Как ловко выйти замуж

                В первом своем рассказе «Бойтесь мечтать…»  я уже поведала, как неожиданно и волшебно появился в моей жизни художник. Еще в юности, увидев в Петергофском музее, роскошную вышитую ширму и не менее замечательный  каминный экран в деревянной витой рамке, на ножках в виде львиных головок, я мечтала, чтобы такой вот кусочек роскоши когда-нибудь появился  и у меня дома. И ходила время от времени в антикварные лавки и любовалась похожей красотой. Но… цены были такие, что всей моей зарплаты за год не хватило бы  и на половину ширмы.
                Как мне пришло в голову  найти художника, чтобы он нарисовал японскую сосну и потом вставил в рамку и приделал бы потом ножки к этому шедевру, даже и сейчас не могу объяснить. Но вот так я познакомилась с «великим русским», а через полгода вышла за него замуж.
                В этот период моей кипучей молодой жизни я все свои силы отдавала процветанию комсомольского туризма. Работа была суматошной. Времени на любовь-морковь не было, но художник увлекся не на шутку и хотел видеть меня каждый день. А так как на свидания я ходить не могла по причине страшной занятости, то придумала привлечь его к нашей разнообразной и непредсказуемой работе: вырезать,  подписывать и прикреплять к специально сложенной бумажке фотографии комсомольцев для заграничных паспортов, сортировать анкеты, складывать их по алфавиту, читать мне вслух фамилии, чтобы я тремя пальцами печатала на допотопной машинке списки туристов для Обкома комсомола и  быть на подхвате, если вдруг  возникала какой-нибудь форс-мажор. Короче, мой трудолюбивый молчаливый  воздыхатель вдруг оказался очень полезным.
                Когда он пришел в первый раз к нам в отдел,  начальник покрутил пальцем у виска, мол, ну ты, мать, даешь, зачем тебе нужен этот субтильный   застенчивый  тип. Но Витька и Эля более благосклонно  отнеслись к ухажору.
А мне он был интересен и тем, что занимался такой далекой от меня профессией, и тем, что у него тоже было чувство юмора, и  что он был именно робким, застенчивым, не прижимал меня к стенке и не  приставал  с предложениями «попить чайку, послушать вместе пластинки, посмотреть интересную книгу» или что-нибудь еще в таком роде, чему раньше по наивности я  верила и в результате чего  попадала  в неприятные истории.
Постепенно он подкупил народ своей готовностью помогать и не вякать, если рабочий день заканчивался после 10 вечера.
                Художник мужественно провожал меня до дому, рассказывал мне, полусонной о французских импрессионистах, а потом пилил полтора часа обратно к себе в Сосновую поляну.
                Так продолжалось, может, месяца два. Но однажды он осмелел и сказал: «Знаешь,  ехать далеко, я устал, можно у тебя остаться? Постели мне на полу, я сплю тихо, ты даже не почувствуешь, что в твоей комнате кто-то есть…»
Я послушно постелила  на полу, дала подушку и одеяло. Мама спала в другой комнате, поэтому ничего не пришлось объяснять. К слову сказать, остаться ночевать другу-подруге, дальним родственникам или просто знакомым, было в порядке вещей. Секса в СССР не было, поэтому никаких особых заморочек с этим не возникало. Если бы…
                Если бы не одно НО. Художник был влюблен и он был мужчиной. Как вы думаете, сколько времени может ждать влюбленный мужчина пока девушка  ответит ему взаимностью. В позапрошлом веке сказали бы – лет пять, в моё время – месяца два-три, в наше время – два часа. Видите, как время ускорилось. Прямо, на глазах.
                Короче, ночью он тихо перебрался ко мне на диванчик и утром мы уже, как настоящие жених и невеста,  ехали вместе на работу. Я на свою, он на свою.
Мои ребята сразу же заметили по сонному виду и тихой улыбке, блуждавшей по лицу, как тень от клена в солнечный день, какие-то изменения  в моем статусе. Начались наводящие вопросы, смешки и подколки. Вечером художника встретили чуть ли не аплодисментами и стали поздравлять. Бедный парень краснел и покрывался испариной с головы до ног.  Так началось наше жениховство.
                Но, несмотря на нежную любовь, предложения руки и сердца всё не было. Эля, видя, что я молчу и не подталкиваю парня к решительным шагам, прямо мне сказала: «Будешь тянуть, я сама за него замуж выйду»
Такое прямое соперничество меня озадачило.
                - Вот как, - подумала я, - оказывается, мой художник  пользуется успехом. Надо, видимо, отнестись к этому посерьезней и действовать  более энергично. Как раз через два дня мы должны были отмечать мой день рождения. Начальник, человек предприимчивый и любитель шикануть, предложил не дарить дурацких подарков, а собрать деньги и пойти в ресторан. Я, конечно же,  согласилась.
