Век Секир и Мечей 14 - 15
- Хаэлсарн, ты понимаешь, что ты сделал?
- Что сделал, то сделал! Замолчи уже!
Этот разговор между Элдуином и сыном Бэлегона происходил в шалаше Хаэлсарна, где теперь сидели мы все, вчетвером и спасались от ливня и грозы, которая не замедлила в скором времени разразиться.
- Хаэлсарн, ты же знаешь, что они все погибнут! – не унимался эльф
- Их проблемы! – возразил Хаэлсарн. – Они сами умчались, вот, пусть дохнут!
- Хаэлсарн, как ты можешь так говорить о своём народе?! Да, Рохгвая ты ненавидишь, я понимаю, но народ при чём? Почему он должен гибнуть из-за ваших распрей?
- Да, чего ты привязался со своим «гибнуть, гибнуть»! – Хаэлсарн, казалось, уже сам превратился в молнию. – С чего ты взял, что они погибнут?!
- Ты же знаешь, что Рохгвай никогда не применит ни какую тактику, он напролом пойдёт. А много пятьсот сорок человек сделают против двух тысяч в открытом бою?
- А, почему ты решил, что они ничего не сделают? – вступил в разговор Лослен. – Они прекрасные воины. Они и с перевесом в сотню раз смогут биться. Мы же тоже побеждали.
- У нас всегда тактика была, если ты помнишь. – ответил Элдуин. – А у Рохгвая её никогда не было, нет и не будет. Он только людей своих положит и, умирая, будет считать, что приобрёл себе великую славу, а не совершил огромную глупость!
- Так, может, ты предлагаешь ещё спасать его? – раздражённо бросил Лослен.
- Да, а что ещё остаётся делать?
- Исключено! – прогремел голос Хаэлсарна. – Я не пойду его спасать!
- Хаэлсарн, почему?
- Надоел он мне! Он мне тут наговорил, а я его спасай?!
- Наговорил – не сделал. Да, за свои слова мы тоже несём ответ. Но делами он тебе никакого зла не причинил. Тем более, будь ты более сдержанным, он не наговорил бы тебе всего этого.
- Так, что? Может, опять я во всём виноват?! – вновь разозлился Хаэлсарн.
- Вы оба неправы. – спокойно ответил Элдуин.
- Что? Так, может, мне его теперь догонять, прощения просить, в ноги кланяться?
- Лучше будет, если ты его спасёшь.
- Он сам виноват, пусть за себя отвечает!
- Но люди же не виноваты! – как бы теряя надежду переубедить сына Бэлегона, воскликнул Элдуин. – Даже если Рохгвай должен ответить за свои ошибки, пусть он это делает один, ты людей его спаси. Они не обязаны держать ответ за него.
- Их спасу, и его придётся. – недовольно, но спокойно буркнул Хаэлсарн. – А я этого болвана спасать не собираюсь.
- Если он таков, так хоть ты поступи разумно. Или ты хочешь, чтобы он погиб?
- Может, хочу? Он мне надоел!
- Хаэлсарн. – Элдуин низко опустил голову. – Неужели ты так и не вынес ничего из своей жизни, из этой войны? – он поднял взгляд на сына Бэлегона. – Неужели ты до сих пор думаешь, что слава, власть, гордость могут быть дороже человеческой жизни. Неужели ты хочешь стать полновластным и единственным вождём отряда такой ценой? Почему должно погибнуть пол тысячи человек лишь для того, чтобы ты смог среди них самоутвердиться? Хаэлсарн, я не могу этого понять. И смогут ли понять тебя твои люди?
- Надо будет, поймут. Им самим Рохгвай надоел.
- Но им не надоел благородный Хаэлсарн, который умеет прощать обиды и приходит на помощь даже своему сопернику, потому, что его беспокоит судьба и слава Альбиона. Или он ищет только своей славы? – Элдуин смотрел прямо в глаза Хаэлсарну, как бы замораживая своим взглядом огонь взгляда сына Бэлегона. Хаэлсарн, казалось, занервничал, но, почему-то не стал ни возражать, ни оправдываться, ни что-то вообще говорить. Он перевёл взгляд на пол и, наверное, готов был бы сказать, что он согласен, но тут на помощь пришёл Лослен.
- Элдуин, какой смысл в том, что ты сейчас выговариваешь это одному Хаэлсарну? Ты что, не мог при Рохгвае это сказать? Зачем что-то решать, когда всё и без того уже решено?
- А что я должен был сделать, если вы вообще не слушаете меня? – возразил Элдуин. – Мне что, нужно было вас всех громом поразить, чтобы вы все ужаснулись и прислушались к тому, что я говорю?
- Ну, хотя бы громом. Мог бы и такое чудо явить.
- А много чудес тебе не будет?
- В самый раз, Элдуин.
И в этот миг снаружи раздался такой грохот, как если бы обрушилась целая скала. Огненная вспышка на мгновение осветила весь шалаш, не оставив ни тени от предметов, ни способности нам соображать. Я увидел, как замер Хаэлсарн, полными ужаса глазами смотрящий куда-то. Он стоял лицом к выходу и, понятно, видел то, что и ужаснуло его так сильно. Мы с Росхиром, чувствуя, как трясутся наши колени и предполагая самое худшее, что это небо упало на землю, обернулись и увидели пылающее неподалёку одинокое дерево, расколотое молнией почти пополам. Это вселило одновременно и облегчение, так как мы убедились, что небо на месте, но, одновременно, и ужас, когда я представил себе всю силу этой молнии.
- Эй, послышался ошарашенный голос Лослена. – Я не имел ввиду буквально. Я просто сказал.
- Не волнуйся, совпадение. – Элдуин, наверное, единственный принял это более менее спокойно. Нам же всем потребовалось около минуты, чтобы окончательно осознать, что это, действительно, было просто совпадением, а не карой богов.
Молчание нарушил Хаэлсарн.
