Семейная идиллия

     Абзац был прочитан уже не менее десяти раз, но все бестолку - смысл по-прежнему ускользал от засыпающего над учебником, студента. Да и не мудрено. Какие науки можно усвоить в два часа ночи? В два часа невыносимо душной июньской ночи, когда все вокруг погрузилось в сон: и деревья, и гнездящиеся в них птицы и даже комары. Пятиэтажный панельный дом, где жил студент, тоже потух и затих - словно устроившееся на ночлег, огромное животное и тишина стояла такая, что казалось можно было услышать сонное дыхание соседей.
     Боже, как хотелось присоединиться к ним! Но никак нельзя. Завтра студенту предстояло сдавать последний и очень важный экзамен, однако ему, как всегда, нехватало одного единственного дня. И случалось это совсем не потому, что он был плохим студентом. Наоборот, он серьезно относился к сессии и даже составлял для себя ежедневный план подготовки, свято веря, что будет ему следовать. Но, увы и ах! Стоило только сесть за учебник,  как непеременно, тут же, хотелось пойти попить чайку или поесть, а когда он ел, то всегда имел привычку читать художественную книгу, от которой потом, с трудом отрывался. И в  результате, к каждому экзамену он осваивал едва ли пятьдесят, а то и тридцать процентов от намеченного, зато с завидной скоростью проглатывал по два-три литературных произведения, не имеющих никакого отношения к сдаваемому предмету.
     Разумеется при такой подготовке, очень часто на экзаменах у студента в руках оказывался билет, в котором ни один вопрос не охватывал, прочитанный накануне материал.  И в первый момент, он всегда паниковал, но потом, под влиянием стресса, впадал в особое душевное состояние, при котором откуда-то из глубин памяти, как из захламленной кладовки вываливалось наружу такое,  от чего он и сам иногда, приходил в изумление. Например, вспоминались какие-нибудь лекции первого курса, еще добросовестно им посещаемые, или какие-нибудь схемы и графики, увиденные мельком, несколько лет назад на стенах классных комнат. Ко всему прочему, в голове отчетливо всплывали практические занятия, к которым он всегда готовился. Таким образом, собрав в кучу всю эту разрозненную инфомацию и придав ей некоторую стойность, студент уверенно шел отвечать, за что, почти каждый раз, был вознагражден твердой четверкой. Объснить такую феноменальную память было еще тем сложнее, что в обычной жизни он являлся человеком весьма рассеянным и неимоверно страдал от того, что постоянно все забывал.
    Так было всегда. Но завтра... Завтра - особенный экзамен. Практических занятий по этому предмету не проводилось - только лекции, которые студент посещал, прямо скажем, не совсем регулярно, а посему было бы просто наивно надеяться на какие-то прошлые знания. Оставалось лишь одно - дочитывать учебник.
     Студент тоскливо и с какой-то вялой безнадежностью веером пролистнул оставшиеся страницы, отдавая себе отчет, что при такой скорости чтения ему к утру, явно не управиться и опять уставился в книгу.
     Тихо, очень тихо кругом, только старинные настенные часы, как молотком по наковальне, бьют маятником по вязкой тишине ночи. Буум-бум, буум-бум. Буквы слились в единую ленту, которая стала раскачиваться, образуя красивую волну. Волны, волны, морские волны. Море! Вдруг пронеслось в практически спящем мозгу студента и на какой-то момент, он взбодрился. 
     Дело в том, что о поездке к морю он мечтал весь учебный год и даже приобрел по случаю у знакомого подводника, ласты и маску, но как раз, именно завтра, все должно было решится: поедет он все-таки или нет. Если завалит экзамен или получит тройку, то не видать ему стипендии, а вместе с ней и голубых морских просторов.
- Нет, надо собраться, - подумал он решительно, - Надо побороть эту жуткую сонливость.
Легко сказать – поброть. Но как? Кофе, казалось бы классический борец со сном, имел на студента прямо противоположный эффект. После него ему еще сильнее хотелось спать. Холодный душ несомненно бодрил, но ненадолго. Стоило только вернуться к учебникам и все повторялось по новой.
- Жаль, что я не курю, - с сожалением подумал студент, - Говорят, это сильно тонизирует. Но сегодня начинать уже поздно, да и сигарет нет. Что же делать? Пойти еще что ли постоять под ледянным душем?
