Глава 18. Исцеление ради жизни

Это предчувствие не покидало Ясото в течение всей следующей недели. В понедельник и во вторник учитель Ди, как обычно, приходил на занятия почти одновременно со своей ученицей. Он, как и прежде, был спокоен, внимателен и ироничен. Но у Кин складывалось впечатление, что ему нездоровилось. Он, вопреки своему обыкновению, предпочитал наблюдение и устное объяснение активным методам обучения. А в среду двухчасовая лекция по военному делу далась ему с трудом и даже была сокращена на пять минут. Тацу никогда себе такого не позволял. Обычно он давал материал легко и непринужденно, а студенты уставали раньше, чем он. В этот раз в каждой фразе чувствовалось напряжение, голос был тише обыкновенного, а слабое покашливание время от времени прерывало повествование. В конце занятия зоркие глаза Ясото заметили капельки пота на висках учителя.

Когда Ди отпустил всех на обед, девушка нарочно задержалась, и притаившись за дверным проемом, слышала, как Тацу медленно складывал книги в свою сумку, поправлял одежду, слегка покашливая. Неожиданно кашель усилился. Ясото быстро вошла в зал. Ди сидел, прислонившись к стене, сжимая свою грудь. Он буквально задыхался. Кин подошла к нему, чтобы помочь встать, и предложила отвести его в больничный корпус. Но когда Тацу поднял на нее глаза, она поняла, что ей лучше удалиться, как бы она себя за это ни упрекала. Эти глаза приказывали «убирайся! не смей смотреть на меня! исчезни!». Как она могла не подчиниться?

Ясото не спала почти всю ночь. Ее терзали предчувствия и страхи за учителя.

Она встала задолго до рассвета и пришла раньше Тацу. Тот появился на поляне точно в установленное время. Он был еще бледнее, чем на лекции прошлым днем. Кин слышала, что его дыхание было неглубоким и тяжелым, как будто он бежал до поляны от самого Постоялого двора Винсента. Ее беспокойство усилилось. Стук сердца гулко отдавался в висках. Она смотрела на ставшего для нее родным человека, и ей хотелось рыдать от своего бессилия: она чувствовала, что он в опасности, но если она ему это скажет, он отмахнется от нее, как от надоедливой глупой мухи. «Что же делать?», - вздохнула она.

- Забудь обо всем, - мягкий голос Тацу утешал, а твердый взгляд говорил: «волноваться не о чем, все в полном порядке». - Для тебя сейчас важно отработать этот прием. Смотри.

Он продемонстрировал довольно сложную цепочку ударов, и отошел в строну, наблюдая, как Кин повторяет ее. Он поправлял ее и показывал цепочку снова и снова, пока к концу занятия девушка не сделала ее идеально. На следующий день он без закрепления полученных знаний показал еще несколько новых приемов. Сказав, что отработку всего этого он оставляет ей на выходные, Ди покинул площадку, даже не обернувшись, когда Ясото спросила его, хорошо ли он себя чувствует.

В субботу после занятий с голосом у госпожи Митчелл Кин бежала на Постоялый двор Винсента с такой скоростью, на какую она была только способна. Она надеялась там найти учителя и поговорить с ним, убедить пойти к доктору, или хотя бы рассказать все Форэту, чтобы тот как-то повлиял на друга. В заведении Винсента, как обычно по выходным, за столиками веселились гости города и местные жители. Они создавали гул, на фоне которого беспокойства Ясото проявлялись еще ярче, усиленные дискомфортом, который девушка всегда испытывала в толпе. Среди посетителей она увидела Ами, жену доктора Дорогова. Женщина заметно похорошела, неприятная бледность покинула ее, она выглядела окрепшей и уверенной в себе. Вокруг нее, как воробьи над рисом, вились ее подружки, тараторя ей что-то в пол голоса. Кин подошла к стойке, возле которой с сердито-задумчивым видом стоял Винсент.