- Хорошо. – протянул он. – Я подумаю. Может, ты прав.
Элдуин кивнул.
- Думай.
- Но сейчас мы за ними всё равно не пойдём. Ещё такого ливня не хватало.
- Это уже не главный вопрос. – Элдуин вышел из шалаша
- Ты что, действительно собираешься идти на помощь Рохгваю? – спросил Лослен, когда сын Эредгила ушёл.
- Я сказал, что подумаю. – ответил Хаэлсарн.
- А что здесь думать? Хаэлсарн, скажи, тебе это нужно?
- Не знаю. – постарался отмахнуться Хаэлсарн.
- А я вижу, что не нужно. Какой смысл тебе идти спасать Рохгвая, если они и так все там погибнут? А потом, ты спасёшь его, а он снова потребует своё место вождя, тебе опять придётся делить с ним власть. Так, зачем его спасать? Ну, хочет Элдуин этого, так пускай сам идёт, ты здесь ни при чём.
- А что остальные? – осмелился возразить я. Лослен перевёл на меня спокойный пристальный взгляд чуть прищуренных глаз, от чего мне стало несколько не по себе.
- Остальные? Они сами выбрали свой путь. Они пошли за Рохгваем, так какой смысл заставлять их вернуться обратно? Пускай идут, это их дело. Я верно говорю? - при этих словах Лослен перевёл взгляд на Хаэлсарна.
- Мне надо подумать. – отчётливо отделяя каждое слово, несколько раздражённо отозвался сын Бэлегона. – Я долго буду ждать?!
- Нет, нет! Извини, Хаэлсарн! – Росхир мигом выскочил из шалаша, я последовал за ним. Мы промчались под ливнем до своего шалаша и влезли внутрь, однако тут нас ждала маленькая неприятность – крыша почти размылась и теперь на полу образовалась огромная лужа чистейшей дождевой воды, которая, правда, в данный момент нас не очень-то радовала. Просидев здесь некоторое время и поняв, что большой разницы нет, где мокнуть – под открытым небом или под протекающей крышей, мы, не сговариваясь, вылезли и направились к шалашу Элдуина.
- Элдуин. Элдуин, к тебе можно? – жалобно проблеял Росхир, когда мы подошли к жилищу эльфа.
- Конечно, можно. – послышалось изнутри. – А что у вас случилось?
- Крышу размыло. – ответил я, забираясь в тёмный, но тёплый и сухой шалаш своего друга.
- Бывает. – Элдуин отодвинулся ещё дальше. – Располагайтесь.
Через час мы уже обсуждали события сегодняшнего дня и последствия, которые эти события могут вызвать. Внезапно Росхир спросил:
- Слушай, Элдуин. Вот ты – эльф. Ты ведь можешь на сознание людей влиять?
Элдуин вскинул брови.
- Вы с Наурглором сговорились, что ли? – спросил он.
- В смысле? – не понял Росхир.
- Ты задаёшь мне точно тот же вопрос, что некогда задавал Наурглор.
Росхир перевёл взгляд на меня.
- А он мне ничего не говорил.
- Я чё, знал, что ты то же спросишь? – возразил я.
- Ладно, не ссорьтесь. – поспешил разнять нас Элдуин. – На сегодня распрей хватит уже. Так, ты хочешь узнать, умею ли я подчинять людей своей воле?
- Ну, да.
Элдуин слегка усмехнулся.
- Я знаю, к чему ты задаёшь этот вопрос. Ты хочешь знать, почему я, умея влиять на волю человека, не заставил сегодня Рохгвая не делить отряд и остаться здесь?
Мне было очень приятно видеть, как Росхир широко открытыми от удивления глазами смотрит на Элдуина. Я-то уже привык, что Элдуин умеет читать мысли, или, по крайней мере, догадывается о том, что я у него хочу спросить, но вот Росхир к этому был ещё не подготовлен.
- Ну, в общем, да. – протянул он.
- Видишь ли, Росхир, – начал Элдуин. – На самом деле я не должен вмешиваться в жизнь людей ни коим образом, однако я это делаю, и, порою, даже много больше, чем мне позволено. Я имел бы на то полное право, не будь дан вам разум. Когда человек появился в мир, ему дана была способность размышлять и это, в свою очередь, давало ему свободу. Он мог сам думать, сам что-то выбирать. Это был его дар свыше и даже мы, эльфы не смеем посягать на этот дар. Рохгвай тоже разумный человек и он сам должен выбирать, что для него лучше, что лучше для людей, которые окружают его и что в итоге нужно избрать. Признаться, я не раз ему что-то внушал, заставлял его делать то, что нужно мне, нашему войску. Но, видишь ли, когда ты что-то внушаешь человеку, ты его этим не научаешь. Он всё равно будет делать по-своему, пока не споткнётся о те преграды, от которых ты его оберегаешь. Рохгвай, это тот человек, который предпочитает учиться на своих ошибках, и он это делает, к сожалению, не находя выводов из этих ошибок. Наше войско он всё равно разделил бы, рано или поздно, просто делить бы потом стало вообще нечего.
- То есть, ты хочешь сказать, он хорошо сделал, что разделил нас? – спросил я.
- Нет, я не это хочу сказать. Разделение наше к добру не приведёт. Но сейчас у нас ещё есть шанс спасти их. Если бы это случилось позже, мы бы уже ничего не смогли бы сделать, так как народу было бы намного меньше.
- Понятно.
- И ещё, Элдуин, – снова заговорил Росхир. – А чё ты не скажешь, что ты эльф. Они бы тебя тогда послушали.
Элдуин приподнял левую бровь.
- А ты знаешь, что в таком случае может произойти? – ответил он вопросом.
- Что?
- Всё войско будет по нескольку раз в день приносить мне жертвы, все будут падать мне в ноги, кланяться, едва меня завидят, начнут молиться. Ты представляешь, что это будет за ужас?
