Коньяк в дипломате

В 1977 году нашу Специализированную передвижную механизированную колонну номер 24, сокращенно СПМК-24 саратовского треста «Союзмелиовзрывпром», «Главволговодстроя», расположенную в Ашхабаде, столице Туркмении, передали ташкентскому тресту «Средазспецстрой»  «Главсредазирсовхозстроя»  такого же профиля и того же Министерства мелиорации и водного хозяйства СССР и дали номер: СПМК- 4. Это правильное решение, мы ведь находились в Средней Азии, как и наш новый трест. Я начинал прорабом, позже работал начальником производственно-технического отдела. Интереснейшая работа. Но сейчас не о работе. Часто ездил в командировку в трест. Там у меня было два ближайших руководителя: начальник производственного и  начальник технического отдела. По роду деятельности я больше работал с производственным отделом. В Ташкенте одно время было плохо с мясом. Во время телефонного разговора перед очередной командировкой начальник производственного отдела Кусмарцев Г.Ф. попросил меня привезти мяса. Как я мог отказать? Сегодня я прибыл после обеда в трест, а завтра в тресте же, в актовом зале проводится семинар по правильному оформлению с заказчиками документации объемов незавершенного производства. К вечеру мы с Кусмарцевым приехали к нему домой. Как ни странно, но его супруга приготовила мясной фарш для котлет, на которые ушло мяса в количестве, не меньшем, чем я привез. На рынке у них все же мясо было, но дорогое. Еще я принес бутылку коньяку, а Геннадий Федорович поставил бутылку водки. Были котлеты, картошка, еще много чего-то. На десерт был очень вкусный торт «Бизе». Я даже записал рецепт. Не помню, что пила его супруга, но коньяк и водку мы аккуратно выпили. Наелись досыта. Стали пить чай. Ближе к ночи супруга ушла отдыхать, а мы перешли в зал, удобно уселись и включили телевизор. К двенадцати часам ночи, Геннадий Федорович, открыл бар и предложил отведать вина. В баре стояли десертные, сухие, полусухие вина. Всего было примерно  семь бутылок по 0,7 л. Открыли одну. Он принес конфеты, еще что-то и мы стали попивать вино, вести разговор и смотреть телевизор. Открыли вторую. Ему завтра утром ехать в командировку в Янгиюль. Автомобиль приедет в восемь утра. Спешить некуда. Открыли третью. Телепрограмма закончилась, смотреть нечего, телевизор выключили. А спать неохота. Продолжили.

     Аккуратно, в восемь ноль-ноль мы уже позавтракали и разъехались в разные стороны: он на машине, я – на троллейбусе.  Но в семь тридцать, когда к нам в зал вошла его супруга, на журнальном столике стояли все пустые бутылки из-под вина. За ночь мы расправились со всем его баром. Хорошо, когда дома есть бар! После этого я приехал в гостиницу, принял душ, побрился и еще активно участвовал в семинаре. Вот что значит - молодые годы.

       А однажды в Ташкенте были перебои с водкой. Не так уж с самой водкой, но для приобретения бутылки этого напитка, нужно было принести в магазин пустую тару. Мой друг Яков Иванович попросил привезти водки. В Ташкенте планировали поход в сауну, и без водки никак нельзя. Время было после перестройки. Водку можно было провезти в количестве двух бутылок по 0,5 литра. Это меня не устраивало. В Ташкенте в то время уже выпускали пепси- колу. В Ашхабаде этого напитка не было, но производили газированную воду в пластиковых полуторалитровых бутылках. Эту воду развозили поездами и самолетами все путешествующие граждане. Я купил две таких «полторашки». Аккуратно отрезал от пробок нижние ободки. Вылил воду и залил в каждую по три бутылки водки, которую предварительно охладил в холодильнике. Завинтил пробки, приподнял и приклеил к пробкам нижние ободки, и поместил в морозильник. Остался последний финт. За три часа до рейса изъял бутылки из морозильника. Водка нагрелась, и бутылки стали упругими, как настоящая газировка. На регистрации все прошло нормально. Ребята были довольны.