     Через несколько минут он вернулся посвежевший и слегка раскрасневшийся от холодной воды. Бодренько подошел к столу и решительно открыл книгу. Противный абзац наконец-то сдался и смысл хоть и меделенно, но все-таки, стал доходить.  Однако, как и следовало ожидать, через пару страниц студент опять безнадежно увяз, читая-перчитывая одно и то же предложение и ничего не понимая. А тут еще глаза стали слипаться. Он прилагал нечеловеческие усилия, стараясь держать их открытыми и в полной мере прочувствовав на себе два общеизвестных выражений: «свинцовый веки» и «хоть спички вставляй».  Потому что каждый раз, когда он моргал, поднимать веки было все труднее и труднее и для облегчения этого процесса, действительно, хотелось вставить между ними спички.
     В конце-концов, студент, собрав остатки угасающей воли, открыл глаза как можно шире и напрягнув что то там внутри себя, совсем перестал моргать. Он словно сфинкс, застыл в этой позиции и снова  уставился в книгу. Но читать от этого стало еще труднее, потому что буквы сначало мелко задрожали, как-будто сотрясались в гадком хихиканье, потом стали раскачиваться вверх и вниз с такой силой, что казалось, еще вот-вот и они попадают со страницы, а затем, слившись воедино, начали  описывать в воздухе замысловатые узоры, напоминающие гимнастические упражнение с лентой.
    Студент с обреченной покорностью, смотрел на это несомненное издевательство со стороны печатного издания. Он ждал, когда буквы, навеселившись вволю, наконец успокоятся и вернуться в учебник. Но не тут то было. Покрутившись перед носом студента, черная лента, неожиданно, загнулась с одного конца маленьким колечком, отчего стала невыносимо похожей на змею. И вдруг, эта змея повернулась к нему и он узнал  в ней сокурсницу Таньку Колотушкину. Однако такое превращение его нисколько не удивило, а скорее наоборот, привело в неприлично-задорное состояние.
- Танька, - прикрикнул он на нее с притворной суровостью, - Верни буквы на место!
- И не подумаю! - презрительно сморщила Танька хорошенький носик, а потом, изящно изогнув гибкое змеинное тело, вдруг взлетела к потолку и стала там извиваться в каком то странном ритуальном танце.
- Ну, ты что вытворяешь- то? Мне же читать надо. У меня ведь, завтра экзамен! Верни буквы на место, тебе говорю!
- А, ты поймай, - откровенно надсмехалась над ним Танька-змея.
- Ну, гадюка, щас я ты у меня получишь сполна!!!! – вдруг злобно сказал студент, каким то несвоим голосом. Вообще, надо признать, что подобный грубый лексикон он не употреблял и особенно, в отношении женщин, а уж тем более, Таньки Колотушкиной, которая ему сильно нравилась. Но в этой странной ситуации, он вел себя тоже, странно и  вместо того, чтобы извинится, неожиданно подпрыгнул и ухватил Таньку за хвост.
- Аай-аай!!! – завопила Танька.....
      Студент открыл глаза. Голова его покоилась на недочитанной странице. Буквы, как ни в чем ни бывало, стояли на своих обычных местах. Исчезла Танька в змеинном образе. Не исчезли только голоса.
- Аай-аааааай!!!! – продолжал вопить женский.
- Замолчи сука!!! – вопил мужской.
     Голоса раздовались из квартиры на первом этаже, расположенной прямо под квартирой студента.
- Где ты была? Я тебя, в который раз спрашиваю?! – грозно вопрошал, явно алкоголизированный сосед Федька.
- У подруги, у Любки, - истерично отвечала его супружница, Таисья, тоже будучи весьма нетрезвой.
- Врешь, сука! Я звонил Любке и тебя там, не было!
- Нет, была я там! – упрямо настаивала она на своем.
Этот громкий диалог окончательно разбудил студента. Он подошел к окну, намереваясь его закрыть, но потом передумал. Очень уж душно. А тем временем, страсти  в квартире на первом этаже накалялись.
- Говори, где была? – орал уже на всю улицу сосед.
- Ну, у Любки же, у Любки, - не сдавалась супружница.
- Не ври, ........!
Щмяк. Звук смачной оплеухи на какой то момент прервал дознание.
- Лучше не ври, гадина.
- Да не вру я, не вру. Правда была у Любки, - жалобно заскулила Таисья.
- Вот, паскуда, упрямая. Заладила: «У Любки, у Любки...», да, я же звонил ей и она мне сказала что тебя там, падла, не было.
