Мы – народ, не боящийся смерти,
Мы живыми из пепла встаём.
И воспевши хвалебный гимн тверди,
Среди боя без страха падём!
Бадб и Нейман наш путь освещают
В чёрном мраке безлунных ночей,
И обиды никто не прощает,
Этот век – век секир и мечей!
Много жизней положено будет,
Заалеются кровью поля.
И рассвета лучи не пробудят
Кровь, что в сердце впитала земля.
День один целый год будет длиться,
А года пролетят, словно день.
Может, скоро уже отворится
Дверь, ведущая в смертную тень?
Но не дрогнут сыны Альбиона,
Только стрелы быстрей полетят,
Только громче мечей станут звоны
И наполнится кровью закат.
С нами Морриган меч свой поднимет,
Смерть сама станет нашим вождём.
Жажда мести в сердцах не остынет
Тех, кто к славе великой рождён!
Мы за Родину жизни отдали,
Кровь до капли последней пролив.
Мы проклятьем врагам нашим стали,
На бесстрашие страх заменив.
Суждено ли погибнуть? Погибнем!
Смерть звала за собою не раз.
Но Свободы власть прежде воздвигнем
И тогда отзовёмся на глас.
Горе жизни, потери – всё стерпим,
Аваллону хвалу воспоём.
Мы – народ, не боящийся смерти,
Мы на смерть ради жизни идём!
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Многие из нас понимают смысл жизни только в конце оной, но вряд ли всё же понимают до конца. Нет, я не хочу говорить о высоких призваниях или главном долге. Только недавно я понял, что жизнь нам дана лишь для того, чтобы жить. Если мы живём, значит так нужно; нужно не одним нам, но и тем, кто вокруг нас, а, может, и Высшим Силам? В любом случае, жизнь это не только время для подвигов или совершения каких либо сверхсильных для человека деяний. Жизнь есть жизнь. Но не подумайте, прошу, что я полагаю, будто нельзя в течение всего нашего существования на земле обойтись без подвигов и героев. Да не покажется вам моя речь речью труса, просто я хочу сказать, что у каждого человека своё призвание. Кто-то может стать великим, известным героем, героем не только своего времени, но и героем многих поколений. А кто-то, которого забудут, должен просто жить среди подобных ему людей, молча делая добро окружающим. И, кто знает, может это призвание куда благороднее, чем слава величайшего воина? Но, к сожалению, эту истину я открыл для себя лишь на закате своей жизни. Скажете, что подобный вывод я сделал потому, что стар, и мне больше нечего делать, как только углубляться в размышления? Может, вы и правы. Но ведь когда-то я думал совсем иначе. Пыл моей юности яростно восставал против спокойствия и выдержки старших. Наречённый Наурглором1, я всячески пытался оправдать своё имя, и, как любому подростку, мне хотелось бежать, лететь, что-то доказать подобным мне, выделиться перед всеми – мне досаждало то, что я не мог проявить себя. Тем более, что все мы были воспитаны на примерах таких героев, как Кухулин2 и Бран3, одни из величайших героев Альбиона, имена которых прославлялись в сказаниях и песнях, и на которых, разумеется, хотели походить все юноши моего времени, и образы которых искали и не находили в нас девушки. Много историй было сложено о вечноживущем Бране, а про Кухулина вообще говорили, что он не погиб, но живёт где-то на севере, в прекрасной стране, вместе с Туата-де-Даннан4 и эльфами.… Но я не буду сейчас углубляться в жизни этих героев, так как полагаю, что их имена ещё не раз появятся в моей истории. Теперь же я хочу рассказать о том, что происходило на Альбионе в наше время. И я надеюсь, что наши деяния будут достойны памяти потомков.
Собственно, моя история, можно сказать, началась с того, что, когда я услышал о войне, я поспешил сбежать из дома, вопреки запрету отца, чтобы сражаться за свою Родину. Впрочем, это была не единственная причина оставить дом. Как я уже говорил, мне хотелось где-то себя проявить, а где, как не в бою рождается героизм и слава? И в погоне за этой славой, я отправился воевать. Правда, после первого же боя, я попал в плен. Меня не убили, так как мне было лишь семнадцать лет и, потому меня пощадили. Хороша была пощада – меня забросили в подвал какого-то укрепления, возведённого нашими врагами на нашей же земле. Просидев в сырости и темноте около трёх дней, в течение которых меня и не думали кормить, я начал проклинать свою жизнь и сожалеть о том, что пошёл против воли родителей на эту войну. Мне хотелось умереть как герою, на поле битвы, сжимая в руке меч, а не как больному псу, от голода и жажды, заживо гния в тёмном подземелье. И вот, теперь, сидя на полу и обняв руками колени, я в который раз оглядывал потолок и стены места своего заточения, пытаясь найти хоть какой-нибудь выступ или балку, к чему можно было бы привязать верёвку, которую я бы не замедлил сделать из своей рубахи, чтобы, повесившись, покончить со всеми мучениями. Но, к моему сожалению, стены, как назло, были ровными и уходили высоко вверх, поднимая собою потолок, который рассмотреть толком было невозможно, да если бы и возможно, то залезть туда я бы точно не смог. Да и свету, струившегося тонкой полоской из-под двери хватало лишь на то, чтобы видеть неточные тёмные очертания подземелья. Отчаявшись, не в силах что-либо разглядеть, я откинулся к стене, чувствуя, что по моим щекам текут слёзы. Я и не пытался их остановить, зная, что никто меня не видит.
Но вдруг до моего слуха донеслись чьи-то тяжелые шаги и лязг оружия. По моей спине пробежал холод. «Ну, всё. Сейчас поведут пытать» - промелькнула мысль. «Что говорить? Что делать?» - думал я, поспешно вытирая с лица почти высохшие слёзы – враги не должны видеть мою слабость. Однако, как оказалось, им было вовсе не до меня. Дверь открылась, и три стража втолкнули в мою темницу человека, бессильно упавшего на пол, как только его отпустили. Он был избит до полусмерти и, видимо, едва осознавал, что происходит. Дверь тотчас закрылась, и подземелье снова наполнилось мраком.
Когда шаги стражей удалились, я подполз к лежавшему и слегка коснулся его плеча – он не отвечал. Я потряс его сильнее – снова ничего в ответ. Собрав все свои силы, я вцепился в рукав его рубахи и перевернул его на спину. Наконец-то он тихо простонал.
- Эй, ты! Ты живой!? – громко спросил я, приподняв его голову. Он приоткрыл глаза, медленно обвёл взглядом всё подземелье, после чего остановил свой взор на мне.
- Ты здесь давно? – тихо пробормотал он, захлёбываясь кровью, тёкшей из разбитых губ.
- Дня три. – ответил я, испытывая глубочайшее облегчение от того, что он заговорил.
- Как тебя зовут? – спросил я, убрав растрёпанные волосы с его лица и, по возможности, вытерев кровь, струившуюся из многочисленных ссадин и порезов.
- Амонгвай5. – ответил он, добавив после небольшой паузы. – Сын Гланэла6. А ты кто?
- Наурглор. Сын Рингамона7. – отчеканил я. – Ты сюда как попал? – В этот момент я понял, что задал самый тупой вопрос, но мне нужно было хоть что-то спросить. Амонгвай усмехнулся, заметив моё смущение, после чего, выждав краткую паузу, печально произнёс:
- Наш отряд потерпел поражение. – он тихо вздохнул, после чего, как бы говоря сам с собой, продолжил: - Тысяча наших воинов полегла в этой битве. Похоже, сынам Альбиона никогда не отстоять своих земель. Мы вскоре все погибнем. – он замолчал, отвернувшись и устремив свой взор в темноту. Я не отвечал, понимая, что сказать ничего не смогу.
Сколько мы так просидели, я не знаю. Но, вот, Амонгвай, пошевелившись, приподнялся.
- Тебе лучше? – спросил я.
- Да, вроде отлежался. – тихо произнёс он, стиснув голову руками. – А ты не пробовал бежать отсюда? – вдруг спросил он.
- Нет. – ответил я. Признаться, я даже не думал об этом.
Амонгвай оглядел меня, но ничего не сказал. Поднявшись, он, хромая, подошёл к двери. Пару раз, дёрнув её, он снова отошёл, оглядел петли, после чего подошёл ко мне, когда я уже перебрался в угол, в котором всегда находился. Он опустился рядом со мной и, прислонившись к стене спиной, сказал:
- Выбить дверь мы не можем, зато можем напасть на стражей, когда они сюда явятся. По крайней мере, можно попробовать.
- А если у нас не получится? – спросил я, несколько удивлённый его предложением. Ведь ещё несколько минут назад он лежал на полу, не в силах подняться, полностью отчаявшись в своей судьбе, а тут вдруг решил напасть на вооружённых стражей. Нет, мне это понять было не совсем легко.
- Ты что, боишься? – спросил Амонгвай, усмехнувшись.
- Нет, не боюсь. – ответил я. – Просто не представляю, как это сделать.
- Да, очень просто. Когда они зайдут, мы нападём на них. – спокойно рассуждал он. – Они не будут ожидать нападения, а потому преимущество будет на нашей стороне.
- А если их будет больше, чем двое? – спросил я. – Если их будет человек пять? Ты уверен, что мы справимся?
Амонгвай грубовато усмехнулся.
- Всё ещё боишься. – заметил он. – Не бойся, умереть нам всё равно рано или поздно придётся, но лучше умереть быстро, борясь за свободу, чем влачить долгую жизнь в плену. – он перевёл свой взор на меня. – Чем жить, как собака, вылизывая ноги хозяина в благодарность за хлебные крошки, падающие с его стола. Нет, я хочу умереть, как воин и … - его разговор прервал громкий звук какого-то большого упавшего предмета, затихший так же неожиданно, как и прозвучавший.
- Это ещё что? – вырвался у меня невольный шёпот. Амонгвай ничего не ответил, похоже, он прислушивался. Я не стал повторять своего вопроса и последовал его примеру, надеясь, что хоть что-то смогу услышать. Шаги! Да, несомненно, чьи-то шаги. Приближаются. Мы с Амонгваем переглянулись.
- Встань у дверей. – шёпотом приказал он. Излишних объяснений не потребовалось, я занял своё место, спрятавшись за левым косяком. Амонгвай вскоре появился рядом. Было видно, что любые движения причиняют ему немалую боль. А ещё драться собрался! Может, попытаться отговорить его, пока не поздно?
- Ты точно уверен? – спросил я.
- Уверен.
В этот момент вдруг что-то с неимоверной силой сотрясло дверь, заставив её сорваться с петель, отлететь на пол шага, секунду постоять, пытаясь удержать равновесие и тут же хлопнуться плашмя на землю. В проходе же, как бы вместо этой двери, появилась огромная фигура.
- Хаэлсарн8! – воскликнул Амонгвай, ошарашено глядя на стоявшего перед нами человека.
- Давай, быстро, выходи! – голос человека больше напоминал раскат грома, чем обычную речь. Мне стало несколько не по себе. Впрочем, оставаться здесь я бы не стал, потому последовал за Амонгваем и несколько удивил своим появлением Хаэлсарна.
- Это кто? – спросил он, указав в мою сторону кивком головы. Я поспешил представиться.
- Наурглор, сын Рингамона.
- Хаэлсарн, сын Бэлегона9. – прозвучал ответ. В этот раз его голос показался мне уже не таким громким, а, наверное, даже, несколько приятным. Всё-таки, это был голос моего спасителя. Впрочем, он был не единственным, кто спас нас с Амонгваем. Как оказалось, их третьим другом был Лослен10, сын Гвайкира11. Они были в одном отряде, который вёл Хаэлсарн и, похоже, теперь остались единственными, кто выжил после сражения. Это я успел понять из кратких реплик, коими они друг с другом перекинулись, касательно того, куда теперь направиться и где набирать новый отряд. Понятно, что подземелье было не лучшим местом для обсуждения подобной темы, но в эту тему сейчас никто и не углублялся. Просто они решили, что новый отряд нужен. Мне же не оставалось ничего, как только напроситься в их общество и, к счастью, я был безоговорочно принят.
Выбраться из крепости и исчезнуть во мраке ночи (а тогда была именно ночь), не предоставило нам, к моему огромному удивлению, никакого труда. Нас никто не заметил, и мы смогли благополучно сбежать.
- Интересно. – заметил Лослен. – Никто не охраняет вход. Мне даже не верится, что всё это получилось сделать так просто.
- Они не ожидали. Хвала Морриган12! Нам удалось! – произнёс Хаэлсарн, когда мы уже из-за зарослей наблюдали за крепостью. – Вот – удачный момент. Сейчас бы перебить их всех! – заметил он. – Жаль, войска нет.
Сказав это, он развернулся и быстро направился в глубь леса, куда последовали и мы с Амонгваем и Лосленом.
Остальные четыре дня мы шли лесами, по ночам делая небольшие перебежки через открытые пространства. Впрочем, вражеские войска мы видели не больше трёх раз, благо, издали, что, однако, тоже настораживало.
- Наверное, они прошли в глубь страны. – как-то заметил Хаэлсарн, - Ну, или почти прошли. В общем, как бы там ни было, нам нужно примкнуть к какому-нибудь нашему отряду, если вдруг встретим.
В остальном, эти четыре дня не были особенно знаменательны, а, потому, я лучше поведаю об этих троих, ставших моими друзьями.
Хаэлсарн, сын Бэлегона, не смотря на свою молодость (ему было около двадцати семи), бывал уже во многих боях и не раз командовал крупными отрядами. Правда, не сказать, что многие сражения были удачными, но прославиться своей неустрашимостью и силой он успел. Хаэлсарн был человеком намного выше среднего роста и очень широк в плечах. Руки его были настолько мощны, что ему не составило бы труда переломить хребты двоим противникам одновременно. Однако красотой особой он не отличался: лицо его было обыкновенным и не слишком запоминающимся. Но вот взгляд был подобен пламени. Казалось, своим взглядом он прожигает сердца людей. Этот взгляд был настолько силён, что просто приковывал к земле – подобный взор не мог вынести ни один человек. Глядя на него, мне тоже хотелось иметь такой взгляд, он восхищал меня. И некоторое время я пытался подражать ему, также сводя брови и глядя из-под лобья, полагая, что мой взгляд горит такой же силой и огнём, однако, в один прекрасный момент, получил замечание от Хаэлсарна:
- Ты чего так таращишься на меня? – спросил он. Я что-то пролепетал в своё оправдание, что-то, что ничего особенного, после чего, мысленно отругав себя, решил, что больше подобных попыток предпринимать не буду. Вскоре я просто понял, что взгляд отражает волю человека. Значит, воля Хаэлсарна сильна, намного сильнее моей, что ж, я вынужден был этой воле подчиниться.
Лослен на первый взгляд мог показаться более простым, чем Хаэлсарн, но при дальнейшем общении выяснялось, что это совсем не так. Да, у него не было горящего взгляда и пламенных речей, но что-то чарующее и несколько загадочное было в его спокойном мягком голосе, в его манере разговора. Нет, он не говорил сложными фразами или, наоборот, краткими воззваниями. Это было какой-то особый порядок слов, создававший, если и не самые красивые, но уж точно интересные формы. Правда, в этой манере был один недостаток – некая недосказанность мысли. Казалось, заканчивая свои предложения, он специально обрывает их, чтобы не выдать того, что он имеет в виду. Правда, если мы говорили на отвлечённые темы, эта манера его куда-то пропадала, но стоило задать вопрос, прямо обращенный к нему, она снова проявлялось, что иногда могло несколько раздражать. Ко всему этому прибавить лёгкий прищур как бы всматривающихся в тебя светло-карих глаз и благородные, красивые черты лица, обрамлённые чёрными волосами, и перед мысленным взором можно представить Лослена, сына Гвайкира, ставшего моим лучшим другом.
Хаэлсарн и Лослен, как я вскоре выяснил, задав этим двоим немало вопросов, были, наверное, самыми лучшими друзьями. Не смотря на то, что познакомились они всего за два года до войны, они успели очень хорошо сдружиться и теперь вместе набирали и вели отряды, сражаясь с чужеземцами, пожаловавшими на нашу землю. Амонгвай присоединился к ним сравнительно недавно и скорее был просто одним из однополчан, чем другом. Ну, так уж распорядилась судьба, решив спасти его.
Не смотря на то, что с Амонгваем я познакомился пораньше, чем с остальными, я с трудом мог общаться с ним. Он был несколько замкнутым человеком, ничего не любил рассказывать о себе, но и других не слушал. Иногда он напоминал мне Хаэлсарна, по крайней мере, и тот и другой не переставали говорить о свободе, о славе Альбиона (да и о своей собственной тоже) и обо всём, тому подобном. Но Амонгвай никогда не мог облечь свою мысль во что-то определённое и, как мне казалось, не имел своего мнения, а если и имел, то очень редко. В основном он повторял уже ранее сказанные кем-то мысли и слова, так что особого интереса в беседах с ним у меня не проявлялось и я понял, что собеседника я себе в нём хорошего не найду, не стоит и пытаться.
А вот с Лосленом мы очень скоро нашли общий язык, так что теперь Хаэлсарн иногда подшучивал над ним, что он нашёл замену своему другу в лице Наурглора.
Итак, в конце четвёртого дня, мы вышли к поселению, из которого, как я вскоре узнал, был родом Хаэлсарн. Здесь мы остановились на пару дней, чтобы отдохнуть, и здесь же Хаэлсарн начал набирать людей для своего нового отряда, что заставило нас задержаться здесь на последующие три недели, в течение которых мы ездили по поселениям, созывая добровольцев в наш отряд. Спустя эти три недели после нашего появления, собрался отряд, численностью более пяти ста человек, если быть точным, то пятьсот тридцать два, разумеется, включая нас троих.
Спустя еще несколько дней, мы всем отрядом покинули поселение, обосновавшись на некоторое время в глубине леса. Последующие десять дней я помню несколько смутно. Мы, в основном, делали вылазки, нападая на отряды врагов, иной раз превосходившие нас по численности в три, а то и четыре раза. Тем более, не смотря на нашу дружбу с Хаэлсарном, он почти не посвящал меня в свои планы и даже Лослен, с которым они постоянно советовались, не мог мне толком ничего сказать. Но, в любом случае, мне нравилось. Победы, сыпавшиеся на нас дождём, вдохновляли меня, а то, что Хаэлсарн порою давал мне право вести фланги, придавало мне гордости. Порой, командуя пол сотней воинов, я воображал себя Кухулином, ведущим своё войско на неравную схватку, но обязательную победу.
Наши вылазки наделали немало бед нашим врагам, однако это были не крупные поражения с их стороны, а, потому, требовалось что-то большее, чем просто отрывочные нападения.
Однажды вечером Хаэлсарн позвал меня в свой шалаш, который, кстати говоря, был настолько огромен, что там могло уместиться человек девять, причём кто-то мог даже встать во весь рост. Хаэлсарн стоял, склонив одно колено, и что-то рисовал на земле.
- Как думаешь, что, если завтра начнём путь к большим водам? – обратился он ко мне.
- Ну, - протянул я, не совсем понимая, о чём идёт речь. Я догадывался, что Хаэлсарн хочет осуществить свой план нападения на вражеские земли, но не был в этом совершенно уверен. – Я думаю, не плохо будет. – пробормотал я.
Хаэлсарн, взглянув на меня, ухмыльнулся, после чего продолжил:
- Я хочу перекинуть отряд врагам в тыл. Это, конечно, опасно, нелегко, зато ставка высока. Мы переберёмся на их землю и опустошим её. Тогда им придётся отступить и спасать свою страну, а про Альбион… - в этот момент наш разговор прервал Торонлау13, вошедший, чтобы сказать:
- Хаэлсарн! Какой-то всадник приближается там! Я отдал приказ, чтобы его задержали.
- И, кто выехал? – поинтересовался Хаэлсарн.
- Росхир14 и Амонгвай. – ответил Торонлау. – Если надо, его приведут сюда.
- Хорошо, пусть сделают. – ответил Хаэлсарн, кивнув головой. Торонлау поспешил выполнить. Через несколько минут он вернулся, за ними шли Амонгвай и Росхир, с ними был и незнакомец – красивый, можно сказать, прекрасный парень. На вид ему можно было дать лет двадцать пять. Был он среднего роста, немного худощав, но грациозен. Когда Росхир и Амонгвай подвели его и его оружие бросили перед Хаэлсарном, он встал, сложил руки на груди и обвёл всех нас спокойным, несколько оценивающим взглядом.
- Кто ты? – наконец спросил Хаэлсарн, глядя незнакомцу прямо в глаза. Я ожидал, что тот, как и многие, отведут взор, не в силах выдержать пылающий огонь взгляда Хаэлсарна, но незнакомец был непреклонен. Он устремил на сына Бэлегона спокойный взгляд своих тёмно-синих, как лёд, глаз и также спокойно ответил:
- Я Элдуин15, сын Эредгила16. – он сделал паузу, не прекращая смотреть в глаза Хаэлсарна. – А ты, насколько я понимаю, Хаэлсарн, сын Бэлегона. Что ж, рад встречи с тобой.
В этот момент я заметил, что Хаэлсарн смутился. Впервые за всё время он отвёл свой взгляд! Мне всё это не очень понравилось, и, решив, что здесь что-то не так, я незаметно (как мне показалось) взялся за рукоять меча. Однако всевидящий взор Элдуина заметил и это незначительное движение. Он перевёл свой спокойный взгляд на меня, остановив его на несколько секунд, чем заставил меня замереть, чего я даже не ожидал от себя, после чего снова повернулся к Хаэлсарну.
- Откуда ты меня знаешь? – спросил Хаэлсарн, снова взглянув ему в глаза.
- Твоё имя гремит уже по всему Альбиону, как мне не знать тебя?
- У тебя северное имя. – заметил Хаэлсарн. – Откуда ты?
- Не я один имею имя народов севера. – спокойно отвечал Элдуин. – Среди твоих воинов тоже есть люди с северными именами. Что же до меня, то я родом из Элфина17.
- Элдуин, Эредгил, Элфин. – слегка усмехнувшись, перечислял Хаэлсарн. – Не много ли звёзд?
- Хаэлсарн, Бэлегон. Похоже, в этой войне звёздам и камням суждено объединиться. – заметил Элдуин, не меняя своего спокойного тона. Меня же передёрнуло. Я много слышал о городе, или поселении Элфин, находящемся на девяти холмах и окружённом непроходимым лесом. Слухи об Элфине, наполнявшие земли Альбиона, были самыми разными. Кто-то говорил, что это город разбойников и убийц, кто-то утверждал, что там земное царство мёртвых, или, по крайней мере, вход в Иной Мир. Ещё от кого-то я слышал, что это город эльфов, где эльфы и люди живут вместе и это самый прекраснейший город, или поселение, на всём острове Альбиона. Однако я не мог полностью согласиться с последним представлением, так как Элфин в основном принято было считать гиблым местом. Сколько бы людей не отправлялось туда, никто не возвращался, а потому одно название этого города навивало некий трепет. Понятно, что сознание того, что Элдуин явился сюда из этого города, вселило в меня опасение. «Хотя, с другой стороны, если он там жил, так, может, это уж и не такое страшное место, как просто о нём говорят?» - подумал я.
Что же до Хаэлсарна, то, мне показалось, ему было всё равно. Он не верил подобным слухам, да и вообще, по-моему, не очень то уважал разговоры об эльфах и тому подобных. Элдуину он ничего не ответил, а только задал вопрос:
- И, зачем ты сюда явился?