- Где Ди? - не здороваясь, спросил он. Ясото недоуменно пожала плечами. Форэт вздохнул и, попросив ее не отходить от стойки, удалился наверх. Кин проводила его взглядом, от всех этих волнений у нее начинала болеть голова, очень хотелось плакать. Она решила отвлечься, разглядывая толпу. Вдруг она среди общего гама услышала возмущенный возглас Ами.

- Как вы можете?! Я никогда не стала бы изменять своему мужу!  - с этими словами она стремительно покинула заведение.

В зале все притихли, а Ясото в который раз за последнее время испытала сильное удивление. Она твердо решила, что в понедельник выпытает у своего учителя всю правду. Но в понедельник Ди отменил занятия из-за сильного снегопада, и Кин пришлось мучиться раздумьями и волнениями еще целые сутки. Ксан пыталась успокоить подругу, делая предположения, что учитель всего навсего мог подхватить простуду, которая вряд ли может угрожать его жизни. Но Ясото была уверена, что здесь нечто более серьезное, чем простуда. И уже следующим утром ее опасения подтвердились.

- Нападай, - приказал Тацу. Кин смотрела на него и ужасалась. Можно было сказать, что за выходные его лицо настолько осунулось, что на нем остались лишь огромные черные глаза, подчеркивающие неестественную бледность. - Ну же! Сколько еще ждать? У меня мало времени. - Последние слова заставили девушку вздрогнуть.

Ясото собралась с силами и нанесла серию ударов, которую Ди показал ей на занятии этим утром.

- Слишком медленно. И в середине ты допускаешь ошибку, которая в реальном бою может стать фатальной. Еще! - Ясото повторила связку несколько раз. И каждый из них закончился замечанием со стороны учителя. Она видела, что делает пару ударов неправильно, но не понимала, что должна изменить, чтобы все было верно.

- Ну же! Соберись! В Мамору Тен Рю приемов нападения около пяти, а ты и с двумя связками справиться не можешь, - мягкий тон Тацу сглаживал грубость фразы, но Кин все равно начинала расстраиваться. - Давай я тебе еще раз покажу, как это должно на самом деле исполняться. Прыжок должен быть здесь немного выше, а мечом следует при этом работать несколько быстрее. Стой спокойно. Будет больно, терпи. Хотя я буду лишь касаться. - Ясото приготовилась. Она уже ранее прочувствовала на себе подобные «касания». Она в очередной раз увидела все детали этой связки движений, которую завершал удар в грудь. Кин своевременно подставила свой деревянный меч и избежала самого болезненного.

- Поняла? - тяжело дыша, спросил Тацу. Раньше такие «несложные» приемы никак не влияли на его ровное и глубокое дыхание. Ясото снова почувствовала беспокойство. - Не обращай внимания, продолжай тренировку, - мягко сказал учитель.

Она повторила связку несколько раз, после чего Тацу, вполне удовлетворенный результатом предложил немного усложнить этот прием.

- Смотри, сейчас вместо «Взмаха крыла феникса» мы выполним «Огненный вихрь феникса».

Он совершил довольно высокий прыжок, несколько быстры поворотов в воздухе вокруг своей оси. Эти повороты усилили размах меча, и Кин ощутила очень болезненный удар в правое плечо и в тоже мгновение – в левое. Затем Тацу нанес удар в затылок, как бы отталкиваясь, чтобы очутиться за спиной противника. Когда обе ноги Ди коснулись земли, Ясото ожидала, что он, как обычно, начнет рассказывать о предназначении данного приема, об особенностях его исполнения. Но вместо этого она услышала просто душераздирающий кашель. Кин вздрогнула и обернулась к учителю. Он стоял на колене, одной рукой опираясь на меч, другой прикрывая рот. Когда он отнял ее, вся ладонь и пальцы были в крови.

«Я не могла его ранить», - подумала Ясото. - «Туберкулез...». Страшная догадка начала вызывать панику. Она не могла пошевелиться. Ушли все мысли, кроме одной: «Что делать?»