- А тебе что, не понравится? – засмеялся Росхир.
- Тебе понравилось бы?
- Ещё как!
Элдуин усмехнулся.
- Да, человеку это, может быть, и понравилось бы. Всё-таки чувство превосходства над себе подобными развито в вас очень сильно. Но я здесь не для того, чтобы вы мне поклонялись и служили.
Росхир пожал плечами.
- Ну, не знаю. Но я бы всё равно согласился.
- Здесь есть ещё одна причина, по которой я не могу этого сделать.
- Какая?
- Лослен.
- А что он?
- Если он увидит, что мне все поклоняются, думаешь, он преминет заявить о себе? Тогда всем, точно, придётся приносить жертвы, только не мне, а ему, а за ним дело не станет. И молиться вы ему будете, вернее, умолять, чтобы он не делал вам зла.
- А ты его молнией – раз, и всё! Как сегодня. – сказал Росхир. Элдуин рассмеялся.
- Если бы я мог, думаешь, я уже не сделал бы этого?
- А ты что, не можешь?
Элдуин отрицательно покачал головой.
- Нет, не могу. Если бы у меня была такая сила, вы бы уже давно не воевали. Мне достаточно было бы выйти, встать посреди поля, поднять руки к небу и призвать громы и молнии на ваших врагов, прежде чем они смогли бы понять хоть что-то.
- А было бы интересно. – заметил Росхир.
- Поначалу, может быть, да. Но после надоело бы и вы бы уже, не обращая внимания на чудеса, которых вы удостоились видеть, просили бы меня не делать этого, так как вам хотелось бы повоевать.
Росхир усмехнулся.
- Ну, вообще-то, да. – протянул он.
Наш разговор продлился далеко за полночь, так что мы с Росхиром заснули только за пол часа до рассвета, а наутро, едва только более-менее рассвело, нам пришлось вставать. Дождь всё ещё лил, но молний уже не было и небо было таким же серым, как и вчера. Правда, выбираться из тёплого шалаша под пронизывающие потоки ливня не хотелось. О, сколько бы я отдал за то, чтобы мне дали поспать ещё часа три и чтобы этот дождь кончился! Нет, я не встану, не встану!
- Наурглор, Росхир. – Элдуин, всё же растолкал нас. – Вставайте, мы уходим.
- Куда? – сквозь сон и одновременно не желая соображать, пробормотал я.
- Спасать Рохгвая. Хаэлсарн всё же решил с ним вновь объединиться.
Больше слов не понадобилось. Мы с Росхиром тотчас же подскочили, опоясались мечами, накинули плащи и выскочили наружу. Почти весь отряд уже был готов, оставалось только несколько подобных нам с Росхиром человек, которых тоже приходилось пинать и трясти, чтобы разбудить.
Меня все эти спешные сборы немало поразили. Ещё вчера Хаэлсарн был настолько против этого похода, что даже Элдуина готов был бы прикончить, если бы окончательно разозлился, а теперь вдруг такая резкая перемена. Неужели он, действительно, решил спасти Рохгвая? Нет, я не могу этому поверить! Я взглянул на сына Бэлегона, отдающего какие-то приказания находящимся радом с ним людям. Не сказать, чтобы его лицо выражало радость. Казалось, это было какое-то раздражение, даже борьба. Но что-то ведь заставило его идти за Рохгваем! Может, Элдуин? Но, нет, вряд ли. Эльф сам говорил, что уже и так много в человеческую жизнь вмешивается. По крайней мере, в эту ситуацию он, точно, не намеревался вмешаться. Значит, Хаэлсарн сам решил. Нет, мне до сих пор не верилось – Хаэлсарн сумел простить обиду и решил пойти, спасать своего обидчика. Для него это больше, чем подвиг. И всё же он смог. Хвала Морриган, мы все снова объединимся! Только, надеюсь, поздно не будет…
Десять минут спустя мы уже перешли брод и теперь шли на Юг, в сторону холмов, туда, где должна будет произойти вот уже шестая битва. Мы с Росхиром намеренно держались рядом с Хаэлсарном, чтобы слышать, о чём он будет говорить с нашими советниками, коими были ни ко иные, как два эльфа. Впрочем, в основном Хаэлсарн разговаривал с Элдуином, что тоже не могло не радовать, ведь это означало, что он, наконец, понял, от чьих советов больше проку для нашего отряда. Да, увы, войском мы уже не могли называться, хотя бы потому, что насчитывали менее тысячи человек. А ведь так недавно нас было тысяча девяносто. Теперь под командованием Хаэлсарна осталось пятьсот пятьдесят, а Рохгвая – пятьсот сорок. И какой смысл был делить наше войско? Ради двух отрядов, для которых теперь встреча даже с тысячей неприятелей могла оказаться роковой? Неужели для этого?
- Какая тактика будет? – услышал я вопрос Хаэлсарна.
- Придётся смотреть по обстоятельствам. – ответ принадлежал Элдуину.
- Но, примерно что предложишь?
- Заход с тыла. Мне кажется, это единственное, что будет возможно сделать.
- Хорошо.
Этот день перехода, не смотря на свою долготу, показался очень коротким. Впервые мы так спешили, что даже не заметили усталости, которая должна была свалить нас. Мы шли почти до полуночи, когда Элдуин, всё же убедил Хаэлсарна сделать привал и дать людям отдохнуть хотя бы часа три – четыре. И только тогда, когда я улёгся на землю и завернулся в плащ, защищаясь от дождя, я осознал, насколько я устал за этот день и насколько прав был Элдуин. Я уснул мгновенно, едва стоило положить голову на мокрую траву. Мне уже было всё равно: дождь, снег, град, падающее небо. Я просто спал.
