Зоопарк

За прутьями клетки была возня. Обнаженные, пристыженные люди жались к друг дружке, то, вдруг подхваченные порывом безумия, начинали носиться по периметру, отскакивая от крупных прутьев клетки. Рядом с ними, отделенные железной проволокой и арматурой сновали звери: заливались старческим кашлем гиены, ползали, хищно зевая, питоны, возвышался Барс.

Люди терзали сырое мясо, бормотали свои молитвы и воздвигали Кумиров. Последний учитель заслужил кумира, добавив заповедь: "Не прикасайся". И люди, потерянные и злые, пустые и бездушные прибавили к 49 заповедям 50-ю.

"Не выходи из клетки".
"Будь тихим".
"Живи".
"Помоги такому, как ты".
"Смиряйся с рабством".
Бесконечность.

Один Имцыр молча, искоса поглядывал на своих собратьепв, Имцыр знающий язык, Имцыр сильный. Имцыр - изгой и юродивый. Тело Имцыра не было подчинено общим законам смирения и бесчеловечения. Он родился и вырос среди металлических прутов, но не было той животной, биологической силы, породившей его на свет... точно бы он вышел из под земли, и тело его, не утратило связи со священным корнем черноземной пуповины. Он наливался силами, и солнце играло на его смуглом, мускулистом теле. Он не подчинялся ритму, не молился и не строил кумиров.

"Не рождай".
"Смиряйся!".
"Бездействуй".
"Слушай ритм".
"Подчиняйся".

Эти учителя и их Кумиры строили новую человеческую историю. И лишь Имцыр был неподвластен току времени. И он питал силы и питался - и вместе с землёй они были единым черноземным целым.

"Не говори".
"Не зови".
"Не жалей".

В испуганных, изолгавшихся мозгах мигали только слова запрета. Никто и никогда бы не посмел встать, разогнуть свои ноги и...

Имцыр резко встал. Имцыр пошёл к двери. Имцыр распахнул дверь. Глаза зверей впивались в него, две ноги тотчас обвили хищные питоны, гиены закашлялись и зашлись своим лаем. И только Барс стоял, непоколебимый и властный.

Испуганные, изолгавшиеся люди шарахнулись к центру клетки и застыли, застыли, застыли...

Имцыр напряг свои ноги и отступили змеи. Распростёр к небесам руки и разбежались гиены. И Только Барс Стоял.

Не было в жизни безумца, помешанного, сумасшедшего, который бы нарушил заповеди и презрел бы законы времени и пространства. Ещё не родился герой, способный идти шагами через вечность. И полубог не сошёл на землю, потому что сокрылись боги.

Был Имцыр. Огромный, монолитный, с горящими яростью и силой глазами, огромными желтыми клыками. Имцыр.

И даже Барс, величественно стоящий, померк.

Имцыр стоял. А Барс прыгнул. И два чёрных, измазанных в земле тела, ломая прутья и грани, единясь и распадаясь в безумном танце смерти, заполнили собой измерения Зоопарка. Словно чёрное солнце, несущее своим холодом обнаженную ярость пришёл Имцыр, словно алая звезда горел его зев, и жёлтый, изогнутый клык полумесяцем всходил над одиноким хребтом величественного барса. Они становились пантерой, извивались, своими грудными клетками высекая искры. Новый закон и беззаконие. Порядок и новый порядок - всего лишь беспорядочные кружения.

Блик. Лик. Клик.
Пасть. Власть. Всласть.
Миг. Крик. Лик.
Клык, Клык. Клык!

Не было существ, не было тел. Не было закона. Была одна слепая ярость разрушения.
И когда Имцыр встал над телом Барса, и когда зарычал он, и задрожали клетки зоопарка, родился новый порядок.

Имцыр шёл по зоопарку и замолкали молитвы, и падали кумиры, и разбегались гиены. А он, впитавший с кровью Барса его силу и власть, шёл и тряслась кормящая его земля, утомленная и гордая своим сыном.

...И вот уже Имцыр стоял у черты, во весь свой каменно-исполинский рост, и разумом светилось лицо его и сила была в членах его. И на груди у него был знак силы и борьбы - след когтей хищника Барса.
Имцыр повернулся лицом к Грани. Во весь рост человеческой цивилизации, без края и конца тянулась хищная металлическая сеть из боли, стали, ржавчины, отделяя от мира этого мир небоскрёбов, клубов и кафе.