Избыток целей - глава 9

Глава 9

Ориентировка из Петербурга пришла слишком поздно. Увы, в милиции не хватает людей
на то, чтобы прослушивать весь записанный в притонах звуковой шлак, на 99,9%
состоящий из пустопорожнего базара и ****ских стонов. Детально анализируются записи
по прицельным эпизодам, например, когда преступный авторитет Пирожок,
контролирующий вокзальные сортиры, встречается в закусочной «Бешеный вареник» с
Пупсиком, лидером противоборствующей группировки. В том же самом «Наследии»
прослушивающую аппаратуру установили в основном для сбора компромата на
депутатов, которые часто оттопыриваются там после работы (Мариинский дворец
находится рядом по соседству). А запись разговора посредников, обсуждающих
волгоградский заказ, попала в поле зрения оперативников по ключевым словам
«Волгоград», «черная икра», «цветнина», «цветной металл», «таможня».
Быстро установили, кто такой Винц – им оказался некий Винцас Блайвас, в прошлом
рэкетир, а ныне шестерка и мелкий прихлебатель у предпринимателя Владислава
Коршунова (который в свое время отсидел в общей сложности 15 лет за совершение
экономических преступлений). Блайвас – завсегдатай «Наследия», и его там хорошо
знают. Его офис находится неподалеку, в одном из зданий, примыкающих к Исаакиевской
площади. Собеседника, предлагавшего заказ, никто не запомнил.
Волгоградский контакт у Блайваса был один-единственный – Антон Шавликов,
занимающийся заготовкой и продажей цветных металлов. Активность телефонных
переговоров между ними довольно интенсивная.
Судя по результатам – убийство Цыганкова, опытного бойца – Шавликов оказался далеко
не идиотом.
Получив данные, следователь прокуратуры Журавлев распорядился задержать
подозреваемого. По ходу дела решили еще один вопрос – Шавликов, за которым
установили слежку, заезжал на базу, где осуществлялась закупка, переработка и хранение
цветных металлов, и у этой организации не оказалось лицензии на данный вид
деятельности. После этого он долго петлял по городу, останавливался то возле офисного
центра, то возле кафе, сменилось несколько машин слежения, и в конце концов майор
Кузнецов, командующий операцией, не выдержал:
- Мы можем неделю за ним ездить и вскрывать подпольных заготовщиков цветнины, но
нам надо взять мокрушника! Давайте хватайте его скорее!
На заключительном этапе операции подключился Алферов – ему хотелось лично
задержать преступника, на чьей совести смерть друга.
Он догнал машину с оперативниками, которые вели «восьмерку» Шавликова, на
проспекте Жукова. Преследование будоражило кровь, наконец должно произойти то, чего
он так долго ждал. Конечно, капитан исповедовался и поклялся не травмировать без
нужды подозреваемых… но при задержании всякое может случиться, злоумышленник
наверняка будет оказывать сопротивление, пытаться бежать, угрожать жизни мирных
жителей, и всячески нарушать спокойствие города.
Алферов включил фары. Сгущающиеся серые сумерки казались почти осязаемыми. В их
дымке город утратил ясность очертаний, став зыбким и изменчивым, как летящее по небу
облако. С уходом солнца нарушились соотношения размеров и расстояний, и утратившие
свой дневной облик дома ждали прихода ночи, чтобы обрести иные формы и значение.
Параллельные потоки машин, к одному из которых присоединился Алферов, продолжали
тему меняющегося мира. Одна движущаяся лента устремлялась в центр города, другая
спешила в противоположную сторону – в Жилгородок и далее на выезд из Волгограда, на
московскую трассу.
Каково же было удивление Алферова, когда «восьмерка» въехала в тот самый двор на
Жилгородке, в котором жил Артем Цыганков, и остановилась напротив его подъезда.
Алферов что есть силы сжал руль:
- Правду говорят: убийцу тянет на место преступления!
