Увидела

Мир направленного прорыва. Движущийся, спешащий муравейник под голубым кислородным куполом.  Купол похож на собранный в мягкие складки парашют. На ощупь гладкий, плотно-глянцевый. Густая, вязкая почва покрыта зеленым войлоком-мхом. Между верхом и низом этого упругого осязаемого мира разлита Субстанция. Она прозрачна и бесцветна, однако и тут, и там видятся в ней вкрапления примеси Точек открытия. Точки самые обыкновенные – открывающие. Ничего особенного.
Население этого мира многочисленно. Дабы не создавать помех существованию сограждан своим личным существованием, приходится обживать и межпространство Субстанции. Повезло тем, кто занимает свою нишу на почве или хотя бы в кислородных складках – там свежо, и прохладно.  А вот обладание Точками уже не так престижно. Пока найдешь два подходящие противостоящие Точки, дождешься активации, переживешь направленный прорыв и обустроишься в нем – полдня пройдет.
Нередко между похожими на интеллигентных муравьев жителями этого мира возникает подобие соревнований по кратчайшему прорыву. При этом можно наблюдать, как сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее мерно гудящая толпа участников редеет и тает. В Субстанции временно зияет восхитительная пустота, по краям которой колеблется нежная бахрома бесцветных сгустков.  В это время где-то на противоположной стороне нарастает знакомое гудение. Самые быстрые успевают несколько мгновений побыть в относительном одиночестве.


Еще есть мир полной луны. Его, этот мир, видно только ночью через занавеску. Если занавеску отодвинуть и выйти на балкон - не увидишь ничего интересного, в лучшем случае полную луну. Мир полной луны огромен, но пустоват. Поэтому приходится тайно заселять его. Это делают добровольцы, готовые пожертвовать миру одно из своих тонких тел, а именно, тело-тень.
Печально слоняются тени по бескрайнему однообразному ландшафту этого мира.  Привыкнув к новому месту обитания, они сбиваются в прозрачные стайки. И, кажется будто темные, редкие облака красиво оттеняют спокойное свечение мира полной луны. Немногие тени способны ненадолго возвращаться к своим прежним владельцам. 
Давно уже здесь живет тень одного музыканта. Иногда она долго стоит в стороне от своей сумеречной группы переселенцев и прислушивается к беззвучному скольжению вокруг себя. Кто знает, что запоминает эта тень там, чтобы мы услышали это здесь. Кто знает. 


Водные области. Тонкая оболочка-пленка образует обширную полость, наполненную водой. Вода – единственный обитатель этого мира. Точнее сказать, воды. Водные области отделены друг от друга весьма условными границами, поэтому множество вод самых разнообразных цветов и оттенков слагают под небом оболочки многоводное сообщество. Здесь есть собственная иерархическая пирамида, принципы взаимодействия и законы сосуществования.
Наиболее маловодна и беспокойна белая водная область. Она совсем не адаптирована к смешению, а потому нестабильна. Белой воды в этом мире осталось чрезвычайно мало. Крупные моноцветные  водные соседи, а также радужные промежуточные пре-области стремятся смешаться с белой водой в случае необходимости собственного оздоровления и обогащения.
Переговоры с белой водой протекают весьма бурно. В случае успеха множество мелких белых водоворотов закручиваются на невероятной глубине, поднимаясь на поверхность родной области. Здесь образуется некое подобие белых гейзеров, взмывающих тонко и высоко. Мириады сияющих искр орошают бушующие пространства соседних вод. Белая вода невосполнима. Потому ей с трудом верится в то, что когда иссякнет она и исчезнет, серо-буро-малиновый океан, соединив в себе все и вся, станет единой белой водой. Так гласит легенда. 


Ощущаю себя распростертым на огромной гладкой плоскости. Я лежу лицом вниз. Раскинутые в стороны руки едва ощущают приятное на ощупь, легкое вещество, похожее на шелк. Глаза мои закрыты, но я почему-то уверен, что ткань эта цвета неба.
Почувствовав, наконец, Себя в себе, я решаюсь приоткрыть глаза. Небесно-голубое полотно раскинулось на необозримое расстояние вокруг меня, а также вверх и подо мной. Пытаюсь встать, но в то же мгновение шелк приходит в движение, подобно величественному волнению океана. Я крепче хватаюсь за ткань. Колебание быстро нарастает, и я с ужасом и восторгом осознаю, что это надувается гигантский воздушный шар!
Теперь цепляюсь, прижимаясь всем телом, отчаянно пытаясь не сползти и не рухнуть в бездну, которая, как мне кажется, должна непременно находиться подо мной. Шар летит! Поднимается все выше и выше. Он огромен, но среда его полета еще больше, шире, невероятнее.
Как оказался я на этом шаре? Зачем он ждал меня, и куда несет?
Теперь я без труда держусь на поверхности. Я доверчиво льну к шару, мне тепло и немного хочется спать.