Тацу сосредоточенно смотрел на свою руку. Затем он сел на землю и поднял глаза к небу. Казалось, он что-то ищет в этой дымчатой бесконечности, или, что его глаза пытаются забрать кусочек этого неба и оставить у себя навсегда.

- Ясси, - обратился он к девушке. Он впервые назвал ее так, и впервые его тон просил, умолял о помощи. - Ясси, кажется, ты единственная, кто может сейчас спасти твоего учителя. Отведи меня, пожалуйста, к Винсенту.

«Эти глаза... В их обычной темноте нет прежнего холода. Это глаза мальчика, попавшего  беду. Это голос брата, обращающегося к сестре. Я обязана ему помочь. Только бы Охара отпустила меня.», - думала Кин, несясь во весь опор к своему командиру.

Через несколько минут учитель и ученица медленно шли по дороге в город. С такой скоростью они должны были попасть на постоялый двор Винсента часа через два, когда как обычно это занимало максимум час. Но данная скорость была оптимальной для Тацу. Малейшее ускорение вызывало приступ кашля. Чем ближе они подходили к городу, тем чаще становились остановки, тем сильнее Ди опирался на плечо Ясото.  Он буквально угасал на глазах. Кин видела, что ее учитель делает каждый свой шаг исключительно на воле.

Наконец, они добрались до заднего входа постоялого двора Винсента. Ясото уже перестала чувствовать свое плечо, а тяжелое дыхание учителя ее все больше пугало. Сошедшее с ума от волнения сердце мешало дышать и ей самой. Как назло дверь оказалась закрытой. Паника начала затуманивать разум Кин, и она во весь голос, с той силой, на которую была способна, закричала:

- ВИНСЕНТ!!!!

Через пару мгновений скрипнул замок и в дверном проеме появился обеспокоенный хозяин, торопливо вытирающий руки полотенцем.

- Что слу..., - начал было он, но вид друга, которому только меч и плечо ученицы не дуют упасть, заставил его замолчать.

- Прости, - тихо произнес Тацу, делая шаг вперед, и потерял сознание. Винсент не дал другу упасть. Он бережно подхватил его на руки, вышел во двор и, с силой оттолкнувшись от земли, оказался на балконе второго этажа.

Ясото знала, что для воинов такого класса, как Форэт и Ди, такое не является чем-то сверхъестественным, но все равно замерла, невольно залюбовавшись красотой исполнения прыжка.

- Не стой, разинув рот! Выгоняй всех, мы закрываемся!

Ясото вздрогнула от грозного окрика Винсента и поспешила выполнить указание. Встревоженный вид девушки и ее искренние извинения дали понять посетителям, что случилось что-то серьезное и что им действительно стоит покинуть заведение. Люди разошлись, тихо переговариваясь. Кин закрыла за ними дверь и на минуту прислонилась лбом к косяку, как к родному человеку, надеясь что это как-то сможет ее успокоить. За ее спиной раздал звук шагов.

- Сейчас не время жалеть себя, - сказал Винсент. - Будь мужественна и выполняй все, что я тебе скажу беспрекословно. Первое, утри слезы. Второе, отнеси в комнату своего учителя полотенца, тазик и кувшин с теплой водой, и еще один кувшин – с холодной.  Быстро, - добавил он вслед убегающей на кухню девушке.

Ясото с подносом в руках тихонько зашла в комнату Ди. Там царила тишина и только беспокойное дыхание Тацу нарушало его. Кин поставила поднос на низенький стол рядом с постелью учителя. Он лежал на белых простынях в белом нижнем кимоно, сам почти такой же белый. Это пугало. «Он похож на снег», - попробовала пошутить про себя Ясото. Она заботливо поправила теплое одеяло и аккуратно уложила черный тяжелые пряди волос Тацу, беспорядочно разметавшиеся по подушке. Она случайно коснулась лба учителя.

«Какой сильный жар!  И такое молодое лицо. Я никогда не обращала на это внимания. Натсуки прав, по сути, он еще такой же подросток как и он сам. Двадцать лет, не так уж и много».