- Хотя бы для того, чтобы сказать тебе, Хаэлсарн, что сюда приближается пятитысячное войско. И потому придётся тебе отложить свой поход за море. – Элдуин произнёс это спокойным тоном, и взгляд его был всё так же спокоен, однако мне снова стало не по себе. Хаэлсарн сурово сдвинул брови и как-то грозно спросил:
- А ты-то об этом, откуда знаешь?
- К сожалению, не от тебя. Я слышал разговоры о твоих планах в их лагере. – при этих словах Элдуин выразительно кивнул в сторону полей. Мы все недоумённо переглянулись.
- Неужели среди нас есть предатель? – тихо шепнул мне Лослен. Я был поражён этим. Однако, в голову мне вдруг явилась мысль, которая пришла просто из неоткуда. «А что, если постараться этого предателя найти?» Через несколько секунд я понял, что, почему-то, начинаю подозревать Амонгвая – когда Элдуин сказал об этом, он опустил голову, и, как мне показалось, был чем-то взволнован.
- Когда они придут? Не знаешь? – спросил Хаэлсарн.
- Через два дня. – ответил Элдуин.
- Хорошо. Мы успеем подготовиться. – заметил Хаэлсарн и быстро вышел из шалаша. Амонгвай последовал за ним.
- Что Хаэлсарн задумал? – спросил Торонлау. Лослен пожал плечами.
- Видимо, он решил вступить в бой. – предположил он.
- Против пяти тысяч? – послышался голос Элдуина. – Не думаю, что это удачная затея.
Он всё ещё стоял, скрестив руки на груди, охраняемый Торонлау и Росхиром.
- Тебя, вообще, не спрашивают, по-моему! – отозвался Лослен.
- По-твоему, я не знаю. А вот, по-моему, я имею право высказать своё мнение, так же, как и вы. – он произнёс это, даже не взглянув на Лослена. Затем он повернулся к Росхиру и также невозмутимо спросил:
- Я думаю, что имею право взять своё оружие?
Росхир пожал плечами.
- Бери.
- Благодарю. – Элдуин опустился на колени перед своим оружием. Мы вчетвером наблюдали за его действиями. Хочу заметить, что даже за весь военный период, общавшись со многими людьми, а не видел такого прекрасного оружия, если только не считать меч Лослена с изображённым на его клинке драконом. Но подобного меча, как меч Элдуина, я не встречал никогда. Это был короткий, но, по всей видимости, очень крепкий меч. Лезвие было тёмно-синим, а в центре клинка буквально сияла белая восьмиконечная звезда. Рукоять по красоте не уступала клинку – на гарде был вставлен камень, похоже, сапфир, а противовес имел форму лилии, если смотреть сбоку, или розы, если смотреть сверху. Да, даже не смотря на моё отношение к Элфину, с Элдуином можно было сдружиться хотя бы из-за такого оружия, как никак, я всегда преклонялся перед мечами. Сейчас я порою удивляюсь себе, как я мог судить о качествах человека по его оружию. Но в то время я был ещё неопытным юнцом, впервые попавшем на войну, который восхищался её героями и боялся смерти, которую она несёт. Я не видел всей истины окружающего меня мира, воспринимая его через призму восторга и собственной горячности.
Но вот, Элдуин, быстро надев колчан, полный стрел, вложив клинок в ножны и взяв в руки лук, поднялся.
- Значит, Хаэлсарн действительно хочет выступить против тех пяти тысяч? – спросил он.
- Наверно. – ответил я, заметив, что ни Лослен, ни Торонлау, ни Росхир не желают отвечать. В этот момент снова появился Амонгвай.
- Эй, ты! Как там тебя? Тебя Хаэлсарн зовёт. – слова, явно, были обращены к Элдуину, что заставило последнего во второй раз представиться и последовать за Амонгваем. Среди нас четверых снова воцарилось молчание.
- Ну, а что мы здесь стоим? – в конце концов, произнёс Торонлау. – Может, мы будем там нужнее?
Мы вчетвером вышли и Торонлау с Лосленом направились в сторону отряда, а мы с Росхиром проследовали к Хаэлсарну, просто из любопытства, узнать, о чём говорят те двое. Разговор их был негромкий, однако, было видно, что спорят они очень горячо. Когда мы с Росхиром приблизились, я смог услышать их разговор.
- Неужели ты думаешь, что сумеешь победить их? Их пять тысяч, а у тебя только пятьсот двадцать три человека!
- Я не думаю, я знаю! – сурово отвечал Хаэлсарн. – Мы не раз сражались в неравном бою! И всегда побеждали! Выстоим и на этот раз!
- Но тогда их было в три – четыре раза больше. Да, это тоже немало, но теперь в целый десяток! Хаэлсарн, одумайся, это уже слишком много! Тебя просто сметут!
- Не сметут! – резко оборвал Хаэлсарн. – Нас ни кто не сметёт! Мы выступим, я сказал!
- Звезда Альбиона! – выдохнул Элдуин. – Он выступит! Ты знаешь, почему ты раньше побеждал?
- Нет, не знаю! – иронично произнёс Хаэлсарн. – Как я вообще без тебя справлялся?
- Ты сам знаешь, что побеждал только потому, что нападал неожиданно и с тыла. А теперь предстоит биться с головы. – Элдуин перешёл почти на шёпот. – У тебя есть ещё время. Укройся в лесах, сохрани своих людей. Пусть чужеземцы не найдут никого. Просто переждать три дня. – он замолчал, глядя в глаза Хаэлсарна прямым, спокойным, но твёрдым взглядом. Хаэлсарн некоторое время молчал, затем сдвинул брови и устремил на Элдуина испепеляющий взгляд.
- Мои люди никогда не отступали! – властно произнёс он. – Они всегда сражались стойко и мужественно. Мы поднимем мечи и в этот раз! – он оттолкнул Элдуина и развернулся, чтобы идти, но слова северянина заставили его остановиться.
- В таком случае ты лишишься всех своих людей. По крайней мере, большинства из них точно. – Это было сказано твёрдым железным тоном. Хаэлсарн обернулся и снова приблизился к Элдуину.
- И, что ты ещё хочешь сказать? – спросил он сурово каким-то сдавленным голосом. – Ты что, предсказатель судеб? – он мрачно усмехнулся. – Или боишься за моё войско?
- Я боюсь за людей. – спокойно отозвался Элдуин
- Как благородно! – снова усмехнулся Хаэлсарн, после чего сурово добавил:
- Я никогда не отступал! И сейчас не отступлю! Я не хочу, чтобы мои люди, а тем более враги сказали, что Хаэлсарн трус. Что он испугался и отступил. Я не буду бегать по лесам, как заяц от охотника. Ты думаешь, что я напугаюсь, услышав твоё известие? Ха! Ты не знаешь сына Бэлегона! Я приведу Альбион к победе!
- Хотел бы и я в это верить. – тихо произнёс Элдуин.
- Ты сомневаешься? – Хаэлсарн смерил его надменным взглядом. – Тогда убирайся отсюда. Да, нас только пятьсот двадцать два человека, но мы выдержим. Мы сразимся!
- Пятьсот двадцать три. – поправил Элдуин. Хаэлсарн несколько недоумённо взглянул на него.
- Если ты не возражаешь, я останусь с вами. Как никак, я тоже сын Альбиона, а значит, причастен к этой войне.
Хаэлсарн помолчал несколько секунд, как бы оценивая своего собеседника, после чего нехотя сказал:
- Хорошо. Оставайся. Но не смей сеять панику в ряды моих воинов! – Хаэлсарн резко развернулся и ушёл, позвав за собой Росхира. Я остался с Элдуином.
- Вот так всегда. – проговорил Элдуин, обращаясь ко мне. – Желаешь человеку помочь, - он кивнул в сторону Хаэлсарна. – А тебя отсылают. Неужели люди не понимают ничего, или не хотят понять?
Я не отвечал, продолжая молча стоять. Не знаю, почему, но я не мог начать разговора, так как не очень понимал, о чём мы можем говорить, хотя поговорить мне с ним очень хотелось, ведь не каждый день к нам являлись жители Элфина, а потому вопросов в моей голове роилось очень много, правда, с какого начать – я не знал.
Заметив, видимо, моё смущение, Элдуин сам обратился ко мне:
- У вас всегда так новых принимают? – спросил он, слегка улыбнувшись.
- Как – так? – не понял я.
- Вот так же – подозрительно и с ссорами. С того момента, как я здесь появился, мне не дали даже глотка воды, хотя мой путь был не из близких. – он перекинул лук через плечо. – Так, может, ты покажешь, где здесь вода. – спросил он примиряющим тоном. Я вздохнул с облегчением – наконец-то нашёлся повод для разговора.
- Нет, у нас так не всех принимают. Пойдём, я покажу, где вода. – усмехнувшись, сказал я, пытаясь подражать его манере.
- Премного благодарен. – отозвался Элдуин, следуя за мной. Мы вышли к небольшой просёке, по которой тёк ручей холодной чистой воды. Элдуин лёг на траву и, припав к прохладной воде, пил. Я сидел рядом, обняв колени руками, и наблюдал за ним. «Элдуин, Элфин. Прав был Хаэлсарн, когда сказал, что очень много звёзд» - думал я. – «Только вот, что-то не верится мне, что он родом из того города. Это город эльфов, а он – человек. Неужели он не знает о тех слухах, которые ходят о городе? Да и город этот находится на севере, а Элдуин совсем не похож на северянина, не то, чтобы внешне, даже по одежде» - меня это несколько настораживало. «Если он – житель Альбиона, он должен это знать. Может, он просто решил сказать название самого дальнего места, о котором и выяснять бы не стали? Но у нас в отряде и так никто ничего подобного не выяснял. Нет, если бы он действительно являлся жителем Элфина, он вряд ли бы сказал об этом. Хотя, кто знает? Может, стоит его расспросить обо всём как можно подробнее?» Однако я прекрасно осознавал, что я, мягко говоря, ничего не знаю об Элфине, так что он может говорить мне что угодно. Я не знал, да и не мог понять, что заставляло меня в тот момент подозревать Элдуина, как лазутчика. Не то, чтобы я был в этом полностью уверен, но что-то, какой-то внутренний голос не переставал твердить мне об этом. «Нет, нельзя же всех подряд подозревать. Да и какой он вражеский лазутчик, когда он только что предупредил нас о приближающемся неприятельском войске. Нет, надо просто подождать. Поживём – увидим». В этот же момент Элдуин поднялся. Опустившись на колени под одним из деревьев, он прислонился к стволу спиной, и, взглянув на меня, произнёс:
- Что ж, спасибо, Наурглор.
Мы дружески улыбнулись друг другу, однако меня поразило то, что он назвал меня по имени. Ему ведь никто не говорил, как меня зовут, да и никто не обращался ко мне в его присутствии, тем более, не упоминал имени.
- Откуда ты знаешь моё имя? – спросил я. – Я ведь тебе его не говорил.
- Ваши имена всему Альбиону известны. – ответил он, однако мне показалось, что он что-то не договорил. Но он не продолжал, а, переведя взгляд вдаль, куда-то всматривался. Я проследил за его взглядом, но ничего кроме зелёных холмов не увидел. Невдалеке был лагерь нашего отряда, но Элдуин смотрел не на действия воинов. Его взгляд, казалось, пронизывал горизонт, но что он видел, я не знал.
Я снова взглянул на него, почувствовав, его взгляд на себе.
- Твоего отца зовут Рингамон, сын Лингвая18? – вдруг спросил он. Я даже опешил, кивнув утвердительно в ответ.
- Он из войска Халторна19?
- Да.
- Я видел его. Когда я уезжал, он просил передать тебе привет. Сказал, что очень любит тебя и скучает.
- А, а как, как он, у него всё хорошо? – запинаясь, спросил я, глядя на него горящими от нетерпения глазами.
- Неплохо. – ответил Элдуин. – Я был у них дня три назад. Собственно, за это время мало, что могло измениться, если учесть, что все действия происходят на восточной стороне, а не в центре, где они сейчас находятся.
Мне даже как-то полегчало.
- А ты как? Приехал, чтобы только передать мне это? – спросил я, хотя уже мог предугадать ответ.
- Да, нет, не только ради тебя. Во-первых, чтобы предупредить Хаэлсарна о приближающейся опасности.
- Понятно. – протянул я. – Слушай, а откуда ты узнал об этом?
- По-моему, я уже говорил, что услышал об этом намерении в лагере наших неприятелей. – ответил он.
- Так ты лазутчик? – я несколько удивился. Оказалось, что я всё же был прав, решив, что он лазутчик. Единственной моей ошибкой было принятие его за чужака.
- Можешь и так называть.
- Можешь. – я усмехнулся. – Хаэлсарн говорил, что ему как раз не хватает хорошего лазутчика. Может, ты ему пригодишься?
- Надеюсь. Только вряд ли он захочет меня слушать, даже если я принесу ему весть о стотысячном войске. Он и так был против меня.
- Ну, да. Его не переубедишь. Можешь даже не пытаться. – заметил я. Элдуин только слегка усмехнулся.
- Хотелось бы верить, что он не пожалеет о своём решении. – протянул он после недолгой паузы, вновь устремив свой взор куда-то вдаль. Теперь его лицо было ко мне вполоборота и мне вдруг показалось, что где-то, когда-то я его уже видел. Вот только где – я не мог вспомнить, как не напрягал свою память. Мне даже захотелось спросить, могу ли я знать его, и встречались ли мы где-то раньше, но я промолчал, так как не был полностью уверен в этом. Может, он просто похож на кого-то? Но вспоминать о чём либо у меня сейчас не было времени, нужно было подготовиться к грядущему сражению, тем более, что на мне ещё лежала ответственность за ведение правого фланга, который мне доверил Хаэлсарн, так что все воспоминания пришлось отложить на потом.
Эти два дня пролетели слишком быстро, но, не смотря на это, мы успели подготовиться очень даже основательно, так, по крайней мере, мне казалось. По плану Хаэлсарна фланги должны будут отсоединиться от основного отряда и взять противников с боков полукругами. Первые ряды основного отряда берут на себя и первые ряды врагов, а последние ряды врезаются в центр вражеского войска. План, сам по себе, в общем, то, был неплох, только, как осмелился заметить Элдуин, Хаэлсарн не представлял силы неприятелей в настоящем размере. Но кто из нас стал бы слушать этого пришельца? Мы все привыкли доверять сыну Бэлегона и подчиняться его приказам. Скажи он нам идти в пасть дракона или биться со всем миром Сида20, мы бы, не сомневаясь ни секунды, ринулись в бой. Могло ли нас теперь устрашить пятитысячное войско иноземцев? С нами был Хаэлсарн, а это значило всё!
Однако в эту ночь, ночь перед боем, я всё же долго не мог уснуть. Элдуин в этот день, как и обычно, не преминул заметить, что предстоящее сражение вряд ли увенчается успехом, на что получил жёсткий выговор от Хаэлсарна. Что же до меня, то это был первый раз, когда я, неожиданно для себя, взглянул на наше положение совсем с другой стороны. «Может, Элдуин всё-таки прав?» - думал я, прохаживаясь из стороны в сторону по тихому лагерю. «Может, Хаэлсарну действительно не стоило бы решаться на этот бой? Мы могли бы переждать где-нибудь в лесу, после чего без каких либо препятствий переправиться на Большую Землю. Ведь если хотя бы половина из нашего отряда погибнет, о переправе не сможет быть и речи». Я попытался представить то войско, что приближалось к нам. Пять тысяч против пяти ста двадцати трёх человек. Нет, это действительно было слишком много; я осознал это только теперь. Но теперь было уже поздно что-либо предпринимать или о чём-либо думать. Завтра состоится битва, пути к отступлению нет, да если бы этот путь и был, Хаэлсарн вряд ли бы им воспользовался. Оставался только один выбор – погибнуть за Альбион; в своей смерти я не сомневался. Ну, что же, если мне придётся покинуть Альбион, следует вспомнить Аваллон21, где я непременно должен буду оказаться. Умереть я не боялся, для меня, как и для всех моих соотечественников, смерть не являлась кошмаром – она была не больше, чем переход в Мир Иной, однако сознание того, что придётся погибнуть, не успев свершить каких либо великих подвигов во славу своего родного острова, меня несколько угнетало. Я поднял взгляд на звёзды – вечно сияющие на небесном своде светила, мирно совершающие свой путь в торжественном молчании. Правда ли, что после смерти души людей становятся звёздами и теперь своим светом охраняют бытие живущих? Я не знаю, откуда я слышал это, но мне, почему-то, понравилась эта мысль. Души жителей Альбиона наблюдают за нами оттуда, сверху. Может, завтра они вступят с нами в бой невидимым, но великим войском и даруют нам победу? Я не знаю, как назвать то чувство, которое наполняло меня в тот момент. Это не было отчаяние или обречённость, мне просто показалось, что это последний вечер, последняя ночь, когда я здесь, на Альбионе, когда вижу с земли эти манящие к себе, но одновременно холодные звёзды. Кто знает, может, завтра я уже стану одной из них? И встав на колени и подняв руки к небу, я начал молиться. Я просил эти светила о помощи в завтрашнем сражении, о прощении в моём малодушии и о смерти, вечной смерти наших врагов…
В то утро я проснулся с первыми лучами солнца, как и полагалось, однако когда я выполз из своего шалаша, то увидел, что все уже давно встали, и теперь весь отряд собрался вместе, вознося молитву Морриган и Дагде22, призывая их снисхождения и прося о помощи в битве. Впрочем, молитва эта была краткой, так как нужно было ещё построиться, доделать последние приготовления, так что все разошлись достаточно скоро.
Как только я подъехал к своему правому флангу (кстати говоря, в нашем отряде все до единого были всадники), так тут же столкнулся с Элдуином.
- Хаэлсарн меня к тебе определил. – заметил он после приветствия.
- Понятно. – протянул я, глядя на него и пытаясь понять, что здесь не так.
- А что ты лицо не раскрасил? – спросил я, наконец, поняв, чем он выделяется ото всех.
- Да, не люблю я это дело. – Элдуин слегка пожал плечами. – Потом отмыться бывает тяжело.
Я усмехнулся. Впрочем, замечание это было истинным – после каждого сражения смывать с себя эту краску было очень нелегко, так что обычно в течение дней двух – трёх мы все ещё ходили с синеватыми лицами, пока краска не отлетала вместе с грязью. Но и пойти против обычаев никто не собирался, как никак, это ведь был целый ритуал, который тоже являлся одной из причин, по которой боги должны были даровать нам победу. Однако в этот момент в мою голову пришла мысль, что, может быть, от всего, что мы делаем, исход битвы зависеть не может? Возможно, это всё просто случайность, от которой порой зависит столь многое…
- Ну, вот и началось. – вдруг услышал я рядом с собой чей-то голос, заставивший меня поднять голову и, как бы повинуясь некой силе, перевести взгляд на залитые восходящим солнцем вершины холмов, над которыми в один миг появилось вдруг около двух сот копий. «И это только первый ряд». – мелькнуло в моей голове. Еще несколько секунд. Копий становилось всё больше и больше, казалось, будто лес начинает расти там. Затем на вершине появились первые всадники; за ними ещё и ещё – казалось, этот поток будет бесконечным. Весь холм покрылся людьми, державшими копья, так что теперь напоминал гигантского колючего дракона – некоего монстра, желавшего поглотить нас. И только теперь, глядя на это множество, я целиком и полностью осознал, что значит «перевес в десять раз». По сравнению с ними, если мы и были что-то, то это что-то было самым незначительным, что можно представить. Я чувствовал, с какой силой билось моё сердце – казалось, оно сейчас выскочит из груди. И в этот миг я понял, что на самом деле, я боюсь смерти, боюсь погибнуть, ибо я не был уверен в нашей победе, а в существовании Иного Мира я, почему-то, начал сомневаться. Сейчас мне хотелось одного – скрыться, убежать отсюда куда подальше и больше никогда не появляться здесь! Я перевёл взгляд на Элдуина, который спокойно и твёрдо смотрел на приближающееся войско. Возможно, он почувствовал мой взгляд, потому что, даже не взглянув на меня, он сказал:
- Хорошо, что именно ты ведёшь этот фланг. – он быстро взглянул на меня, после чего снова устремил свой взор на холм. – План Хаэлсарна неплохой, но, похоже, придётся что-нибудь изменить по ходу. – он снова перевёл свой взгляд на меня. – Можно тебя о кое-чём попросить?
- О чём?
- Что бы ни случилось, не отдаляйся от меня, ладно?
Я только кивнул в ответ.
Несколько мгновений мы наблюдали за движением неприятельского войска, ожидая, когда оно полностью появится из-за холма, и чем оно становилось больше, тем ничтожнее мы себя чувствовали. Единственное, что меня могло утешить, было то, что не всё войско наших врагов было вооружено копьями, иначе идти против подобного оружия не было бы смысла. Однако, пять рядов копейщиков из двадцати пяти – по-моему, тоже не мало, если ещё учесть, что в каждом ряду было по двести человек. Наш же отряд состоял из трёх рядов; в первых двух было по сто пятьдесят человек, а в третьем – сто двадцать, и двух флангов по пятидесяти двум и пятидесяти одному человеку. Да, не приходиться сомневаться, что при подобном раскладе даже самый смелый дрогнул бы.
Ещё две секунды, растянувшиеся, как мне показалось, до двух часов, и над нашим отрядом раздался боевой клич Хаэлсарна. Мы все, как один, пустив коней во весь опор, ринулись на встречу нашим врагам. Мне казалось, я слышу шум крыльев смерти, несущейся за мной и готовой забрать меня в любой момент. Я чувствовал над собой весь её ужас, её ледяное дыхание, которое касалось моего сердца. «Сколько мгновений мне ещё отпущено?» - промелькнула мысль, но тут же всё слилось в одно чувство – чувство отчаяния и безнадёжности. «Будь, что будет!» - сказал я себе, увидев, что мы приближаемся к нашим противникам и с каждым мгновением всё быстрее и быстрее. Сейчас, ещё миг! Что нас ждёт?
- Растянись! – крикнул я, когда мой фланг уже почти столкнулся с вражеским войском. А потом всё стало происходить, как во сне. Я перестал чувствовать страх, ужас или ещё что-то. Я просто делал то, что мне было приказано, а то, что происходило вокруг, как бы не касалось меня. Мы с флангом образовали некую дугу, которая протянулась примерно от пятого до двадцатого ряда. Затем Торонлау и я разделили эту дугу и врезались между рядами противников. Получилось, что я и Амонгвай соединили по половине правого и левого флангов в задних рядах неприятелей, а Торонлау и Росхир соединили другие половины флангов в центральных рядах. Такой манёвр мог помочь, чтобы ударить по вражеским силам сразу с нескольких сторон, однако вряд ли это могло как-то по-крупному повлиять на соотношение сил; всё-таки нас было очень и очень мало.
Идея Хаэлсарна оказалась не самой, что ни на есть лучшей, хотя мы рассчитывали на неё с большей надеждой, чем она дала нам. Не смотря на то, что всё было проделано очень даже аккуратно и правильно, все всё равно перемешались. Впрочем, чего ещё можно было ожидать? Каждый из нас должен был убить десяток врагов, перевес был слишком велик, обе стороны стремились взять победу себе, а потому ни о какой стройности войска не было и речи.
Я разил мечём направо - налево, не видя перед собой ничего, кроме кровавых брызг. Стрелы сыпались градом, глубоко врезаясь в тела людей, окружавших меня. Замечая всё это, я каждый миг ожидал смерти, но, не знаю, почему, она медлила, не желая брать меня к себе. Я оставался неуязвимым, меня за всё время сражения не задело ни стрелой, ни мечём.