Цветочная санация.  Перед глазами поле удивительных цветов. У них совсем нет стебля. Цветы плавно парят в Пустоте, свободные в первозданной чистоте и яркости красок Бытия. Отдаленно напоминая земные орхидеи, эти красивые гиганты сияют золотыми лепестками, скрывающими алую пульсирующую сердцевину соцветия.
Иногда в Пустоте появляются странные дрейфующие сгустки. Отталкивающе-болезненные, похожие на рваные и спутанные клочья, они, словно магнитом, медленно притягиваются цветами и поглощаются ими.
Мгновенно и бесконечно таинство, совершающееся в недрах цветка.  И выпускают цветы на свободу несчастных пленников. Преображенные, величественно выплывают в Пустоту сияющие сгустки света и тихо растворяются в Ней. Будто снимают цветы шелуху с сердцевины зерна. И проникают эти чистые ядра Жизни в благодатную почву Вселенной.
Перед глазами лишь один цветок. Почему он один и так огромен? Желто-красные всполохи неумолимо надвигаются на меня в своем спокойном и тяжелом парении. Страшное прозрение вспыхивает змеящимся ожогом на коже сознания: неужели и я – такой же растерзанный комок?!
Да будет воля Твоя.


Две плоскости сплошной густой темноты. Вертикальная - плотная, словно театральный  занавес, и горизонтальная, являющаяся местным прибрежным пляжем. Здесь черный песок, похожий на россыпи миниатюрных тускло мерцающих обсидианов, турмалинов, морионов. Плоскости соединены между собой горизонтом, который когда-то давно утратил свою привилегию казаться стороннему наблюдателю прямой тонкой линией – грациозно-ясной. Теперь горизонт  - размытое пятно черно-белых всполохов, дрейфующих на поверхности мелкой спокойной реки.
Не смотря на ярко выраженные сумерки этой местности, - нормальная видимость, по-хорошему свежо, и пахнет озоном. Жизнь кипит на речном берегу. Жизнь здесь – это выбор - зайти в реку или нет.  Люди целыми днями прогуливаются вдоль воды эбенового цвета, часами любуются на вертикаль темного неба, тихонько шепчутся с соседями, стоит ли СЕГОДНЯ купаться. На горизонтали блестящего черного аккуратно расстелены полотенца сомневающихся, и небрежно оставлена одежда решившихся.
Одна минута нужна некоторым, другим – день, год, жизнь. Жизнь на берегу. Я тогда так и не искупалась. Долго бродила по длинной черной косе, печально смотрела на серебряные вспышки, редко пронизывающие темноту.


Прогулки по аллеям города, памяти, времени… Тот случайный путь лег однажды сквозь маленький парк-призрак и ведет куда-то и сегодня.
По обе стороны широкой тропинки этого чудесного сада растут Они.  Окутанные бело-розовой дымкой, стройные, качающие тонкими ветками, украшенными перламутром лепестков. Ветер весело поднимает ароматный вихрь, в котором плавно кружатся по спирали сорванные соцветия, пыльца и солнечные зайчики. Неустанно тянутся Они вверх и оттуда кивают кудрявыми головами. Тонкие лучи солнца сочатся сквозь пенное кружево тел, в которых темным остовом едва сквозят их хрупкие скелеты.      
Они чаще молчат и просто смотрят на восточную часть неба. Там светлее.
Иногда Они улыбаются редкому гостю. Тому скромному страннику, кто, подобно мне, случайно забрел в этот волшебный парк.
И уж совсем редко Они говорят. Рассказывают о себе, своем доме, своей и твоей жизни. О том, как крепко сплетают они свои корни – держатся за руки -  где-то, глубоко внутри земли, души, Вселенной. О, как же тихи их голоса, как невыразимо радостны и спокойны они! Как дорог сердцу нежный шелест их прозрачных покровов. Как больно становиться сердцу от любви и благодарности к Ним – к этим добрым душам, навечно поселившимся в отдаленном уголке иллюзии бытия.


Посреди бескрайнего космического простора есть окно – поляна. Совсем небольшая – несколько сотен метров в диаметре.  На поляне глубокое прозрачное озеро. Вода там цвета ртути, искрится и едва заметно переливается в тесном кольце скалистых образований, которые с первого взгляда можно принять за горную породу, причудливо возвышающуюся на несколько метров над поверхностью почвы. Скалы, похожие на витиеватые рога винторогов, окружают пространство озера тесным кольцом, не соединяясь друг с другом в единую гряду.
Внезапно в недрах одной из скал зарождается движение.  И вот уже горная порода темно-песочного цвета обретает жизнь. Она отделяется от собственного подножья и движется вокруг соседнего образования, надстраивая его собственным телом. На месте же старой скалы остается каменный зачаток – корневище, из которого со временем вырастит новая порода.
Маленькое Спокойное Солнце освещает озеро, блестящее чистым камнем в живой оправе скал.