Женщина

Запах клубники и табачного дыма, он тревожил её воображение, врываясь в сознание, в память. Он заставлял её судорожно прикрывать веки и втягивать воздух, пропуская его через чувствительные рецепторы снова и снова. Её пальцы были тогда холодными, как никогда, в его горячих прикосновениях. Он касался её кожи, легко, прерывисто. Дышал ей в шею, горячо и ровно. Она не слышала ничего, кроме ритма своего сердца, бешено колотившегося в её груди. Пыталась отшутиться – он не слышал её, пыталась сопротивляться, говорила чушь. Ему было всё равно, он ворвался в неё, в её сознание, в душу, захватил её, пленил, как паук, в своих цепких сетях. Она тонула во мгле, что окружала их, растворяла мысли в ощущениях. Ей хотелось отдаться, но гордость, страх, одиночество говорили за неё. Она обернулась, в его глазах была решимость, которой не было у неё. Он смотрел ей в глаза,  будто знал всё о ней. Будто знал всё, что творится в её душе и брал, овладевал ею до последнего. Делал своей частью, своей жизнью. В тот момент между ними не было ничего. Обнажённая решимость, истина для двоих. Настоящая охота. Она никогда не думала, что окажется жертвой. Но ведь ей так хотелось. Быть настоящей, природной, женственной.
Она закрывала глаза и чувствовала его прикосновения, слышала дыхание, в образах были его глаза. Но стоило ей очнуться, как весь этот мир рушился, разбиваясь об реальность одиночества. Тарелка с клубникой, пачка сигарет, темнота. В конце концов, думала она, это её удел. На утро она была пуста. Совершенно.
Устало вздыхала, закуривая новую сигарету, открывала окна, впуская холодный ветер, и долго смотрела на кусочек неба, который можно увидеть из-за штор. Светало. Ей было печально и эта синяя, как небо, печаль, казалось, не покидала её никогда, кроме того момента. Но он оказался иллюзией. Хрупкой, которая исчезла почти сразу, как наступило утро. Ей было противно от собственной сущности. Она глубоко вздохнула, губы её задрожали. Она села на пол, прислонившись к деревянной перегородке балкона, и заревела. Как маленькая девчонка, у которой отобрали куклу. Прикрыв лицо руками, она тихо поскуливала, часто вздыхала. Ей было так плохо, так печально и одиноко,  что справиться с собой она не могла. Холод сковывал её душу, и быть собой она могла только в одиночестве.