Казус с Фифой

КАЗУС  С  ФИФОЙ


Когда-то давно Фифа получила квартиру в хорошем доме в центре города. Вместе с ней на лестничной площадке жили еще  две семьи. Они сразу возненавидели друг друга и чтобы каждый день досаждать друг другу,  поставили такие тугие замки на входные двери, что с раннего утра в подъезде уже стоял невыносимый грохот. И продолжался до тех пор, пока хозяева не разбегались на работу, а их дети –  в школу. Фифа жила одна и не общалась ни с теми, ни с другими. И обе семьи дружно платили ей  ненавистью. Видимо, за непонимание. Прозвище дали  насмешливое – Фифа. Хотя настоящее имя у  нее было  очень красивое, пусть и заковыристое - Феоклиста Ивановна. Но они взяли и сократили это замечательное имя-отчество до пустяковой Фифы. Ну называли хотя бы Фива – все-таки благозвучно, а то – Фифа. Обидно.
Она с ними не общалась, они с нею – тоже. Так и жили. Потом грохот в подъезде еще больше усилился – это, обойдя Фифу,  две семьи поставили в подъезде  тяжелую стальную дверь, чтобы сильнее донимать друг дружку и ее заодно. Хотя она ничего им  такого не сделала, чтобы подобным ужасным образом нужно было стучать ей по голове сразу тремя дверьми.
Вскоре у соседки Розы, что напротив, случился инсульт, а у соседа Вовы, что рядом, – инфаркт. Стали они сидеть дома на инвалидности и нудно болеть. А Фифе, которую вместе мучили все эти годы,  хоть бы что – бегает себе туда-сюда, двери осторожно открывает-закрывает, и голова у нее не болит.
Вдруг в подъезде стало гораздо тише. Она поняла: значит, кто-то из соседей снизил дневную норму  дверной бомбежки. Фифа рада-радешенька, но очень  интересуется про себя – кто же из них филонит? И скоро  выяснила: это сын Вовы и дочка Розы закрутили любовь и мечутся туда-сюда тихо-тихо, как мыши. Уж не раз заставала она их по вечерам в проеме под лестницей, где они тайком от родителей целовались и изучали друг у друга строение тела. А Роза волновалась, выглядывала из своей двери и жалобно звала: «Раечка, пора домой, детка!» И детка тут же шмыгала из-под лестницы  к себе в квартиру. Ее же поклонник нервно шептал: «Да сдохни ты, старая дура!»
Раечка, конечно, этих заклинаний не слышала и убегала домой,  горячо любя маминого врага. А мама  болела все сильнее. Видимо, заклинания действовали. И вот однажды Раечка не откликнулась на ее зов, а выскользнула из подъезда в обнимку с кавалером.
Через несколько минут в дверь Фифы кто-то позвонил. Она тревожно заглянула в глазок и очень удивилась: за дверью стояла    Роза и жалобно  тянула на весь подъезд:
-Фи-и-фа! Открой…ой…
Фифа быстро отворила дверь, и соседка, не спрашивая разрешения, не снимая тапок, вошла в ненавистную квартиру и прямо прошла на кухню по Фифиным коврам. Там она упала в кресло рядом с кухонным столом и еле выдохнула:
-Что-то мне совсем плохо, голова горит,  ты бы померила мне давление.
-А у вас разве нет тонометра?- удивленно спросила Фифа, доставая свой. Она всех в подъезде называла на «вы», тогда как ей с первого дня, даже не познакомившись как следует, соседи стали «тыкать».- Тонометр надо обязательно иметь, он продлевает жизнь, потому что если контролировать давление…
-Ой, совсем мне худо, сил нет самой мерить, - стонала Роза, и Фифа поспешила надеть ей на руку черный чехол от тонометра.
Делала она это с брезгливостью, потому что из-под домашнего халата Розы жалко выглядывала  иссохшая старческая рука. И на ней уже лежала земля и росла какая-то колючая трава. «Вот гадость-то,- подумала Фифа,- видно, помирать собралась, уж землей покрылась, а ведь она моложе меня лет на десять. До чего себя женщина довела своей злобливостью!» Она отряхнула  землю и траву с руки Розы и принялась жать  пластмассовую грушу.