Впрочем, поднялись мы уже часа через три, после чего продолжили свой путь. Хаэлсарн уж слишком торопился. Он сказал, что хочет успеть догнать Рохгвая прежде, чем тот даже в бой вступит, однако разрыв в пол дня всё же давал о себе знать. Так что мы при всём желании не могли настичь сына Торгаэра так скоро, как этого хотел Хаэлсарн. Мы опоздали примерно часа на два.
Когда мы подошли к последнему холму, откуда уже была видна просматривающаяся вдаль равнина и кипящая на ней битва, Хаэлсарн приказал нам разделиться. Половина отряда должна была обогнуть холм и зайти к неприятелям наполовину с тылу, наполовину с левого фланга, другая половина нападала на правый фланг. Ещё секунда на подготовку и команда «Пошли!». Мы рванулись вперёд. Пробежать полукруг, напасть, убить – вроде бы не сложно, только вот очень уж быстро это надо делать. Ну, помоги Морриган! Мы выхватили мечи и, выскочив из-за холма, ринулись со всем остервенением, на которое только были способны, на наших врагов. Всё происходило столь быстро, что я даже подумать ничего не успел. Я смог только заметить в общем сборище сражающихся друг с другом людей, что преимущество, причём немалое, было за нашими неприятелями. Успел я увидеть и Рохгвая, и ещё нескольких наших воинов, но осознание увиденного пришло только в тот момент, когда мой меч пронзил плоть первого из попавшихся мне под руку чужеземцев. И только в этот момент я смог вспомнить и понять то, что увидел секундой раньше. От пяти ста сорока воинов у Рохгвая осталось около ста пятидесяти, причём своих неприятелей они уничтожили не более, чем на четверть, а это означало, что перевес для них теперь был сто пятьдесят человек к полутора тысячам, то есть, в десять раз. Это учесть, что поначалу перевес состоял всего в четыре раза. О, Морриган! Да, разве можно так биться? Что он за воин? Неужели он так ничего и не понял, что обязан был понять? Как можно биться, не имея достойной тактики? Безумец!
Последовал удар, второй, третий. Казалось, сейчас железо переломится от такого натиска. Впрочем, несколько снесённых голов и багряный цвет лезвия моего меча меня скоро успокоили. Не этого ли я хотел? Открытый бой, чувство ненависти и злобы, обрушивающееся на врагов ударами моего оружия, чувство своего превосходства, когда тебе удаётся победить, чувство славы и чувство смерти, скрывающейся прямо за твоей спиной. Да, именно этого я хотел уже так давно и теперь мне это было дано. Только, той ли ценой? Но, впрочем, той или нет, не важно, по крайней мере сейчас. Сейчас я просто обязан биться, убивать, но ни в коем случае не рассуждать, нет! Это только силы отнимает. Сейчас главное не думать ни о чём, разве только о том, сколько я должен убить, скольким я должен отомстить за смерть своих братьев!
Я отразил чей-то выпад, заколол своего противника, занёс меч, чтобы напасть на кого-то, как вдруг сильный удар в грудь заставил меня, повинуясь этой силе, рухнуть навзничь. Ещё не успев коснуться спиной земли, я увидел, что из груди у меня торчит стрела. «Ну, всё, готов» - подумал я, как во сне, падая на землю и только в этот момент я вдруг понял, что не чувствую боли. Наверное, всё это длилось не более секунды, но в моей голове успело пронестись за это время столько мыслей, что их, при всём желании нельзя было бы вместить и в час размышления. «Почему я боли не чувствую? Я что, уже мёртв? Но, нет, вроде бы я чувствую, как падаю. Тогда, что это? И вообще, она как-то неправильно торчит. Ну, да, наверное, она должна быть глубже. Не понял. А что её так задержало?» - наконец, я окончательно упал. Надо мной тотчас появилась огромная бородатая фигура, так и жаждущая меня заколоть. Как бы не так! Ещё чего мне не хватало! Прежде, чем он успел поднять меч, чтобы с размаху всадить в меня, я полоснул его по бёдрам своим мечом, заставив забыть на секунду о его намерении, отпрянуть и схватиться за рану. Прежде, чем он это сделал, я с подъёма всадил ему меч в брюхо, заставив хрипнуть пару раз и свалиться замертво на землю. Я же тотчас вскочил, выдернул из себя стрелу, что даже не причинило никакой боли, тем более, я почувствовал, что она, действительно, впилась во что-то другое, а не в моё тело, и ринулся дальше, в бой. «Потом разберусь» - решил я, нанося удар уже следующему неприятелю.
Наверное, если подумать о нашей тактике, было бы куда удобнее прежде обстрелять наших неприятелей с холма, а не рваться изо всех сил, обгоняя ураган, чтобы оказаться для них неожиданностью, но, увы, стреляя, мы могли бы попасть в своих воинов. Это, разумеется, немало осложняло наше положение, так что теперь приходилось надеяться только на свой меч. Я даже как-то невольно вспомнил о нашей с Росхиром игре, когда я так самозабвенно расхваливал этот самый меч, как самое удобное для ближнего боя оружие. Теперь же можно было найти сотню и даже тысячу опровержений каждому из моих прежних доводов. Самым лучшим оружием, как то доказала вся война, была стоящая тактика, которой мы были сейчас лишены и потому несли большие потери. Благодарность Рохгваю за это! Сейчас мне больше всего хотелось убить именно его, даже не моих неприятелей. Нет, такие, как он не имеют права жить, что уж говорить о том, чтобы вести за собой воинство. Из-за него столько наших воинов погибло, почём зря. Да, я был очень зол на Рохгвая, но эта злость сейчас могла изливаться лишь на моих неприятелей и мне не оставалось ничего другого, как только прорубать себе дорогу сквозь эту кипящую массу сражающихся людей.