Его «хонда» остановилась позади «восьмерки», бамперы двух машин почти
соприкасались, следом за ним пристроилась милицейская «шестерка» без
опознавательных знаков с тремя оперативниками. Не созваниваясь и не обсуждая план
действий, Алферов рывком открыл дверь, выбрался из машины; в два прыжка он оказался
рядом с водительской дверью «восьмерки», правой рукой, на которую был надет кастет,
разбил окно, и задел ею лицо сидящего за рулем водителя. Второй удар был прицельный –
в висок, после чего Алферов открыл дверь, вытащил за руку водителя, попутно ударив
ногой в пах, повалил на асфальт, и принялся охаживать руками и ногами, нимало не
заботясь о том, что многие удары приходятся на болевые точки и могут быть опасными
для жизни:
- Знаешь кого ты убил, мразь, ты друга моего убил, сука!
Подоспевшие оперативники не сразу остановили его. Лишь когда лежавший на асфальте
перестал извиваться и реагировать на удары, один из милиционеров обхватил сзади
Алферова:
- Ладно, брат, оставь для суда.
Потерявшего сознание водителя «восьмерки» отнесли на заднее сиденье «шестерки», а в
его карманах обнаружили водительское удостоверение на имя Антона Шавликова,
заряженный пистолет ПМ и фотографию Цыганкова.

***

Через день пришедшего в себя Шавликова допрашивал следователь прокуратуры
Журавлев. Алферов присутствовал при этом. Оба были удивлены тем, что подозреваемый
не сознался в совершенном убийстве в изоляторе УВД, где его допрашивали дознаватели.
Ну а сам Шавликов удивлялся всему с первобытным удивлением, как будто попал не в
кутузку, а как минимум на инопланетный космический корабль.
- Вы обвиняетесь по статье 105 «Убийство», а множественные побои являются
отягчающим обстоятельством, а также то, что убитый является сотрудником
правоохранительных органов, – начал Журавлев.
- Это не может считаться за убийство с побоями, – ответил Шавликов. – Я стоял в машине
и отдыхал.
Следователь уже был осведомлен о том, что обвиняемый – филолог еще тот. Чего стоят
его перлы: «мне в голову больно», «я буду жаловаться, забью на все колокола», «это дело
чреватое и со следственными последствиями», и наверное он много чего скажет
интересного, над чем можно будет потом посмеяться. Но не сейчас, говоря по серьезному
делу, да еще в присутствии близкого друга погибшего.
- Ваши руки заточены лучше чем язык. С какой целью вы «стояли в машине и отдыхали»
– что, на месте преступления лучше отдыхается?
- Преступление произошло в виде побоев мирно отдыхающего гражданина – этот человек
разбил окно и избил меня на земле, – с этими словами Шавликов указал на Алферова.
Алферов фыркнул, Журавлев продолжил допрос.
- Вооруженное нападение с незарегистрированным пистолетом Макарова на четырех
сотрудников милиции, находящихся при исполнении – это мы еще обсудим. Сейчас не об
этом. Где вы находились 27 января текущего 2002 года, начиная с девяти вечера,
расскажите обо всех перемещениях и действиях.
- Когда это было?
- Это было в январе этого года, 27 числа, вечером, с девяти часов и до упора, – не
выдержал Алферов и вполголоса выругался в сторону.
Шавликов наморщил лоб:
- А-а-а… 27-го, после праздника.
- Как посмотреть – кому-то до, кому-то после. Что ты делал в этот день, чем занимался?
- Ну мы это… отдыхали – сначала в «Наследии», потом рядом, в «Трибунал-баре», потом
поехали на «Испытатель» в баню. В бане уже стемнело, вечером. Темнеет вообще-то рано
около шестнадцати, а в бане было совсем темно. Часов около часу ночи наверное.
Собравшийся записывать показания Журавлев отложил ручку:
- Что за «Наследие» и «Трибунал-бар»? Это где у нас такие?
Алферов пожал плечами:
- У него в башке.
И замахнулся левой рукой:
- Не придуряйся и говори по делу!