-На даче я была,- простонала больная,- помыться даже не успела, вся в земле и репьях, прилипли ко мне…
«Сама ты репей,- раздраженно подумала Фифа,- сидишь тут рядом с моим кухонным столом, а, может, у тебя инфекция. Сейчас такой грипп ходит, гастарбайтерский, наши люди от него, как мухи дохнут! Еще надышишь мне на продукты, подыхай потом тут».
-Двести на  девяносто,- сказала она вслух, скрывая раздражение, - вам надо анализы сдать в поликлинике и врачу показаться, а то…
И тут Фифа заметила, что Роза закрыла глаза и рука у нее стала совсем неживая. Она застыла на месте и с ужасом подумала: «Что теперь будет? А если она сейчас откинется?» И Фифа представила, как  надо будет звонить в «скорую», в милицию, потом вызывать труповозку.  И  эти многочисленные служебные лица будут толпиться в ее чистенькой стерильной кухне, все тут испачкают, заразят инфекцией продукты, мебель, даже может быть, что-то украдут. «Украдут непременно,- в отчаянии размышляла Фифа, прислушиваясь, дышит или не дышит соседка,- сейчас все воруют, хватают, что под руку попадет. Никому верить нельзя – ни врачам, ни милиционерам, а уж тем более –  труповозчикам!»
Потом ее мысли повернулись в еще худшую сторону. Она подумала: а что, если ее заподозрят в убийстве Розы и прямо тут начнут расследование? Приедет бригада молодых наглых следователей, которым только и надо найти кого-нибудь, чтобы списать на невинного человека какое-нибудь нераскрытое убийство. Фифа  слышала, что в милиции на допросах  бьют, пытками добывают показания у подозреваемых. Она обвела взглядом свою уютную квартиру и едва не заплакала навзрыд, прошептав с горечью: « Хоть так  решили меня достать? Ну соседи, ну черти проклятые, сколько я от вас терпела, не поддавалась на ваши провокации, еле выжила рядом с вами, уродами, а вы меня  все-таки достали. Что мне делать с этим трупом в репьях? Где ее дочка-то, юная потаскушка?»
Фифа достала из аптечки пузырек с нашатырным спиртом, открыла и поднесла к носу Розы. Никакой реакции. «У-у-у»,- потихоньку взвыла Фифа. И тут в квартире напротив зашуршала дверь. «Это  Райка пришла!»- обрадовалась она и кинулась из кухни, чтобы позвать дочь покойницы. Но на пороге остановилась и подумала: «А ведь и эта скажет, чего доброго, что я ее мать грохнула, отравила, к примеру, кофе с ядом налила. Они же по себе всех судят, эти злодеи! Что делать-то?» Фифа стояла посередине квартиры в каком-то отупении, словно забылась на ходу. Потом глубоко вздохнула и взяла телефонную трубку.
Она поочередно набрала номер «скорой», милиции и труповозки. Милиция приехала первая. Молодой милиционер взял Розу за руку, но, уколовшись репейником, тут же отпустил и спросил настороженно:
-А она, правда, мертвая?
Фифа пожала плечами и отвернулась. Милиционер положил прямо на кухонный стол  свою затертую папку с бумагами и сел в кресло напротив Розы.
-Вы мне чайку не нальете?- спросил он,- а то я с утра на покойниках, минуты не было, чтобы кофе выпить.
-Так вам чай или кофе?- спросила Фифа, едва  скрывая ненависть к милиционеру, разложившему свою грязную инфекционную папку у нее на кухонном столе.
-Кофе со сливками и, если не жалко, бутерброд.
-С чем?- обреченно спросила Фифа, стараясь угодить милиционеру.
-Да все равно с чем – с сыром, с салями. Можно и свежий огурчик положить.
-И петрушку?- догадалась Фифа.