Чем отличался этот бой ото всех остальных? Такие же звоны мечей, такая же кровь, расплёскивающаяся во все стороны, те же крики, ругань, проклятия, призываемые и на ту, и на другую сторону, та же смерть, распростирающая свои крылья над нами и та же усталость от всего происходящего и желание, чтобы всё это как можно скорее закончилось. То же чувство чего-то неполного, которое я всегда ненавидел и которое являлось мне в каждом сражении – чувство сомнения, останешься ли ты жив и, одновременно, желание собственной гибели. Я не любил это сомнение, мне всегда хотелось определённости – или уже жить, или умереть, но только не биться для чего-то, что ты ещё сам не знаешь. Итак, это чувство тоже было. Но, вместе со всем этим, нынешний бой, всё же, чем-то отличался от многих предыдущих. Да, в этот раз просто не было тактики, а без неё мы сами себе казались ничем. А чем могло быть войско, не имеющее плана битвы? Меч, если он не находится в руках человека, является бесполезной железкой, дело которой лежать, ржаветь и разлагаться. Стрела, брошенная отдельно от лука, не причинит вреда тому, кто найдёт её. Она, скорее, сгниёт и рассыплется чем ранит кого-то. Войско, не имеющее достойного вождя и нормальной тактики обречено на погибель, сколько бы у него не было сил. Так, неужели мы обречены? Нет, нельзя допускать и мысли об этом. Мы выживем, мы ещё столько боёв дадим!
Мы бились ещё часа три, когда число наших неприятелей и наше стало равным. Звезда Альбиона! Как все эти битвы изматывают! Как надоедает видеть пере собой все эти чужеземные морды, в каждую из которых хочется либо двинуть, либо плюнуть! Хвала Морриган, что ещё хватает силы и злости этих чужеземцев просто убивать, не особо выплёскивая всей своей ненависти. Правда, хотелось бы сотворить нечто такое, как, например, в третьей битве, и, желательно, чтобы и Рохгвай там же оказался. Будь он проклят, этот ненормальный, возомнивший себя вождём! Его проступок не простится ему вовеки!
Ещё два часа беспрерывной битвы и мы, наконец, заставили остаток наших неприятелей отступить за холмы. Мы даже не побежали их преследовать, позволив скрыться от нас. С нашего войска и без того хватило на сегодня, чтобы ещё догонять удирающего врага. Хвала Морриган, что они обратились в бегство! И да прости нам наша богиня, что мы не исполнили её повеления до конца.
Хаэлсарн даже забыл, что нормальные люди обычно бросаются в погоню за своими врагами, чтобы добить их. Сейчас для него, очевидно, самым важным было найти Рохгвая и высказать ему всё, что он, Хаэлсарн думает об этом неудачнике. Хотя, на месте сына Бэлегона, я бы его вообще убил. По крайней мере, это было бы справедливым возмездием за его поступок.
Впрочем, когда я Рохгвая увидел, у меня даже на сердце стало легче. Ну, вот, теперь он, действительно, наказан и, хоть он ещё не погиб, то, может быть, в следующий раз он уже будет думать, что делать стоит, а что нет.
Сын Торгаэра сидел на земле, сложив руки на животе и уткнувшись лицом в колени. Он даже не откликнулся, когда Хаэлсарн позвал его и только раздражённо буркнул своё обычное «чего тебе?», когда сын Бэлегона подошёл к нему вплотную.
- Куда ранили? – спросил Хаэлсарн
- Никуда. – бросил Рохгвай, не поднимая головы.
- Выпотрошили?
- Нет.
- Ну, хоть покажи.
- Да, уйдите вы! – вдруг воскликнул Рохгвай. – Чего припёрлись? На пророчества свои посмотреть?! – в этот миг он поднял голову. В первое мгновение, то, что я увидел, заставило меня отшатнуться и теперь с чувством отвращения уставиться на Рохгвая. Вернее, на его лицо, которое теперь было почти полностью залито кровью, а вместо право глаза, из-под века болтался какой-то кровавый сгусток. До меня только секунды через три дошло, что это и было его глазом, вернее тем, что от этого глаза осталось. Мало сказать, что вид этот был ужасен, ведь он заставил остолбенеть даже Хаэлсарна.
Рохгвай окинул нас злобным взглядом оставшегося глаза.
- Ну, чего! Довольны?! – рявкнул он и вдруг лицо его, и без того не имеющее в этот момент привлекательности, исказилось, как от сильной боли. Он ещё сильнее прижал руки к животу, уткнулся лицом в колени и замер. Мы стояли, даже не зная, что делать и как ему помочь. Впрочем, будь это кто иной из нашего отряда, я уже ринулся бы на помощь, равно, как и Росхир, который теперь стоял рядом со мной и с каким-то испуганным выражением на бледном лице смотрел на Рохгвая. Но мчаться на помощь сыну Торгаэра я не мог. Он бы её не принял, а я не смог бы настоять на ней. И из всех нас, собравшихся здесь и глядящих на Рохгвая, только Элдуин подошёл к нему и положил ему руку на голову. Рохгвай, по началу, дёрнулся, но через несколько секунд вдруг замер и плавно повалился на землю.
- Эй, ты чего! – Хаэлсарн тотчас же метнулся к Элдуину.
- Не переживай, он спит. – спокойно ответил эльф, опускаясь на колени рядом с Рохгваем. – Наурглор, Росхир. Помогите мне обработать его раны.
С нас, как будто, сняли какие-то оковы. Я снова обрёл способность к действию и тотчас поспешил исполнить распоряжение Элдуина. Росхир тоже оживился и последовал за мной. Хаэлсарн некоторое время стоял, как бы осознавая, что Элдуин сделал с Рохгваем, после чего развернулся и отдал обычный приказ, следующий после каждого боя – уничтожить трупы.
Рохгвай, как оказалось, был ранен не слишком-то серьёзно – стрела, которая вошла ему в живот и которую он сломал, чтобы она не мешала ему биться, каким-то чудом не задела внутренностей, так что оставалось только осторожно вытащить её и обработать рану. Вскоре Рохгвай уже лежал накрытый плащом и спал. Элдуин занялся другими раненными, я мы с Росхиром бродили у подножия холма и пытались говорить о чём угодно, только не об увечье Рохгвая, к которому, почему-то, всё равно постоянно возвращались.
