От Молдаванки до Кенгира

Вы знаете Одессу? Не знаете, так вот есть в Одессе знаменитая Молдаванка, район, где проживали с давних времён аферисты налётчики и биндюжники дорсволюционной Одессьг На улице Степовой жил мой дед по матери Мендл Шевелёв, у него было трое детей: два сына —Семён и Матвей и дочка, которую звали Шендл или по русский Женя. Вот на ней то и женился в 1930 году мой будущий отец Танхим Опескин или Стасик ,как его звали друзья и знакомые. Работал в то время отец грузчиком на лесобирже в порту. Он поступил на рабфак и в год женитьбы, его закончил и стал студентом факультета ПГС Одесского индустриального института. В 1931 году родился я и в без того шумной семье стало весело. Вообще надо сказать, семья у нас была очень музыкальная, папа виртуозно играл на мандолине мама пела, у неё был прекрасный голос, что-то вроде меццосопрано и она часто для друзей и близких исполняла русские старинные романсы и весёлые, одесские песенки.
В нашей семье пели все, даже бобе Дора, которая дожила до 101 года.
Дед Мендл взял ссуду в банке и построил на 16 станции Большого Фонтана лачугу, которую звали дача. Каждое лето, по сложившейся традиции мы выезжали на дачу, к тёплому морю. Родни было много и потому на этой даче всегда было шумно. Спали в основном на улице под большой ветвистой акацией кто на чём. Рядом с нами отдыхали семьи Аккерманов. Беккеров и других одесситов имён и фамилий я уже и не помню. "Боря , выйди с моря, сядь на скал я тебе дам яички"--кричала мне часто бобе Дора. Папа на даче бывал редко, у него были работа и учёба в институте. Одно время он избирался в профком института , где ведал кассой взаимопомощи. Вобщем отдыхали мы на даче без него. У моря было хорошо, то рылись в песке, то барахтались в приливной, тёплой воде. Иногда ходили к рыбакам смотреть как они таскают бычков подкаменщиков из воды. Бычки в томате-это же пища Богов и если у рыбаков был хороший улов, они нас угощали рыбой. Мы несли её бабушке, а уж она была мастерицей в части приготовления рыбы. Мы просили Бобе приготовить бычки в томате она нам их варила и мы были в восторге от этого кушанья - Все лето на даче жила моя двоюродная сестра Розочка, были и другие дети из соседних дач и с которыми мы постоянно проводили в играх время. Иногда знакомые рыбаки катали нас на рыбацкой шаланде, они ловили баробольку на вертикальную , нанизанную крючками бичёвку, а мы тихо сидели и смотрели на ловлю. Мама у нас была отличная плончиха. никто из соседей не мог заплывать так далеко к плывулщим на рейде пароходам как она. Пароходы шли отовсюду и из Ялты и из Сочи и из заграницы. Мама плавала не уставая, на побережье Большого Фонтана её знали и с любовью звали Женечка -морячка. Летом 1935 года, после защиты диплома папу и многих его сокурсников по распоряжению Наркома направили в Казахстан, в город Балхаш на строительство Балхашского медного комбината. До этого папа был на практике в г. Семипалатинске , где участвовал в сооружении гигантского мясокомбината. Папа работал на Балхаше, куда мы не раз с мамой приезжали. Жили мы на первом квартале, в пятиэтажном доме,выполненном по Ленинград скому проекту. Жил папа со своими друзьями по институту среди них был Смоленский Аркадий , Дрейзен Михаил.Дараган Андрей и многие другие ребята из Одессы. Нарком их направил и нужно было строить медный комбинат Конечно, семьи их ждали дома, в родной Одессе. В один из наших приездов к отцу на Балхаш, наверно это было в 1937 году, мы с мамой пошли покупать рыбу к озеру. Рыбаки прода вали её прямо на берегу .достанут из полузатопленной баржи рыбину и предлагают покупателю. Рыба была самая разная ,и судак,и маринка,и безусловно озёрный сазан весом до 12 кг. Мы с мамой купили сазана, да такого огромного, что еле-еле дотащили его домой и бросили в ванну с водой. Было это днём, но мама боялась разделывать этого огромного сазана и ждала когда отец придёт с работы и успокоит шевелящего жабрами гиганта. В 1935 году, в мае родился мой брат Миша, а в 1939 году появился Валерий , названный так в честь знаменитого летчика Валерия Чкалова совершившего беспосадочный перелёт через Северный полюс в Америку. Первая школа, в которой я начал учиться в 1939 году располагалась в цокольном помещении углового дома по улице Мизикевича. Меня отводила в школу бабушка Дора. Отправив в класс , вместе с другими мамами и бабушками, она смотрела в окошко цокольного этажа наблюдала за мной и обсуждала наше поведение. В 1940 году эту школу закрыли, а нас , учеников перевели в школу по улице Дальницкой, в которой я учился до 1941 года. В июне 1941 года отец был в отпуске в Одессе.он привёз много детских книжек, игрушек для Миши и Валерика, мне костюмчики для школы и повседневной носки. Где-то 17-18 июня он уехал в свой Казахстан, а 22 июня началась вторая мировая война. Немепкие самолёты бомбили Киев, а затем и Одессу. В первые дни войны,во время бомбёжек мы прятались у соседа. Потом детей начали уводить в подвал к дворничихе,тёте Ксене Цыганковой, а ещё позже в огромный погреб с выходом во двор, ИЗ которого во время стройки домов добывали ракушечник, По существу это был один из
