if only

Мир Джеймса похож на старый чулан, заполненный доверху тетрадями и бумагами, в которых хранятся отчеты финансов и аудита. Цифры, это последняя его страсть, вот как уже двенадцать лет, с ними можно непрерывно играть, складывать, умножать, делить, их можно подчинять, ими можно руководить. Джеймс перестал, вот как уже двенадцать лет, ощущать краски мира, его рельеф, мир стал черно-белым, словно появился некто, который съел все, в чем был цвет, оставив только серый. В своем величественном кабинете он может просиживать до полуночи, с кем-то договариваться, на кого-то орать, писать, заполнять и лишь иногда делать паузы, прося Мари принести ему чашку Копи Лювак, покрепче и без сахара. Кофе это еще одна его страсть, он где-то читал, что этот напиток 16 века не слишком благоприятно сказывается на здоровье, но это уже неважно, Джеймс не верит прессе, впрочем, как и самому себе.

Мир Мари похож на старый, вечноцветущий садик, усеянный тюльпанами, маргаритками и розами, в нем она живет, вот как уже двенадцать лет. Цветы обладают волшебными свойствами, они красивы, сладко пахнут, чувствуют твою заботу, с ними всегда можно поговорить. Мари ненавидит запах кофе и никак не может понять, зачем выкидывать столько денег на дорогие сорта этого бесполезного напитка, но все равно, каждый день, стараясь не вдыхать этот аромат, готовит Джеймсу порцию стимулирующего зелья. По вечерам Мари любит садиться в плетеное кресло, которое было куплено в Ницце, на терраске открывается чудесный вид, она закуривает и придается воспоминаниям, прошлое это и есть ее будущее и настоящее. Она часто вспоминает поездку на Лазурный Берег, она не может забыть, как Джеймс ворвался на кухню и предложил ей и их двенадцатилетней дочери Грейс, бросить все, ко всем чертям  собачим, и уехать на недельку отдохнуть, не дождавшись их ответа, он достал из кармана три путевки в отель Негреско на Английской набережной.
После отъезда Грейс в колледж, между Мари и Джеймсом что-то произошло, что-то тонкое и хрупкое щелкнуло, надломилось и больше не смогло срастись, пустить корни и дать плоды. Они стали чужими, словно квартиранты, проживающие на одной жилплощади, у которых существует своя, отдельная жизнь, без частной возможности вторгаться в нее, словно кто-то прочертил линию между ними и каждый, кому хватило смелость  переступить черту, ждал удар молнии в тысячу вольт. И даже их общая кровать, которая была наполнена жизнью, поцелуями, страстью, сейчас пропитана влагой и темнотой. Если бы только возможно вернуться на двенадцать лет назад, сохранить хрупкое счастье, если бы…