Геронтофилия

  А было всё так:  освещаемая луной,  украдкой выбегала в сад в одной исподней рубахе и  брела сквозь заросли малины к тому краю, где среди вишен и яблонь стоял тополь. Припадала щекой к его коре и  гладила, гладила шершавый ствол.  Целовала.  И слушала, как стонет сердцевина. Шептала ласково,  успокаивала его боль. Омывала слезами сухую кору.  И опять целовала, целовала… 
  А он впитывал жадно  слёзы.  Раскачивался требовательно и сердито. Тяжело хлестал ветвями её плечи и спину.
  Взбухали на бледной коже розовые отметины, но казалось ей, что с каждой царапиной, он  отдает  ей часть своей  боли. И плотнее припадала грудью к его стволу. Страстнее целовала трещинки и зарубки на дереве. Разглаживала горячими ладонями  морщины.   Нежнее становился её шепот. И  плакала, плакала...
  Но как ни были обильны и жгучи её слезы, как ни   разносились горьким соком по больным, изъеденным термитами венам -  не увлажнить , не  напоить  ей было его крону,  не исцелить его плоть.

…Она затихала.  Устало освобождалась от его слабых ветвей. И уходила прочь.