Критические заметки о марксизме-19

Марксова теория социализма потерпела сокрушительное практическое поражение в России и в ряде других стран. Сама жизнь, практика как критерий истины, опровергла ее. И вот появился «новый Маркс» (неомарксисты), который пишет новую теорию социализма,  социализма «подправленного». (В свое время Наполеон III пытался «подправить» военную стратегию Наполеона I, своего дяди. Но был пленен немцами в 1871 году под Седаном.) Кто только не шел на Россию – татаро-монголы, шведы, поляки, французы, немцы! Шли с «горячим» оружием. Однако идеологическое оружие Маркса оказалось наиболее эффективным, ученики первого марксиста искусно применили его против наивного народа России.

В чем порочность теории неомарксистов? Ее главный и общий (с «матерью») порок – утопизм. А отличается теория (от «матери») более агрессивным «трезвоном» революционной фразеологиии: «царство свободы», «революции – локомотивы истории», «революция – праздник угнетенных», «реальное освобождение труда», «продвижение к новому типу деятельности» (абсолютно свободной), «доминирование культурно-творческого диалога», «эксплуатация», «креатосфера», «отчуждение», «снятие отчуждения», «новая кровь молодых девушек». И т.д.

Революция – это «хирургическое вмешательство» в общественный организм. Это крайний случай, несчастье, вынужденный акт, чтобы спасти жизнь целого. Спасти, не более. Отнюдь не «локомотив», не стимул развития. Однако неомарксисты видят в революции главный стимул прогресса, «праздник угнетенных». Пусть-де «угнетенные»  «погуляют» и отомстят «угнетателям». Беда, однако, вот в чем: сами «угнетенные», когда скинут старую власть, все равно не могут ситуацией воспользоваться. Рабы к власти не пришли, крепостные – тоже. А чем лучше пролетарии?  Бунт «угнетенных» используют революционеры по своему усмотрению, как, например, его использовали наши большевики. Идеология есть, сочувствующие в среде пролетариев налицо, пушечного мяса – достаточно. Подбрасывай только «дрова в топку».. «Всю власть – народу, всю землю – крестьянам, фабрики и заводы – рабочим! А всем народам – мир!» – хороший горючий материал. А что получили у нас «угнетенные»? Им на шею сели настоящие угнетатели, без кавычек. И так при революциях бывает всегда или почти всегда: есть перемены, но нет движения вперед, нет прогресса (технический прогресс, который неизбежно происходит в любое время, – это особая линия).

Когда угнетенные свергают тиранию, это можно понять. Но вот нацистская революция в Германии в 1933 году свергла демократическую власть,  большевистская революция 1917  года смела демократическую республику в России. Там и тут «угнетенные» помогли прийти тиранам к власти. Надеялись на лучшую жизнь. Трудящиеся немцы «праздновали» недолго – до 9 мая 1945 года, но и за это им пришлось дорого заплатить. А наши трудящиеся? В ГУЛАГе не разгуляешься. В колхозе наивные мужики и бабы пели и плясали, когда по «красным дням» напивались самогонки.  Сама власть любила попраздновать, особенно отмечать юбилеи – дни рождения вождей, день прихода к власти. Очень она любила пропагандистские митинги и демонстрации; и чтобы «идущие к коммунизму» кричали «Ура», «Да здравствует!». В прогрессивности этих обоих исторических актов, в Германии и в России, я сомневаюсь. Сомневаются и многие ученые специалисты.
 
 «Есть у революции начало – нет у революции конца». Да, революция продолжалась,  потому что у советских правителей врагов было не счесть: непослушная интеллигенция, церковь, казаки, кулаки, маршалы, генералы, офицеры, священнослужители, прибалтийцы, северокавказцы, новочеркасские рабочие, отщепенцы, диссиденты, психически больные, Солженицын, Сахаров и  т.д. И боролись советские правители с ними до 22 августа 1991 года. Этот «праздник угнетенных» отменил Б.Н. Ельцин. Большевики сломали жизнь не только отдельным гражданам, но целым социальным группам, классам, народам. В известном смысле сломали жизнь всему человечеству, потому что по их почину было пролито слишком много крови. Они выкормили германский фашизм в буквальном смысле (эшелоны с хлебом шли в Германию, когда уже началась война), они научили германских военных воевать: у нас учились их летчики и танкисты, в том числе генерал Гудериан. Противопоставили Россию всему цивилизованному миру и держали нас в бункере.


Отчуждение. Основная функция человека на земле – трудиться, по возможности – свободно. Однако всякий труд – отчуждение. Все, что мы производим, материальное и духовное, – отчуждаем. А потом потребляем отчужденное, то есть снимаем отчуждение. Хлеб съедаем, машиной овладеваем. Вот произвели ученые атомную бомбу. Чудовищный механизм, который висит сегодня над нашими головами и грозит стереть все живое с лица земли. Снять это отчуждение пока не удалось. Капитал в известной мере тоже ушел из под власти людей. Конфликты, кризисы. Безработица. Но капитал в конечном счете поддается управлению. Кризисы приходят и уходят, безработица рассасывается. Но не уходит атомный кошмар.

Государство – это же наших рук дело! А сколько бед принесло человечеству государство, когда им завладели нацисты в Германии и большевики в России! Вот это отчуждение! Вот это кошмар, сравнимый с кошмаром атомной войны! Идеологии. Произошло страшное отчуждение идеологий, превращение их во враждебную силу. Я говорю о нацизме и большевизме. У этих идеологий есть теоретики – Ницше и Маркс. Один выделил и абсолютизировал расовый элемент, другой – классовый. Объединяет обоих страстная воля к власти, к власти передовой нации (сверхчеловека) или передового класса – пролетариата. Если сравнивать беды, которые приносит миру капитализм с его политической демократией и социализм с его тоталитарным государством, то я выбираю капитализм как наименьшее зло. Капиталистические порядки можно усовершенствовать, а социалистические – только свергнуть (тут опять насилие, кровь).

 Попытка избавить человеческое общество от отчуждения продуктов своего труда – это наивность ребятишек, которые придумали неомарксизм. Это попытка остановить процесс развития. Даже в том обществе, о котором они мечтают, где не будет необходимости трудиться, а будет лишь «свободный», творческий труд (хочу – работаю, хочу – нет), продукты труда будут отчуждаться, уходить из-под контроля, чтобы «играть свою игру». Потому что труд по природе своей есть отчуждение. Не хочешь отчуждать – не работай, лежи и умирай с голоду.

«Царство необходимости» и «царство свободы». Здесь речь идет уже не о «скачке» (как у Энгельса), а лишь о «трансформации» одного в другое. Может быть, в этом  новшество и заключается?  Все равно это неразумно противопоставлять свободу необходимости, тем более -  отделять свободу от необходимости. Из жестокой нужды человечество выходит очень медленно (да и выходит ли?). И просвета здесь пока не видно. Может быть, стоит дать людям обещание, которое невыполнимо? Но не жестоко ли это?  Вот Маркс не любил религию за то, что она кормит угнетенных иллюзиями. А чем он накормил угнетенных сам?.. Сегодня мы это знаем. К тому же следует сказать, что свобода от голода и ненавистного труда – это не единственная свобода, которая нужна человеку разумному. Утолив голод и покинув рабочее место, человек разумный нуждается в свободе мысли, слова, веры, в свободе передвижения, политических и прочих свободах. Этого неомарксисты не понимают и в расчет не принимают. А их разговоры о некой «креатосфере», о необходимости развития культуры,  – это дань моде. 18 июня 2010 г.