Зато вокруг была смерть, похищавшая каждое мгновение десятки жизней, и, к сожалению, не только вражеских. В очередной раз, когда я снёс голову одному из неприятельских всадников, я увидел Амонгвая, окружённого пятью противниками. Я рванулся, было, чтобы помочь, но в этот миг, стрела, просвистевшая над моей головой, попала ему в горло. Фонтан крови, брызнувший из раны, залил его лицо. Слепо махнув мечём, он, как подкошенный, рухнул на землю. Один из сражавшихся с ним вонзил свой меч в его тело.… В этот миг я замер; я знал, что должен действовать, должен биться, но то, что я увидел смерть Амонгвая, сковало меня. Нет, я и раньше видел смерть, но теперь, когда на моих глазах погиб один из моих друзей, она явилась передо мной во всём своём безжалостном и тёмном обличие. Да, смерть не разбирала, кого можно забрать, а кого нет. Это было её право, и она распоряжалась нашими жизнями, как сама хотела. Все эти мысли вихрем пронеслись в моей голове. Мне казалось, что всё, что происходит вокруг – медленно, как в бреду, а, главное, это происходило как бы не со мной. Мне хотелось очнуться, открыть глаза, чтобы забыть этот ужас, пробудившись, но я не мог этого сделать, так как всё происходящее было на самом деле. И я должен был принять это, и я принял. Что толку было, замерев, глядеть на происходящее вокруг, ничего не предпринимая?
- Вперёд, за Альбион! – завопил я, сам не зная, к кому обращаясь и скорее делая это только для себя, чувствуя, что сердце моё переполняет отчаяние. Я рванулся вперёд, отсекая головы попадавших мне на встречу противников, лишь краем глаза успев заметить, что следом за мной движется фланг. Мы некоторое время прорубались сквозь неприятельские ряды, раздавая удары во все стороны, прорываясь сквозь эту тесноту, однако подобная вспышка была недолгой. Её угашало то море вражеского войска, которое всё ещё во много раз превосходило наши силы и поглощало наш отряд подобно волнам глубокой пучины, поглощающим мелкие лодки, попавшие в самое сердце этой стихии.
Оказавшись на противоположной стороне равнины, как раз у подножия холма, с которого сошло войско врагов, я смог разглядеть Хаэлсарна, отчаянно отбивающегося от окруживших его противников. Но за него я, почему-то был спокоен. Я был уверен, что с ним ничего не случится. Да, разве мог кто убить Хаэлсарна?
Успел я так же заметить и Торонлау, и Росхира, немногим уступавшим в силе сыну Бэлегона. Теперь же я пытался отыскать глазами Лослена, которого нигде не было видно. «Неужели он погиб?»- промелькнула мысль в моей голове. В этот момент я снова вспомнил смерть Амонгвая, и мне как-то непреодолимо захотелось последовать за ним. Я не знаю, что заставило меня желать своей гибели в то мгновение, но я, не осознавая своих действий, рванул в самую гущу сражения, ибо где, как только не в бою можно искать смерти? И я летел ей на встречу, от всего сердца желая, чтобы она приняла меня в свои ледяные объятия. «Смерть! Смерть! Смерть! Где же ты?!»
Я заметил, что навстречу мне уже скачут четверо неприятелей. Я знал, что в подобном поединке мне уж точно не справиться. «Ну, что же. Гибель, так гибель. Да будет так!» - мелькнуло в голове. Я видел, как один из всадников натягивает лук, другие просто обнажили мечи. Уже готовый пасть, как герой Альбиона, я поднял свой меч, но в этот момент стрела, пролетевшая слева от меня, вонзилась во вражеского стрелка. Тот, даже не успев выстрелить, замер и свалился на землю. Остальные трое вроде бы ускорили езду, однако им так и не суждено было доехать до меня – все были уничтожены стрелами, выпущенными неведомой рукой того, кто следовал за мной. Когда все четверо всадников были убиты, я развернулся, чтобы узнать, кто спас меня, вместо благодарности готовый растерзать его. Это был Элдуин.
- Куда рванул?! – были его первые слова, когда он догнал меня. – Не понимаешь, что делаешь?! А как твои люди, которых тебе Хаэлсарн доверил?! – его голос был настолько раздражённым, что у меня тотчас отпало всё желание высказывать ему что-либо, а в глазах его, что я никак не мог ожидать, блистали молнии.
- Я уже не могу! Я смерти хочу! – завопил я, сам не понимая себя.
- Смерти! То, чего боялся, теперь жаждешь! А о других ты подумал?! – на миг мне показалось, что он готов порвать меня. Его голос и взгляд вернули меня в жизнь. Однако едва я пришёл в себя, как он приказал:
- Отведи своих людей!
Вот это меня возмутило!
- Что?! – завопил я, снова теряя самообладание. – Увести весь фланг! Никогда! Это же предательство!
- Делай, что тебе говорю! – снова воскликнул он.
- Нет!
- Наурглор! – в этом его восклицании и во взгляде было столько силы, что, будь на моём месте Хаэлсарн, тот тоже повиновался бы.
- Правый! Отходи! – прокричал я. На лицах многих воинов правого фланга отразилось недоумение, однако почти все из уцелевших последовали за мной. Поднимаясь на холм, я снова успел заметить Хаэлсарна. Его лицо исказилось от злобы и бессилия, когда он увидел меня. «Нет, я не предатель, пойми!» - мысленно крикнул я, но, к сожалению, люди не слышат мысли. «Если бы дать ему понять!» - подумал я. Тут раздался голос Элдуина:
- Скорее! Нас не должны догнать!
Мы быстро спустились с холма и исчезли за другим. Только теперь я заметил, что за нами следовала чуть ли не четверть вражеского войска. «И, какой был смысл бежать?» - промелькнуло в голове. – «Нет, нужно возвращаться!» Но едва мы скрылись за вторым холмом, как Элдуин приказал мне:
- Разворачивай людей! Сделаем обстрел!
И только сейчас я понял, что хотел сделать Элдуин. Это был отвлекающий манёвр! И как я раньше не догадался? Честно говоря, мне было даже несколько стыдно, что я плохо подумал о северянине. Воодушевлённый и даже радостный, я закричал:
- Поворачивай! Готовь луки!
Мы с Элдуином переглянулись. Я кивнул в сторону склона соседнего холма. Он понял меня и кивнул в ответ.
- Разделись! – прокричал я. Половина фланга последовала за мной, половина за Элдуином. Мы заехали на склоны холмов, тем самым позволив преследователям проехать по дороге под нами, и обрушили на них целый ливень из стрел, сразу с двух сторон. Разумеется, это было для них огромной неожиданностью, так что в первые секунды они даже не сопротивлялись, очевидно, не поняв, откуда исходит угроза. Когда же они развернулись, чтобы ответить, мы обрушились на них со всей яростью и ненавистью, придавшей нам сил, так что из пришельцев никто не уцелел. Перебив всех, мы остановились.
- Ну, что. К Хаэлсарну? – спросил Элдуин, когда преследователи, все до одного были уничтожены. В глазах сына Эредгила теперь снова появилось обычное выражение, какое у него было всегда, так что мне даже не верилось, что это он заставил меня так быстро подчиниться своей воле в тот момент.
- Да! – твёрдо, но, почти радостно ответил я. Этот миг победы воодушевил меня, так что моё сердце снова рвалось в бой!
Дав команду «За мной!», я повёл наш фланг обратно, где кипел основной бой. Растянувшись по холму, мы ехали, обгоняя ветер, поливая противников градом стрел и ливнем ругательств. Заметив нас, некоторая часть иноземцев, видимо, решив, что мы – запасной отряд, ринулась на нас. Мы не переставали выпускать стрелы, радостно вскрикивая при каждом попадании. В этом порыве я один раз даже выхватил сразу две стрелы, причем, умудрившись попасть сразу в две цели. Издав радостный клич (признаться, я до этого во время боя почти никогда не орал), я выхватил меч, и на ходу отсёк головы сразу троим, как раз, как проезжал. С четвёртым пришлось посложнее. Повесив лук на спину, так как он уже не мог пригодиться в ближнем бою, я сошёлся с моим противником в такой жестокой схватке, что моё сердце даже дрогнуло. В добавок ко всему, я почувствовал, что над моей головой занесён еще один меч, который я не успел бы отразить при всём желании. «Морриган, защити!» - мысленно воскликнул я. Вдруг на меня попали брызги крови и я услышал, как мой невидимый противник упал. Через мгновение я уже расправился с моим неприятелем и, обернувшись, увидел, что другой мой враг лежит мёртвый – его голова была насквозь пронзена стрелой, так, что мозги разлетелись во все стороны. Стрелу эту я узнал, это была стрела Элдуина. Северянин уже не раз спас меня за эту битву. Я поднял взгляд на сражающихся и увидел его. Он был недалеко от меня и в этот момент сражался сразу с тремя противниками. Но, как прежде за Хаэлсарна, я так же был спокоен и за него. Элдуин был великолепным воином, и я не сомневался, что он справится и без меня.
С помощью того манёвра, нам удалось уничтожить достаточно большую часть войска иноземцев, которая составляла больше половины. Однако, до сих пор перевес сохранялся. Наше соотношение могло быть примерно триста к двум тысячам, что, в общем-то, тоже не мало. Биться приходилось долго, но, что самое обидное, повторить манёвр теперь было невозможно – враги поняли бы наш замысел. В очередной раз, когда, отбиваясь от неприятелей, я оказался рядом с Элдуином, я, в бессилии прокричал:
- Что нам теперь делать?!
- Сделай поток! – ответил Элдуин, раздавая удары направо – налево, ещё как-то умудряясь успевать стрелять. Он расчистил мне дорогу, чтобы я смог выехать на более свободное место.
- Фланг! – завопил я. Нас собралось человек двадцать – столько осталось от пятидесяти двух. Выстроившись в колонну, мы направились в самую гущу вражеского войска. «Потоком» называется приём, когда узкой линией врезаешься в самую сплочённую часть врага и по мере езды, на скорости срезаешь головы противников. Преимущество здесь в том, что становишься менее уязвимым для меча, так как, проносясь на подобной скорости, успеваешь ударить, в то время, как в толчее на тебя порой не успевают даже поднять меч, не говоря уже о том, чтобы опустить его. Так мы разъезжали, разрезая вражеское войско и уничтожая его.
Вскоре я заметил, что Росхир последовал моему примеру и тоже повёл свой фланг, а, вернее, оставшихся от него, потоком.
Не могу, однако, сказать, что теперь мы обходились без потерь. Наиболее уязвимыми частями потока были голова и хвост. Мне ещё везло, так как передо мною либо расступались, либо гибли под стрелами Элдуина, ехавшего прямо за мной. Зато с нашего хвоста убыло человек семь, а из потока Росхира – пять. Однако, разумеется, нас это не останавливало. Ведь именно благодаря потокам, число наших неприятелей резко сократилось, и мы не были намерены прекращать наши действия ни за что. Меня же это более чем вдохновляло. Теперь, глядя на тающие ряды наших врагов, я был почти уверен в победе. Кровь из пронзённых тел неприятелей, бившая фонтанами во все стороны, опьяняла меня. Я не помнил себя, захлёбываясь яростью и предвкушением победы.
- За Альбион! За Альбион! – вопил я, отсекая головы противников, пронзая их тела, так что меч по самую рукоять порой входил в животы чужеземцев, отваживавшихся противостоять мне.
- За Альбион! – я не видел вокруг себя ничего, я просто убивал, ничуть не жалея своих врагов. Они пришли на нашу землю, и убивают наших людей. Нет, эти пришельцы достойны только смерти! И я забирал их жизни, чувствуя себя полноценным хозяином судеб.
Тем временем главенствующее положение перешло к нам. «Потоки» уничтожили огромнейшую часть неприятельского войска, так что теперь соотношение было примерно один к трём. Наших осталось человек сто, что же касательно противников, то их было чуть менее трёх сот. Перевес в три, но уже не десять раз.
Замахиваясь мечём в очередной раз, я вдруг почувствовал, что меня словно превратили в недвижный камень. Я не сразу понял, в чём дело. Какое-то мгновение я не решался опустить меч, оглядываясь по сторонам. И только через секунды три, поняв, что произошло, я спокойно опустил меч и медленно вложил его в ножны. Да, такое порою бывает, когда, после жаркой битвы, когда уже хладнокровно разишь врагов, тебя вдруг останавливает сознание, что биться уже не с кем. Да, бой был окончен. Окончен… Я оглянулся вокруг – наши воины добивали павших врагов. Ещё последние стрелы пролетали над полем, но это уже был не поток, не ливень, не град, а всего лишь ничтожные капли после грозной бури.
Но почему во мне не было радости? Я уже привык после каждой битвы высоко поднимать меч и с радостным криком «Победа!» проезжать вокруг поля битвы, но в этот раз меня что-то сковывало, я просто не мог сделать так. Вместо обычного надрывно – счастливого «победа» с моих губ слетел лишь тихий стон. Я закрыл лицо руками и зарыдал. Нет, разумеется, не навзрыд, но я чувствовал, что слёзы текут по моему лицу ручьями, которые невозможно было удержать. Нет, я не мог, не мог смириться с этой мыслью!
Вдруг чья-то рука легла мне на плечо.
- Не отчаивайся. – прозвучал за моей спиной мягкий тихий голос Элдуина.
- Они ведь мертвы! Мертвы! – воскликнул я в каком-то неистовом порыве.
Элдуин ничего не ответил, однако в его серьёзном взгляде было столько скорби и печали, что и без слов было понятно, насколько тяжело ему было видеть всё это. Мы, не сговариваясь, но, как по команде спешились и теперь просто молча смотрели на поле, покрытое телами людей – не только врагов, но и, к большому сожалению, наших воинов. Мы некоторое время продолжали так безмолвно стоять, созерцая покрывшееся вечерними сумерками поле битвы, пока я, когда мне уже стало как-то невмоготу молчать, не задал давно пришедший в мою голову вопрос:
- Слушай, Элдуин. Ты же из Элфина? Ты же знаешь, что происходит с душами погибших. Правда, что они уходят на Аваллон?
Элдуин перевёл свой глубокий спокойный взгляд на меня.
- Да, это правда. – ответил он после некоторого молчания, во время которого смотрел на меня, как бы решая, что лучше сказать. В общем, то, именно это я и хотел услышать сейчас. Итак, мы снова замолчали, в очередной раз устремив взгляд на поле смерти. Вдруг Элдуин резко повернулся в сторону и быстрыми шагами приблизился к находившемуся неподалёку Хаэлсарну. Тот стоял спиной к нам, одной рукой опираясь на свой огромный меч, и смотрел на простёршуюся перед ним картину. Поначалу я не понял, что заставило северянина так мгновенно сорваться с места и ринуться к нему, однако едва сын Эредгила приблизился, Хаэлсарн вдруг схватил меч и уже едва полоснул им по своему горлу, как Элдуин остановил его. Между ними завязалась короткая борьба, но, как ни странно, меч всё-таки выхватил Элдуин.
- Ты что делаешь? – он скорее прошипел, чем воскликнул. Хаэлсарн, не ответив, подался чуть вперёд, намереваясь забрать свой меч, но Элдуин, спрятав оружие за спиной, отступил на несколько шагов.
- Отдай мне меч. – сдавленно произнёс Хаэлсарн. – Я больше не хочу жить.
- Придётся. – Элдуин ответил твёрдым, несколько железным тоном. – Придётся, Хаэлсарн!
Хаэлсарн обратил на Элдуина злобный, испепеляющий и одновременно отчаявшийся взгляд. Я первый раз видел в его глазах такое сочетание, однако я тотчас же понял, что в таком состоянии он мог сделать что угодно и покончить не только с собой, но и с тем, кто мог противостоять ему. Однако Элдуин не отступил, не подчинился Хаэлсарну; он просто стоял, устремив свой глубокий, спокойный и твёрдый взгляд в глаза сына Бэлегона.
- Я не могу больше жить. – наконец произнёс Хаэлсарн. – Я положил всех своих людей. Я больше не могу вести войска! – последние слова он просто выкрикнул и бросился на Элдуина, намереваясь выхватить из его рук свой меч. Элдуин резко отпрянул в сторону, тем самым, позволив Хаэлсарну пролететь мимо.
- Прекрати! – прикрикнул он. Хаэлсарн обернулся и, остановившись, вновь обратил свой пламенный взгляд на Элдуина. Теперь они снова стояли друг против друга, чем-то напоминая двух чего-то не поделивших хищников.
- Я не вынесу этого позора! – снова воскликнул Хаэлсарн. – Все люди на Альбионе узнают об этом! Все будут показывать на меня пальцем! Я не хочу, чтобы обо мне говорили «Вот, тот, который положил всех своих людей»! Элдуин! Отдай мне меч!
Элдуин не двигался, молча и серьёзно глядя в глаза Хаэлсарна. Каким-то странным был этот взгляд, наверное, даже устрашающим, но, что самое главное, от этого взора невозможно было отвести взгляд, как бы ты этого не желал.
- Элдуин. – как бы протянул Хаэлсарн, не двигаясь с места и продолжая глядеть на сына Эредгила.
- Так вот оно что. – тихим, но несколько железным тоном произнёс Элдуин. – Тебе жаль себя. Ты боишься того, что скажут о тебе другие люди. Неужели ты и наш отряд создал для того, чтобы только прославиться, чтобы о тебе все говорили? А ты не подумал тогда, какую ответственность ты на себя возлагаешь? Теперь же, когда твой план рухнул, ты пытаешься избежать этой ответственности. – он отступил на шаг и бросил меч к ногам Хаэлсарна. – Лучше бы ты боялся смерти23.
Хаэлсарн медленно поднял меч, всё ещё не отводя взгляда от глаз смотревшего на него Элдуина.
- Что мне теперь делать? – сдавленно произнёс он. Взгляд Элдуина снова стал глубоким и спокойным, таким, как всегда.
- Что делать? – переспросил он. – То, к чему ты призван. Ты – полководец, Хаэлсарн. Так веди же свой народ к победе.
Хаэлсарн, уже оправившийся от потрясения и вновь получивший способность здраво размышлять, только усмехнулся в ответ.
- Ты же сам сказал, что я безответственный. А теперь льстишь?
- Да, нет. Я не льщу. – Элдуин перевёл взгляд на поле, сплошь усеянное мёртвыми телами. – Тебе действительно пришлось заплатить очень высокую цену за свою гордость. – он скрестил руки на груди. – Да, потерянные жизни не вернёшь и в этом виновно не только оружие. Но, Хаэлсарн, - Элдуин снова повернулся к нему. – Если ты всё бросишь сейчас, то обретёшь еще больше позора, как человек, который раз испугавшись, не смог довести своего дела до конца. Ты хотел создать отряд и переправиться на Великую Землю. Что ж, сделай это. Только ищи не своей славы, а свободы Альбиона.
- Думаешь, получится? – негромко произнёс Хаэлсарн. Казалось, он скорее говорил сам с собой, однако взгляд его был обращён на Элдуина. Северянин не ответил, лишь едва заметно кивнул. И, по-моему, это был единственный раз, когда Хаэлсарн в чём-либо сомневался. Впрочем, может, это не было сомнением и сейчас, скорее, он просто искал подтверждения своим идеям. Вряд ли он отказался бы от них, восстань против даже целый мир.
Хаэлсарн и Элдуин ещё некоторое время стояли вдвоём, глядя на поле, пока последний не спросил:
- Что прикажешь делать?
- Предадим тела наших воинов священному огню. – отозвался Хаэлсарн, всё ещё находясь как бы во сне. – А эти, - он сделал небольшую паузу, после чего с омерзением произнёс, - Пусть гниют.
Элдуин только слегка вскинул брови и направился в сторону собравшегося остатка от отряда. Я последовал за ним. Не могу сказать, что за чувство наполняло меня, когда я шёл вдоль края поля, буквально усеянного мёртвыми телами. В голове была пустота; все мысли, казалось, вылетели наружу и теперь роились вокруг меня, упорно не желая вернуться в голову, как бы я того не желал. Впрочем, и желания то, как такового, не было. Я вообще с трудом осознавал происшедшее. Мне ничего не хотелось понимать, ни о чём не хотелось думать, ничего не хотелось видеть. Единственным желанием было – оказаться где подальше, только бы забыть всё, что случилось здесь. Знать бы мне тогда, что это – только начало и потеря, которую мы понесли – ещё не самая великая, какую нам только предстояло увидеть. Но в тот момент весь мир для меня перевернулся. Нет, я не переживал о судьбе погибших – теперь им было куда лучше, чем нам, оставшимся; просто как-то непривычно было понимать, что тех людей, с которыми ты ещё утром общался, видел их, теперь уже нет. Их души на Блаженном Аваллоне, а что такое оставшиеся на земле тела? Смерть забрала их в мир счастья, но, всё же, забрала… Я взглянул на солнце, подходящее к своему закату. Сколько жизней сегодня закатилось так же, как это солнце? Ответ – много. Много жизней было положено в этом сражении. О, Альбион! Сколько ещё будет битв, сколько ещё прольётся крови, сколько ещё жизней прервётся? Много, много, много…
- Нужно сжечь все тела. – прервал моё забытьё голос Элдуина, обращённый к оставшейся группе из отряда.
- Кажется, Хаэлсарн приказал сжечь только тела наших воинов. – возразил Лослен. – Или теперь ты отдаёшь приказы?
- Вспомни свой опыт в предыдущих сражениях и больше не мешай мне. – ответил Элдуин, даже не взглянув на него. – Тел очень много – продолжил он, обращаясь ко всем остальным. – Много больше, чем когда вы бились раньше. Если не сжечь их, по всему острову распространятся болезни, которых и без того много. – он указал в сторону поля кивком головы и мы пошли выполнять его распоряжение.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Последующие несколько дней мне вспомнить нелегко, отчасти от того, что среди оставшихся в живых был траур, отчасти от того, что никаких знаменательных событий не происходило. Хаэлсарн ещё не спешил набирать новый отряд и всё время о чём-то советовался с Торонлау и Лосленом, иногда призывая к себе Элдуина, который, в основном, вместе с Кормалфором24 и Тардолом25 пропадал по целым дням, выслеживая передвижения вражеских войск. Однако, о том, чтобы продолжать нападения – не могло быть и речи. Из всего нашего отряда осталось менее сорока человек, если быть точным – тридцать семь. Угнетающая цифра, если учесть, что нас было пятьсот двадцать три. Из оставшихся тридцати семи тринадцать тяжело раненых, пять из которых вскоре скончались. Тридцать два человека из пяти ста двадцати трёх! Вот все, оставшиеся в живых.
Понятно, что ситуация была порядком сложной и спасти нас могло только одно – присоединение к какому-либо отряду, о чём мы, однако, и не мечтали. Впрочем, как никак, вскоре пришлось привыкнуть к тому, что мы имели. Траур не мог продолжаться вечно, и нужно было находить какой-то выход. Что ж, всю ответственность мы не преминули возложить на своего вождя, и пока Хаэлсарн решал, что делать, остальные, кто никак не способствовал ему в этом, а в их числе был и я, проводили своё время, как мог.
Как я упомянул выше, Элдуин постоянно был занят делом, так что у нас не было времени пообщаться, чего я, вообще то, хотел. Но его место занимал Лослен, с которым мы почти постоянно болтали просто ни о чём, перетирая различные темы, от которых не было ни вреда, ни пользы. Правда, иногда он уж слишком углублялся в обсуждения людей из нашего отряда, что меня, по началу, несколько раздражало, но очень скоро я свыкся, и мне даже понравилось. За эти несколько дней мы успели перемыть косточки всем, оставшимся в живых из нашего отряда, причём на несколько рядов, однако, с кого бы мы ни начинали, Лослен, почему-то, постоянно возвращался к Элдуину. Я уже успел заметить, что эти двое очень сильно недолюбливали друг друга. Более того, я не преувеличу, если скажу, что между ними была обоюдная ненависть, однако причины её я у Лослена выпытать не смог, а с Элдуином поговорить, никак не получалось. Собственно, может, я и отступился бы, как никак, это были их проблемы, но мне очень хотелось, чтобы они примирились, ведь эти двое стали моими лучшими друзьями. Что ж, пока что об этом можно было только мечтать и надеяться, что они свыкнутся друг с другом. Все-таки, мы были один отряд.