- Нет, я вообще не могу представить, чтобы мой глаз также… - Росхир довершил жестом свои слова. – Ужасно.
- Ну, зато теперь он наказан. – вдруг вырвалось у меня.
- Наказан? – протяжно переспросил Росхир.
- Да. За то, что пол войска положил. Это ему возмездие.
Не сказать, чтобы я так действительно думал поначалу, но эта мысль была не последней из ряда многих других. Я не радовался тому, что Рохгвай потерял глаз, я только решил, что за свои ошибки человек должен платить. Глазами, ушами, конечностями, головами, жизнями – неважно чем, главное, должен. Рохгваю в этом случае ещё повезло, он только глаза лишился, да и то Элдуин ему тот час помог. А вот если бы он потерял жизнь, тогда другое дело, можно было бы сказать, что он сполна искупил свою вину. Теперь же он поплатился за неё только частично. Ну, что ж, это тоже правильно.
Росхир удивлённо взглянул на меня, когда я высказал ему своё мнение, но возражать особо не стал, хотя я сомневался, что мои доводы были слишком весомыми.
- Может и так. – протянул он. – Хотя его всё равно жалко.
- А людей, которые из-за него погибли тебе не жалко?
- Тоже жалко. Но они-то на Аваллоне. А он сейчас мучается с одним глазом.
- Его проблемы. – отмахнулся я. – Я бы ему сам этот глаз выбил, если бы возможность была.
- Да, ладно тебе, Наурглор. – Росхир вскочил на брошенный перевёрнутый щит, который ещё никто не успел подобрать и теперь, пытаясь сохранить равновесие, качался на нём. – Ты чего-то всем мстить хочешь, правду какую-то ищешь. Тебе надо?
- Надо.
- Зачем?
Я на некоторое время задумался. Действительно, зачем? Почему я постоянно что-то ищу, пытаюсь понять, доказать, причём, в основном, самому себе. Может, этого, действительно, не стоит делать? Я огляделся по сторонам. Правда была видна везде, только так ли я её понимал? Чего ещё мне не доставало? Может, окончательного осознания, что я не судья всех людей и всего мира, даже не себя. А я смотрю на всех и вся, что меня окружает и начинаю именно судить, кто что не так сделал, зачем и почему кто-то должен был что-то сделать и что кому делать вообще. Разве я мог судить Рохгвая, хотя и знал, что он поступил неправильно? А я сам много чего правильного в жизни делал? Скорее, нет. Так, может, стоит себя осудить, чем другого?
Понимая, что ничего толком Росхиру я объяснить не смогу, тем более, что и сам путаюсь в собственных мыслях и не могу понять, что же я думаю на самом деле и к чему склоняюсь, я перевёл разговор на другую тему. Она не заставила себя долго ждать – мой взгляд упал на лежавшее неподалёку тело человека, сжимавшего в уже окоченевшей руке обломок копья, которое теперь по своей длине могло бы сравниться только с кинжалом.
- Вот видишь, что с копьём бывает. – кивнул я в сторону мертвеца. Росхир усмехнулся.
- А фрамея – ничего.
- Но это от меча.
Росхир подошёл и вытащил остриё фрамеи из руки трупа.
- Интересно они оковывают их. – он поднял его над собой и, направив на щит, на котором недавно качался, отпустил. Остриё ударилось о железо щита, отскочило и безобидно упало на землю. Нагибаясь за ним, Росхир прокряхтел:
- Эх, не пробил.
Спустя часа два я уже в одиночестве бродил по тому месту, где произошло это несчастное сражение. Росхир возился со своими медальонами, к чему он хотел приобщить и меня, но я отказался. Что-то не хотелось мне позволять себе вот так беззаботно перебирать и пересчитывать свои ценности, когда столько наших воинов погибло. Я даже не знал, что я хочу думать, и хочу ли вообще, но забивать голову всякой ерундой я тоже не намерен был, это уже точно. Меня не покидали мысли о Рохгвае, о его поступке и об этом наказании. Но, только вот, зачем Морриган оставлять его в живых? Сейчас он выздоровеет, Элдуин, несомненно, исцелит его, а после? Он ведь снова будет рваться к командованию. Неужели из-за того, что он выживет, погибнет ещё столько наших людей? Как же это получается? С другой стороны, если он выживет, он сможет уничтожить много врагов. Это хорошо. Но если он будет также безответственно разбрасываться нашими воинами, то тогда лучше бы ему умереть. Что же решила Морриган? Или решает вовсе не Морриган, а случай? Если случай, то этот случай ещё более несправедлив. Неужели вся жизнь состоит из случаев? Тогда, что это за жизнь? Нет, какое-то определение в ней есть. Ну, да, взять хотя бы мой пример – мне определено дать жизнь великому поколению. Но, ладно я, но Рохгвай? Какой смысл от его жизни, если из-за него столько людей гибнет?! О, это уже какой-то замкнутый круг! Круг, из которого, как обычно, не видно выхода. Но должен ведь он где-то быть!
Я перевернул ногой щит и сел на него, обозревая всё, что происходит вокруг меня. Вон, Хаэлсарн что-то говорит Харадлонду и Арэмину. Сын Бэлегона не зря всегда был против Рохгвая. Не сказать, конечно, чтобы он сам всегда всё делал правильно, да и предчувствовать сегодняшнюю трагедию не мог, но его неуважение Рохгвая себя оправдало. Жаль, что он не убил его, хотя имел бы полное на то право. Просто заявить всему войску, что такой вождь его, да и всех нас не устраивает, и Рохгвай бы уже горел во славу Морриган. Что же сдерживало сына Бэлегона? Никогда бы не подумал, что он может быть столь терпеливым.