Шмяк, шмяк. «Во, дает сосед», - удивленно подумал студент, - «А, вроде всегда такой тихий и вежливый.»
- Ой, Феденька, не бей, Я правду говорю, я туда позднее пришла, уже после твоего звонка.
- Врешь змеища! Лучше сознавайся с кем таскалась?
- Не таскалась я. Мы на работе день рождение отмечали а потом, я пошла к Любке, она мне семян обещала дать.
- Семян. Придумай, что по-лучше! Какие семена в конце июня?
- Цветочки. Цветочки я хотела на мичуринском посадить, - плаксиво продолжала Таисья.
- Цветочки? Щас я тебе покажу цветочки! Ты, щас сама у меня зацветешь и запахнешь.... Шмяк, шмяк, шмяк.
      Таисье видимо надоело терпеть такое грубое отношение к себе и она перешла в наступление
- Аааа, ты что совсем одурел!? Укушался, так иди проспись, скотина.
- Это я то, скотина!? Это я то, скотина?! – задохнувшимся от возмущения голосом вопрашал Федька, - Ах, ты тварь, еще обзываться будешь!!! Убью сука!!!!!
Послышалась какая-то возня и потом истошный Таиськин крик
- Аааа!!! Помогите!!!! Убивают!!!!!!
     Студент дернулся было на помощь, но его опередили. Проходившие мимо дома несколько молодых ребят, мгновенно откликнулись на зов. Они легко взобрались на балкон и исчезли в проеме, его открытых дверей. Тут же, раздался жуткий грохот. Что-то со звоном упало и, на какую-то долю секунды наступило гробовое молчание, а потом, Таиськин голос, с пронзительностью милицейской сирены, разрезал ночную тишину..
-  Ааааа!!!!! Убили!!!!!
- Господи, только этого не хватало, - вслух произнес студент и перескакивая через две ступени, помчался на площадку первого этажа. Он, с замиранием сердца, толкнул незапертую дверь нижних соседей и прошел в большую комнату, заранее содрагаясь от  жутких кровавых сцен, которые возможно, предстояло увидеть. 
     В ярком свете люстры, его возбужденному взору явились два больших предмета, лежащих на полу. Первый - это длинный, худой Федька, в одних трусах и весь в крови, но к счастью, живой. И второй – гордость семьи, купленный по блату, огромный цветной телевизор, который, судя по разбитому корпусу и вывалившимся внутренностям, был явно мертвый. Невысокая, пухленькая Таиська в ночной сорочке, с синяком под глазом и разбитым носом, тоже вся в крови, ползала по распрастертому телу мужа и причитала над ним, как над покойником. Она была пьяна в драбадан. Внешне, все выглядело очень трагично: море крови, побитые физиономии, порушенные материальные ценности, но было что-то ужастно комичное и в том, как она причитала, и в том, как он ее слушал.
 - Ой, Феденька, да, что же они с тобой, такое сделали-то, гады эдакие? Любименький мой.
Постоянно борясь с ускользающим от нее равновесием, она неловко пыталась поцеловать его в губы, но Федька лежал, гордо отвернув голову к стене, эдакий поверженный горный орел и злобно шипел.
- Отойди от меня, сука. Все из-за тебя.
- Ой, Феденька, прости меня. Не хотела я. Тебе больно, да? Больно?
 Она приблизила свое лицо почти в плотную к мужнину, стараясь заглянуть ему в глаза, но не удержалась и упала рядом с ним.
- Да, отвяжись ты от меня, - отмахнулся он.
Таиська привстала на коленях и опять запела над своим ненаглядным.
- За что же они тебя, сволочи такие, ударили?!
- Они же за вас заступались, - встрял доселе молчавший студент.
Таиська только сейчас заметила его присутствие. Она подняла довольно мутненькие, заплаканные глазки, которые, от недавних разборок, были весьма ассиметричны и злобно заорала.
- А, кто их просил вмешиваться?!!! Кто? Это не их собачье дело!!!!
- Да? А, мне казалось, что вы,как раз и взывали о помощи.
Таиська хотела ответить, что-то несомненно очень грубое, но тут, в квартире появились соседи по площадке. Они сочувственно поцокали языками, выражая соболезнование по поводу разбитого телевизора, который им было искренне жаль. Еще бы! Единственный на подъезд цветной телевизор и во время хоккейных матчей они вместе с Федькой засиживались перед ним до полуночи. Федьку им тоже, было жаль, но не так как телевизор. Ведь, Федька поправтся, а телевизор - уже нет. Кто то предложил вызвать скорую помощь, а кто-то – милицию. При слове «милиция» Федька, сразу пришел в себя, хмуро сел и соверешнно трезво произнес.
