Трамвайный случай

...едва отъехав от остановки метров двадцать, трамвай резко затормозил. Неумолимая сила инерции швырнула пассажиров вперёд, выдавив из них сдавленные стоны и недоуменный вой и две старухи рухнули на пол.
Первую я видел. Её искажённый ****ьник - отвратительная гримаса недовольства болезненным пробуждением - как будто пошёл волнами страха, недобрых ожиданий неминуемых страданий, жалостной любви к своему тухлому мясу и, описав дугу, вошёл в стену колыхающихся дряблых жоп, утонув в них.
Вторую я услышал. Точнее - услышал гулкий удар, который издал её череп, впечатавшийся затылком в железный пол трамвая. И ощутил волну мерзкой жути, исторгнутую пассажирской человеческой массой.
"Не иначе - труп, не может быть иначе" - решил было я, но иначе было.
В концентрических кругах вязкой жути, публико-масса ожила и судорожно задвигалась, распадаясь на персоны и типажи.
Раздались осмысленные возгласы - "женщина упала", "помогите же"...
Кондукторша, неподвижный слиток кухонно-кукольного жира, похожая на детство облитое маргарином, за секунды до эксцесса монотонно бубнившая прямо над моим ухом кому-то за моей спиной:
- Девочки платят за проезд девочки платят за проезд девочки платят за проезд...,
с лицом, ничего при этом не выражавшим и ушедшим в окно, вдруг как-то странно наполнилась жизнью и бросилась поднимать распростёртое.
Нашлись и иные желающие. Казалось что они сейчас все передерутся за предоставившуюся возможность поднять распростёртое.
Безвыигрышное спортлото добра - диск времени, микроволновочно звякнув, остановился, выдав комбинацию бессмысленных цифр, оказавшуюся кодом к реакциям, скрытым в памяти каждого из них.
"Это сильнее меня
Это больнее огня
Это страшнее беды
Это важнее воды...", как поётся в одной из их тайных песен.
Неожиданно выбежал водитель трамвая. Ловко протиснувшись между желающими, боровшимися с сонным оцепенением, он погрузил руки в распростёртое, точно заправский пекарь, крякнув отлепил старуху от пола и придал ей форму на ближайшей скамье.
Морда у старухи была довольно нелепая. Ещё когда она лежала на полу, а её взгляд был направлен вертикально вверх, я ожидал, что вот сейчас блеск начнёт потухать, поверхность глаза станет мутной и покроется рябью морщин, а из под затылка торжественно вытечет тёмно-красная густота, но этого не случилось. Теперь я мог разглядеть её спокойнее, без некоторых ожиданий:
Левый глаз таращился прямо в мир из вылинявших, бледно-розовых складок ожогового или лишайного пятна точно как недрёманное око из кочана гнилой капусты. Правый глаз сканировал что-то внутричерепное - возможно затылочную кость, возможно внезапно ожившие воспоминания. Мира он не зрил. Кожа вокруг него была нормальная, смуглая, дряблая, умирающая.
Водитель решительно и путано квохтал:
- Женщина давайте я вызову скорую вызвать вам скорую женщина вы поймите такое бывает мужик перебежал через дорогу через рельсы прямо мужик женщина мне же нельзя его давить не могу я давить его вот я и затормозил давайте скорую вызвать?
- Вызывай, чего спрашивать - она же в шоке, - подсказал кто-то серьёзный.
Старуха сидела и судорожно дышала, как будто боялась потерять разом и ритм и смысл своего дыхания. Казалось даже что она сейчас начнёт подпрыгивать на скамейке, на некоторое время повисая в воздухе под потолком. Но этого не произошло.
Недовольство и ропот в публике прорвались суровыми требованиями открыть двери. Люди хотели выйти вон, в двери, как минимум - на улицу.
Водитель пробежал по салону, опасаясь соприкасаться с публикой, как зашкваренный на прогоне и открыл переднюю дверь. Толпа рванула так, словно каждого дома ждала умирающая мать, пообещавшая переписать садовый участок на первого победившего в забеге.
Через весь трамвайный салон, расталкивая других на своём пути, пробурился могучий мужчина в красной линялой футболке, стремительно сдавленно бормоча:
- ****ь понабрали ***** по соплям бы надавать ***** понабрали надавать бы по соплям...
и при этом избегая смотреть по сторонам. Так что было совсем непонятно - кому именно он хочет надавать по соплям и что именно он под этим понимает.
Можно было догадаться, что ему очень нравится так говорить, нравится что это слышат другие, что он всегда, при удобном случае так говорит. Однако водитель, зажатый в своей каморке с кнопками и рычагами, голосил в ответ как закольцованная плакальщица:
- мужик через рельсы бывает же так поймите же дорогу перебежал нельзя давить поймите же вы...
- по соплям надавать по соплям бы надавать наберут понабрали...
- бывает же поймите мужик...
В старухе всё оставалось без изменений, в трамвае стало пусто, остались самые-самые выжидающие непонятно чего.
Я встал и ушёл, посмотрев по пути в дверь как курит водитель трамвая.
Ничего хорошего в этом не было.