Богатство

                Ибо ты говоришь:
                "я богат, разбогател
                и ни в чем не имею нужды";
                а не знаешь, что ты несчастен,
                и жалок, и нищ, и слеп, и наг.

                (Откровения св.Иоанна Богослова,3-17)




Командировка закончилась, до отъезда в аэропорт оставалось еще полдня.
Я бесцельно и обреченно брела по этому безликому провинциальному
городу, смирившись с тем, что придется просто убить время в ожидании
назначенного часа. Слева и справа вдоль центральной улицы тянулись ряды
невыразительных серых зданий с остатками облупившейся краски на серых стенах,
иногда попадались невзрачные мелкие лавки - продуктовые или промтоварные, а мимо изредка проезжали серые от грязи допотопные автомобили, медленно и неуклюже переваливаясь через ухабы на дороге.

Так, не торопясь,  добрела я до местного художественного музея, который вдруг обнаружился в бывшем кафедральном  соборе, когда-то явно роскошном и богатом...  Коллекция  оказалась  неожиданно внушительной, ибо, как следовало из исторической справки, большей частью представляла собой грамотно подобранный набор произведений искусства, присланных в далекие послереволюционные годы из богатых столичных музеев.
Часть же того, чем был когда-то украшен сам собор, была преобразована в "Отдел древнерусской живописи", и размещалось все это богатство совершенно  кощунственным образом в алтарной части оскверненного храма,  у входа в которую было установлено огромное деревянное распятие.  Но установлено оно было не лицом к входящим, как это было бы в храме, а спиной, что еще больше усиливало ощущение беспредельной кощунственности, царящей здесь ...

Я одиноко бродила по этому храму-музею, гулко рассекая шагами тишину его пустых залов, и не решалась зайти туда, откуда виднелись стенды с иконами. 
Но меня позвали.
Смотрительница отдела, еще довольно молодая миловидная женщина, пригласила осмотреть экспозицию, и увидев мою нерешительность, попросила просто осторожно обойти центральную часть этого небольшого светлого помещения с крашеными белыми стенами и красивым полом, изысканно выложенным металлическими пластинами с затейливым кованым узором.
Веками намоленые иконы были развешены на дешевых дээспэшных стендах в качестве экспонатов, и, казалось, тесно жались друг к другу в отчаянии... 
Лишенные на долгие десятки лет возможности служить людям, они были сокрыты в этом убежище, и, клянусь, я - услышала их стон ...
Женщина рассказывала мне что-то, но я не слышала ее слов, ощущение было настолько сильным, что я с трудом двигалась за ней.

Иконы жили.
Я совершенно явственно ощущала исходящую от них нерастраченную любовь и силу, накопленную за долгие годы заточения…
Женщина неторопливо вела меня вдоль этой бесценной экспозиции, и было ощущение, что они как будто тянутся на её голос, с благодарностью внимая всему, что она о них говорит.
Она действительно с неподдельной любовью рассказывала о каждой иконе, излучая при этом какое-то вселенское спокойствие и умиротворение...
"Как живется Вам здесь? Сейчас такие трудные времена..." - спросила я ее, когда мы должны были прощаться.
"Да, в перестройку трудно жилось. У меня долго не было работы, мы голодали... И когда
стало совсем невмоготу, начала я – неверующая, как и все мы, советские  -  в отчаянии молить Бога: "Господи, помоги! Дай мне Богатства!" Да-да, я  не денег просила, я просила - Богатства!.. И Бог услышал меня. Мне неожиданно позвонили и предложили эту работу... И вот я здесь... И столько Богатства, сколько есть у меня - нет ни у кого..."

Она говорила это с легкой улыбкой, тихо и без пафоса, и я верила в ее искренность.
И, кажется... завидовала.