многих входов в знаменитые одесские катакомбы. Родители отца, дед Залман и баба Бася жили недалеко от нас по улице Дальницкой дом №3. Из Одессы многие стали уезжать, кто на поезде, кто на пароходе. Мама тоже начала собирать вещи, но тут пошли слухи , что пароход " В.И.Ленин» на котором решили спастись многие одесситы,торпедировала немецкая подводная лодка и почти все пассажиры и экипаж погибли , мама всё распаковала и сказала: "всё, мы никуда не едем, что будет то будет, если что случится, то дома." Как-то маму и Нину Ивановну Смоленскую, жену папиного друга, который работал с ним на Балхаше и в Жезказгане, вызвали в военную комендатуру, где сообщили, что наши семьи, семьи работников НКВД,отец уже работал в системе "Степлага" на строительстве Жезказганского комбината, будут эвакуированы, но когда неизвестно, ждите, В городе То и дело звучали сигналы воздушной тревоги, гудели паровозы, заводские гудки, завывали сирены, из радиотарелок звучал голос диктора «Увага, увага говорит штаб гражданской обороны города Одессы, воздушная тревога, воздушная тревога, всем укрыться в щели и бомбоубежиша, воздушная тревога.» Нас собирали и уводили в подвал или в уже вырытую во дворе щель. Так проходили дни, прошёл июль, начался август. Бои шли на подступах к Одессе. На улицах возводили баррикады, вражеские снаряды рвались на улицах города. Гибли люди, горели разрушенные дома и строения. Однажды, ближе к обеду к воротам нашего двора подъехала полуторка, на которой было двое в военной форме. Они вошли во двор и предложили быстро собрать вещи, через час нужно быть в порту. А у нас всё распаковано. Кто-то из соседей побежал к деду Залману сообщить что нас эвакуируют. Узнав об этом дедушка с бабушкой тут же примчались к нам и стали собирать наши вещи. Мама стала уговаривать их ехать вместе с нами, но они категорически отказались. После недолгих сборов, попрощавшись с близкими и с соседями мы залезли в кузов машины и помчались в порт на дизельэлектроход. По трапу нас вместе с вещами забросили на палубу пятипалубного судна по имени «Днепр.» Вскоре, под вой сирен мы вышли в открытое море оставив надолго родной причал Одессы. Не знаю каким образом, но в создавшейся суматохе я потерял своих близких и очутился в машинном отделении корабля. Моряки смотрели на меня сочуствено, кормили солёными галетами и флотским борщом, а часов в семь вечера один из моряков взял меня за руку и говорит: «Ну что хлопчик, пышлы шукать твою мамо.» и мы пошли по палубам а их было пять. Через час в одной из кают, совершенно случайно встретили моих родных. Мама была в слезах, бабушка тоже, они решили что я исчез навсегда, упал в море и утонул при посадке, но всё обошлось благополучно и я вернулся живой и здоровый. Я снова был с мамой, бабушкой и братьями. Начались расспросы что и как, все благодарили моряка и плакали от радости что я вернулся к ним. Моряк ушёл, меня положили рядом с Мишей на банкетку и я счастливый и уставший от пережитого в этот тяжёлый для всех день крепко уснул.
Машины дизельэлектрохода мерно отстукивали мили, мы шли курсом на Феодосию Проснулся я от тишины, изредка нарушаемой гулкими всплесками. Я оделся, выскочил из каюты на палубу. Народу на ней было очень мало, в основном одни мужчины. Корабль стоял на рейде Феодосии. Над акваторией порта летало несколько гидропланов ,с которых то и дело летели в воду глубинные бомбы. дяденька, а что они бросают, спросил я у стоявшего у борта мужчины, а он в ответ: «А ну марш отсюда, видишь подлодку бомбят.» я вернулся в каюту,где со страхом сидели мои близкие, узнав о подлодке. Прошло не менее пяти часов прежде чем мы снова тронулись в путь курсом на Новороссийск. Валерка, ему было всего два года всё время плакал. Миша игрался с Наташей и Таней Смоленскими , они были с нами в одной каюте, а мне нравилось стоять на корме и смотреть на буранный след корабля. Из разговоров взрослых стало понятно , что фашистскую лодку уничтожили и новую торпеду в бок можно не ждать. Первая торпеда пущеннал в наш корабль при подходе к Феодосии пробуравила волны рядом с судном. Промахнулись фашисты и слава Богу, плывём дальше хоть море слегка штормит.













4!