Медаль за город Торопец

ТоропЕц или ТорОпец? Ударение озадачило ещё до того, как мы впервые добрались до этого небольшого города на самом краю Тверской области (за ним уже Псковщина). Мой дядя когда-то тянул тут солдатскую лямку, и, обсуждая его письма, родня ударяла на последнем слоге. Но потом услышал и литературное ударение посередине. Да и на центральной площади города приезжих встречает социально-стихотворная реклама:

На отрогах Валдая,
Возле древних дорог
Милый сердцу Торопец
Рядом с озером лёг.

Точку поставил местный старожил: литературно и впрямь ТорОпец, но сами жители величают свою малую Родину только как ТоропЕц. Говорящих иначе порой тоже ударяют иначе – в любой семье не без урода. Но нам сразу понравился именно ТоропЕц, а уроды не встретились. В итоге даже заголовком пытаюсь спорить с торОпецкими поэтами.

Первый раз мы завернули туда по пути в Латвию, ища ночлега и вспоминая дядю. От Москвы на Ригу было пройдено 400 километров, как раз нетяжёлый дневной автопробег. Ночлег нашёлся быстро, в отеле «Кривитеск», в реставрированном купеческом двухэтажном особняке, в самом центре города. Потом только в этот отель и стремились – собственно, других в городе и нет, разве что «совтурбазы» по окрестностям. Отель чистый, недорогой, с доброй нехамящей женщиной-портье. Отделанный без излишеств под старину, он сразу озадачивает приезжего и заставляет осмотреться уже в самом городе. Осмотреться и поразиться.

С тех пор поражаюсь и я – а что поразило то? Не дядина же войсковая часть. Типичный, вроде бы, райцентр, российская глубинка вдали от туристических троп. Даже до «родной» Твери больше трёхсот километров, до Пскова – больше двухсот. Подумаешь, центральной Советской (бывшей Миллионной) улице учинили косметический ремонт «а ля рюс». Подумаешь, назвали отель древним именем Торопца (от обитавших тут кривичей). Подумаешь, на центральной площади взмывает ввысь с постамента самолёт МиГ (то ли 21-й, то ли 23-й). Подумаешь, единственный в России памятник Учителю перед школой. Подумаешь, Александр Невский тут венчался и Патриарх Тихон провёл детство. Подумаешь, чудные сосновые леса у города. Подумаешь, озеро Соломенное…

Озеро совсем как будто ни при чём – город выходит к нему скорее своим «деревенским тылом». Памятник МиГу – да, почти на озере, у моста через протоку. За протокой остров, на котором остатки древних валов местного Кремля, городской пляж, два храма и школа с тем самым Учителем. Дорога от Рижского шоссе в центр проходит через этот остров, его не миновать. А после острова – центральная площадь с МиГом и рынком и та самая Миллионная-Советская улица с «Кривитеском». Выйдя из «купеческого» центра, ведёт к вокзалу мимо двух монастырей, худо-бедно возрождаемых, и квартала «хрущёвок». Вправо несколько улиц бегут к озеру, влево – на выезд «вглубь района». Вот и весь город.

И что?

Второй раз в Торопец захотелось жене. И уже «не проездом». Я поморщился – ну, заехали раз, другой-то к чему? Россия-матушка велика, Земля ещё больше – не наездишься везде по второму кругу. Но в тот раз отпускной альтернативой была только дача, морщины разгладились.

И душа воспарила… На второй день стал «ловить» фотоаппаратом МиГ и поймал необычный ракурс: самолёт с постамента словно взмывал над храмом за протокой. МиГ над куполами – чем не символ России нынешней? Где ещё такое увидишь…

«Подсамолётный» храм – один из двух на острове. Тот действовал, его вовсю обновляли, а в этом до сих пор краеведческий музей. Тот по завершении реставрации стал почти официальным «брэндом» Торопца, его напечатали даже на «розничных» пакетах местных магазинов. Этот пока не реставрирован, не блестит золотом куполов, но куда больше любим художниками и авторами местных сайтов.

Гулять по острову, по древним валам можно долго, а в жаркий день как не завернуть на пляж. И зачем такой пляж провинциальному городу? Молодёжь с пивом посиживает, как и везде, но странно – не особо мусорит. Чисто, привозной песок тебе чуть-чуть пожалуйста, а с недавних пор ещё и пластиковая «шашлычка», и прокат водных велосипедов. Прямо не по-русски как-то – привычнее грязь у местного водоёма и «трёхвёрстный джаз» местной крутизны-конкретизны. Может, близость храмов сказывается?