      На Новый год мы решили всей семьей полететь в Ташкент в гости к Якову Ивановичу с Ириной Николаевной. Я решил моему другу Яше привезти хороший армянский коньяк. Тогда еще бывал в продаже настоящий напиток этой союзной республики. Собрались, семья уже вышла в подъезд, а я наклонился завязать шнурки. И тут случилось непредвиденное обстоятельство. В то время спиртное в определенном количестве запретили вывозить за пределы республики. У нас в сумках уже что-то было упаковано: шампанское, водка. Весь ассортимент могут не пропустить. Я не хотел рисковать, поэтому коньяк положил во внутренний карман куртки. На него не реагировал металлоискатель, раздеваться не обязывали, так что я был спокоен. И вот когда я наклонился к ботинку, бутылка выпала из кармана и упала на пол. Я услышал некий легкий треск. Трещины не видно, а запах коньяка появился. При внимательном рассмотрении я обнаружил чуть заметную линию по обеим сторонам вдоль всей бутылки. Чуть сильней удар, и только и пришлось бы понюхать мне этот напиток. Быстро, не медля ни секунды, нашел пустую бутылку из-под водки и перелил в нее коньяк, закрыл резиновой пробкой. Бутылку с коньяком – опять в карман. Но надо ведь показать другу товар лицом! Как он узнает, какой именно коньяк пробует? Поэтому треснутую бутылку из-под коньяка я положил в дипломат. В аэропорту на регистрации оператор увидела на дисплее дипломат с бутылкой, в которой нет жидкости и сказала:
- Откройте дипломат. – Я открыл. Она видит какие-то коробки конфет, носки, но это ее не волнует. Смотрит на завернутую пробкой пустую бутылку и, пытаясь скрыть любопытство, хочет понять причину нахождения ее в дипломате. На лице спокойствие. Я прямо по выражению лица, читаю ее мысли. Она думает: «Идиот, он что, воздух в ней везет? Но ведь зачем-то он ее взял с собой!». Посмотрела еще раз на бутылку, отвела взгляд куда-то в сторону, опять взглянула на бутылку. Я вижу, у нее просто язык чешется спросить, «что в бутылке?». Но, она ведь знает, что я отвечу: «ничего». Чтобы не выглядеть смешной, она говорит:
- Закрывайте.
Приехали, нас встретили в ташкентском аэропорту. Дома у Яши первое, что я сделал, это достал из дипломата бутылку из-под коньяка и сказал:
- Яша, смотри, какой я тебе купил коньяк! – Яша удивленно посмотрел на меня:
- Только ты его выпил в самолете, да? – спросил он.
- Да ты что! Ни за что не догадаешься. Просто я бутылку уронил, и она треснула, пришлось перелить его в другую тару. Вот он. – И я вытащил из куртки бутылку с  коньяком. Когда я рассказывал ему о проверке в аэропорту, он громко хохотал.
-Да, сказал Яша, - только ты мог провезти в самолете коньяк в бутылке из-под водки, а пустую бутылку из-под коньяка принести в дипломате, чтобы показать, какой сорт коньяка купил.

Был еще один случай, связанный с Ташкентом. В конце восьмидесятых что-то было с деньгами в Советском Союзе. Так случилось, что во время завершения очередной кампании по обмену купюр в Узбекистане остались в ходу только тысячные банкноты. У нас же, в Туркмении еще пользовались банкнотами разного достоинства. Наши друзья в Ташкенте просто страдали, бедствовали. Кто имел валюту, тот мог ее разменять в любой точке Ташкента. Но таких было немного. Узбекской валюты еще не было, а новые банкноты были еще не запущены в обращение по понятным причинам. Меня мои друзья попросили привезти хоть немного тысячных банкнот. Я превзошел все их ожидания. Привез две пачки денег, то есть двести тысяч рублей. Я знал, что ввоз денег в Узбекистан в этот период преследуется местными законами, поэтому деньги надежно спрятал. Каждую пачку я положил в пустой носок. Верхнюю часть носков закрепил под брюками на поясе медицинским бинтом, а нижнюю, с деньгами так же бинтом зафиксировал между ног, в их верхней части, то есть под плавки. Прилетел, меня уже встречают, я даже вижу ребят в зале прилета. Но, сначала  - таможня с досмотром личных вещей. Затем – паспортный контроль. Подозрительных пассажиров досматривают в комнате личного досмотра. Я об этом не задумывался и при виде этой процедуры, сильно вспотел. Всем своим видом пытался выглядеть неподозрительным. Это мне удалось. Но, когда я прятал в плавки деньги, не учел одной тонкости. Во время полета, когда я сидел два часа, не вставая,  носки с деньгами переместились вниз. Когда мои бедра приняли вертикальное положение, носки с валютой оказались сзади. Они не давали мне возможности встать прямо, разогнуть ноги и идти нормально. Получалось, что я или ноги засидел, или инвалид, и поэтому  иду на полусогнутых конечностях. Малейшая попытка мало-мальски выпрямиться приводили к боли. Бинты, обвязанные вокруг ног, скрутились в жгуты, резали кожу, рвали волосы на ногах. Плюс ко всему, создавалось впечатление, что плавки завязываются в узел, и затягивают этим узлом все, что в них находится. Идти, просто нет сил. В очереди простоял полчаса. Все это время продвигался вперед в положении стоя. Это было жутко больно. Но вот таможенник проверил содержимое моей сумки. Пограничник проверил паспорт. На досмотр меня не направили. Все, вперед! А идти не могу. Я уже стал себя подбадривать: «Витя, надо идти!». Но вот я уже в общем зале.  Подошли ребята, взяли сумку, еще какие-то вещи. Стало чуть легче. Дошли до автостоянки, сели в машину. Смотрят на меня:
- Ну и вид у тебя! Тебя что, пытали в самолете? – смеются.
- Смейтесь, смейтесь, сволочи! Вам бы такие пытки.
- Ладно, поехали, по дороге расскажешь.
- Стойте, стойте! – кричу, - дайте сначала штаны снять.
- Зачем, в туалет хочешь?
- Деньги у меня там, деньги! Заберите их, век бы мне их не видать! Только носки верните, это запасной комплект. Когда увидели все премудрости этого мероприятия, долго смеялись.
Это была для меня памятная поездка.