В этот день мы сидели с Лосленом у ручья и говорили, не помню о чём, когда появился Хаэлсарн, сопровождаемый Торонлау, который, даже не являясь его помощником, считал своим долгом неотступно следовать за предводителем.
- Элдуин ещё не вернулся? – спросил Хаэлсарн.
- Нет. – ответил Лослен. – А, что, уже должен был?
- Не знаю. Я просто спросил.
- Он сегодня дольше обычного не возвращается, уж не случилось ли чего? – Лослен произнёс это с некоторой неприятной усмешкой. Казалось, он хотел показать таким образом, что знает то, о чём мы даже не догадываемся. Хаэлсарну это, видимо, пришлось не по нраву, однако он ничего не сказал, так как Лослен всё же был его другом. Однако Торонлау не удержался:
- Что ты хотел сказать этим? – спросил он.
- А, разве никто не видит? Я не сомневаюсь, что этот «самый лучший лазутчик», на самом деле является предателем. Или лазутчиком, но вражеским.
- Да, ну, Лослен! Какой Элдуин предатель? – мне до последнего хотелось верить, что Лослен говорит несерьёзно, в чём я, к сожалению ошибся. А сын Гвайкира тем временем продолжал:
- Думаете, почему его здесь нет? Ведь ему почти ничего не стоит пробраться во вражеский лагерь, что-то подслушать и так же незаметно уйти. Нет, здесь дело не в трудностях. Он ведь там среди своих.
- Ну, он ведь там не один. – заметил Хаэлсарн. – Тардол и Кормалфор проследят.
- В том то всё и дело, что он постоянно пропадает из виду, исчезает! И, кстати говоря, Хаэлсарн, его стараниями мы попали в западню.
Хаэлсарн лишь недоумевающее взглянул на Лослена, но ничего не сказал. Мы с Торонлау переглянулись, не вполне понимая, о какой западне идёт речь. Лослен это заметил. На его лице мелькнула насмешливая улыбка.
- Да, я говорю про это сражение. Уверен, это его рук дело, кто бы из наших был на подобное способен. И ещё… - его прервали появившиеся Тардол, Кормалфор и Элдуин. Мне показалось, что даже Хаэлсарн вздохнул с облегчением, когда Лослену пришлось, в конце концов, прервать свои речи.
- Ну, что слышно? – спросил он сходу, как бы торопясь, если что, опередить Лослена, который, помоги ему Цернунн26, лучше бы уж замолчал!
- Вести не самые лучшие. – сказал Элдуин. – На восточном берегу высадилось тридцатитысячное войско. И это, похоже, ещё не всё. – он окинул всех присутствующих быстрым взглядом и добавил несколько тише:
- Об остальном я тебе расскажу один на один.
- Хорошо. – Хаэлсарн согласно кивнул. – Пойдём.
Они направились к шалашу Хаэлсарна, куда проследовал и Торонлау, который, однако, вскоре вернулся, недовольно жалуясь на то, что его выставили.
- Полководцы. – недовольно пробормотал он. – Какие-то секреты от своих же.
- А ты позови Тардола с Кормалфором, может, что и скажут. – усмехнулся Лослен. – Мне ведь тоже интересно.
Торонлау махнул рукой и с недовольным видом удалился – видимо, отправился жаловаться ещё кому-то, может, даже Тардолу и Кормалфору, которые не преминули уйти, чтобы заняться своими делами. Мы с Лосленом остались вдвоём.
- Слушай, что ты сегодня на этого Элдуина взъелся? Что, другой темы нет, что ли?
Лослен всё с той же ухмылкой посмотрел на меня.
- Я, разумеется, вижу, что он – твой лучший друг, ты его всё время защищаешь. Но, знаешь Наурглор, у нас с ним есть причина ненавидеть друг друга, уж поверь мне. Он обо мне тоже не так уж и хорошо отзывается, я это понимаю. – он усмехнулся. Что сегодня с ним происходило? Если раньше он «открывал» только мои глаза, то теперь озвучил свои замечания и при Хаэлсарне, да и не при нём одном. Но, ладно бы он говорил просто о его человеческих качествах, он же назвал Элдуина предателем, причём даже не намёком, а в открытую, да и с такой уверенностью! Я не мог понять, зачем это было нужно ему, однако понимал то, что для него это было выгодно и мне от подобного сознания становилось неприятно.
- Элдуин о тебе вообще ничего не говорил никогда. – ответил я. – И, вообще, объясни мне, почему вы враждуете?
- Уверен, Элдуин тебе расскажет подробней. Не забудь расспросить его. Он же твой лучший друг, у вас с ним много общего.
- Я не говорил, что он – мой лучший друг. – недовольно возразил я. И в этот момент в моей голове мелькнула мысль: а что, если Лослен знает, кто предал нас, но скрывает? И подставить Элдуина – самый лучший способ перевести подозрение с настоящего изменника. Однако эту мысль я тотчас же отмёл, мне не хотелось верить в то, что Лослен мог быть замешен в предательстве. Всё-таки он был настолько моим другом, что я не мог допустить подобной мысли, как объяснения его словам. Как никак, раз вражда была только между ними и никто не настраивал никого против другого, я решил, что разумней будет не вмешиваться и не лезть со своими вопросами. Их дела, они и разберутся, мне то что? Я уже хотел было сказать об этом Лослену, однако он, как-то странно, с обидой в глазах взглянул на меня и поднялся.
- Лослен! – позвал я, когда он пошёл вверх по склону холма. Он не обернулся.
- Ну и ладно. – пробормотал я сам себе, чувствуя лёгкую обиду. – Как девчонка. Ещё воин называется.
Я проследил взглядом за его удалением. Лослен подошёл к Тардолу, который оказался неподалёку и они, о чём-то разговаривая, пошли дальше. Проторчав в гордом одиночестве около пяти минут, я решил, что не будет лишним пойти за Элдуином, или, хотя бы послушать, о чём они говорят с Хаэлсарном. Пробравшись к шалашу, я тихо вошёл и расположился в углу. Хаэлсарн, Элдуин и, всё же напросившийся в их разговор Торонлау, сидели кругом, рисуя на земле и что-то негромко объясняя друг другу. Поначалу, когда я появился и прошёл, мне показалось, что меня никто не заметил. Однако, стоило только чуть пройти, как Элдуин, сидевший ко мне спиной, произнёс:
- В следующий раз, Наурглор, предупреждай, что ты заходишь. – он обернулся. – Иначе тебя примут за лазутчика. – он слегка улыбнулся.
- Наурглор! Зачем явился! Я тебя не звал. – не замедлил Хаэлсарн
- Просто хотел послушать, о чём вы говорите. – не нашёл я лучшего оправдания.
- Но я … - Однако, Элдуин, сделав какое-то негромкое замечание, прервал его. Хаэлсарн, выслушав и на секунду сморщив лоб, всё же махнул рукой, произнеся своё «Ну, хорошо».
- Между прочим, - продолжал далее Элдуин. – Дня через три здесь должен будет появиться Халторн со своим войском. Думаю, на время можно будет присоединиться к ним, а там уж посмотреть, что делать дальше. Всё равно мы сейчас не можем самостоятельно биться. Да и положение достаточно уязвимое.
- Халторн, говоришь. – несколько удивился Хаэлсарн. – А что он здесь забыл? Он ведь в центральных землях.
- А мы, насколько я понимаю, на восточном побережье. – сыронизировал Элдуин.
- А. Ну, да. – Хаэлсарн слегка усмехнулся. – А ты откуда знаешь? – спросил он.
- Да, именно. – поддержал Торонлау. – Ты следишь не за нашими, вроде бы.
- Видишь ли, наблюдение за врагом не мешает услышать в их стане о своих же. – невозмутимо ответил Элдуин. Торонлау усмехнулся, Хаэлсарн тем временем серьёзно продолжил:
- Так, три дня. Знаешь, что, - он взглянул на Элдуина. – Наверно, пойдём им на встречу. Хоть лишний день не ждать.
Лицо Элдуина даже слегка просветлело. Он довольно улыбнулся.
- Ты накормил волка мясом. – заметил он.
- Что? – Хаэлсарн не понял этого выражения.
- Я боялся, что ты примешь любое решение, но не это. – пояснил Элдуин.
Хаэлсарн и Торонлау переглянулись.
- А, при чём здесь волк? – поинтересовался последний.
- Волк? – Элдуин слегка вскинул брови. – Ну, не овцу же мясом кормить.
Торонлау посмотрел на него несколько непонимающе. В этот же момент со стороны Хаэлсарна донеслось не то прерывистое хрипение, не то покашливание. Ещё секунда и он громко захохотал. За ним последовали и мы с Элдуином. Торонлау некоторое время сидел, глядя на всех нас, после чего только слегка улыбнулся. Впрочем, хохотали мы не долго. Когда все просмеялись, Торонлау, на беду, спросил, что же такого смешного вызвало это замечание. Мы втроём переглянулись, после чего Хаэлсарн заметил:
- Я над тобой смеялся. Ты ж ничего не понял. – он перевёл взгляд на Элдуина, пытавшегося сдержать улыбку.
- А я, если честно, над тобой, Хаэлсарн.
- Надо мной? – в голосе сына Бэлегона появилась лёгкая угроза. – Это ещё почему?
- Звук был очень интересный.
- Какой?
- Прости, я не возьмусь его повторить. – Элдуин подавил улыбку. – Ну, что? Идём на встречу Халторну?
Хаэлсарн хмыкнул.
- Идём.
Мы вчетвером выбрались из шалаша. Торонлау тотчас провозгласил волю Хаэлсарна, а мы с Элдуином направились к нашим шалашам.
Поднимаясь на холм, я чуть не взлетал от радости – войско Халторна, ведь там и мой отец! Неужели, неужели я, наконец-то, его увижу! О, как я скучал о нём, как хотелось с ним встретиться. Наверное, он слышал о гибели нашего отряда и теперь волнуется за меня. Я смогу успокоить его тем, что я жив.
- Ты радуешься предстоящей встречи с отцом? – спросил Элдуин. Я даже опешил на мгновение.
- Откуда ты знаешь? – удивился я.
- Я же говорил, что видел его в отряде Халторна. Да у тебя и на лице написано, ты же светишься весь.
- Ну, сам посуди. Я уже около полугода его не видел. – отвечал я.
Элдуин понимающе кивнул.
- Я надеюсь, мы доберёмся как можно скорее.
- Было бы здорово. – заметил я. – Слушай, Элдуин. Откуда ты действительно узнал, что Халторн идёт сюда?
- Я же, вроде бы, уже сказал, что наблюдение за врагом не мешает услышать в их стане о своих. – ответил он невозмутимо. В это время мы спускались с холма, ведя за собой коней.
- Да, но как ты это услышал? Ты что, пробирался к ним в стан?
- А как иначе? Ну, было дело. Часа два проторчал на дереве, выслушивая их разговоры.
- А тебе-то не привыкать на деревьях сидеть и разговоры подслушивать. – вдруг раздался голос появившегося откуда-то Лослена.
- Равно как и тебе – выбалтывать всё непонятно кому и не в подходящий момент. – спокойно ответил Элдуин, даже не взглянув на него. Глаза Лослена гневно сверкнули.
- Ну, и когда же я что выбалтывал? – раздражённо спросил он.
- Тебе напомнить? – Элдуин нехотя повернулся к нему.
- Будь любезен, напомни. – с мрачной усмешкой отозвался Лослен.
- Хотя бы тогда, в садах. Неужели не видел, с кем говорил? – он снова отвернулся от Лослена.
- А ты-то откуда знаешь? – похоже, Лослен был удивлён, если даже не напуган.
- Я там был.
Более Элдуин, видимо, не желал говорить. Лослен, поняв это, кивнул мне головой, чтобы я следовал за ним, но я сделал вид, что не заметил. Бросив на меня обиженный взгляд, он вскочил на своего коня и отъехал. Элдуин продолжал идти молча. Не имея ни малейшего желания отрывать его от его мыслей, я шёл, не роняя ни слова. Собственно говоря, мне тоже было о чём подумать, хотя бы об этом разговоре Элдуина и Лослена. Я никак не мог понять причину их вражды и ненависти друг к другу. Что же должно было произойти между этими двумя? И о чём было это напоминание? О чём и когда проговорился Лослен? О какой-то военной тайне, или ещё о чём-то подобном? Да, но где и когда они воевали? В Элфине? Но Лослен ни разу даже не упомянул об Элфине. Хотя, впрочем, даже, если бы и упомянул, вряд ли бы это приоткрыло завесу тайны их прошлого. Не найдя ответа, а ещё больше запутавшись в вопросах, я, в конце концов плюнул и предался другим мыслям и расчетам. Как-никак, это проблема Лослена и Элдуина, а не моя, так что им её и решать, что я, право, лезу не в своё дело, тем более что никто не хочет меня в него посвящать. В мгновение ока мою голову заняли другие мысли: сколько мы будем идти? Скоро ли дойдём? Да и дойдём ли вообще – кто знает, не встретятся ли нам на пути неприятели. Не очень то этого мне хотелось. Но вскоре мысли от подсчётов перешли к образам, знакомым и столь родным! Отец! Как жаждал я этой встречи! Когда я сбежал на войну вопреки его воле, то не думал, что после буду так сожалеть об этом. Сейчас, как никогда, мне хотелось увидеть его, увериться, что он жив, что с ним всё хорошо. Три дня, так сказал Элдуин. Но, раз мы идём им на встречу, значит, мы встретимся дня через полтора. Эх, скорее бы! Чем ближе ты к родному тебе человеку, тем чувство расставания сильнее, так мне, по крайней мере, казалось. Странно, ведь я даже о сёстрах и о матери скучал не так сильно, как об отце.
Вдруг чья-то рука мягко легла на моё плечо. От неожиданности я вздрогнул и резко развернулся.
- Ты ещё не уснул? – спросил Элдуин, чуть улыбнувшись.
- Замечтался. – пробормотал я в ответ.
- О встречи?
- Да.
- Что ж, думаю, могу тебя обрадовать. Сегодня вечером мы уже встретимся.
Удивлённый этим заявлением, я взглянул на Элдуина. Он всматривался куда-то в даль, как если бы видел, кто к нам приближается.
- Давно я Халторна не видел. – продолжил он, чуть повернув голову ко мне, но не отводя взгляд от горизонта.
- Вы с ним друзья? – поинтересовался я.
- Да. – Элдуин перевёл взгляд на меня. – Мы уже давно дружим, и, скажу тебе, он неплохой человек
- Только что у тебя может быть с ним общего? – снова спросил я, порядком заинтригованный. Халторн не очень то жаловал молодёжь, да и молодые люди не пылали к нему любовью. С чего бы ради Халторн и Элдуин стали бы друзьями? – Я никогда не думал, что молодёжь может дружить с отжившим поколением.
- Резко сказано – отжившее поколение. – заметил Элдуин. – Тем более что он и твой отец примерно одного возраста. Неужели ты то же скажешь и об отце?
Мне стало неудобно за свои слова. Я постарался тотчас загладить их очередным вопросом.
- А как вы познакомились? Из-за войны?
- Нет. Он просто оказался в Элфине – потерял дорогу в лесу. Пришлось помочь ему вернуться обратно.
Я не поверил своим ушам. Халторн был в Элфине?! Ходят слухи, что ни один смертный не возвращался оттуда живым. Я взглянул на Элдуина, пытаясь всё это осмыслить. Он заметил мой испытующий взгляд и, слегка улыбнувшись, продолжил:
- Не удивляйся тому, что я сказал тебе, Наурглор. Я знаю, что говорят об этом городе. Но так говорят те, кто никогда там не был. На самом деле, Элфин ни чуть не хуже какого-либо поселения, которое ты найдёшь в любой точке Альбиона. – он замолчал, снова переведя взгляд в даль, словно заметив что-то. Меня этот ответ не удовлетворил. Я всегда хотел узнать об Элфине больше, чем позволяли всевозможные слухи.
- Но не зря ведь об этом месте так говорят. – продолжал я. – Раз ты сам из Элфина, расскажи, что это за место. Пожалуйста, Элдуин. – при этих словах я постарался скорчить самую жалобную гримасу. Элдуин, взглянув на меня, рассмеялся.
- И, что же тебя интересует? – спросил он.
- Всё! – воскликнул я. Он снова усмехнулся.
- Что ж, спрашивай, я буду отвечать.
Я мгновение помолчал, приводя роящиеся мысли в порядок.
- Так это действительно гиблое место?
- Ничуть. – Элдуин слегка вскинул брови. – Скажу более – это самое прекрасное место на всём Альбионе, да и на всей Земле, думаю.
- А почему о нём говорят, как о городе мёртвых?
- Не у всех глаза на это открыты, вот и вся причина. – он взглянул на меня, как бы проверяя, понял ли я его слова. Что же до меня, я только удивлённо смотрел на него, так как не имел и малейшего понятия, что это значит.
- Ты о чём? – спросил я.
- Ты не понял, что я сказал «не у всех глаза открыты»? – произнёс он. – Видишь ли, Наурглор, открытые глаза – это не только то, что ты видишь вокруг себя. – он окинул взором зелёные холмы, окружавшие нас. – Этот мир прекрасен и жаль, если кто-то не видит и его. Но есть и другой мир, который находится внутри нас. И пусть не каждый имеет к нему доступ, но многие могли бы хоть видеть его. К сожалению, люди его разглядеть не могут.
- Ты говоришь про Мир Духов? Сид? – внезапно озарило меня.
- Ты близок. – ответил Элдуин.
«Близок к чему?» - подумал я. «Что он хочет этим сказать?»
- Значит, об эльфах?
- И о них тоже.
Я чуть не подпрыгнул. Ну, вот! Наконец-то я понял.
- А ты их видел? – спросил я. Элдуин несколько странно улыбнулся.
- Видел. – ответил он, слегка отвернувшись от меня. Я продолжал смотреть на него, тем самым, заставив снова повернуться ко мне. На его губах всё ещё была едва заметная улыбка. «Сейчас я тебя допытаю!» - мелькнула мысль.
- И, что? – продолжал я.
- Что? – всё так же улыбаясь, переспросил Элдуин.
- Ну, какие они? – нетерпеливо продолжал я.
- Они очень прекрасны. – Элдуин, не переставая улыбаться, говорил, выдерживая определённые паузы. – Они славные воины. Талантливы. Мудры. Им известно многое, что сокрыто от простых смертных. Говорят, что они загадочны, но я так не думаю. Просто люди не понимают их.
- Значит, ты общался с ними?
Элдуин усмехнулся.
- Да, общался. И не раз.
Я понял, что начинаю его уважать – всё-таки не каждый смертный имел честь видеть, а тем более говорить с самими эльфами. Да и не каждый, тем более, оказывался в их городе. Большая же ему выпала честь.
- А насколько Элфин красив? – спросил я.
- Насколько? Это не так-то легко сказать. Сам город расположен на девяти холмах и окружён почти непроходимым лесом. Стены его из хрусталя, но они несокрушимы, как бы то не казалось на первый взгляд. При закате они ещё прекрасней, когда последние солнечные лучи переливаются в них всеми цветами радуги и это сияние видно издали. По городу протекают две реки самой чистейшей воды. Дома сделаны из белого, как горный снег, мрамора. Вокруг каждого дома есть сад и каждый вечер и каждую ночь воздух наполняется прекрасными нежнейшими и сладчайшими ароматами. В лунном свете, воды в реках кажутся серебряными, и их отсвет озаряет серебром берега. Звёзды кажутся ближе и они похожи на крупные алмазы, рассыпанные по чёрному бархату неба. Особенно близкой и яркой является звезда Альбиона. В Элфине не смолкает музыка, но это не музыка лютен и кимвалов. Это музыка ветра, пролетающего в кронах деревьев и музыка ручьёв, журчащих в траве. Она складывается из пения птиц и звона капель росы, стекающей со стеблей цветов в воду. Её создают звёзды и солнце, пронизывая своими лучами воздух, образуя незримую арфу, звук которой не сравнится ни с какой другой музыкой. Этот город был создан самими перворождёнными и нигде на земле нет более прекрасного места. Сама красота была законодательницей его создания. – Элдуин говорил так, словно разговаривал с самим собой. Казалось, он забыл обо мне и о том, что я его слушаю. Он говорил об этом городе так, словно не надеялся больше туда вернуться. Какая-то затаённая печаль была в его голосе. Я взглянул на него – его взгляд был устремлён в даль, словно он видел этот город. Почувствовав, что я смотрю на него, он перевёл свой взгляд на меня и печально улыбнулся.
- Раз увидев его – не сможешь забыть, а будешь тосковать о нём вечно. Что же говорить о том, кто провёл там всю свою жизнь.
Я не совсем понял его слова.
- Всю жизнь? Да она у тебя ещё впереди. Ты обязательно вернёшься!
Он не ответил, лишь печально взглянув на меня и пожав плечами. Я понял, что болтнул что-то не к месту, однако сам не мог понять – что. Элдуин вновь перевёл свой серьёзный взгляд вдаль, как бы думая о чём-то, после вновь повернулся ко мне и вдруг спросил:
- Ты хотел бы увидеть Элфин?
Я опешил. Ещё бы, что за вопрос, конечно! Если это и не была мечта всей моей жизни, то последних часов – точно. Да и эльфов хотелось увидеть, хотя, кто знает, чем бы могла эта встреча закончиться.
- Конечно, да! – буквально выкрикнул я, резко выпрямившись и глядя ему в глаза.
- Тогда, если останемся живы, я тебе его покажу.
У меня даже дух захватило. Элфин! Я буду единственным из людей, кто вернётся из города эльфов живым. В этот момент мне в голову пришла одна мысль.
- А полые холмы? Я тоже смогу их увидеть?
Элдуин отрицательно покачал головой.
- Ты увидишь их только издали, но не будешь иметь права подходить к ним и тем более, войти в них, если, конечно, не решишь проститься с жизнью среди людей и навсегда исчезнуть в бессмертии перворождённых. Но, даже войдя в них, ты уже не сможешь выйти, так как потеряешь вечность, которую найдешь в них. Полые Холмы – это вход в Сид, а Сид, как ты знаешь, это царство духов, где людям нет места, и лишь избранные могут войти туда.
- Но, если я откажусь от жизни среди людей? – спросил я.
- Тогда ты сможешь войти, но больше никогда не увидишь Альбиона.
- Почему? Объясни мне.
- Когда ты спрашивал меня об Элфине, ты сказал, что его считают царством мёртвых на земле. Что ж, может, частично, это и так. Как я сказал, человек должен отказаться от своей жизни, чтобы войти в эти Холмы. Видишь ли, тело человека не может существовать вечно, в отличие от его души. Душа бессмертна, а Холмы – это жилище бессмертных. Значит, входя в царство бессмертных, человек должен умереть, чтобы освободить вечно живущую душу. А в царство духов есть только вход, и нет выхода. Ты можешь умереть, но не ожить. А души умерших не возвращаются в мир живых.
- Но эльфы? – возразил я. – Они ведь не умирают по сотне раз. Но они и не духи. Друиды говорят, что видят их, а духов ведь никто не видит. Почему им тогда не приходится умирать?