Зашел Форэт, очень спокойный, сосредоточенный и даже какой-то торжественный. Он принес с собой несколько баночек. Он растворил в тазике с водой приятно пахнувшую жидкость, окунул в нее полотенце и заботливо отер Тацу лоб, щеки и шею. Другое полотенце, так же смоченное в растворе, он положил другу на лоб. Затем содержимым второй баночки он намазал запястья и щиколотки молодого человека. Приподняв его и опустив кимоно, Винсент, попросил Ясото натереть спину Ди небольшим количеством желтого порошка, напоминающего горчицу. Этот же порошок он нанес другу на грудь, укутал теплым широким шарфом, сверху накинул кимоно, бережно, как любящая мать, он положил голову Тацу на подушку и укрыл одеялом. С перерывом в несколько минут Форэт менял компрессы. Кин несколько раз бегала на кухню менять воду.

Девушка не думала о времени, не думала об опасной болезни, которая сейчас пыталась забрать у нее ее учителя. Она вообще ни о чем не могла думать. К ней подступило ощущение пустоты и отупения, которое обязательно сменяло собой все сильные переживания.

Винсент покинул комнату, что-то бросив у порога. Ясото не поняла ни слова, но на всякий случай кивнула. Смысл дошел позже: «Пока отдыхай. Мы все сделали. Будем ждать. Я скоро подойду». Кин подошла к окну, чтобы хотя бы по солнцу определить время. На балконе сидел большой орел. Ясото умом понимала, что должна была удивиться этому, но она восприняла это как должное, как будто ежедневно такие огромные птицы сидят на этом балконе и смотрят на нее. Ей казалось, что птица тоже грустит, что она все понимает. Ей захотелось открыть балконную дверь и подойти к орлу поближе, но это могло навредить учителю. Она вплотную прижалась к стеклу и спросила и долго разглядывала птицу, а затем шепотом спросила:

- Кто ты?

- Это Кью, орел которого я когда-то вылечил... Еще... когда... жил у старца Романа, - услышала она тихий голос Тацу. Она оглянулась. Ди сидел на постели и спокойно смотрел на нее большими немного влажными глазами. В них был какой-то странный блеск, который Кин совсем не понравился. Но весь его образ в эту минуту казался ей прекрасным: бледное лицо, распущенные волосы, раскинутые по плечам, белое кимоно. - Прости меня, я все испортил...

- Да, ты все испортил,  - грозно произнес вошедший в комнату Винсент. - Ясото, у меня есть серьезный разговор к другу, иди, пожалуйста, в свою комнату.

Никогда Кин не видела у Форэта такого сердитого выражения лица. Она чувствовала, что он в гневе. Но это был не бесконтрольный гнев или злоба. Это было похоже на осознанное выражение недовольства поведением кохая, а лучше сказать, младшего брата. Додумывать свои странные мысли Ясото не стала, а поспешила в свою комнату. Ее терзало предчувствие неприятного разговора, который не предназначался для ее ушей. Она села на постель и закрыла голову свернутым покрывалом. Впервые она жалела, что спит без подушки. Покрывало не спасало. Сквозь него она отчетливо слышала каждое слово, произносимое за тонкой стеной. Говорил, в основном Форэт. Тацу что-то отвечал, но очень тихо.

- О чем ты только думал? - гремел Винсент

- Ее жизни теперь ничего не угрожает. Если бы не я, через месяц она покинула бы этот мир.