- Не надо никого вызывать. Я в порядке.
- Как же в порядке? Посмотри – ты, ведь, весь в крови.
- Это не моя кровь. Это Таиськина. Из разбитого носа... Эти мерзавцы, как сумасшедшие, влетели в балконную дверь, а телик стоял у окна. Они его, видать, не заметили и уронили. Испугались и драть. Я ухватил одного, а он меня ударил и вырвался. Я подскользнулся; Таиська, тут, кровью все обгадила, ну, и упал...
Потом, Федька посмотрел на груду стекла у балкона и с горечью произнес.
- Эх, какой был телевизор! Где, еще такой, теперь, купишь? – и злобно добавил, -  У-у, гады, попались бы они мне сейчас.
Таиська сидела на полу и продолжала шмыгать разбитым носом.
- Сволочи, - поддержала она мужа, - Чего им не спится? Шатаются по начам. Хулиганят.
- Тай, ты иди умойся, - неожиданно ласково обратился Федька к жене, - Кровь-то перестала течь?
- Перестала. Ты, Феденька не волнуйся, я сейчас все приберу. Тут, такой беспорядок.
- Да, наплюй, ты на этот беспорядок. Уже поздно, завтра, вместе уберем.
     Студент смотрел на них во все глаза. «Бьет – значит любит» пронеслось у него в голове. И действительно, глядя на этих голубков, тудно поверить, что еще совсем недавно, они были готовы поубивать друг друга. «Вот она, наша незатейлевая, семейная идилия», - с сарказмом подумал он, - «Не то, что эти буржуйские цветочки, кофе в постель, поцелуйчики без конца. Тут, все просто, как на фронте. Зато, проверенная в домашних баталиях, боевая подруга за своего дорогого, любому обидчику пасть порвет...».
- Ладно, Федор, если вы все в порядке, - сказал сосед, - То нам здесь делать нечего, пойдем спать. Да и вам отдыхать пора.
     Студент медленно поднимался к себе на второй этаж и размышлял о перепитиях жизни вообще и семейной жизни, в частности. Вроде бы ситуация совершено банальная. Пьяный муж колотит свою, не менее пьяную, жену. А в конечном счете, кто оказался виноват? Совершенно постороние люди, которые пришли усмирить разбушевавшегося супруга.  Ведь не вмешайся они, бог знает до какого увечья дошло бы дело? «Хорошо еще, что я сам не ввязался», - с облегчением подумал он, «А, то бы лежать мне сейчас, вместо Федьки, на окровавленном полу и тогда уж точно – прощай экзамен».
- Ой! Экзамен, - неожиданно, вспомнил он о своих собственных неприятностях, которые на фоне соседского скандала, как то значительно побледнели. Студент посмотрел на часы. Стрелки показывали три. «Если не спать, то вполне, еще успею дочитать», - с некоторой надеждой подумал он, усаживаясь опять за учебник.
    Соседи угомонились и в доме снова воцарилась полная тишина. Но теперь, после всех этих встрясок, спать совсем не хотелось и мозг работал с какой то небывалой продуктивностью. Страницу за страницей, как приключенческий роман, с увлечением считывал студент учебник, еще недавно, столь глубоко им ненавидимый и когда наконец  он дочитал последнюю главу, время было без четверти семь.
    Погруженный в познавательный  процесс, студент и не заметил, что совсем расцвело и раннее июньское солнце щедро вливалось во все три окна квартиры. Закрыв книгу, он несколько минут сидел в полном оцепенении, не веря в содеянное; потом, сладко и с чувством глубокого удовлетворения собой, потянулся, еще раз посмотрел на часы и пошел принимать душ.
      К одиннадцати, экзамен был уже позади. Студент вышел из аудитории, прижимая к груди свою зачетку, с еще не просохшей в ней, пятеркой. Чувство безмерного счастия перполняло его. «Как, мне повезло! Как мне повезло!», - повторял он в радостном возбуждении. И было не совсем ясно, что конкретно, он имел ввиду? Повезло, потому что успел дочитать учебник и поэтому так хорошо ответил свой билет? Или повезло,  в том, что Федька вовремя затеял семейные разборки, которые и вдохновили его на этот подвиг? Как бы то ни было, но студент ни сколько не умалял соседской заслуги в его сегодняшнем академическом успехе. Поэтому, преисполненый благодарности, по пути домой он зашел в гастроном и купил торт.