- Эльфы были созданы раньше людей, и они не настолько привязаны к жизни на земле. Они были наделены бессмертием не от себя, а свыше.
Я не совсем понял, но переспрашивать не решился. Может, всё это было не настолько тяжело для понятия, как мне просто казалось? Я подумал, что смогу разобраться с этим позже, тем более, что на этом мои вопросы не заканчивались, и, раз уж мы коснулись темы Иного Мира и всего связанного с ним, я продолжал:
- Ну, а почему только друиды-то их видят?
Элдуин слегка приподнял брови – его постоянное действие, когда он о чём-то думал, или решал, как правильнее ответить на поставленный вопрос.
- А кто сказал, что только друиды могут их видеть? Кто такие друиды вообще?
Я не ожидал от него такого. Элфин, эльфы, и вдруг такое пренебрежительное отношение к друидам – кто они вообще?
- Они же - верховные жрецы. – поразился я. – Они-то должны знать.
- Они такие же жрецы, как ты, или я. – спокойно отвечал он. – Я не отрицаю, что они могут знать многое, но эти знания не идут на пользу остальным людям. Вряд ли они кого видят – в основном все их истории о являющихся им божествах и духах – выдумки, чтобы запугать народ и навязать свою волю. А эльфов любой может увидеть.
- Любой? – я усмехнулся. – Тебе то хорошо, ты живёшь рядом с их городом. А я ещё ни разу не видел эльфа.
- А, может быть, видел? Откуда ты знаешь?
Я только рассмеялся.
- Конечно, нет. Уж эльфа я бы сразу узнал!
- Правда? – Элдуин пристально, но не без иронии посмотрел на меня. Подобный взгляд смутил меня.
- Ну, да. – протянул я, пытаясь понять, почему он так смотрит.
- Ну, что ж. – лицо его приняло обычное выражение. – Сейчас многие видят, но не замечают.
Он замолчал, сосредоточенно глядя вперёд. Я был поражён, услышав подобный ответ. Что он имеет ввиду? Что должны значить его слова? «Вот – человек – загадка». – подумал я. «Вроде бы, всё, что говорит – ясно, а начнёшь разбираться, так ничего не понятно».
- Ты о чём сейчас? – спросил я, чувствуя, что начинаю раздражаться.
- О том, что есть. – ответил Элдуин, снова переводя взгляд на меня. – Неужели ты не понял?
- Нет! – коротко и пылко ответил я. Несколько секунд он молчал, глядя на меня. Казалось, он сомневался, сказать ли мне всё, или нет.
- Знаешь, Наурглор. – наконец произнёс он. – Я не думаю, что стоит говорить тебе обо всём сейчас. Придёт время, и оно уже недалеко, когда ты сам всё поймёшь. А понять это, в общем, несложно.
Его серьёзный и спокойный взгляд ещё на секунду задержался в моих глазах, и он снова отвернулся, глядя в даль. Я остался в недоумении. О чём это он? Какое время? Что я должен буду понять? Я продолжал смотреть на него, ожидая, что он снова заговорит, или, наконец, объяснит, что хотел этим сказать. Но, видимо, отвечать он не собирался, предоставив мне самому размышлять надо всем. На некоторое время я пожалел, что отказался ехать с Лосленом, с ним было бы не так скучно. «Но, с другой стороны», - подумал я – «Кто сказал, что с Элдуином скучно? Просто я опять же не могу его понять». Я снова вспомнил слова: «Многие видят, но не замечают». Вдруг меня как по голове стукнуло. И чего это я сразу не сообразил? «Не у всех глаза открыты». – вспомнил я. Значит, он хотел сказать, что многие не замечают чего-то чудесного, что происходит вокруг них, или принимают это за что-то обычное. Если присмотреться, то можно увидеть то, что не видел и не понимал раньше. Вот и весь ответ! Я вновь взглянул на Элдуина. Он перевёл свой взгляд на меня и дружески улыбнулся.
- Похоже, ты начинаешь понимать. – заметил он.
- А ты то, как узнал? – Меня удивляла в нём эта способность читать мысли.
- Думаешь, я умею читать мысли? – спросил он. – Нет, это не дано живущим на земле. Я понимаю то, о чём ты думаешь потому, что твои глаза всё выдают.
- Всё равно, от тебя ничего не скроешь. – пробормотал я.
- Ну, почему? И от меня можно хоть что скрыть. А вот от себя – куда труднее.
- Ты вечно говоришь загадками. – обиделся я. – Я не собираюсь ничего скрывать. Ни от тебя, ни от окружающих.
Элдуин слегка усмехнулся.
- А я и не говорю, что ты собираешься от кого-то что-то скрывать. – он откинул волосы с лица. – Зато я знаю, что ты собираешься сказать. «Элдуин, ты уже задушил меня своими размышлениями». – при этом он так правдоподобно изобразил меня, что я чуть не навернулся с коня от хохота. Дав мне возможность просмеяться, он потрепал меня за плечо и сказал:
- Ну, ладно, раз тебе надоели размышления, сменим тему. На какую – сам решай.
После чего мы добрых три часа проговорили о Кухулине и о войнах, которые он вёл. Правда, говорил в основном Элдуин, а я лишь спрашивал, желая узнать подробности, которых оказалось немало. Нашу беседу нарушил Хаэлсарн, подошедший, чтобы попросить Элдуина проехать вперёд и осмотреть местность. Я вызвался помочь ему, и мы поехали вместе. Собственно, в чём эта помощь состояла? Мы просто быстро ехали, смотря по сторонам, нет ли чего подозрительного. Разумеется, при такой езде было не до болтовни; нет, не потому, что мы высматривали врагов или старались по возможности где-то скрыться – просто при такой скорой езде очень сложно говорить, чтобы быть услышанным, или же слышать самому. Ехали мы не более получаса, да так быстро, что ветер не то что свистел, а прямо таки завывал в наших ушах. Странно, быть может, но даже на такой скорости можно было успеть разглядеть всё, что нам было нужно. Собственно, ничего особого и не было, по крайней мере я так и не заметил. Мы влетели на очередной холм, но когда начался спуск, Элдуин вдруг резко осадил своего коня. Я тотчас же последовал его примеру.
- Ты видишь? – Элдуин указал куда-то в даль. Зрение у меня превосходное, но даже я, всматриваясь изо всей силы, сумел разглядеть только чёрную точку среди дальних холмов.
- Что это? – спросил я, чувствуя, что мне становится не по себе. Кто, или что бы это ни было, нас, находящихся на самой вершине освещенного солнцем холма, могли бы заметить даже с такого расстояния. Обстрелять нас бы не обстреляли, но вот уйти мы могли бы не успеть. Если же и получилось бы, то пришлось бы либо привести их к нашему отряду, на что мы бы никогда не согласились; либо пытаться оторваться самим, что можно было бы сделать, лишь покончив с жизнью. Не самый лучший расклад, как можно заметить. Я взглянул на Элдуина. Он не был взволнован, или напуган, напротив, его взгляд был вполне довольным, что меня несколько успокоило.
- Ещё пол часа, и мы на месте. – он взглянул на меня. – Это отряд Халторна.
- Халторн?! – мне даже не верилось. – Ты же сказал, он будет вечером.
- Ошибся в подсчётах. – Элдуин усмехнулся. – Хотя, я предполагал это. – добавил он, скорее, сам себе. – Ну, что, Наурглор, едем?
- Ещё спрашиваешь!
Мы во весь опор погнали лошадей с холма, теперь уже стремительно приближаясь к заветной точке, которая вскоре действительно оказалась войском Халторна. Я не могу сказать, что не доверял Элдуину, но до конца в глубине моего сердца всё же таилось лёгкое сомнение – ведь не может человек так видеть! Как он смог разглядеть, что это именно отряд Халторна? Поразительно, даже я так не вижу!
Мне показалось, что прошло менее пятнадцати минут, когда мы приблизились к уже принявшему свои очертания отряду.
Заметив нас, из отряда отделился один человек. Он был среднего роста и выглядел лет на пятьдесят, хотя ему было почти шестьдесят. На лице его было много мелких морщинок, смешанных со шрамами, приобретёнными во многих сражениях. По размеру его плечей можно было с лёгкостью определить бывалого, закалённого в боях воина. Он направился к нам без своего сопровождения, как должен был бы сделать вождь. Понятно, что он знал нас, по крайней мере, кого-то одного. Не было сомнения, что этот человек – сам Халторн, сын Торгаэра27.
- Кого я вижу! – воскликнул он, протягивая руку тотчас же спешившемуся северянину. – Элдуин!
Глубоко посаженные серые глаза полководца радостно сверкнули.
- Сто лет тебя не видел! – продолжил он.
Элдуин пожал протянутую ему руку.
- Хорошо ты сохранился за эти сто лет. – усмехнулся он. – Где же тебя всё это время держали?
Халторн захохотал.
- Заморозили.
Я смотрел на этих двоих недоумевающе. Друзья.… Да Элдуин ему в сыновья годится! И какая может быть у них дружба, если Халторн, ко всему прочему, недолюбливает молодёжь? Сам я, правда, до этого свидетелем не был, зато не раз слышал, как сын Торгаэра отзывается о тех, кому нет ещё сорока. Молодые люди до двадцати пяти были для него «мелочь», Хаэлсарн попадал под разряд «зелень», а с тридцати пяти до сорока – «дружок». И, более того, он не утруждал себя запоминанием имён, называя всех молодых людей вышеупомянутыми названиями.
- Ты от Хаэлсарна? – продолжал Халторн.
- Да, он просил нас осмотреть местность.
- Вас? – Халторн оглянулся по сторонам и только в этот момент заметил меня. Впрочем, могу поспорить, что он заметил меня раньше, но не подал виду. – Ты с этой мелочью?
Я готов был его порвать!
- Ну, что ж ты так сразу? – усмехнулся Элдуин. – Не стоит забывать, что ты и сам был такой же мелочью.
- Был. Но у меня никогда не было ветра в голове, как у современной мелочи! Я уже в девятнадцать был лучшим воином отряда!
- Ему семнадцать. – спокойно заметил Элдуин.
Халторн удивлённо посмотрел на меня.
- Семнадцать? Я думал, ему двадцать пять.
- Что ж, по твоим расценкам – почти зелень. – всё так же спокойно продолжал Элдуин. Халторн хмыкнул, отвернувшись от меня, и махнул рукой.
- Ну, их всех. – буркнул он. – Лучше скажи, как там эта зелень поживает.
- Ты о Хаэлсарне?
- О нём, родном. Он весь отряд положил, я верно слышал?
- Да, почти весь.
- Вот, балбес! – ругнулся Халторн. – И чего совался, коли знал, что не сможет! А ты его ещё защищаешь.
- Его я не защищал.
- Эх, зелень, зелень! И что с нынешним поколением сталось? Куда ни плюнь, везде пни.
- Халторн, полегче. – произнёс Элдуин уставшим голосом. Похоже, ворчания старика ему порядком надоели. Халторн покачал головой.
- Ну, сколько вас осталось-то? – спросил он.
- Тридцать два человека.
- А было?
- Пятьсот двадцать три.
Халторн тяжело вздохнул.
- Эх, поговорил бы я с ним. Да так поговорил! Ему бы на век расхотелось отрядами командовать! – он бросил несколько раздражённый взгляд на Элдуина. – Ты-то, что его не остановил!?
- Я пытался. К сожалению, не я один могу влиять на него. Там советчиков и без меня хватило.
- Таких же?
- Да, нет. Всё намного серьёзнее, чем ты думаешь, Халторн. – взгляд Элдуина стал несколько мрачным. Халторн понимающе кивнул.
- А, так вот, почему ты здесь.
- Да. – как-то нехотя протянул Элдуин. Вдруг его взгляд упал на меня. Неужели он вспомнил о моём присутствии?
- Халторн, а где Рингамон, сын Лингвая? – оживлённо спросил он. Я тотчас соскочил с коня, готовый броситься в любом направлении, где мог быть мой отец.
- Рингамон? – Халторн озадаченно оглянулся, почесав лоб. – Хм, да где угодно. А, он там, за холмом. – Халторн махнул рукой в упомянутом направлении. – Я сказал ему… - что сказал старый полководец, я уже не слышал, сорвавшись с места, как порыв ветра и теперь несясь с неимоверной скоростью через холм.
- Папа! Папа! – завопил я, преодолев вершину и теперь слетая по склону вниз. Отец не мог меня не заметить. Я с разбегу бросился к нему на шею и теперь, находясь в отцовских объятиях, не мог сдержать слёз радости, брызнувших из моих глаз.
- Наурглор, сынок, как ты? – спросил он, когда я более-менее пришёл в себя. Я, сбиваясь, и не зная, с чего начать, пересказал всё, что случилось со мной со дня моего побега на войну, закончив решением Хаэлсарна присоединиться к войску Халторна.
- Я уж думал, что потерял тебя. – произнёс он, когда я закончил своё повествование. – Этот ваш Хаэлсарн отрядами руководить не умеет.
- Ты это от Халторна перенял? – спросил я, почувствовав в его голосе те же нотки, что и у сына Торгаэра.
- А он что, не прав, что ли? – возразил отец. – Надо же думать, прежде чем такую ответственность на себя брать.
- Элдуин сказал ему то же самое. – заметил я.
- И правильно сказал. Теперь, если этот Хаэлсарн решит набрать новый отряд, я тебя не пущу. Останешься со мной, у Халторна. Я не могу доверять ему твою жизнь.
- Да, ладно, папа. Всё в порядке. У вас тут как, расскажи лучше. И, вообще, как вы узнали о нас?
Отец пожал плечами.
- О вас Халторн узнал. Он уже и сказал нам.
- А ему-то откуда известно?
- Не знаю.
Мы поднимались по склону, с которого я так бежал на нашу встречу. Я оглядел ближайшие холмы и на вершине одного из них увидел фигуру удаляющегося всадника – Элдуин отправился обратно, за Хаэлсарном.
Ещё дня два наше войско, а, точнее, войско Халторна, продвигалось на восток. Правда, идти мы были вынуждены медленнее, так как в семитысячном войске около четырёх тысяч воинов были пешими. Однако, для пешего шага – это было быстро, но никто на усталость не жаловался, и нам за день удавалось покрывать немалые расстояния. Я всё это время проводил с отцом – нам было, что рассказать друг другу за последнюю половину года. Впрочем, в основном болтал я, частенько приукрашивая различные ситуации, происходившие в нашем отряде. Поведал я и о своих новых друзьях, что, к моему удивлению, отца заинтересовало. Пришлось рассказать подробно и о Хаэлсарне, и о его планах на будущее.
- Да ты что! – отец неодобрительно покачал головой, когда я сказал о намерении сына Бэлегона отправиться на большую землю. – А как он собирается там воевать, если он этого не умеет? Да, как вообще о таком можно думать после того, что случилось!
- Да, что такого, папа. С кем не бывает? – честно говоря, мне было теперь жаль Хаэлсарна. Кто его только не клеймил?! Даже не смотря на то, что во всех нас был дух воинов, и геройство было главной заслугой любого мужчины, Хаэлсарна, почему-то, не очень-то и жаловали. Достаточно было Халторну заявить о его неразумном ведении отряда, так за спиной сына Бэлегона все перешёптывались о том. Хаэлсарн всё это, несомненно, понимал и постоянно злился на окружающих. И только тридцать один человек по прежнему сохранял ему верность – это были мы, выжившие в неравной битве, на которую нас повёл наш вождь. Однако, Хаэлсарн, по-видимому, решил, что мы тоже недолюбливаем его, и мы не были исключением из ненавидимого им войска. Здесь, стоит сказать, он действительно был не прав, так как своим положением – помощником советника Халторна – он был обязан ни кому иному, как Элдуину, которому с неимоверным трудом удалось уговорить своего друга не делать из бывшего вождя опального изгнанника. К сожалению, люди не всегда умеют ценить сделанное им добро, и это теперь верно относилось к Хаэлсарну.
- Если этот Хаэлсарн соберётся создать ещё один отряд, да отправить его на Большую Землю, я тебя с ним не пущу. – заявил мне отец. Спорить было бесполезно, и я поспешил перевести тему разговора. «Всё равно сделаю так, как сам захочу». – подумал я. – «Мне никто не указ, даже отец. Я сам имею право распоряжаться своей жизнью».
Далее наш разговор пошёл о битвах, которые вёл Халторн и в которых участвовал мой отец. Оказывается, их войско поначалу насчитывало десять тысяч человек, после многих сражений сократившийся до семи. В одной, кстати, произошедшей сравнительно недавно, они потеряли сразу полторы тысячи человек. Я невольно вдруг вспомнил нашу последнюю неравную битву. Почему мы обязаны были биться на нашей земле? За что на нас наслана эта кара? Я слушал отца, однако своими мыслями был далеко отсюда. Я снова видел моих друзей, гибнувших под мечами противников. Они погибли, сражаясь за свою Родину. Но, почему они должны были умереть, почему пали от рук неприятелей, вторгнувшихся на наш Остров? И в этот момент я впервые задумался о смысле жизни. Мысль, что я сам могу управлять своей судьбой, исчезла, как если бы и не появлялась. Для чего мы живём, что нас ждёт, что ждёт меня? Что такое наша жизнь вообще? А, главное, как нужно прожить эту жизнь? Что нужно совершить и что делать нельзя? Но самый сложный вопрос был – что ждёт меня после смерти? Будет ли это вечное скитание душ среди бесконечного лабиринта, полного мрака, или же это будет счастливый пир жизни на Островах Другого Мира, где больше не будет ни болезней, ни смерти, ни войны? Те, кто был уверен в этом загробном счастье, не боялись умереть. Я же в последнее время понял, что не принадлежу к их числу. Я боялся смерти потому, что не знал, чего ожидать после неё. В этот момент мне, почему-то, захотелось, чтобы рядом оказался Элдуин. Я не мог рассказать о своих переживаниях даже отцу. Я знал примерный ответ, который получил бы. Мой отец был превосходным воином и в существовании Мира Блаженных для павших в битве он не сомневался. Но мне вряд ли хватило бы подобного объяснения, а признаться в своём неверии я не решался. Да, Элдуин действительно смог бы мне обстоятельно всё объяснить. Но, с другой стороны, не мог же я теперь во всём уповать на Элдуина! Я попытался собраться со своими мыслями, роящимися в беспорядке в моей голове. Почему-то мне вдруг показалось, что сегодняшнее солнце светит по-особому ярко, как если бы оно светило в последний раз. А, может, оно так светит только для меня? Должен ли я погибнуть в ближайшем бою, или вообще, на войне? И, неужели я так и не смогу сделать в этой жизни ничего достойного? О, как я желал тогда различных подвигов, которые совершил бы! Я хотел получить славу, чтобы, даже если, погибнув на войне, оставить память о себе навеки. Но, для этого ли дана мне жизнь, чтобы совершать что-то великое? Для чего она вообще нам дана? Если мы живём для того, чтобы родиться, прожить и умереть, не оставив после себя ничего, то зачем нам и жизнь? Если после смерти ничего нет, то какой смысл жить, служить богам, чего-то добиваться, превозмогать различные трудности, преграды, беды? Зачем нам жить, если жизнь бессмысленна? А загробная жизнь? Если она и есть, то одна ли участь ждёт и правых, и неправых? Если одна – то какой смысл имеет искоренение из себя зла, или стремление делать добро? А если всё же существуют разные места, то каковы эти обители будут, и что нужно делать, а чего нельзя, чтобы оказаться в блаженстве праведных? И что ценится более: праведные мысли, добрые поступки, или великие подвиги? Ведь от одних мыслей пользы мало. Добрые дела? А какие именно? Подвиги? Друиды никогда не объясняли ничего подобного. Им были известны многие таинства, знания, обряды, но они никогда не говорили об этом простым людям. Их учение сводилось к правильному порядку поклонения и принесения жертв богам, а это меня не удовлетворяло. Я хотел больше узнать о Загробном Мире, но мне это дано не было, потому в моей душе теперь и роились сомнения. Вдруг я вспомнил наш разговор с Элдуином об Элфине. Город мёртвых на земле живых, или город эльфов? Город душ, значит душа всё же есть. Что тогда делать, чтобы она была в мире блаженства?
Я уже не мог вытерпеть, чтобы не подойти к Элдуину. Но, увы, это было невозможно. Он ехал впереди, вместе с Халторном, что-то объясняя ему. И снова меня поразило то, что не Элдуин спрашивал Халторна, а наоборот, Халторн просил совета у сына Эредгила. Они вели какой-то серьёзный разговор, который я не имел права прерывать. Я оглянулся, пытаясь найти глазами Лослена. Вряд ли он смог, или захотел бы ответить на мои вопросы, но успокоить мои мысли он бы сумел. Но Лослена я не увидел, предположить же, где он, я не мог. И только тут я понял, что отец уже ничего не говорит, заметив, видимо, что я его не слушаю. Мне стало неудобно перед ним.
- Папа. – позвал я. – Извини.
- Что, извини? – спросил он, взглянув на меня.
- Ну, я тут задумался просто. Отвлёкся.
- Да, я заметил. Ну, ничего, иногда нужно подумать.
Я уже хотел, было попросить его дорассказать то, на чём он остановился, но в этот момент к нам подъехал ни кто иной, как сам Элдуин.
- Добрый день. – кивнул он моему отцу, далее обратившись непосредственно ко мне:
- Наурглор. Халторн просил меня осмотреть местность. Поедешь со мной?
Разумеется, у меня не было резона отказаться. Вскочив на своего коня, я тотчас последовал за ним, даже не спросив отца. Мне хотелось развеяться, забыв о неприятных мыслях, тяготивших меня. Разумеется, сейчас я не мог расспрашивать Элдуина о своих размышлениях и вопросах, но мне, почему-то, было с ним спокойней и уверенней. Я поехал за ним с огромной радостью. Мы быстро поднялись на холм в полном молчании, однако, когда мы спустились и уже приближались ко второму холму, Элдуин сам обратился ко мне:
- Ты меня о чём-то спросить хотел?
Я несколько опешил. Хоть я уже достаточно общался с Элдуином, но меня не переставала удивлять эта его способность угадывать мои намерения.
- Как ты узнал? – первым делом спросил я.
- Когда ты шёл с отцом, ты о чём-то очень сосредоточенно думал. Я видел тебя. Потом ты поднял голову, всё ещё с тем же выражением на лице и посмотрел на меня, но я в то время говорил с Халторном, так что ты решил не мешать.
- Да… - протянул я, пытаясь сосредоточиться, с чего начать разговор и как правильно оформить мысль. Как мне показалось, однако, затевать подобный разговор сейчас – было не время. Конечно, Элдуин всегда был настроен на размышления, но я вряд ли бы что смог понять в этот момент.
- Слушай. – заметил я. – Давай потом поговорим. А то сейчас некогда.
Элдуин приятельски улыбнулся.
- Ладно. Поговорим, когда вернёмся. – он перевёл взгляд вперёд, в пространство, которое открывалось нам с холма. Вдруг глаза его сверкнули. Он резко остановил коня, устремив взгляд в какую-то точку на равнине, простёршейся за вереницей холмов. По крайней мере, мне так показалось. Когда же я, проследил за его взглядом внимательнее, то понял, что смотрит он намного дальше – туда, где за рекой, перерезающей долину посреди, начинались горы, из-за огромного расстояния казавшиеся синими. Я изо всех сил пытался разглядеть там хоть точку, однако так ничего и не высмотрел.
- Ты что видишь? – спросил я, в конце концов, потеряв надежду хоть что-то увидеть.