«Не по-русски» и Учитель перед старой школой номер один. Скинулись на него выпускники лет двадцать назад. Впору другим российским выпускникам устыдиться, начиная с меня. Хотя, как сказать. Узнает некая неместная власть – ведь ничего лучше не придумает, как скомандовать: а ну, типа, торопецкий опыт внедрить по всея Руси! Вот уж будет официозный ужас, тиражный Ильич просто затеряется средь бесконечных педагогов, аж коммунистов жалко. Нет уж, лучше опыт единичный и неповторимый.

Прочёл недавно новую биографию Окуджавы (пера Дмитрия Быкова в ЖЗЛ), увидел его фотографию времен учительства под Калугой. А потом приехал в очередной раз в Торопец, вновь пришёл к Учителю – ба, да вылитый Булат Шалвович «молодой и рыжий»! То-то, чувствовалось – «несоветский» какой-то образ.

Да и как ему быть «советским», когда учился в этой школе, например, говорят, талантливый русский мальчик, угнанный немцами, оставшийся после войны на Западе, осевший в Штатах и ставший одним из конструкторов «Шаттла»? Не он ли тоже поспособствовал этому памятнику? Да, был и такой крутой маршрут: Торопец - Мыс Канаверал. Слава Богу, не Колымой единой… Надеюсь, благодарные земляки не дойдут до замены русского МиГа на макет «почти русского» космического челнока…

А недалеко от Учителя небольшой барельеф адмиралу Рикарду, ещё одному местному, плававшему вокруг света с Крузенштерном. Кто-то плавал и возвращался, кто-то оставался в тех землях…

Миллионная улица (ну, какая она, к чёрту, Советская?) даёт зримое представление, как жили купцы-«миллионщики». Палаты, естественно, всё каменные, коих не нажить трудами праведными. Торговля «праведной» на Руси отродясь не была. Продать свой хлеб, свою скотину – то не торговля, то сбыт продукции с давних пор и до современной бухгалтерии. Но купить чужое, чтобы перепродать, а не «для себя» – это уж чужебесие для русского мужика. Немудрено, что иные «патриоты» до сих пор крепостное право воспевают – как дали волю, так и побежал умный мужик от сохи в купцы. Хотя «бегали» и до того – иной барин жировал не на хлебах своих, а на «крепостных купцах». Кому-то из них за хорошие деньги и «волю продавал» такой «приватизатор» 18-19 веков.

Вот и обустроили Торопец «беглецы, землицу-матушку предавшие». Может, от них и остался этот особый дух города, так нас поразивший? Может, с того и «Шаттл» взлетел, хоть и не у нас? Может, с того и власть тут до сих пор не шибко вороватая – «непрестижны», видать, властные места в нетуристической и непромышленной глубинке, вот и идут люди «без понятий»? И «неконкретно» обустраивают город так, как богатому соседу явно «впадло» – мол, один хрен население водку жрёт и работать не хочет.

В общем, нетипичный какой-то русский город. Всего четыреста километров точно на запад от Москвы, в сторону Прибалтики – а уж и чистота нерусская, и климат «наполовину прибалтийский», как вещает местный путеводитель. И с Россией-то Торопец всего половину своей тысячелетней истории – а до 1500 примерно года пребывал благополучно или не очень, но «под Литвой». Да и потом долго ещё захаживать сюда любили поляки отнюдь не в гости.

Немцы же были недолго – их выбили уже в январе 1942 года. Это был самый дальний удар наших войск в Московской битве – Торопец в сорок втором был что Берлин в сорок пятом. Торопецкий выступ год отстаивали мы, Ржевский «контрвыступ» – немцы. Была медаль «За победу под Москвой» – а вполне могла бы быть и «медаль за город Торопец». «За город Будапешт», как в песне, – несколько иная медаль, ведь столицу Венгрии пришлось повторно брать в 1956-м. А за Торопец – как-то ближе. 

А ещё озеро Соломенное. Один из следов того же ледника, что «пропахал» и Ильмень с Селигером. Протокой в два рукава вокруг острова с торопецкими храмами соединяется с другим озером. Век назад местные «миллионщики» даже пароход наладили, сейчас местным рыболовам хватает и лодок на вёслах (моторов не слышно, видать, экологи бдят). Да и без лодок рыбачат прямо с моста рядом с МиГом. Клюёт, однако.

К северу от Торопца уже истинная глушь на стыке трёх областей – Тверской, Псковской и Новгородской. Но и из этой глуши «простая дворянская девица» умудрилась добраться до Лондона и Парижа, подружиться с Карлом Марксом, повоевать на баррикадах с коммунарами заодно, раненой чудом спастись от расправы… А потом разочароваться в революциях, вернуться в Россию и «примитивно» выйти замуж. Была эта девица из местной деревни Волок, и звали её Елизаветой Кушелевой, по фиктивному мужу (для загранпаспорта) Томановской, а по истинному – Дмитриевой.