                Ресторан начальник выбирал очень тщательно, хотелось потом рассказывать друзьям и хвастаться, что мы вот такие крутые, что попали в  ресторан, в который можно пойти только по блату. Он страшно гордился, что через каких-то там своих друзей обкомовских смог пробить нам столик в воскресный вечер.
                Мог ли кто-нибудь подумать тогда, что этих ресторанов  в нашем городе будет столько, что года не хватит, а может и двух,  чтобы  обойти их все до единого.
Я пригласила и своего сердечного друга. Он заробел, сказал, что у нет выходного костюма, что он никогда не был в таких местах и не знает, как себя вести. Я начала успокаивать, говорить, что темные брюки, светлая рубашка, галстук какой-никакой и вот - ты уже красавчик и можешь выходить в свет. Он поверил и немного успокоился.
                Вечером в воскресенье мы собрались у ресторана. Начальник был в темном костюме, белоснежной рубашке, красиво причесанный и очень довольный собой. Витя – более демократичный – в модных джинсах, пинжаке с кармАнами и легкой летней рубашонке, Эля в темном платье, я – в светлом. Художник надел свой доармейский коричневый костюм, который был ему немного мал и коротковат, новую белую «сорочку» с галстуком, как у Ленина на известном портрете – бордовом в белый горошек.
                В общем, все были торжественно одеты и готовы к празднованию моего славного дня рождения.
                Мы прошли гуськом мимо завистливой толпы, которую мощный швейцар сдерживал и не пускал в «царство изобилия и легкого разврата».
                Столик наш был недалеко от оркестра, поэтому приходилось говорить громко и немного нервно. Как обычно, вначале тост за новорожденную, потом за родителей, которые родили такого необыкновенного ребенка, потом за начальника, за сотрудников…. Прекрасные тосты перемежались салатами, долгим ожиданием цыпленка-табака (ну куда без него в ресторане!), перемигиванием и улыбками.
                Пока вся эта катавасия длилась, я решила повнимательнее рассмотреть публику. Ничего особенного я не заметила. Ни у одного из гостей ресторана я не увидела серебряной звезды во лбу или еще какого-нибудь отличительного знака принадлежности к высшему свету. Народ был такой же, как в метро. Конечно, понаряднее и выражение лиц было немного другим, но это были именно обычные люди.
                - И чего так все мечтают попасть в ресторан? – думала я. Ну столики с белыми скатертями, ну фужеры красивые, ну вилки, ножи и салфетки… Может, из-за оркестра? Из-за того, что можно красиво одеться и потанцевать? Да, скорей всего именно из-за этого.
                За столиком напротив сидела компания таких немного отличных от всех посетителей. Трое мужчин в темных костюмах, очень симпатичных, но не слишком веселых, и дама – в красивом прозрачном платье с… капюшоном. Я прямо впилась в неё глазами. Платье с капюшоном в то время это - как  сейчас нарядиться в юбку с фижмами и  кринолином. Необычно, красиво, оригинально, остроумно...  Не знаю, какие еще придумать метафоры.
                Дама сидела прямо, очень красивой рукой медленно подносила к губам бокал с красным вином, наклоняла голову к собеседнику и красиво ему улыбалась. Ну точь-в-точь как в песне «Ах, какая женщина…»
                Прошел час, другой. Нам было уже так весело, что можно было приступить к танцам и песням. Витька пригласил Элю, начальник – меня. Художник сидел молча, он не пил с нами   по-русски, то есть до дна, а тихо пригубливал винцо и несмело ковырялся вилкой в красиво разложенном салате на тарелке.
                Вдруг начальник, уже хорошо принявший на грудь, громко сказал: «Кириллов, ты любишь нашу Галку?»
                Если бы художник мог упасть в обморок, он бы это сделал, но, к сожалению, его первый разряд по лыжам и крепкое здоровье не позволили ему так опростоволоситься. Он просто стал похож на помидор. Руки его задрожали, и он таким же дрожащим голосом тихо вякнул «Да».
                Я с интересом стала слушать, что будет дальше. «А почему ты не делаешь ей предложение? – строго спросил начальник, сделав хорошее ударение на слове «предложение». Тут у меня вообще ушки навострились, я пошире открыла глаза  и прямо захотела проглотить начальника, который затеял такой увлекательный разговор.
                Художник совсем потерялся. Он не знал, что ответить. Тут ему помог Витька. Он толкнул художника под руку и на ухо ему громко прошептал: «Говори, что хочешь жениться, дурак. Другого такого случая не будет. Галка-то согласна, по глазам вижу».