- Ты помнишь, что тебе запрещено лечить? Помнишь! Тогда подумай, почему? Почему тебе загадали ту загадку? В темной комнате сидят четыре собаки, которые сторожат четыре сокровища, собаки уйдут, если позвать их по имени, но сокровища откроешь, если раскроешь их в самом себе. Ты выгнал собак, Тацу? Ты смог открыть хотя бы одно сокровище? Тогда скажи, зачем? Зачем ты вмешался в судьбу этой женщины? Ты ведь не о ней думал, да? О себе думал! При мне старец Роман сказал: четыре души загубил, четыре верни к жизни – в этом обретешь прощение и свободу. Но ты так и не понял, что к этой задаче можно приступать, лишь выгнав всех собак и открыв все сокровища. Иначе верная гибель. Ты взялся за очень сложную технику, Тацу, которую даже я, владеющий ею в совершенстве и имеющий на много меньше внутренних проблем, чем ты, не спешу применять. Но ты даже не осознал, какую ответственность твое мастерство на тебя накладывает. Твой дар к быстрому обучению лишил тебя чувства ответственности напрочь. Ты уже спас одну жизнь - жизнь твоего брата. Осталось еще три, не так ли? Потом появилась эта женщина, Ами. Я знал, что она больна, и сначала подумал, что ты пожалел ее. Но я и представить себе не мог, что ты настолько эгоистичен, что станешь рассматривать ее как шанс для себя.

- Винсент, друг и наставник, я действительно сделал все, как ты говоришь. То, что я смог взять часть травмы брата на себя и, тем самым предотвратить его смерть, позволило мне думать, что я способен исцелить всех. Я дни и ночи проводил в больничном корпусе школы Хи Юси, исцелял мелкие болезни. Никто не знает об этом. Я делал это не заметно. Я приходил, сидел рядом некоторое время, пока человек спал, а затем уходил, а на следующий день пациента выписывали. У них не было ничего серьезного, поэтому я отделывался еле ощутимым легким недомоганием. С Ами все было интереснее. У меня на самом деле появился шанс спасти ей жизнь. Но почему все пошло не так, как с братом? В чем я просчитался?
; Когда ты лечил брата, ты не думал о себе. Ты думал только о нем и искренне просил за него. А в этом случае ты не заботился ни о ком, кроме себя. Тацу, какой же ты эгоист и безответственный дурень!  - тон Винсента стал по-матерински мягким и ласковым. - Я могу не спасти тебя!  Ты давал слово заботиться о той, что сидит сейчас за стеной и плачет от страха за тебя. Что будет с ней, если мне не удастся...»

 Упавшая с небес вздохнула. В ее лице мелькнули прошлые переживания.

- Сидя за тонкой стеной, слушая тяжелый разговор двух своих наставников, я буквально захлебывалась слезами. Учитель Ди стал очень близок мне не смотря ни на что. Даже если у нас не было полного взаимопонимания. Потерять его и вновь остаться одной... Даже мысль об этом казалась мне невыносимой... В тот вечер Винсент, чтобы отвлечь меня от грустных мыслей, рассказал мне много теоретических аспектов исцеления.

Девушка замолчала. У меня в голове начал вертеться очень нескромный вопрос. Я некоторое время боролся с собой, но затем все таки решился его озвучить.

- Ты любишь Тацу Ди?

- Он мой учитель, и ... - начала она, но я перебил.

- Я думаю, ты понимаешь вопрос. Ты любишь его, как женщина может любить мужчину? - получилось грубо и пошло. Я это знал. Но не мог побороть любопытства и волнения.

- Нет. Он мне был даже неприятен, - неожиданно ответила она. -  Я боялась его. Он часто говорил обидные слова. Даже если он был прав, это ничего не меняет. Те вещи, которые можно простить учителю, приняв за особые методы обучения, никогда не простишь мужчине. Не смотря ни на что я считаю его своим наставникам, отношусь к нему как к наставнику и дорожу им как наставником.

- Не смотря ни на что? - не унимался я.

; Плата за спасение моей маленькой жизни – большая исповедь? - это был странный вопрос, но я понял, что она имела в виду.

- Да, - решительно заявил я. - Я должен знать, какой жизни я помешал оборваться. Я должен быть уверен, что она того стоила.

Девушка согласилась с такими доводами. С этого дня она мне начала длинное повествование о себе, своих друзьях, учителях. Когда она засыпала, я уходил на кухню и записывал все, что услышал накануне. Я назвал эти записки «Рассказы длинными вечерами». Так мы коротали время и надеялись, что она встанет на ноги и ее жизнь вновь станет интересной.