     Дверь открыла Таиська. Увидив студента, она отступила в темноту корридора, стесняясь своего синяка и рапухвшего носа.
- Здравствуйте, Федор Иванович дома?
- Нету его. На работе еще.
- Вот, передайте ему.
Студент протянул светлую, перевязанную прочным шпагатом, коробку. Таиська растерянно приняла торт, соображая, что бы мог означать этот, столь неожиданный дар?
- Спасибо, - так и не найдя объяснения случившемуся, просто ответила она.
Попращавшись, студент легко побежал по лестнице наверх. Таиська все так же задумчиво, стояла с коробкой в руках у раскрытой двери. Потом, видимо любопыство пересилило застенчивость и она, выскочив на площадку, крикнула ему в догонку.
- А, за что?
- За что? – студент на минуту замялся. Как вот объяснить побитой Таиське, за что? Если отбросить все сентименты, то как раз за то, что ее побили, а точнее, за вчерашний скандал, который и явился причиной успешно сданной им сессии. «Интересно все переплетено в мире!» - весело подумал студент, а вслух произнес.
- У вас вчера... того,... немного шумно было, ну вот, я и решил, чтобы вы вместе с Федором Ивановичем попили чайку в знак окончательного примирения.
Таиськино лицо из настороженного моментально расплылось в доброй улыбке, от чего, оно стало очень привлекательным, даже несмотря на синяк.
- Спасибо тебе большое, Вадик. Приходи сам вечером к нам на чай. Федька рад будет. Я к твоему торту, еще чего-нибудь постряпаю.
- Нет, Таисья Николаевна, спасибо за приглашение, но я наверно не смогу. У меня сегодня сессия закончилась. Буду отсыпаться.
- Ну, как знаешь, а то приходи.
     Вечером, в квартире на первом этаже царила образцово-показательная, семейная идилия. Все блестело чистотой, только пустое место у окна, где когда-то стоял телевизор, напоминало о вчерашнем побоище. Разбитые внутренности этой чудо-техники были выброшенны на помойку, а из полированных стенок корпуса, хозяйственный Федька, чувствуя свою вину перед побитой женой, быстро и умело смастерил ей красивые полочки под всякую хренотень, о которых она давно мечтала. Так что, в конечном счете, Таиська была счастлива.
     Они сидели в маленькой кухне и пили чай с Вадикиным тортом. Таиська любовно глядела на Федьку и думала: «Как мне повезло с мужем! Руки у него золотые. Из говна конфетку сделает. А то, что выпивает иногда, так кто ж без недостатков? А если дерется, так это ведь, от ревности. Значит любит. А, что еще бабе надо? Чтобы любил и чтобы в доме мог хоть что-то сделать. Другие, только и знают, что водку жрать, а в квартире и гвоздя не вобьют. У меня же, вон, какой хозяйственный».
Федька аппетитно доедал последний кусок торта (он сладкое любил не меньше водки) и думал: «Зря, я вчера так разошелся. Знаю же сам, что ни с кем она не таскалась. А вот, поди ты, попала шлея под хвост...».
- Тай, ты не растраивайся по поводу телевизора, мы с квартальной премии новый купим.
- Да, я и не растраиваюсь. Только, где ты его купишь?
- Были бы деньги, а телевизор всегда найдется. Я уже об этом сегодня кое с кем на заводе потолковал. «Ой, ну, не мужик, а золото!» - не переставала восторгаться про себя Таиська и как вы понимаете, Федька был окончательно прощен за вчерашний инцидент.
- Федь, ты бы Вадику входную дверь подремонтировал, а? Она у них вся развалилась. Парень целый день в институте, когда ему хозяйством заниматься? Он такой вежливый, всегда здоровается. Вот, торт нам купил.
- Угу, подремонтирую, - сказал Федька вылизывая с блюдца остатки крема, - Завтра же посмотрю, что там надо сделать. Отчего ж хорошему человеку не помочь?
 А в это время, этажом выше, ничего не подозревающий Вадик спокойно спал в своей постеле. Он спал так сладко и безмятежно, как только может спать человек, совесть которого абсолютно чиста и снилось ему безкрайнее синее море, к которму он теперь уже обязательно поедет.