-Можно и ее. Так как у вас все это здесь получилось?- спросил он устало, а Фифа вздрогнула, и  ее рука с ножом повисла над тарелкой, где лежали сыр, салями и петрушка. Но тут закипел кофе и побежал по блестящему белому поддону газовой плиты. По кухне поплыл аромат свежемолотой «Арабики». Милиционер придвинул кресло к столу и по-хозяйски начал раскладывать  свои бумаги. Но тут в квартиру вошли две женщины в голубых хлопчатобумажных куртках и брюках с тяжелыми саквояжами.
-Где труп?- спросила та, что постарше, с порога.
-Вот он,- кивнула Фифа на Розу.
Женщины в голубых куртках понюхали с чувством  аромат кофе, сели рядышком с милиционером на табуреты и стали рассматривать Розу.
-А страховой полис у нее есть?- спросила та, что постарше. Та, что моложе, улыбалась милиционеру и не обращала никакого внимания на Розу. Он подвинул кокетливой девице свою чашку и вопросительно взглянул на Фифу. Она поняла и снова поставила на газ, но уже не  джезву, а кастрюльку с длинной ручкой. Аромат «Арабики» в кухне усилился.
-Вам с чем бутерброды?- спросила Фифа  женщин в голубом.
-Да с тем же, с чем и ему,- улыбнулась та, что постарше.- Только нам по два, если можно. Мы с утра на трупах, некогда перекусить.
Пока Фифа варила кофе и делала бутерброды, уничтожая свои  съестные запасы на неделю,  милиционер и медики  весело о чем-то переговаривались. Наевшись  бутербродов и напившись кофе со сливками, врачи все-таки  решили приблизиться к Розе. Та, что постарше, взяла ее за руку и тут же отпустила, уколовшись репьем. Потом отряхнула землю у нее с шеи и пальцем надавила туда, где  должен быть пульс. Подержала и сказала, погрустнев:
-Она жива. Ложный вызов. Кто оплатит?
-Да,- тут же поддержал ее милиционер,- кто?
-Жива?- прошептала Фифа.
Тут в ее квартиру вошли двое  неряшливо одетых молодых людей совершенно разбойничьей наружности.
-Кого выносить? – спросили они и весело  закивали милиционеру и  женщинам в голубом.
-Вот эту!- воскликнула Фифа,- перенесите, пожалуйста, в ее квартиру напротив. Там, кажется, дочь пришла.
-Уже можно?- спросили они милиционера и женщин в голубом.
Те дружно закивали.
-Тысячу рублей,- сказали труповозчики, обращаясь к Фифе.
-За что?- удивилась та,- она же живая!
-А нам все равно,  бесплатно не носим ни живых, ни мертвых.
-Хорошо,- сказал Фифа,- возьмите деньги и уносите.- Она протянула им тысячу рублей.
-А нам заплатите через сберкассу,- отдал ей  уже заполненную квитанцию милиционер.
-Да, и нам тоже,- смущенно сказала старшая в голубом и, взяв со стола чашку, допила кофе со сливками и облизнулась.
Фифа собрала квитанции и пошла вслед за труповозчиками, которые несли Розу в ее квартиру. Они долго звонили в дверь, наконец, им открыла заспанная Раечка. Она недовольно взглянула на мать и сказала с упреком, обращаясь к Фифе:
-У нее это бывает теперь часто, зачем было собирать так много народу? Мне даже плакать захотелось…
Фифа протянула ей квитанции за ложный вызов врачей и милиции и ушла в свою квартиру. Там она, схватившись за голову, оглядывала испачканную кухню и с ненавистью говорила: «Плакать ей хочется! Заплати сначала, а потом плачь. Всем плакать сегодня на халяву хочется. Ишь, повадились умирать здесь у меня на  дармовщину…Чего захотели… Никому больше не отопру!» И вздрогнула – это на лестничной площадке раздался страшный грохот: одновременно дверьми  шарахнули врачи, милиционер, труповозчики и Раечка. Только Фифа отняла руки ото лба, как в спину ей раздался очередной  оглушительный «выстрел» – это ухажер Раечки, раздосадованный вынужденным отсутствием подруги и злой на помешавшую им Розу, выбежав из своей квартиры,  долбанул сразу две двери – свою и подъездную. Обессиленная Фифа  свалилась в кресло рядом с инфицированным кухонным столом.