Только в этот момент я заметил, что дождь, который не переставая лился почти два дня, теперь кончился, хотя, впрочем, не обещал останавливаться окончательно и угрожал вскоре начаться снова. Я снял намокшую рубаху, выжал её и снова надел, ощутив при том жуткий холод. О, Мананнан! Ну, неужели нельзя хоть на время остановить свои дожди?! Как мне всё это надоело! И почему-то именно в это мгновение мне захотелось всё бросить и уйти, вернуться домой. Жаль, что я время упустил! Теперь как-то нехорошо будет возвращаться, это будет называться «сбежал с поля боя». Придётся остаться здесь до конца. Своей жизни. Да, вот уж незадача! Вернёшься – позор, не вернёшься – погибнешь. Снова выбор. Ну, почему этот выбор – неотъемлемая часть моей жизни? Почему я постоянно должен что-то выбирать? О, Морриган! И что это все вопросы, которые я пытаюсь решить, сводятся к этому несчастному вопросу выбора?!
Я соскользнул со щита и откинулся на мокрую траву, как вдруг моя голова оказалась в чьих-то ногах. Я мигом поднялся.
- А чё ты стоял? – спросил я у оказавшегося рядом Элдуина.
- Я только что подошёл. – ответил он.
- А. – я снова уселся на щит. – Ты откуда.
- Как тебе сказать? От раненых.
Я усмехнулся.
- А что Рохгвай?
- Ему уже лучше. – ответил Элдуин, опускаясь рядом со мной на щит, из-за чего мне пришлось подвинуться.
- Жаль. – отозвался я.
Элдуин перевёл на меня спокойный серьёзный взгляд.
- Желаешь его смерти?
- Да.
- Почему?
- Из-за него наших много погибло. Мог бы и сам сдохнуть.
- Он и так едва не погиб. – протянул Элдуин. – Если бы мы опоздали на час, он бы уже был мёртв.
- Ну, надо было бы опоздать.
- Если бы мы опоздали, то погибло бы ещё больше людей, не только Рохгвай. Разве так было бы лучше?
Я пожал плечами.
- Ну, я имею ввиду, погиб бы он один. Тогда и проблем никаких.
- Разве много проблем возникло?
- Сам знаешь.
- Да, знаю. – Элдуин глубоко вздохнул. – Но его смерти я всё равно не желаю. Ему и так пришлось несладко из-за его глупости.
- Что-то сильно лёгкое наказание. – выразил я своё мнение. – Мог бы хоть руки лишиться.
- Почему ты решил, что это наказание?
- А что, нет?
- Несчастный случай, который мог произойти в любое время.
- По мне, так наказание.
- И ты этому рад?
- Да. Ну, чё, сам виноват.
Элдуин слегка усмехнулся.
- Знаешь, Наурглор, если бы человек за каждый свой неверный поступок был награждаем увечьем, то ваша жизнь вряд ли текла дольше десяти лет, это во-первых. Во-вторых, если уже говорить о возмездии или наказании, то, скажу тебе, человеку порою проще принять то, что в его теле есть какое-то увечье, чем осознавать, что из-за тебя погибло множество других людей, что это именно ты не смог справиться со своей задачей, что, вместо того, чтобы привести их к победе, ты их просто погубил. Поверь, перенести это очень тяжело.
- А у тебя так было?
- Нет. Но я вижу, как мучается Рохгвай, хотя он сам себе не желает в том признаться.
- Да я бы на твоём месте уже высказал бы ему всё. Пусть ещё сильнее мучается.
Элдуин вопросительно взглянул на меня.
- Значит, ты ненавидишь его за то, что он погубил половину нашего войска?
- Да.
- Тогда объясни мне, почему ты не испытываешь подобной ненависти к Хаэлсарну? Ты нередко оставался на его стороне и поддерживал его идеи, хотя я предупреждал его о возможном неудачном исходе.
Я даже как-то не ожидал, что Элдуин вдруг упомянет Хаэлсарна. Нет, сравнивать сына Бэлегона и Рохгвая было невозможно. Ну, да, когда-то, впрочем, не так уж давно, Хаэлсарн был ещё совсем другим. Вспомнить, хотя бы те бои на Большой Земле. Мы не раз могли погибнуть все именно потому, что наш вождь был слишком горд для того, чтобы согласиться с кем-либо и позволить кому-то себя переубедить. Спорить с ним было смерти подобно. Но теперь-то он стал другим!
- Ну, Хаэлсарн ведь изменился. Немного, правда. – протянул я.
- Да, изменился. – Элдуин кивнул. – Но прежде, чем он смог что-то понять, вспомни, причиной смерти скольких людей он послужил. И всё же ты его не винишь потому, что видишь эту перемену. Так и Рохгваю нужно было пережить эту битву и потерпеть поражение, чтобы после осознать свою вину. Может, ему дан ещё один шанс измениться? Видишь ли, Наурглор, нельзя судить человека преждевременно, пока ты ещё не знаешь, как он поступит и что сделает в определённых обстоятельствах. Ты не знал и не думал, что Хаэлсарн может измениться, пересмотреть все свои принципы и принять иную точку зрения. Но это произошло. Так, может, стоит ожидать того же и от Рохгвая?
Я мог только пожать плечами, так как не знал даже, что сказать. Мысль о том, что Рохгвай вдруг сможет измениться, не приходила мне в голову. Да, разве может на него что повлиять? С чего ради он изменится? Когда бы он понял что?
- А если он не изменится? – спросил я. – Ну, он так просто ведь не признается.
- Признаться перед всеми нами, может и не признается, но вот самому себе ему рано или поздно это придётся сделать. Я уверен, что он ещё будет горько сожалеть о своём промахе. Обидно лишь то, что, ради того, чтобы кого-то чему-то научить приходится гибнуть такому числу людей.
- Рохгвай недостоин!