Шавликов инстинктивно отдернулся:
- Ну это… в Питере, на Исаакиевской площади.
У милиционеров вытянулись лица:
- Что-о-о?!
- В каком еще Питере?!!
Из дальнейшей беседы выяснилось, что всю вторую половину января Антон Шавликов
находился в Санкт-Петербурге, и таким образом, если подтвердится его алиби, ему можно
будет предъявить только незаконное хранение оружия и незаконное предпринимательство
(закупка и продажа цветных металлов без соответствующей лицензии). Насчет покушения
на убийство через три месяца после того, как это убийство состоялось – этот курьез очень
сложно доказать в суде. Мало-мальски грамотный адвокат, пусть даже совсем ненамного
умнее подзащитного Шавликова, наверняка съязвит: «А что если бы обвиняемый встал
напротив Мавзолея, имея при себе пистолет и фотографию Ленина – вы б его тоже
повалили на землю и принялись избивать?!»
Шавликова увезли, и Журавлев собрал планерку:
- Знаете что… первое апреля уже прошло, давайте серьезнее относиться к работе. Либо
наройте на этого идиота реальный криминал, либо отпустите его на все четыре стороны!
Откликнулся Сташин:
- Дайте его мне – в хозяйстве всё сгодится! Даже такое барахло.
Журавлев почтительно склонил голову – дело, которое вёл Сташин, что-то засбоило, и
надо коллеге помочь.
После планерки они остались втроём – Алферов, Журавлев, и Сташин.
Журавлев высказал свои соображения:
- Этот мудила таскает цветнину в Питер и там отправляет по серым схемам за границу
через Блайваса. Цыганков работал по контрабанде того и другого – черная икра и
цветнина.
Алферов кивнул:
- И я тоже.
- Отлично. Известно, что груз затомаживал один и тот же таможенник, и только последняя
фура с икрой затомаживалась в Питере. Давайте отработаем всех участников схемы, и
узнаем, кому мог помешать Цыганков. У него перерыли весь дом – наверняка искали
документы, которые, по мнению преступников, милиционер хранил дома.
- Мы не сидим на месте, именно этим занимаемся два месяца, – начал Алферов, но
Сташин его прервал:
- Это был тот же самый, кто убил Дениса Еремеева – совпадают отпечатки пальцев на
крыше БМВ и обнаруженные на квартире Цыганкова.
Тишину, образовавшуюся после этих слов, разрезал голос Журавлева:
- Прекрасно! Почему я это узнаю последним?
Сташин объяснил, что данные получены полчаса назад. В доме потерпевшего полная
разруха, сломано всё, что только можно сломать, мебель фрагментирована, и указанные
отпечатки найдены на внутренней поверхности крышки платяного шкафа. Учитывая
данную находку, необходимо еще раз проверить квартиру на предмет неисследованных
поверхностей – возможно, что-то еще проглядели.
И он обратился к Алферову – может ли он, часто бывавший у Цыганкова дома, еще раз
напрячь память и вспомнить, чего недостает в квартире погибшего.
- Я уже всё излазил вдоль и поперек, – Алферов сжал кулаки. – Пропало несколько фоток
из альбома, остальное на месте.
Он уже докладывал следствию о пропаже фотографий, но конкретную информацию знал
только Уваров – а именно то, что пропала целая пачка снимков с изображением подружек
Цыганкова в том числе в обнаженном виде, и среди них были материалы оперативной
съемки. Цыганков не считал проходивших по делу лиц женского пола второсортными, и
частенько за их счет расширял круг своих знакомств. Алферов уже не помнил, какие из
фигурантов присутствовали на снимках, и Уваров велел молчать, чтоб не запутывать
следствие неконкретными данными. Также начальника УБОП беспокоила честь мундира –
ничего себе, у одного из его лучших сотрудников хранился дома порноархив!
Журавлев потянулся за телефонной трубкой:
- Надо срочно доложить Кекееву. Два дела нужно объединить в одно производство.