- Они идут через перевал. – ответил Элдуин. – Три четверти войска – конница. – он сжал губы и нахмурился. – Не самый лучший расклад. – протянул он, поворачивая коня. – Поехали, Наурглор. Нужно спешить!
И мы погнали коней во весь опор обратно, к нашему войску. Я не знаю, что со мной произошло в тот момент, когда мы со скоростью вихря неслись по склону холма вниз, но теперь я уже не думал о своих прежних мыслях, посетивших меня, когда мы шли с отцом. Сейчас мне, почему-то, хотелось этого боя, и я с нетерпением ожидал того момента, когда можно будет рискнуть своей жизнью, той самой жизнью, о которой я так переживал и думал часа полтора назад. «Я просто заблуждался». – сказал я сам себе. – «Я рождён для подвигов, я стану великим героем, я не боюсь потерять свою жизнь, я знаю, что меня ждёт Аваллон!» Во мне даже появилась какая-то ненависть, жажда крови, проливаемой на землю от удара мечём, моим мечём! Война дана для героев, и я стану её героем! Это предвкушение битвы вырывало всё чувство страха с корнем. Я хотел, хотел биться и эта битва, что предстояла нам, скорее захватывала меня, чем вселяла страх. Я не побоюсь сказать, что я был рад возможности сразиться и убить кого-нибудь.
- Не стоит так радоваться. Битва будет очень жестокой. – вдруг услышал я голос Элдуина. Я вздрогнул, быстро взглянув на него.
- С чего ты взял? – я почувствовал некоторое раздражение по отношению к нему. Только, вроде, успеешь прийти в себя, успокоиться, как он со своими замечаниями всё портит. Уж не прорицатель ли он? Или теперь у него это всегда будет? Почему он никогда никого не ободряет перед битвой, а только и знает, что постоянно бросать: «Мы можем не уцелеть», «Битва будет жестокой» и так далее. Я взглянул на Элдуина, ожидая, что он сейчас ответит на мой вопрос, но он молчал.
«Ещё и не говорит». – подумал я. – «Да что с ним? То сам на разговор вызывает, то ничего отвечать не хочет». Однако, едва только эта мысль мелькнула в моей голове, как его голос послышался вновь.
- Я не прорицатель, и ничего предсказывать не берусь. Я только хочу, чтобы ты трезво подумал. Война – это не развлечение и не способ найти себе приключения. Война – это смерть, насилие, ужас. И нет никакого смысла радоваться предстоящему кровопролитию.
- Ну и что, что война – это смерть. – возразил я, чувствуя всё то же раздражение. – Я смерти не боюсь!
- Видишь ли, чтобы встретить смерть, мало её не бояться. Нужно быть ещё готовым к этой встрече.
- А я, по-твоему, не готов?!
-Нет.
Я хотел, было возразить ему, но не знал чем.
- С чего ты взял, что я не готов? – спросил я, однако времени отвечать ему уже не осталось, так как в этот момент мы почти подъехали к войску. «Ну, и ладно». – подумал я, спешиваясь с коня. – «Потом успеем наговориться».
- Ну, что видели? – нетерпеливо спросил Халторн, когда мы с Элдуином подошли. Меня несколько удивило то, что Хаэлсарн тоже был здесь, причём, по всей видимости, они с Халторном ещё даже не успели поссориться за этот день.
- Они идут через перевал. – быстро говорил Элдуин. – Впрочем, скорее всего, уже перешли и приближаются к реке. У них тридцать тысяч воинов: двадцать две с половиной – конница, семь с половиной – пехота. Конница расположена в тылу и по флангам, пехота внутри.
Хаэлсарн и Халторн переглянулись.
- Но, они, ведь, ещё за рекой. – скорее уточнил, чем спросил Халторн. Элдуин кивнул.
- Это ещё ничего. – протянул сын Торгаэра. – Надо бы нам успеть добраться до реки, пока не стемнело.
- Зачем «не»? – вставил Хаэлсарн. – Я считаю, лучше ночью.
- Надо успеть застать их до того, как они начнут переправу. – ответил Элдуин.
- А вы считаете, они ночью будут переправляться?
- Ну, знаешь ли! – вдруг рассердился Халторн. – Я ещё ни одного идиота не видел, который стал бы рисковать своим войском, переправляя его средь бела дня! – он даже сам удивился, сумев в какую-то секунду произнести столь длинную фразу. Хаэлсарн же сурово свёл брови, однако отвечать не стал. Его гневно сверкнувшие глаза объяснили настроение сына Бэлегона лучше всяких слов. Он отошёл на пару шагов и что-то спросил у стоявших неподалёку Росхира и Торонлау. Впрочем, понятно, что ему не так хотелось спрашивать, как просто отойти от враждебно настроенного вождя, которому он, к несчастью, должен был теперь повиноваться и с которым не имел права спорить. Я представляю, каково было ему сносить различные оскорбления, прямые и косвенные, на которые Халторн не скупился.
- Злится? – с некоторой насмешкой спросил Халторн, кивнув в сторону Хаэлсарна. Элдуин хмыкнул, слегка приподняв брови.
- Ещё бы. Он теперь всё время на себя любые слова принимает. Скажи ему «дерево», и он решит, что ты его ненавидишь, или дразнишь.
Халторн усмехнулся.
- Эх, зелень, зелень. Что за поколенице! Тупят, тупят.
- Халторн, прекрати. – голос Элдуина прозвучал в несколько приказном тоне. – Он, как-никак, всё же вёл отряд, и, скажу тебе, не так плохо с этим справлялся, как ты думаешь.
- Ну, будет уже. Молчу. – Халторн произнёс это виновато, тотчас же поспешив сменить тему.
- Так, что? Собираем всех, пора бы и идти.
- Пора. Да, кстати, не лучше было бы пойти между холмами, а не через вершины? Так длиннее, зато безопаснее. – заметил Элдуин, следуя за Халторном, уже вскочившим в своё седло.
- А ты считаешь, что они заметят нас с перевала? – спросил Халторн, усмехнувшись. – Да, разве они видят, как ты?
- Возможно, они уже в долине. – голос Элдуина был всё так же серьёзен. – Ты же сам знаешь, что порой лучше проявить излишнюю осторожность, чем не до конца обезопасить себя.
- М… да, ты прав. Как и всегда.
Элдуин не ответил на его замечание, почти без перерыва заведя разговор о планах Халторна на предстоящее сражение. Я знал, что ещё раз пятнадцать успею услышать то, что они решат, потому не спешил подслушивать, а подъехал к Лослену, который в последние время держался в одиночестве, в особенности, подальше от руководящих войском.
- И, что там видно? – спросил он.
- Элдуин сказал, их тридцать тысяч. – ответил я.
- Элдуин. – выдохнул Лослен, скорее говоря сам с собой. – Везде этот Элдуин. Как он уже надоел мне.
- Лослен, ты чего? – не понял я. – Тебе разница, какая?
Лослен хмыкнул.
- Я ненавижу несправедливость. – негромко произнёс он, пристально наблюдая за Элдуином и Халторном. – Если бы ты знал, что за птица этот северянин, ты бы не возводил его в ранг своих друзей. – его взгляд обратился на меня.
- А, что он за птица? – спросил я, надеясь, что он, наконец, расскажет обо всём. Лослен смерил меня каким-то странным, может, несколько насмешливым взглядом.
- Поверь мне, он далеко не таков, каким ты его представляешь. Советую тебе не верить ни единому его слову, что бы он ни говорил. Ты можешь полагать, что он праведник, что все его цели – творить добро, помогать людям. Но на самом деле цель его совершенно иная – ему нужна слава, власть. Он вкрадывается в твоё доверие, чтобы иметь в тебе своего друга, но потом, помяни моё слово, он будет повелевать тобой, как ему угодно. И ему будет всё равно, что с тобой случится – он никогда не придёт тебе на помощь. Жаль, что я понял его так поздно.
- А, что случилось?
Лослен печально вздохнул.
- Что ж, так и быть, я расскажу тебе всю правду. Мы немало воевали вместе против наших неприятелей. Мы были почти равны в своём положении – вожди наших войск. Элдуин не раз прибегал ко мне за военной помощью, и я не отказывал ему. Но, однажды, когда помощь требовалась мне, он отказался помочь мне. Я не обиделся на него тогда, полагая, что у него могут быть свои проблемы, может, ещё большие, чем у меня. Я готов был извинить его, что не сделаешь ради друга? Я собирался, было вернуться, как вдруг увидел одного из предводителей неприятельского войска. Я решил, что это могут быть переговоры, но что-то подсказало мне, что это нечисто. Я тайно проследовал за ним. О, каков был мой ужас, когда я увидел, что Элдуин приветствует его, как лучшего друга! Но, что самое ужасное, я понял, что он в заговоре с нашими врагами! И они договаривались о моей земле, о моём войске! Элдуин хотел предать меня, понимаешь, что я тогда мог чувствовать? Я постарался исчезнуть, как можно скорее. Но Элдуин каким-то образом узнал, что я слышал его разговор и подослал ко мне убийц. Мне пришлось бросить всё, чтобы спастись. Теперь он здесь, и я не знаю, что он захочет сделать со мной. – под конец голос Лослена стал таким печальным, взгляд – растерянным, что мне стало жаль его. К тому же, во мне проснулось странное чувство ни то ненависти, ни то злобы на Элдуина. Так вот оно что! О, как я ошибался, думая, что он – мой лучший друг! Ведь он мог и меня предать в любой момент. А как я доверял ему! Хотя, впрочем, я не мог ведь этого предложить, он всегда казался таким честным и искренним. Правду говорят: тихие воды глубоки.
- Знаешь, а я ведь и не догадывался. Я всегда думал, что он настоящий друг.
Лослен кивнул, печально вздохнув.
- Я тоже так думал, пока всё не узнал. Я должен был предупредить тебя раньше, прости.
- Да, ладно. – я не мог на него обижаться. Не знаю, почему, но мне захотелось услышать весь рассказ подробнее. Когда же я попросил об этом Лослена, он отказался, объяснив это тем, что ему больно вспоминать об этом, да, если и Элдуин узнает о том, что мне теперь тоже всё известно, он, чего доброго, и от меня решит избавиться. Потому он поспешил уйти от этой темы, заговорив о посторонних вещах, и мне пришлось поддерживать не слишком-то интересующий меня разговор. Однако общество Лослена я сейчас предпочёл чьему-либо ещё. Мне было очень жаль его, да и на Элдуина у меня затаилась злоба. «Больше никогда не подойду к нему». – сказал я себе, глянув в его сторону. Он, как ни в чем, ни бывало, продолжал свой разговор с Халторном, что-то доказывая ему. А ведь этому предателю я хотел доверить свои переживания, хотел сказать о том, что меня волнует. Почему человек так ошибается, принимая за друзей врагов, а за врагов – друзей? Я взглянул на Лослена, ехавшего рядом со мной. Вот мой лучший друг, чего мне ещё нужно?
Мы продвигались достаточно быстро, но, поскольку на вершины холмов мы не поднимались, то приходилось немало петлять. Благо, что до наступления темноты мы всё же успели добраться до равнины, а до реки от холмов было менее получаса ходьбы, так что мы всем войском укрылись за холмами, ожидая, когда скроется солнце, и наши неприятели начнут переправу. План Халторна состоял из двух частей, первая из которого предполагала, что, когда настанет ночь, и наши противники опустят на воду лодки, надо будет обстрелять их горящими стрелами. Разумеется, это не могло уничтожить всего войска наших врагов, но истребить добрую половину их мы были в силах. Так что сейчас для нас главным было – не пропустить тот момент, когда не будет ни поздно, но и ни рано. Иначе, чего доброго, нас заметят с того берега, или, если припозднимся, мы уже не сможем убить большего числа наших неприятелей. Все теперь ожидали в некотором нетерпении, когда Халторн, наконец, даст приказ отправляться. Что же до меня, моё сердце рвалось в бой, но это сладкое рвение отравлялось привкусом горечи оттого, что Халторн поместил меня в группу Элдуина, даже не взирая на мои возражения по этому поводу. Мне не очень-то хотелось оказаться рядом с этим предателем, но грубое «Молчать, мелочь!» Халторна заставило меня послушаться. Что ж, утешало и то, что здесь был и Хаэлсарн.
- Держи. Только осторожней. – Элдуин отдал мне какой-то глиняный сосуд. Я, чувствуя некое недоверие, принял его и заглянул внутрь. На самом дне сосуда слегка тлела верёвка, по-видимому, пропитанная то ли жиром, то ли смолой. От неё было больше дыма, чем огня, однако сейчас в моих руках было именно то, что должно было послужить гибелью вражеского войска, хоть и частично. В меня, не смотря на моё подозрение на всех окружающих, и на ненависть к Элдуину, вселилась некая гордость. «Я – один из тех, кому доверили нести огонь28. Ну, надо же! Неужели я достоин подобной чести?» - мелькнула мысль. Тотчас же я уловил на себе изучающий взгляд Элдуина. Я посмотрел на него, чувствуя, что дрогнул. На миг мне показалось, что он догадывается о нашем разговоре с Лосленом. Но его взгляд был спокойным, даже дружеским, я бы сказал. Он слегка улыбнулся, после чего, приняв подобный кувшин из рук одного из пехотинцев, отъехал к Хаэлсарну и передал его ему.
- Смола? – спросил Хаэлсарн.
- Да, смола. – ответил Элдуин. Рядом с ними появился Халторн.
- Избавляешься от ноши? – усмехнулся он, обращаясь к Элдуину.
- Видишь ли, - отвечал Элдуин с такой же усмешкой. – Я буду стрелять, так что моя стрела должна быть на тетиве, а руки – держать эту стрелу и лук, а не разводить огонь, или возиться со смолой.
- Скажи проще, что мараться не любишь. – буркнул Хаэлсарн, стараясь держать кувшин так, чтобы не измазаться самому. Они втроём ещё продолжали разговор, так что я, не желая терять времени, спустился с коня и занялся раскраской своего лица, чем, впрочем, занималось почти всё войско. Да, кто бы только знал, как мне не хотелось сейчас быть в одной группе с Элдуином! Я обернулся, решив, что ещё успею поделиться своей обидой с Лосленом, но он куда-то делся, а в темноте разглядеть что-либо было нелегко. Что ж, пришлось остаться в гордом одиночестве со своими мыслями, которые были не самыми утешительными. Не могу сказать, чтобы я боялся предстоящего боя, однако сомнения снова начали заволакивать холодной дымкой мою душу. Умру, или нет? А нужно ли оставаться в живых вообще? В какой-то момент мне вдруг всё это надоело, и я просто махнул рукой на эти мысли. Умирать не хочется, но, если это нужно – пускай. Я взглянул на нашу группу – пора было уже подготовиться. Я подъехал, остановившись рядом с Хаэлсарном.
- Скоро уже? – спросил я.
- Халторна спрашивай. – буркнул он. Похоже, он снова был не в настроении. Что ж, пусть так. Я ещё раз оглянулся, пытаясь увидеть либо Лослена, либо отца, однако, не увидев ни того, ни другого, снова повернулся к реке. Может, хоть там что увижу? Однако долину и реку теперь скрывала не только ночная мгла, но и густейший туман, расстилавшийся над землёй клубами, похожими на дым. На мгновение мелькнула мысль: «А разглядим ли мы хоть что-нибудь? Такого тумана я давно не видел. И в этот туман нам предстоит ехать. Прямо переход из нашего мира в Мир Иной». Я вновь взглянул на Хаэлсарна и теперь появившегося рядом со мной Элдуина. В какой-то момент мне вдруг захотелось, чтобы в этой битве сын Эредгила погиб. Я глянул на него с некоторой ненавистью и в этот момент он повернулся ко мне. Его взгляд был спокойным и глубоким. Он несколько оценивающе, может, даже недоверчиво посмотрел на меня. Мне вдруг показалось, что он всё понял. Его взор оставался в моих глазах не более трёх секунд, но за это время я успел несколько раз пожалеть о том, что подобные мысли пронеслись в моей голове. Что он теперь мне сделает? Как я мог забыть, что он всегда понимает то, что я думаю?
- Если бы все относились к несправедливости так, как ты, может, мир стал бы несколько иным. – вдруг произнёс он. Я непонимающе взглянул на него. Что он хотел этим сказать? Может, просто показать, что он меня понял?
- Ты о чём? – единственный выход был – спросить прямо. Его спокойный и серьёзный взор снова устремился на меня.
- О том, что ты думаешь. – ответил он.
- Я думал не об этом. – постарался оправдаться я, чувствуя, что сам начинаю путаться. Теперь было бы лучше сменить тему, или, по крайней мере, задать другой вопрос. – Я думал, останусь ли я жив сегодня.
На лице Элдуина появилась лёгкая усмешка.
- Из этой битвы ты точно выйдешь живым. – негромко произнёс он. – Только, Наурглор, не стоит скрывать того, что в твоих мыслях. Я всё прекрасно понял.
И он отъехал к Хаэлсарну, оставив меня в недоумении и полнейшем непонимании всего происходящего. Я не мог сказать, что боялся его, однако некая осторожность меня не покидала. Если он понимает всё, что я думаю, не то, что говорю, он может всё узнать про меня, если уже не узнал. А кто знает, что он решит сделать со мной? Поток моих мыслей прервало появление Халторна.
- Так, все готовы? – вопрос прозвучал, как предупреждение. Он внимательно осмотрел всех нас, после чего, кивнув, скомандовал:
- Пора!
Первая часть плана Халторна, в более подробном описании, выглядела так: группы наших воинов, человек по десять – пятнадцать, подъезжали к реке, чтобы встать на расстоянии шагов пятидесяти от каждой группы. Поначалу расстояние предполагало быть больше, но из-за тумана Халторн решил сократить его. Может, так было бы проще обстреливать неприятелей, но, вместе с тем, проще было бы и потеряться, потому сын Торгаэра решил лишний раз не рисковать. Подобных отрядов было девять, и отъезжали они примерно секунд через десять после того, как отделялся предыдущий отряд. Тем же, кто первыми достигали берега, нужно было затаиться и ждать, когда подъедут остальные группы – всем вместе ехать было опасно, так как нас могли, если не заметит, то уж точно услышать с реки. Тёмная безлунная ночь, да ещё и туман, опустившийся на берег теперь приятельски скрывали нас от глаз наших врагов, но, одновременно, предательски скрывали и самих наших противников, так что действовать нужно было в некоторой степени осторожно, стараясь создавать как можно меньше шума. Замечу также, что, вследствие того, что мы сами могли едва видеть отряды друг друга, приходилось полагаться лишь на точный расчет времени, чтобы начать действовать ни раньше и не позже остальных. Если учесть, что мы отъезжали с перерывом в десять секунд, а до реки нужно было ехать пятнадцать минут, то первому отряду нужно было ждать ещё четырнадцать минут, в то время как последнему, почти без всяких промедлений открывать огонь. Отряды подъезжали с двух сторон, так что наш, будучи последним, должен был оказаться точно посреди. Единственным сигналом, служившим о нашем прибытии, должен был быть лёгкий посвист кулика. Но, сам по себе сигнал этот предназначался для того, чтобы, услышав его, выбросить из одного кувшина горящую верёвку в смолу, мгновенно окунуть в уже горящую смолу стрелу и выпустить её из лука в сторону реки, надеясь, что хоть одна попадёт в какую-нибудь из лодок. На все эти действия отводилось не более семи секунд.
- Пребудь с вами Морриган! – прозвучало напоследок пожелание Халторна, когда настала наша очередь отъезжать. В этот миг я осознал, что не могу думать ни о чём другом, как только о предстоящей битве. Мне это всё было пока что ново, я ещё не привык хладнокровно убивать всех подряд, нисколько не задумываясь об этом. Говорят, что это всё-таки происходит, но для того, чтобы идти в бой по привычке, не переживая о своей жизни, нужно воевать очень много, почти всю жизнь, я же, разумеется, такого огромного опыта ещё не имел, да и пожить, вроде бы, хотелось.
Когда наш отряд подъехал к реке, мы мгновенно спешились.
- Давай! – шёпотом приказал Элдуин. Кормалфор тихонько просвистел. Вслед за тем послышался глухой звук разбиваемых кувшинов, загорелась смола. Горящие стрелы, подобно молниям яростного неба, полетели над рекой. Жаль только, что не все стрелы смогли попасть в цель, ведь стреляли мы, можно сказать, на ощупь, ничего не видя. Но несколько стрел всё же долетели до своих целей. Яркий огонь осветил застигнутые бедствием лодки, а вместе с тем, и находящиеся рядом. Теперь стрелять было уже куда проще. Но, чем больше наши лучники поджигали лодок, тем больше казалось, их становилось. Мало того, что они сами, битком набившись в свои лодки, переправлялись через реку, они же ещё перевозили с собой своих коней, для которых им пришлось пожертвовать ещё больше лодок, чем для себя. И ещё, в лодках двадцати пяти, нагруженных до краёв, они везли оружие, помимо того, которое было на них самих. Сколько лодок у них было вообще, я не смог разглядеть. Элдуин после заметил, что их было более двух с половиной тысяч. Разумеется, наши маленькие отряды не могли уничтожить их всех, однако нанесли им немалый урон, потопив порядочное число лодок. Но поток наших врагов, как будто, не заканчивался, кроме всего прочего, они начали отвечать нам. Теперь стрелы летели уже с двух сторон, осыпаясь на землю и воду штормоподобным ливнем. Наша сторона тоже начала нести потери, может, менее огромные, зато более значимые. Правда, вряд ли нас, находящихся на берегу, сейчас видели. У нас было одно – единственное преимущество, которым мы обязаны, были воспользоваться до конца – быть невидимыми для наших врагов. И мы продолжали обстрел, скрытые туманом и камышом. Из нашего отряда не погиб никто, только двоих ранило, да и то не опасно. Однако из соседнего восьмого отряда не выжил никто. Перестрелка тем временем продолжалась, но, спустя минут десять стало понятно, что своё преимущество мы начинаем терять.
- Надо отходить. – заметил Элдуин. В этот же момент, просвистевшая в воздухе стрела распорола его левое плечо.
- Гоблин! – прошипел Элдуин, мгновенно прикончив обидчика своей стрелой.
- Мы ещё половины у них не перебили! А ты отходить собрался! – возразил Хаэлсарн.
- Нам не справиться со всеми! – ответил Элдуин. – Стрелы кончаются, а они не отступают! У Халторна есть второй план, лучше последовать ему, чем положить здесь своих же!
- Я не отступлю! – сурово заявил Хаэлсарн.
- Ты можешь и остаться, а всем остальным, как только лодки коснутся берега, придется отходить!
Весь этот разговор между Хаэлсарном и Элдуином происходил, сопровождаемый непрерывной стрельбой. Они спорили, не отрывая взгляда от реки и нещадно расстреливая врагов, приближавшихся к берегу.
- Ещё чего! – продолжал Хаэлсарн. – Я не заставлю бежать своих воинов!
- Хаэлсарн! – выдохнул Элдуин, в очередной раз, метнув стрелу в одного из противников. – Будь хоть немного мудрым, или я поверю, что тебя назвали Хаэлсарном только потому, что твой отец – Бэлегон!
И только в этот момент Хаэлсарн на миг отвлёкся, чтобы бросить злобный взгляд на Элдуина. Вряд ли ему хотелось слушать этого северянина, которому, он забыл, что в этот раз подчиняется. Сказанные сыном Эредгила слова всколыхнули в нём немалую ненависть, это было заметно. По крайней мере, Элдуин в данный момент, беспрестанно отстреливавший противников с завидной точностью попадания, был первым, и, видимо, единственным, кто посмел сделать подобное замечание самому Хаэлсарну. Да, сын Бэлегона не мог смириться с этим.
