – оптика снайпера? Сцена, словно из гангстерского фильма Сержа Леоне. Журналист начинает понимать – попали. Тишина аж звенит. Журналист тянет оператора с линии огня. Тот и сам уже ощутил – попали. Тихо, не делая резких движений, что бы не дай бог, не звякнуть, попой вперед, оператор и журналист убираются на обочину, в темноту.
От «Икарусов» вперед выходит широкоплечий человек, он в вязаной шапочке-маске. Навстречу выходит кряжистый тувинец, он тоже в маске. Они смотрят в прорези шапочек, в глаза друг – другу, пауза. «Иван! – Шолбан!» - они обнимаются. Не хочется верить, что еще секунду назад эти люди были готовы стрелять друг в друга.  Обстановка разряжается. Это Красноярский СОБР, их тоже сняли под выборы из Чечни. С Тувинским ОМОНом они стояли на соседних высотках, ходили в гости, пили водку, воевали. Теперь вот – едва не столкнулись лбами. «Наблюдатели» садятся в автобусы и уезжают в темноту. Журналист и оператор молча возвращаются в гостиницу.
  В ночь перед выездом домой мы всю ночь пили, прощались с чудесным краем – Тувой. Пили и не пьянели. Наш товарищ — Илюха, совершил ночную прогулку по «Шанхаю» и остался цел. Я с оператором Ежиком съездил на рынок и привез нашей тувинской принцессе цветов, шампанского, фруктов и конфет – пошлейший подарок для принцессы. Но мы – мальчики. В шесть утра мы вышли на балкон гостиницы «Буян Быдыргы» и в девять глоток, под радио, исполнили гимн Советского Союза. От первого до последнего слова, только вместо «партии Ленина» звучало «партия Путина» и ни одна собака ни в гостинице, ни в окрестностях не гавкнула. Я в последний раз предложил  непьющему Вадику коньяка, и он не отказался. Я налил ему полный стакан, он сам захотел полный стакан, и сам выпил. Я поднес ему соленый огурец. Теперь я за этого еврея – любого порву! …Так казалось мне там – в Туве.

 
                Невошедшее.

  О чем я не написал, про Туву?  О том, как звали нас оппоненты «цепными псами Шерг-о-ола» (Фамилия у главы администрации такая).
  О том, как мы всех победили, а по приезду «щедро нам нарезали», от банка, партии и канала дали премии по восемьсот долларов. (Татарин мой - Макс прочитал, поправил – операторам по шестьсот) О том, как «побежденные», такие же пиарщики как мы, привезли домой по десятке.
  О том, что на весь Кызыл от силы три места, где можно поесть  без риска отравиться, да, впрочем, и в Москве – едва ли больше.
  О том, как ездили мы в дальний «кужун», за пятьсот верст, на китайскую границу, а в желудках болтался деликатес – курдюк овцы. «Блюдо для дорогих гостей», и не было такого состава, кроме водки, чтобы смыть с пищевода это мерзкое для европейца  ощущение – застывший бараний жир. А водки не было – гадкий татарин называл меня алкашом и водки не давал.
  О фанате «Динамо» - «Старике Крю»,  пожалуй, единственном фанате этого футбольного клуба на пространстве от Байкала до границ Московской области, учившем меня дурацким кричалкам. О том, как учил я его петь старую дворовую песню «Фантом».
  О том, как смотрели на нас, «московских» журналистов, девочки из местной телекомпании. Как приехала к оператору Ежику в Москву его девушка, пожила, да вернулась. А девушка нашего «звукача» ехала в аэропорт, да не доехала – разбилась на перевале. И в Туву летел уже Лешик – прощаться, а в кармане лежали купленные обручальные кольца. Как мы оберегали его, сколько могли, а его уволили, сказали – кризис.
  О величии гор, на которых белыми камнями, так, чтобы километров за десять было видно, выведены охранные мантры, о загадочных буддистских монахах, одетых в кирпично-красные покрывала, о шаманах – хитрых дедках, умело ведущих свой бизнес, о борцах-батырах, легко пересаживающихся с  «Лендкрузера» на лошадь, о приветливых, в общем-то людях, живущих где-то на краю гор и монгольской степи.
О мужском братстве, которое началось в далекой Туве, а кончилось в близкой Москве.

                Предприниматели.

  Есть у меня теща, в Воронеже живет в Березовой роще, живет бедно. И есть у нее гражданский муж, «сожитель», как скажут об этом милицейские протоколы.
Живет эта парочка – не тужит, в хрен не дует, святым духом питается, дочку мою раскормили – колобок.
«Динь-динь! - позвонили в дверь старой трехкомнатной хрущевки – откройте, социологический опрос!» «За кого голосовать будете? Не знаете? А вот вам по триста рублей – проголосуйте за нашего кандидата!» Теща, Борюсик, бабушка под это дело подписались, получили девятьсот рублей. Счастливы.
 День выборов, троица нафуфырилась, фамилию кандидата помнят, идут к избирательному участку. А на углу их ждет машинка, а в машинке человечек: «А за кого голосовать будете? А вот вам по тыще рублей – за нашего проголосуйте!» Борик только хотел сказать – «Ты, парень, иди гавно клюй, мы уже взяли денег!» Теща его в бок – толк! «Как говорите, фамилие вашего кандидата?» Девушка из машины вышла, до дверей избирательного участка довела. Заходют, осматриваются, а тут еще одна девушка подходит – еще денег предлагает. Предлагают, отчего не взять, уже и азарт появился. Только до другой машины дойти надо, на противоположном конце школы. Выходят, денег берут. Еще по тысяче. И вот тут теща дорогая маху дала, не уследила, как Борюсик с дружками перемигнулся.  Пропал, начисто, пропал – теща его до самого вечера с собаками по всему району разыскивала. Насилу нашла – пьянишшый! Притащила к избирательному участку, а он и закрылся уже. Так они в этот раз голоса свои никому и не отдали…