Видимо, это моего жениха успокоило. Он посмотрел на меня   взглядом  умирающей Дездемоны, которую приготовился душить злобный Отелло. Я улыбнулась. Вся эта мизансцена и три бокала красного вина меня ужасссно забавляли.
                - Да,  я хочу сделать Гале предложение, - робко проблеял мой суженый.
                Эля, которая тоже уже хорошо приложилась к красному, была этим очень недовольна. Мне кажется, свою мысль переманить художника и женить его на себя, она всё еще лелеяла в своем стародевическом сердце и такой поворот событий совершенно не входил в её планы.
                Я торжествовала! Господи, наконец-то мне сделали официальное предложение. Да еще при свидетелях. И я выйду замуж в свои 29 лет! А то еще год, и всё – старая дева. Ужас. Все начнут лицемерно сочувствовать, говорить всякие гадости с милым лицом и злорадствовать, вот, мол, такая красотка и умница, а всё еще одна…
                Не могу сказать, что мужчины в меня не влюблялись, но мой детский романтизм как-то их смущал. Наверное,  им было непонятно, что со мной делать в семейной жизни. Ведь жена должна быть женщиной крепкой, рожать детей, вертеться у плиты и ворочать тазами. А здесь – хоть и симпатичная девушка, но какая-то слишком хрупкая и немного оторванная от реальной жизни. Она, наверное, и готовить-то не умеет. А с детями кто будет таскаться? Нет, давайте поищем что-нибудь более простое.
                Вот так и дожила я до старости и уже почти приготовилась к трудной жизни незамужней девы, как тут появился человек, который не только разделял мои взгляды на жизнь, но даже и восхищался моей стряпней. А это так окрыляет!
                Начальник, однако, человек, прошедший огонь, воду и медные трубы ясно понимал, что если ситуацию «не продавить до конца», то всё может кончиться обычной веселой пьяной болтовней. Поэтому он так же строго спросил «А свадьба когда?»
                Тут я опомнилась и решила и свое веское слово вставить. День рождения у меня 2 апреля, если долго тянуть, то придется выходить замуж в мае и маяться всю жизнь. Поэтому я твердо сказала: «Не позже 29 апреля!»
                Все посмотрели на меня с удивлением, но я сурово обвела всех взглядом и твердо повторила: «Только в апреле!».
                После этого процесс празднования получил еще большую торжественность и родились новые тосты. Художник выглядел бодрым. Румянец играл на его щеках и он, как и мы, залпом выпил целых два бокала красного. Все были страшно довольны. Даже Эля.
                Я теперь осматривала зал с другим настроением. Посмотрела и на тот столик, где сидела прекрасная дама в капюшоне, чтобы гордо ей улыбнуться и дать понять, что я ничем не хуже, ведь теперь я в новом статусе! Статусе невесты!
                Боже мой, что я увидела. Прелестная  брюнетка сидела уже без капюшона. На щеках её горел такой же румянец, как у нас. Чудесное декольте открыло красивую пышную грудь. Тут она неожиданно встала, подошла сзади к одному из её симпатичных спутников и наклонилась к его уху. Одна грудь ловко выскользнула из глубокого декольте и опустилась на плечо визави. Она … этого не заметила! Другой спутник, однако, увидел это  и быстрым движением заправил бесстыжую сиську обратно в прозрачное роскошное платье.
                Я захохотала в голос. На меня стали оглядываться, но я еще минут десять давилась от смеха. Такое падение блестящей красавицы с высокого пьедестала  примирило меня с ней,  и я еще раз сделала вывод, что все мы – люди, и нет никакой причины завидовать роскоши. Потому что она всего лишь тонкая позолота, и если её поскрести, то появится  настоящее, что и является нашей сутью и тем,  что мы так тщательно прячем от окружающих…
                ....Вот так художник, который, может быть, и хотел жениться, но не так скоро, оказался вдруг официальным женихом. Как ни странно, это прибавило ему уверенности в себе. Он перестал притворяться робким и нерешительным. А когда узнал, что я его беру к себе, вообще очень воодушевился. Потому что жил он с родителями и сестрой и давно хотел добиться самостоятельности. А тут… и девушка симпатичная рядом, и своя комната, и компания очень интересная. Так что нет никакого смысла  огорчаться.
                И мы  29 апреля, как я и хотела,  к обоюдному удовольствию  стали законными супругами….
                На свадьбу пришли те же самые участники обручения и еще родители, которые были настолько ошарашены такой прытью своего несмелого сына, что первые пять тостов сидели молча и  настороженно. Потом освоились, обрадованно стали пить за  девушку-красавицу, которую художник так ловко и быстро очаровал. С большой радостью говорить,что у замечательной невесты, кроме прочих достоинств,  есть еще  и жилье. Так что все они, не скрывая своего изумления и удовольствия, вполне искренне желали нам долгого семейного счастья.