- Звезда текучая! – в сердцах прошипел он. – Чтоб ты сдох! Ещё не знаешь, кому сказал такое!
- Выясним отношения после! – прикрикнул на него Элдуин. – А теперь – отходим!
Не могу сказать, чтобы я тоже хотел оставлять берег и отступать, но первые две лодки уже причалили к берегу, и нам не оставалось ничего, как только отступить. Все мы быстро вскочили на коней и направились к холмам, где стояло наше основное войско, и где Халторн уже ждал нас.
Из всех наших отрядов погибло в общей сложности двадцать человек, из вражеского войска – около десяти тысяч было выкошено нашими стрелами. Но и теперь наших неприятелей было немало: ещё двадцать тысяч, половина из которых, может и больше, были всадники. Не слабый расклад, как заметил Лослен, которому я поспешил всё сообщить и который, почему-то, не участвовал в прибрежном сражении. Уже вместе с Лосленом мы подъехали к Халторну.
- Надо будет рассвета дождаться. – заметил он. – Вот, как только солнце взойдёт, мы и нападём. А сейчас немного отдохните, всё равно строиться будем утром.
Я так и не понял, о каком таком отдыхе он говорил, если светало уже через пол часа. Все нервы мои были напряжены в ожидании того, что случится сегодня. Какими долгими для меня были эти день и ночь! Казалось, столько успело произойти в течение столь краткого времени! Мои мысли о смысле жизни, наша с Элдуином поездка, разговор с Лосленом, открывший мои глаза на всё и вся, ночное сражение, а теперь эта предстоящая битва. Прямо целая жизнь прошла сегодня!
Пол часа должны были промелькнуть мгновенно, прежде чем верхушки холмов озарились нежно-розовым светом восходящего из-за гор солнца. Ещё за несколько секунд до того, как появились первые лучи дневного светила, начался лёгкий ветерок, который, не смотря на свою лёгкость, был настолько свеж, что пробирал до костей. Зато он начал потихоньку развеивать густой туман, так что, когда солнце поднялось достаточно, чтобы осветить равнину, и туманная пелена наполовину растворилась, превратившись в лёгкую дымку, нашим взорам представилась не самая радостная картина. Хоть мы и уничтожили почти третью часть вражеского войска, их всё равно было ещё очень и очень много. Теперь это войско раскинулось, заняв чуть ли не половину долины и, потрясая щитами, мечами и копьями, требовало боя.
Не умолчу и о расположении, как их, так и нашего войска. Войско неприятелей располагало свою конницу позади пехотинцев, стоявших в пять рядов, по тысячи человек в каждом. Сама конница насчитывала три ряда; конница по флангам строилась квадратом, причём в каждом фланге было, тоже тысяч по пять всадников.
У нас пехота стояла в четыре ряда, где так же насчитывалось по тысяче человек в ряду. Впереди, в два ряда шла конница – две тысячи всадников, а с флангов полумесяцами стояли по пятьсот всадников. Разумеется, пятьсот и пять тысяч – немалый перевес, но, увы, ничего другого сделать было невозможно. Оставалось надеяться, что нашим флангам всё же удастся взять вражеские хотя бы полукругом. Таким образом, можно было бы уничтожить сразу до двух тысяч неприятелей. Идущая впереди конница должна была, порядком смести пехоту неприятеля, после чего, растянувшись в один ряд, через одного пробиться в середину неприятельских рядов конницы, а часть – остаться с первыми рядами. Таким образом, как полагал Халторн, мы могли помешать вражеской коннице зайти к нам с флангов, или в тыл.
План сам по себе, в общем-то, был не плох, правда, ему не было дано осуществиться полностью. В этот раз я действительно убедился, что силу врага никогда не стоит недооценивать, и среди них тоже есть умные люди и талантливые полководцы.
Я был поставлен в правом фланге, вместе с Лосленом, о чём и мечтал. Хаэлсарн и Элдуин – в одном из передовых конных отрядов, так же, как и Тардол с Кормалфором. Росхир был с левого фланга. Думаю, нас так расставил сам Халторн, и, в общем-то, никто не противился его решению, если не считать Элдуина, заявившего, что «для Наурглора (то есть, для меня) будет небезопасно, находиться с какого бы ни было фланга». Они с Халторном долго спорили, после чего Элдуин, вроде бы, согласился с его мнением. Что же до меня, то, как я понял, Халторн прекрасно знал, где безопасней и пытался оградить своего друга. Хаэлсарн же заявил, что на войне, а тем более, в битве – нигде не безопасно. Я был полностью согласен с его словами и не собирался, и думать о какой бы там ни было опасности, или о том, как бы спрятаться за чьей-нибудь спиной. Тем более что со мною был Лослен – мой лучший друг, а большего мне и не хотелось. Однако с Лосленом мне так и не пришлось остаться. Не смотря на то, что до битвы оставалось уже немного времени, ко мне подъехал Элдуин.
- Наурглор, нам надо поменяться местами. – сказал он. Я постарался придать своему взгляду, которым я смерил его, презрения и надменности.
- С чего бы? – мне показалось, что в голосе моём прозвенел лёд. «Правильно, так держать!» - промелькнула мысль.
- С того, что, если ты останешься во фланге, у тебя будет больше шансов погибнуть. – спокойно ответил он.
- А я не боюсь смерти! – я гордо вскинул голову. – Что, опять скажешь, что я не готов?
- Скажу. – секундная пауза. – Наурглор, я прошу тебя, так надо.
- Да чего ты к нему привязался? – вмешался Лослен. – Он же сказал тебе, что не хочет с тобой местами меняться. Тебя там поставили, а не его, вот и иди туда!
- А тебя, по-моему, не спрашивают. – отозвался Элдуин. – С тобой мы после поговорим, а сейчас не лезь!
Лослен, скривив презрительную гримасу, фыркнул.
- Ты ещё ответишь за свои слова. – бросил он.
- Не ты первый мне это говоришь. – ответил ему Элдуин, снова обратившись ко мне.
- Наурглор, прошу, сделай это, хотя бы ради твоего отца. В тех рядах у тебя будет больше шансов остаться в живых. – взгляд его был серьёзным, но, одновременно, настолько молящим, что мне пришлось, хоть и нехотя, согласиться. Бросив прощальный взгляд на Лослена, но не на секунду не взглянув на Элдуина, я проехал к тому месту, где должен был находиться сын Эредгила. Мне было досадно, что я не смог воспротивиться ему. И что он так обо мне печётся? Безопасней! Ну, надо же, какая отеческая забота! С чего бы это? Вдруг я вспомнил рассказ Лослена. А что, если он просто подыскивает момент, чтобы убить моего друга? Моё сердце наполнилось ужасом. Я взглянул на Лослена. Они о чём-то разговаривали с Элдуином. Судя по всему, разговор их был не из приятных, но никакой угрозы в манере северянина я не заметил. Что ж, оставалось только надеяться, что ничего ужасного не произойдёт.
- А ведь он настоял на своём. – усмехнулся Хаэлсарн, увидев меня.
- С чего он себе в голову вбил, что на флангах – опаснее? – с раздражением спросил я. Хаэлсарн снова усмехнулся.
- Ты чего, его не знаешь? Помешанный он, вот и всё.
«И, в придачу, предатель». – добавил я мысленно.
Я обратил внимание на Халторна, который сосредоточенно осматривал своё войско. О чём он думал, сдвинув брови, что добавляло ещё больше морщин на его лице и кивая в такт своим мыслям? Я не сомневаюсь, что он заметил меня, находящегося на месте Элдуина, а Элдуина – на моём. Но, вот, он встряхнул головой, его взор стал твёрдым и уверенным, в нём появились отблески огня.
- Воины благословенного Альбиона! – воскликнул он, подняв меч. – В вашей власти отстоять сегодня нашу землю! Это не конец войны, но эта та капля, из которой сложится наша победа! Будьте храбры перед лицом неприятеля! Будьте беспощадны к своим врагам! Не бойтесь смерти – нас всех ждёт Аваллон! Вперёд!
Тысячи голосов в свою очередь прокричали:
- Вперёд!
- Морриган с нами! – прокричал Халторн и мы, потрясая над головами мечами, топорами и луками, ринулись в бой.
Увидев нас, наши противники, не медля, рванулись к нам.
Поначалу всё шло, вроде бы, по плану Халторна. Два передовых отряда нашей конницы, где теперь был и я, почти без потерь прошли сквозь пехоту, чтобы столкнуться с пятитысячной конницей врага. Четыре тысячи нашей пехоты против пяти тысяч пехоты неприятелей – это было ещё не так много, но вот флангам действительно пришлось очень жарко. Едва я услышал голос «Растягивайся!», как нечто подобное прозвучало из фланга противников. Да, пять тысяч, разумеется, было куда больше, чем просто пятьсот человек. Наши фланги были мгновенно взяты в окружение, и только в эту секунду я понял, что сделал для меня Элдуин. Также я понял, что я не хочу умирать, и потому я начал так остервенело махать мечём, чтобы не отдать свою жизнь, что вокруг меня на некоторое время даже образовалось свободное пространство, а земли не было видно из-за устлавших её человеческих трупов и пролитой крови. Теперь мне хотелось прорваться к одному из флангов, чтобы помочь тем, кто был там, но что мог я сделать один, тем более окружённый сражавшимися повсюду людьми. Все мы смешались, так что мне приходилось теперь биться только с теми из врагов, кто был в пределах моей досягаемости. Но мысли о моих друзьях, оказавшихся в кольце врага, меня не оставляли. Нужно было что-то предпринять, но что – я не знал. Меня это ужасно злило. Действительно, стоит ли много говорить о том, какие чувства испытывает человек, когда он знает об опасности, видит её, но не может ничего сделать, чтобы её предотвратить. На миг, когда вокруг меня снова очистилось пространство, я увидел, что левого фланга уже не было…. Оставшиеся же от фланга врага (не менее четырёх тысяч человек) теперь объезжали поле битвы. Я ещё не успел понять, в чём дело, как вдруг услышал голос Хаэлсарна:
- Они заходят к нам в тыл!
И только сейчас я понял, что ожидало тех из наших воинов, кто был пеший. Нас всех брали в кольцо! Не помня себя и перепуганный до полусмерти, я ринулся к Хаэлсарну.
- Что нам делать!? – отчаявшись, завопил я. Хаэлсарн не ответил, однако, по выражению его лица я понял, что даже он больше не питает никакой надежды. А нам и действительно не было возможности ни пробиться к уцелевшим из правого фланга, чтобы помочь им, ни перебраться не противоположную сторону, чтобы не позволить кольцу замкнуться. А оно тем временем всё сжималось и сжималось. Его заметили ещё не все, однако смерть уже висела над каждым из нас, и чёрные птицы – её слуги, то и дело выхватывали десятки, сотни человеческих жизней, не разбирая, кому они принадлежат. Сквозь мелькавшие мечи, топоры, пролетающие стрелы и маячившие головы всадников, я всё же успевал следить за сужением кольца. Уже прозвучал крик «растянись!» и «сходись!», уже тыл наших войск был почти полностью закрыт, как вдруг над равниной раздался крик – крик звонкий, пронзительный; крик, покрывший все остальные голоса, все остальные крики и звон оружия; крик, заставивший на миг всех замереть; крик, на родном языке – языке Альбиона. Настолько громок и пронзителен он был, что по холмам прокатилось мощное эхо, заставившее отозваться даже лес. И этот крик, я узнал голос, принадлежал Элдуину.
- Поток! – прокричал он. И в правом фланге, где, казалось, уже не было надежды на жизнь, вдруг возникло движение. Вряд ли их осталось более сотни, но эта сотня, сумевшая отбиться от окружавших их врагов, теперь была неукротима! Они сделали небольшой круг, позволивший им расчистить себе место, после чего, всё так же кругами, всё более расширявшимися, они направились в ряды своих врагов, выкашивая сотни и сотни. Первым в «потоке» был Элдуин, и его не знавшие промаха стрелы, запас которых ещё сохранился, забирали жизни любого из неприятелей, кто отваживался встать у него на пути. За Элдуином следовал Лослен, в левой руке сжимая топор, а в правой – меч. Этим оружием он без особого труда раскраивал черепа и сносил головы окружавших его противников. И, к моему удивлению и, разумеется, к великой радости, этот поток замыкал…Росхир! Уж как он там оказался, я не мог понять, но разве это было важно сейчас? Он жив, вот что самое главное!
Элдуин, как я и говорил, вёл «поток» кругами, но, при этом он так часто и резко менял направление, чем сбивал с толку врагов. Можно было подумать, что теперь они были полностью неуязвимы, но, увы, и над ними нависла угроза смерти, которая теперь была над всеми нами. Те четыре тысячи, что уничтожили весь наш левый фланг и теперь заходили к нам в тыл, заметив то уничтожение, которое производил «поток», направились на помощь своим соотечественникам. Да, по сравнению с положением потока, наше было во много раз лучше. Мы, в конце концов, сумели оттеснить наших противников к реке, так что отступать им было некуда, а нас они, вскоре, начали бояться, так что мы перешли в ещё большее наступление. Короче говоря, с остатками от этих пяти тысяч мы разделались очень быстро. Когда же мы их перебили, Халторн, немедля ни секунды, уже на ходу прокричал:
- В объезд, быстрее!
И только сейчас я заметил, в каком положении действительно находился «поток». Как бы Элдуин не лавировал среди окружавших их противников, как бы храбро ни бились они, что могла сделать какая-то сотня, даже менее чем сотня, ведь они тоже несли потери, против тысяч и тысяч врагов, окружавших их такой плотной и широкой стеной, что надежду выжить они, видимо, уже оставили.
Нет, ни секунды промедления! Вперёд! Вперёд, на помощь нашим братьям! И мы не медлили. Разумеется, нас было уже не так много, но ведь и не мало! От двух тысяч осталось чуть менее, чем полторы тысячи. Да, это были далеко не равные силы, но принести немалые потери своим врагам мы всё же, могли. И мы ринулись на этих неприятелей, теперь уже зайдя в тыл им.
Я не помнил себя от ярости. Кровь из тел, с которых я сносил головы, заливала мне лицо и плечи, застилала красной пеленой глаза. Я захлёбывался в ней. Мне казалось, что я лечу по воздуху, подобно одной из птиц смерти, имеющей не только право, но и приказ – отнимать жизни. Когда-то отец сказал мне, что порой тот, кого ты убил, приходит к тебе во сне. Я не знаю, часто ли это должно происходить, но мне никогда не снились те, кто погиб от моей руки, если только не считать одного раза, но тогда была совсем другая причина. Я не видел ничего плохого в том, что я убиваю, ведь я убивал врагов, желавших убить меня, или кого-нибудь из моего народа. И я не щадил, я убивал любого из пришельцев, кто только осмеливался поднять на меня свой меч.
Но, разя так направо - налево, когда я в очередной раз снёс голову одному из нападавших, передо мной вдруг, на некотором расстоянии возникли трое. Видимо, заметив меня, они решили покончить со мной. На миг мне это даже польстило – оказывается, я вполне достойный соперник, чтобы подобные трое воинов решили избавить своё войско от меня. Теперь, подняв над головами обнажённые мечи, они мчались на меня. Не давая себе отчёта в том, что с ними мне одному сразу не справиться, ибо каждый из них по силе превосходил и Хаэлсарна, я, остервенело, заорав и погнав своего коня во весь опор, почти было, бросился на них. Ещё мгновение, и моя голова, разрубленная на части, полетела бы на землю, но вдруг, прямо под мочками моих ушей, едва не коснувшись их, пролетели две стрелы. Эти стрелы были выпущены той рукой, которая не раз уже спасала меня. Я был спасён и на этот раз. Двое из неприятелей, которые ехали по бокам, были убиты теми стрелами, с третьим я уже разделался сам. Когда и его голова полетела на землю, я, получив краткую передышку на миг, оглянулся. Элдуин, только что спасший меня, находился неподалёку. Стрел у него уже не было – видимо те, что спасли мою жизнь, были последними. Теперь он действовал, в основном, кинжалом, но, к моему удивлению, не забывал и про лук. Поскольку поток он уже не вёл, то сражаться ему приходилось на месте. Вот, когда я смог по достоинству оценить, что за оружие – лук. Элдуин, держа его правой рукой за один конец, очень ловко цеплял другим концом своих противников за шеи, тем самым, сдёргивая их с коней, или подтягивая к себе, чтобы вонзить в их горла сжимаемый левой рукой кинжал. А звезда на синем клинке всё сияла и сияла далёким торжественным светом….
Может показаться, что, судя по тому, какое подробное описание даю я всему тому, кто как бился, я только и делал, что наблюдал за действиями наших воинов, но ничего не делал сам. Я прошу не заблуждаться – у меня вовсе не было времени глазеть по сторонам, и то, что я видел – я видел сквозь мелькавшие отсекаемые головы и фонтаны хлещущей из вскрытых сосудов крови. Не удивительно, что я, подобно, как и в предыдущей битве не мог отыскать ни Лослена, ни, теперь, отца. Я не был уверен, что кто-то из них погиб, однако подобные сомнения порой закрадывались в мои мысли, и это заставляло меня переживать за них. Однако вскоре я начал специально призывать эти мысли, так как в сердце вновь появилось сомнение – выживу ли я? В очередной раз, когда я снёс чью-то голову, мне вдруг вспомнился образ моей матери. Мне даже показалось, что я слышу её голос, зовущий меня по имени. Почему я вдруг вспомнил о ней? А затем, перед мысленным взором, в мгновение ока пронеслась вся моя краткая жизнь; я вспомнил лица всех друзей, все слова, добрые и злые, сказанные мне, или мной…Что это? Смерть? Неужели я уже мёртв, или сейчас умру? Говорят, что подобное происходит перед смертью. Но нет, я был ещё жив, я понимал это, ведь я видел, как сношу головы своих врагов. Но как тогда объяснить это явление? Вдруг над моей головой послышался свист, как от рассекаемого воздуха. «Если это и меч, то я вряд ли смогу отразить его». – мелькнула мысль. Времени у меня хватило лишь на то, чтобы подумать, но никак не обернуться, или, тем более, защитить себя. Но в эту же секунду раздался звон – меч пришёлся не по моей голове, а по чьему-то клинку. Эта секунда дала мне шанс успеть отойти, а когда я оглянулся, то увидел за собой Лослена, чуть поодаль от него – Элдуина. Кто-то из них спас мою жизнь, которую я в очередной раз мог потерять.
Бой тем временем только усиливался. Каждый из сражавшихся понимал, что это – конец, но именно конец битвы всегда более ожесточённый, чем её начало. И именно в конце битвы всегда решается судьба каждого воина. Этот бой был не на жизнь, а на смерть, так что пощады не ждала ни одна сторона. Бежать было некуда, да никто и не собирался этого делать, хотя и понимал, что, окажись он на побеждённой стороне, его обязательно убьют. Утешало в данный момент лишь то, что перевес сил теперь был уже не в три раза, а в полтора, даже меньше, но при таком числе, однако, это было ещё достаточно ощутимо.
Мы бились целый день, с самого раннего утра, а теперь солнце клонилось к западу. Было около пяти часов вечера – мы бились уже тринадцать часов! Разумеется, все к этому времени ужасно устали. Я не чувствовал, как махал мечом – мне казалось, это делали мои руки, причём, отдельно от меня, от моего желания держать этот меч. Мне хотелось бросить его, спуститься с коня и, сказав: «Я устал!», пойти, лечь в свой шалаш и уснуть. Я продолжал биться только потому, что понимал, что сделать то, что я хочу – невозможно, если только не поплатиться за это своей жизнью. Но руки мои, так или иначе, опускались – я ещё никогда не бился так долго. Уже с трудом удерживая меч, и почти подставив голову под удар, я снова был спасён стрелами, уничтожившими моих врагов. Рядом со мной появился Элдуин. (Уж откуда у него появился второй колчан со стрелами, взамен того, который был у него раньше?) Даже в том состоянии, в котором я в тот момент находился, я успел решить для себя, что но никакой не предатель. Зачем было бы ему постоянно спасать меня?
- Не останавливайся! Слышишь?! – крикнул он.
- Я устал! – только и мог ответить я, снова поднимая меч и опуская его на чьё-то подвернувшееся под руку плечо.
- Уже надоело! – скорее сам себе произнёс Элдуин, на ходу всадив кинжал в горло одного из противников, мгновенно выстрелив в другого, тем самым, избавив от гибели Росхира, после чего, вытащив свой кинжал из горла первого неприятеля, ринулся на встречу двоим, ехавшим на него. Через мгновение, которое потребовалось на то, чтобы снести голову моему противнику, я увидел, что те двое, со стрелами, торчащими из черепов, лежат на земле мёртвые, а Элдуин, как ни в чём не бывало, едет дальше. Это придало мне сил и я в очередной раз бросился в самую гущу вражеского войска, так, по крайней мере, мне показалось. И только в этот миг я заметил, что от того моря врагов осталось не более пяти сотен человек, а нас было ещё три тысячи! Да, это, определённо, была победа! Победа сынов Альбиона, наша победа! Жаль, что не победа во всей войне, но победа в тяжёлой битве, которая нанесла нашим врагам серьёзный урон! И я не мог сдержать той радости, которая переполняла меня. Увидев, что с последним десятком противников наше войско разделалось, я, непонятно откуда, набравшись новых сил, как и обычно, выхватив меч и высоко подняв его над головой, радостно воскликнул «Победа!» и пустил своего коня во весь опор, намереваясь объехать вокруг всего поля битвы.
- Наурглор, стой! – услышал я, когда проезжал мимо Элдуина. Ещё бы! С чего ради я должен был останавливаться, скрывая свою радость? Я даже не обратил внимания на его слова. Но вдруг, когда я проезжал перед холмами, какой-то свист рассёк воздух и не успел я опомниться, как уже лежал на земле. Стрела, которая была нацелена, чтобы убить меня, только зацепила своим наконечником мои рёбра, однако зацепила достаточно глубоко, тем более это было настолько больно, что я буквально взвыл, схватившись за рану руками, почему и навернулся с коня. Правда, я успел заметить, что какие-то две фигуры бросились по холму наверх, вероятно, это были единственные из уцелевших. Но им не суждено было уйти, так как их самих настигли стрелы. Чьи – я не видел, во-первых, потому, что в этот момент мне было всё равно, чьи, во-вторых, потому, что рядом со мной появились Хаэлсарн и Лослен.
- Наурглор! – воскликнул последний.
- Сильно? – спросил Хаэлсарн. Я отвечать не мог – до того ужасной была боль, да и кровь била таким сильным потоком! Сейчас мне было не до разговоров. Я только пробормотал что-то, что – сам не понял.
- Дай на рану глянуть! – потребовал Хаэлсарн. Ещё не хватало! Едва я отпускал рану, как боль, и без того невыносимая, становилась такой ужасающей, что даже боль от раскалённого железа не могла сравниться с ней. Я не ответил Хаэлсарну, а только отрицательно покачал головой, стиснув зубы как можно сильнее. Но не стонать я, всё же, не мог.
- Наурглор, сынок! – услышал я вдруг голос отца. Его лицо появилось надо мной. О, как раньше я был счастлив, стоило отцу оказаться рядом со мной! Я забывал и о боли, и о страхе – отец был моей защитой. Но теперь я не мог доверить даже ему, когда он попросил меня показать рану, и его присутствие ничуть не успокоило меня. Я боялся умереть, а отец, я понимал, не мог спасти меня от смерти, которая, как я был уверен, ожидала меня. Меня начал охватывать страх. Вцепившись в рану руками и истекая кровью, я смотрел в глаза отцу.