Занятно, но музей «Лизоньки с Парижских баррикад» и деревню Волок мы проехали – спешили ещё севернее, в Воронцово, к обещанному грандиозному храму посреди леса. Ибо было до этой местной жемчужины не только пятьдесят километров разнородного асфальта, но также двадцать грунта и два-три пешком.

Так и оказалось. Воронцово – уже не село, просто удивительное место у реки Куньи, вдохновившее в 1900 году знаменитого Иоанна Кронштадтского основать здесь женский монастырь. Не успел Иоанн – построил только пятиглавый собор на лесной поляне.

От последней деревни (по имени то ли Краснодубье, то ли Галибицы), пользуясь сушью, пытались сократить пеший путь «насколько выйдет» – с нами был восьмилетний сын. Вышло ненамного – сразу за околицей полевая дорога стала исчезать в грязи. Выслали вперёд жену «на разведку», чтобы не засесть, и скоро она грустно скрестила руки – стоп! Поиск «доброго трактора» в наши планы не входил.

Полчаса по «полевому болоту» вдоль Куньи – и начался лес. Десять минут по нему – и мы невольно издали радостный возглас. Не ошиблись! Дошли!

Открывшаяся поляна с собором поразила не меньше, чем впервые увиденные «парящие» как мираж египетские пирамиды. Лесной собор явно пребывал «в начале возрождения» – вокруг лежали штабеля досок, стояли ручные бетономешалки и была готова изба для батюшки. Но ни батюшки, ни рабочих не было – пятиглавая громада стояла одиноко, совсем немного уступая Василию Блаженному (представьте-ка его посреди леса, а не Красной площади!) Мы затихли, медленно обходя вокруг. Дорога от Торопца явно стоила увиденного…

Внутрь было не попасть, только в подвал с многочисленными лужами. Но даже остатки «мерзости запустения» не убивали невиданной ещё нами красоты. Душа, воспарившая в Торопце, унеслась ещё выше...


Усадьба Знаменское была ближе, всего лишь на другом берегу озера Соломенного. Среди её владельцев был и сын декабриста Поджио. В отличие от лесного собора, в остатки двухэтажного барского дома можно было и войти, и представить мысленно былое великолепие. Что до нас успел сделать Владимир Хотиненко, снимая один из своих фильмов (жаль, не видел). Поразила совершенно целая железная крыша над этими «остатками», с явно «новой краской» – не иначе, тоже намечалось возрождение.

Объехав Соломенное по лесной грунтовке и слазив в дом, мы потом долго отдыхали на большой поляне, между «подъездных» липовых аллей. День выдался жаркий, и рядом с усадьбой очень кстати отыскалось удобное место для купания в озере. Тихая бухта, и вода в ней нагрелась так, что не вылезали из неё час. Лежишь на мелководье и любуешься Торопцом на том берегу и усадьбой на этом… Обыкновенное чудо летней российской глубинки…

И много чего ещё есть в окрестностях Торопца, чего мы не видели.
Медвежий питомник, где выхаживают осиротевших медвежат – а их потом ни в какой не в цирк с зоопарком, а в лес, на свободу. Но к дикой медвежьей свободе надо готовить долго и упорно. Приручить куда проще…

Где-то ещё «глушистее» Воронцова затерялась усадьба генерала Куропаткина, нелестно поминаемого как одного из главных пораженцев русско-японской войны (только в плен, в отличие от Стесселя, он не сдался). Куропаткин дожил в торопецкой глуши до 1925 года, помогая советским уже мужикам и открыв на свои сбережения сельскохозяйственную школу. «Вовремя» умер - что было бы с ним при коллективизации, и гадать нечего…
А на окрестных озёрах – потрясающая рыбалка. Её знатоки нашлись даже на моей работе, и на мой отпускной рассказ первым делом удивились: как, в Торопце и не порыбачить?

Что поделать, пока не увлекаюсь. Влечёт в Торопец другое. Влекут каменные палаты Миллионной, одинаково захватывающие и с фасада, и с «недоделанных» задних дворов старинного красного кирпича. Влечёт «МиГ», взмывающий над храмом. Влечёт древний остров с валами и каменным Учителем. Влечёт непередаваемый дух этого удивительного города…

И за вторым нашим приездом через два года последовал третий. Не надоело. Значит, опять не последний раз…