- Папа. – выдавил я наконец. О, как сложно было говорить! Боль не давала мне возможности даже дышать, не то, что разговаривать. – Папа, я умру?
Я боялся и не хотел услышать правду, но утешительным словам, которые обычно говорят в таком случае, я поверить не мог.
- Нет, не умрёшь! – голос отца был отчаявшимся. Я понял всё. Но, нет, нет! Я не хотел умирать! Почему смерть решила забрать именно меня? Нет, это несправедливо, несправедливо к моей молодости, к моему желанию жить! Почему именно я?
В этот момент появился Элдуин.
- Он серьёзно ранен? – спросил он у стоявшего рядом и безмолвного Хаэлсарна. Тот пожал плечами, на лице его отразилась безнадёжность.
- Не знаю. Рану осмотреть не смогли.
Элдуин понимающе кивнул и опустился на колени рядом со мной.
- Наурглор, дай осмотреть рану. – спокойно сказал он. В этот миг я вдруг вспомнил его слова, сказанные им мне перед боем. «Из этой битвы ты точно выйдешь живым». Что же, сейчас я умирал. И, не помня себя, забыв даже о жуткой боли, я набросился на него с упрёком:
- Ты говорил, что я не умру! – воскликнул я.
- Наурглор. – также спокойно отозвался он. – Успокойся. Дай осмотреть рану. – он коснулся моей руки. Но, нет, я не желал его помощи! В мгновение ока мне вспомнились все слова Лослена, все мои мысли. Вдобавок, но ведь вселил в меня надежду своими словами, а теперь эта надежда умирала вместе со мной. Это было несправедливо!
- Ты обманул меня! – продолжал я, не обращая внимания на изумлённые взоры Хаэлсарна, Лослена и отца. – Ты говорил, что из этой битвы я точно выйду живым! Ты – обманщик, ты – предатель! Ты, ты..!
Элдуин резко схватил меня за лицо в основание челюсти.
- Замолчи! – крикнул он. – Выясним отношения позже! А сейчас я должен осмотреть твою рану! Вряд ли она смертельна. – он также резко отпустил меня, далее уже продолжая спокойно:
- Наурглор, убери руки. – и в этот момент моя ненависть превратилась в полное доверие. Не знаю, как это произошло. Я мог только отметить, что подобное происходило со мной очень часто в последнее время. Я мог в какой-то момент ненавидеть кого-то, а уже в следующее мгновение считать его своим самым лучшим другом. Однако, даже сейчас, когда ненависть в моём сердце потухла, я всё равно не мог ему позволить осмотреть рану.
- Больно. – пробормотал я, чувствуя, что тот порыв ненависти почти полностью лишил меня сил. Элдуин положил свою руку на мои.
- Не думай об этом. – сказал он, глядя мне в глаза.
- Не могу. Боль ужасная.
- Не смертельная. – возразил он. – Теперь, слушай, Наурглор. Что бы я ни делал, что бы ты ни почувствовал, смотри на меня, понял? – голос его был спокойным, но твёрдым. Я смотрел ему прямо в глаза, говоря себе, что всё хорошо, хотя такую боль не чувствовать было невозможно. Но, вот, я почувствовал, что одна рука Элдуина приподняла мои руки, вторая мягко легла на мою рану. На миг по всему моему телу разлилась такая ужасная боль, что я вскрикнул, дёрнувшись.
- Смотри мне в глаза, не шевелись! – приказал Элдуин, положив вторую руку на мою рану. – Слышишь, всё будет хорошо.
В этот миг мне вдруг показалось, что боль слегка отступила. Показалось ли? Нет, он действительно стала стихать. Я чувствовал это, когда смотрел на Элдуина. Он же, уже не требуя от меня смотреть ему в глаза, что-то делал с моей раной. И только сейчас я понял, что саму рану я не чувствую! Как это произошло? Может, он один из тех. Кто может своим взглядом проникнуть в мысли человека и внушить ему всё, что хочет? Но, нет, вряд ли Элдуин принадлежал к таким. Он бы не преминул в таком случае воспользоваться своим даром, чтобы внушить что-нибудь мне, или Хаэлсарну, или Росхиру, или ещё кому. Мы бы все оказались в его власти в таком случае. Но, как тогда объяснить то, что произошло сейчас?
- Наурглор. – его голос прервал поток моих мыслей. – Сейчас, что бы ни было, смотри на своего отца, понял? Не на меня, а на отца.
Я только кивнул в ответ. Отец, стоявший рядом со мной на коленях, мягко взял меня за руку.
- Всё в порядке. – ласково произнёс он. Теперь я и сам знал это. Держась за руку отца и глядя ему в глаза, я пытался улыбаться. Однако, я несколько опасался того, что снова могу начать думать о боли, потому решил занять мысли чем угодно, но только не тем, что произошло. Впрочем, они не так уж и далеко отошли.
«Интересно, почему какая-то стрела приносит человеку столько страданий?» - думал я.
- С ним всё хорошо? – спросил Хаэлсарн.
- Да, вполне. – ответил Элдуин, перевязывая мою рану.
«Что такое стрела? Просто деревяшка, один конец которой заострён, либо же на него насажен железный наконечник. Неужели человека убивает именно стрела?»
- Ну, вот. Теперь всё нормально. – произнёс Элдуин, поднявшись. – Его надо перенести отсюда.
Через пол часа я уже лежал в тёплом шалаше, укутанный со всех сторон шкурами и в полусне, одурманенный каким-то отваром, наблюдал за жизнью нашего лагеря, а в частности, слушал разговор двоих, сидевших у костра, так как был поздний вечер, и снаружи, по всей видимости, было достаточно прохладно, да и темно. Эти двое, а именно, Халторн и Элдуин находились неподалёку, так что я мог слышать их разговор без особого труда.
- Ты же его рану видел. Как он? – спросил Халторн.
- Всё в порядке. Через четыре дня уже встанет, в таком возрасте быстро поправляются.
- И угораздило же его так зацепить-то. – заметил Халторн.
- Огонь, чего ты хочешь. – слегка усмехнулся Элдуин. Я понял, что разговор этот был обо мне. Что ж, сейчас мне было всё равно, о ком, или о чём они говорили. Впрочем, я понимал, что этот разговор у них не будет длиться вечно и мне, почему-то, как никогда, захотелось услышать, о чём они будут говорить дальше. Разумеется, было бы куда лучше, если бы со мной сейчас оказался Лослен, или отец, но, так как ни того, ни другого не было рядом, а Хаэлсарн не имел привычки наведываться к тем, кто болел, или был ранен, то мне пришлось довольствоваться подслушиванием разговора этих двоих. Поначалу, правда, разговор, который показался мне не лучше, чем просто чья-либо болтовня, и к которому я отнёсся лишь как к способу скрасить муторное времяпровождение возлежания в шалаше, вскоре открыл мне нечто интересное, так что я начал прислушиваться к нему, как прислушиваются к словам песен, воспевающим древних героев и их славные подвиги. Из их разговора я узнал немало нового о моих новых друзьях, что заставило меня несколько по-иному смотреть на всё происходящее вокруг меня.
- Кстати. Ты, вот, сказал мне, что ваша зелень почти всех людей своих положить умудрился. Что ж подробностей-то не рассказал? – спросил Халторн. Элдуин махнул рукой.
- Там нечего рассказывать. Я предупреждал его о возможных последствиях, но его разве переубедишь? Он пока лбом в стену не упрётся, не перестанет на своём настаивать. А когда упрётся, ещё и долбиться об эту же самую стену будет, лишь бы по-своему сделать.
Халторн рассмеялся.
- Эх, приятель! Не высокого ты о нём мнения! А, помнится мне, ты его защищал.
- Я его не защищал. Я только не хотел, чтобы ты его пнём называл.
Халторн во второй раз расхохотался. Он смеялся очень долго, что мне это успело порядком поднадоесть и я решил отдаться сладкой дрёме, когда он, в конце концов успокоился.
- Это что тогда получается? – более-менее успокоившись, сказал он. – Даже ты на него не влияешь?
Элдуин отрицательно покачал головой.
- На него и стихии мира не влияют, что уж обо мне говорить. – он пригладил волосы. – Зато они с Лосленом сдружились. – добавил он, слегка понизив голос.
- С Лосленом? – Халторн немало удивился. – А когда они спеться-то так успели?
- Не так давно. Они вместе первый отряд создали. – Элдуин подбросил в костёр пару веток. Искры пламени взмыли вверх, приплясывая в потоках горячего воздуха и исчезая в ночной темноте. – Только Лослен знал его ещё раньше.
- Да и ты тоже. – заметил Халторн.
- Но не я первый повлиял на него. – возразил Элдуин.
Они на некоторое время замолчали, созерцая пылающий перед ними огонь. Вдруг Элдуин, резко схватив лежавшую рядом с ним ветку, сунул в костёр.
- Что с тобой? – спросил Халторн. Элдуин, не отвечая, осторожно вытащил ветку, на которой теперь барахталось какое-то существо.
- Кто бросил мышь в огонь? – спросил он Халторна, направив на него серьёзный, но не без иронии взгляд.
- Ну, не знаю. Кто из нас двоих костёр разводил? – отвечал Халторн.
- Его разводил Хироторн. – Элдуин бережно взял в руки мышку, погладил и отпустил в траву.
- Спасатель. – усмехнулся Халторн.
- Моё призвание. – также слегка усмехнувшись, ответил Элдуин. Они ещё некоторое время сидели молча, наблюдая за копошащейся у их ног мышью, после чего Халторн спросил:
- Ну, а как дела в Элфине? Кто там главный-то?
- Элровал29.
- Разве не Элофор30? – Халторн немало удивился.
- Нет. Элофор сказал, что ему и Элмара31 хватает.
- Он на своего отца не похож. – протянул Халторн. – В мать пошёл.
- Да.
Они ещё немного помолчали.
- Ну, а Элгонд32? Как у него охота-то? Всё по лесам ездит?
Элдуин рассмеялся.
- Только не жалуйся мне больше на память, ладно? Ты же всё прекрасно помнишь!
- Так, подобное не забывается ведь! Я и так до полусмерти перепуган был, когда у твоего Элфина оказался, а тут ещё и Элгонд. Я же не думал, что столкнусь с самим…
- Духом леса. – заключил Элдуин, усмехнувшись.
- Вот, вот. Да ещё с духом, который был не в духе.
- Хорошо сказано. – заметил Элдуин. Он сидел, вцепившись в волосы пальцами и глядя на огонь. Халторн несколько непонимающе посмотрел на него.
- Что-то, вижу я, ты не хочешь об этом говорить. – заметил он. Элдуин покачал головой.
- Почему? Не объяснишь?
- Много лишних ушей. – как-то нехотя ответил Элдуин.
- А что, об Элфине никто не знает?
- Ни об Элфине, ни о его жителях, ни о чём, что там происходит.
Халторн снова смерил собеседника недоумённым взглядом.
- А, почему ты не расскажешь?
Элдуин медленно поднял голову, взглянув на звёздное небо.
- Все знать об этом не обязаны. А тому, кому нужно – не настало время.
- Время, говоришь? А поздно не будет?
Элдуин перевёл спокойный и глубокий взгляд на Халторна.
- Кто знает, может, и будет. Но, пока он сам не поймёт – любые слова напрасны.
Халторн недовольно хмыкнул.
- Твоё дело, конечно. Только скажи, на что он тебе сдался?
Элдуин сцепил пальцы рук замком, и прежде чем ответить, внимательно рассмотрел угли костра.
- Видишь ли, порою множество решает судьбу одного, а бывает, что и один решает судьбу множества. – он перевёл взгляд на Халторна. – Если он погибнет, то погибнет и Альбион. Правда, не сейчас, не в этой войне, но это непременно произойдёт в будущем, причём, недалёком. Так, может, стоит позаботиться о будущем своей страны?
Халторн согласно покачал головой.
- О стране. – протянул он. – Но, ты же говорил, что ему суждено погибнуть?
Элдуин пожал плечами.
- Так сказал Элнаур33, а он видит будущее.
- Да. Против судьбы не пойдёшь. – заметил Халторн. – Но, может, всё же, не стоит? Закончится война, вернёшься в Элфин и будешь радоваться каждому прожитому дню.
Элдуин горько усмехнулся.
- Каждому прожитому дню, говоришь. А ты знаешь, сколько этих дней у меня было?
- Я бы со счёту сбился.
- Вот. И я тоже сбился. Может, мне уже пора?
Халторн махнул на него рукой.
- Ну, скажешь ещё! Тебе чего, на Аваллон не терпится?
- А ты как думаешь? Там моё прошлое, которое я не могу забыть, моё настоящее, которое зовёт меня к себе, и моё будущее, о котором я очень сильно скучаю и к которому стремлюсь.
- Ну, а нас на кого ты собираешься оставить?
- Это тебя, что ли?
- Да, меня. Нехорошо друзей-то забывать.
Элдуин печально вздохнул.
- Сдаётся мне, Халторн, что, кто бы из нас первый на Аваллон не ушёл, другому не намного дольше придётся прожить.
- Это тоже Элнаур сказал?
- Нет, это я говорю.
Снова наступило долгое молчание, которое нарушалось лишь треском веток в костре, приглушёнными голосами находящихся поодаль групп наших людей, да редкими криками ночных птиц. Это молчание прервал Халторн.
- Послушай-ка, парень. А Элнаур не говорил, кто может его убить? Ты, вроде, упоминал Ангворна34. Не проще было бы покончить с ним сейчас, а потом – спокойно в Элфин?
- Если бы всё было так просто, думаешь, я не покончил бы с ним? Если не Ангворн, так кто-нибудь другой, может просто один из тех, с кем мы воюем.
- Эх, вечно…
Разговор их был прерван появлением Хаэлсарна, которому нужно было что-то спросить у Халторна. Прокряхтев своё «Вечно без меня ничего не могут!», Халторн всё-таки поднялся и последовал за Хаэлсарном. Элдуин, похоже, уходить никуда не собирался. Всё так же сосредоточенно и задумчиво глядел он на пламя, когда к нему подошёл Лослен.
- Что скучаем? – несколько насмешливо произнёс он. – Элфин вспоминаешь?
Элдуин не отвечал.
- Что ж ты молчишь? Я поговорить хотел.
- Поговорил? – Элдуин смерил его усталым и раздражённым взглядом, после чего снова повернулся к пламени костра.
- Что-то ты сегодня неразговорчивый. – Лослен опустился на колени рядом с костром. – Я тебя спросить хотел, почему ты так ненавидишь меня?
- Ты выяснять отношения пришёл, или что? – Элдуин не отводил взгляда от костра.
- Нет, только вопрос задать.
- Задал? Теперь иди отсюда.
- Я хочу получить ответ.
Элдуин перевёл взгляд на Лослена, который всё с той же усмешкой смотрел на сына Эредгила.
- Я бы убил тебя сейчас, жаль это невозможно. И, я прошу тебя, не стоит играть из себя праведника. Ты предатель, и рано, или поздно об этом узнают все.
- Не твоими ли стараниями, Элдуин? – усмехнулся Лослен. Элдуин снова замолчал, не желая давать ответа. Лослен хмыкнул.
- И что же за лихо тебя занесло сюда?
Элдуин поднялся, глянув на Лослена сверху вниз.
- Ещё одно слово, и это лихо оторвёт тебе голову. – спокойно произнёс он. Лослен тоже поднялся.
- Так, может, это лихо оторвёт мне голову сейчас? – с его губ не сходила усмешка. Элдуин всё так же спокойно смотрел на него.
- Нет, Лослен. Оно не оторвёт тебе голову сейчас, это было бы слишком легко для тебя. Оно сделает больше – лишит тебя возможности раскаяться в твоём предательстве. Я бы мог простить тебе измену, но смерть – никогда. – последние слова он произнёс почти шёпотом, но столько угрозы было в его голосе, что Лослен отпрянул.
- А как ты докажешь, что это именно я убил его?! – в некотором замешательстве, но ещё не теряясь ответил Лослен.
- Мне доказательства не нужны.
- Но, без доказательств нет суда!
- А это не суд, это приговор. – голос Элдуина был всё так же спокоен, но угрозы в нём звучало ничуть не меньше.
- Ты мне угрожаешь? – прошипел Лослен, приблизившись к Элдуину на шаг. Казалось, они сейчас сцепятся.
- Я не угрожаю, это просто предупреждение. – Элдуин развернулся и отошёл.
- Ты ещё пожалеешь, что заявился сюда! – крикнул вслед ему Лослен. Элдуин не ответил. Лослен, не получив ни ответа, ни возражения, с досады пнул угли в потухающем костре, заставив искры рассыпаться по земле и, развернувшись, направился в противоположную сторону.
Я лежал, наблюдая за всем происшедшим и не совсем понимая, что происходит. Мысли снова устремились к этим двоим. Меня никогда не интересовала чужая жизнь, но здесь мне, почему-то, хотелось разобраться, кто прав, кто виноват, тем более, что ко мне это тоже каким-то боком относилось. Я вспомнил рассказ Лослена о предательстве Элдуина. Что ж, то, что я услышал сейчас, давало мне право не только не верить его словам, но даже думать, что всё произошло с точностью наоборот. Поначалу я, в общем-то, не мог допустить подобной мысли, Лослен был моим другом и мне не хотелось подозревать его в каком-то чёрном деле, однако этот их сегодняшний разговор не мог меня оставить в покое. Я не знал, о ком они говорили, и кого убил Лослен, что Элдуин не собирается его прощать. Одно я смог понять – эти двое когда-то действительно были друзьями, но, по какой-то причине один предал другого и теперь они – заклятые враги. Возможно, Лослен был убийцей друга Элдуина, потому тот и прощать не собирается. Но что тогда могли означать слова: «Лишит тебя возможности раскаяться в своём предательстве»? Что сын Эредгила хотел этим сказать? Эти слова могли принадлежать только тому, кто мог повелевать судьбами людей. Но, нет, какой из Элдуина повелитель судеб? Это не дано человеку. Как он может лишить Лослена возможности раскаяться? И, главное, справедливо ли это будет? Впрочем, предательство должно быть наказуемо, но не таким ведь способом! Нет, надо будет обо всём расспросить Элдуина, когда поправлюсь. Лослена я уже выслушал, пора бы выслушать и другую сторону. А там уже разберусь, кто прав, кто виноват. В этот момент я даже усмехнулся своим мыслям. Меня-то кто судьёй поставил? Разберусь. Какое мне дело? Однако любопытство оставлять меня не хотело и я так и заснул с мыслью о том, как бы мне так выяснить, кто прав, кто виноват. Уже засыпая, я услышал негромкий разговор неподалёку от своего шалаша. О чём был этот разговор, я разобрать не мог, но вот голоса узнал. Один принадлежал Росхиру, другой – Элдуину. Я только понял, что говорят они обо мне, скорее о моём здоровье. «Что ж, есть кому обо мне позаботиться» - мелькнула последняя мысль и я погрузился в мир видений.
В своём сне я перенёсся в детство, а именно в один день, который я запомнил на всю жизнь. Мне было тогда лет пять отроду, и я уже имел своё имя35. Мы, с моими родителями и моей средней сёстрой пришли в соседнюю деревню, где жил брат моей матери. Я любил, когда мы приходили туда – за нами, детьми устанавливалось меньшее наблюдение и мы, в основном, могли делать почти всё, что хотели. С девчонками я играть не стал, а потому пошёл побродить по лесу, что мне делать в одиночку всегда запрещалось. Понятно, что я не сказал никому ни слова о своём уходе. Я ходил по лесу около трёх часов, не обращая внимания на то, что захожу слишком далеко, но, когда я это обнаружил, то понял, что заблудился и найти дорогу в незнакомом лесу не смогу. Проведя ещё часа два в бесполезных поисках оной, я, заплаканный и напуганный до полусмерти, сидел под деревом, ожидая, когда какой-нибудь хищник найдёт и разорвёт меня. Но, когда я уже полностью отчаялся найти дорогу домой, передо мной вдруг возник некто. После я долго не мог понять, кто это был: человек, или дух леса, сжалившийся надо мной и решивший помочь мне. Время почти стёрло из памяти черты его лица; я помнил только то, что он был очень красив, я бы сказал, прекрасен. Более запомнились его темно-синие глаза, чёрные, как вороново крыло волосы и белая как снег кожа. В целом он напоминал человека – одежда, внешность, голос. Но было что-то иное, пронзительное в его взгляде – казалось, ты попадал под волю этого взгляда, который видел тебя как бы насквозь, но, одновременно этот взгляд был мягким и приветливым. Когда я почувствовал его взгляд на себе, то тотчас же забыл о своих страхах – я сразу доверился ему. Я не спросил тогда о его имени, о чём после жалел, однако ответил, как зовут меня, когда он спросил о том. После он взял меня за руку и повёл через лес. Шли мы около получаса, когда вдруг оказались на опушке леса, как раз в том самом месте, откуда я зашёл.
- Будь осторожней в следующий раз, Наурглор. – сказал он, отпустив мою руку. – Я не всегда могу быть здесь, чтобы спасать тебя.
- Спасибо. – пробормотал я. Он приветливо улыбнулся и направился обратно в лесную чащу. Я тогда поспешил домой, где меня ждало строжайшее наказание от родителей за непослушание. После того случая я больше никогда не видел этого человека, что, почему-то, вселило в меня уверенность, что он был ни кем иным, как духом леса.
Теперь, когда я, хоть и не полностью вспомнил моего спасителя, странная мысль посетила мою голову. Впрочем, это была не так мысль, как просто мне показалось, что тот, кто спас меня, чем-то похож на Элдуина. Правда, или нет? Вроде бы, что-то общее в чертах лица, даже много общего. Только вот волосы моего спасителя были чёрными, а у Элдуина очень светлыми. Однако, лицо, как будто одно. Может, мне это просто кажется? Но, нет, не казалось ли мне всегда, что Элдуин похож на кого-то, кого я знаю? Только, каким образом он мог быть похож на того лесного духа? Это я уже был не в силах понять, ведь он же не дух…
ВекСекириМечей1-2
© Copyright: Мария Норд, 2010
Свидетельство о публикации №210062201057
Свидетельство о публикации №210062201057
Рецензии
Для меня истинное удовольствие снова перечитывать это, вспомнинать события, характеры, музыку, которую я представляла во время эпизодов. Насчет стиля: он противоречивый. С одной стороны, его простота, и объясняется она тем, что повествование ведется от лица семнадцатилетнего юноши, который еще не так много знает о жизни. С другой стороны, это повествование воина. Многие слова непонятны без заглядывания в примечания.
И еще: меня уже с первых глав охватывает эйфория.:) Хочется взять в руки ручку и писать про Элону, а потом снова писать, и снова. Что я сейчас и делаю. Только, читая про войну, все больше хочется сотворить какую-нибудь р-р-романтичную сцену с Сама-Знаешь-Какой парой.:) А потом уже придумать для нее обоснуй.
И ты твори, милая. Это очень важно, потому что ты умеешь зажигать души людей. Это дар. Спасибо тебе.
С восхищением:
Гамбетта Французская 13.07.2010 00:42 • Заявить о нарушении
И еще: меня уже с первых глав охватывает эйфория.:) Хочется взять в руки ручку и писать про Элону, а потом снова писать, и снова. Что я сейчас и делаю. Только, читая про войну, все больше хочется сотворить какую-нибудь р-р-романтичную сцену с Сама-Знаешь-Какой парой.:) А потом уже придумать для нее обоснуй.
И ты твори, милая. Это очень важно, потому что ты умеешь зажигать души людей. Это дар. Спасибо тебе.
С восхищением:
Гамбетта Французская 13.07.2010 00:42 • Заявить о нарушении