- Ты говоришь так потому, что не признаешь его вождём, так как ты всегда был под командованием Хаэлсарна, а не его. Но, поверь, Рохгвай такой же человек, как и Хаэлсарн, и ты. И каждому человеку свойственно совершать ошибки и получать прощение, если он искренне желает и старается исправить их. Если Рохгвай действительно раскается, тебе придётся простить его.
Я хотел, было, как-то возразить, что не собираюсь прощать Рохгвая за его бездумный поступок, но озвучить своё мнение не успел, так как подошёл Хаэлсарн и позвал Элдуина, сказав, что ему нужно с ним о чём-то поговорить. Я успел заметить мелькнувшее во взгляде эльфа нежелание куда-то идти или что-то решать, однако он беспрекословно последовал за Хаэлсарном. Я снова остался один на один со своими мыслями и размышлениями и теперь восседал на щите, полностью отдавшись рассуждениям. «Разве может Рохгвай измениться? Да, даже если это и произойдёт и он поймёт, в чём он был неправ, я всё равно не смогу простить ему гибели каждого из наших воинов. Всё-таки, вождь это не просто человек, который отдаёт команды: «Вперёд!», «Назад!», «Поднять мечи!» и тому подобное. Это человек, который знает, когда именно эти мечи надо поднять, как поступить в каком случае и какую тактику выбрать в каком бою, чтобы уничтожить наибольшее число врагов и спасти своих людей. Орать-то и я могу, а вот нести на себе ответственность за чужие жизни – это уже не для каждого предназначено. А этот самозванец разве вождь? Да, его только в бочку с элем и на костёр! Хоть какая-то польза!» - Я снова повторил в мыслях все моменты сегодняшней битвы, и злоба на Рохгвая во мне только усилилась. Но вдруг я каким-то образом вспомнил о той стреле, что попала в меня, так и не причинив мне вреда. Так, что же могло меня спасти? Я запустил руку за пазуху и ощутил что-то твёрдое. Спрашивается, что я могу с собой всё время таскать под рубахой? Я вытащил этот предмет и чуть не упал. Это была та самая дощечка с изображением долины Элфина, которую мне когда-то подарил Элдуин. Ну, надо же! Я совсем забыл о ней, а она мне жизнь спасла! Я осмотрел её. С внешней стороны был виден след от стрелы, однако дерево не раскололось, позволив оставить на себе сравнительно небольшую вмятину. Да, спасибо Элдуину за такой подарок. Интересно, знал ли он тогда, что этот дар спасёт мне жизнь? Наверное, знал. Правда, умереть мне чуть позже всё равно придётся, но хотя бы на том спасибо. Ещё несколько дней жизни мне ещё продлено. Несколько дней жизни.… Как это звучит? Я ещё не до конца осознавал своё положение, не до конца понимал, что всё-таки погибну и потому, когда эти мысли пытались просочиться в моё сознание и донести истинный смысл нового определения, я чувствовал себя героем, великим героем, наверное, как Кухулин. Ведь он тоже шёл в последний бой, зная, что дни его жизни уже сочтены. Да, он знал. И он мог не идти в это сражение. Но он, даже осознавая всё это, шёл. Чем же я хуже него? Если я поступлю так же, значит не хуже. Получается, я могу последовать его примеру, ничего плохого в этом нет. Хотя, правда, у Кухулина не было Мэнэллот, ради которой он мог бы вернуться. Итак, он стал героем потому, что погиб. Неужели и мне суждено подобное? Неужели Аваллон и слава обретаются именно таким образом? Элдуин когда-то сказал, что это не так, что наша жизнь после смерти зависит от того, как я проживу земную жизнь, а не как погибну. Но почему тогда мы вспоминаем именно тех, кто погиб, а не тех, кто просто жил? Мы говорим о великих героях, но даже не вспоминаем о тех людях, которые жили с этими героями, может, благодаря которым эти герои и получили свою славу? Это получается несправедливо. Но стоит ли мне последовать этой несправедливости, или лучше уйти в небытиё? Нет, это мне тоже не нравится. И зачем только Элдуин мне о моём будущем сказал? Сейчас бы я так не мучался, не задавал бы себе этот вопрос, не пытался бы найти на него ответ. Я бы просто спокойно подходил к своему концу, даже не подозревая о том, что мне суждено. Теперь же я, подобно Кухулину, обрекаю себя на преждевременную гибель и даже не пытаюсь её от себя отвратить.
Я снова взглянул на дощечку. Элфин. Что же там? Чем та жизнь отличается от нашей, человеческой? Понятно, что многим, но чем именно? Может, хотя бы тем, что там не умирают, а если и умирают, то только от оружия, а не от времени? Да, у них всегда есть возможность выжить, а мы люди её не имеем. Если мы не гибнем в бою, то умираем от прожитых лет. Мы всё равно не можем избавиться от своей судьбы, а она у всех одна – смерть. Кто раньше, кто позже, но мы рано или поздно уходим в Мир Иной, откуда возврата нет. А. впрочем, кто определяет, раньше ли своего времени или позже уходит человек? У каждого отмерен свой срок пребывания на земле, и сказать, что мы порой берёмся раньше времени нельзя. Если мне суждено погибнуть в этой войне, значит это моя судьба, такой отмерен мне срок. Невозможно говорить, что я погибну не своей смертью. Просто мне суждено умереть именно так, значит, это и есть моя смерть. А, собственно, по большому счёту, все мы умираем с самого рождения. Жизнь нам дана до какого-то определённого момента и этот момент – смерть. Значит, вся наша жизнь – это лишь предсмертное существование, в течении которого человек пытается что-то сделать, совершить какие-то дела. В конце концов, просто прожить, даже не догадываясь, что всю свою жизнь он умирает.
Я даже вздрогнул, когда пришёл к подобному открытию. Неужели наша жизнь, действительно, такова? Неужели со дня своего рождения мы просто умираем? Но, нет, нет! Зачем тогда, вообще жить? Значит, жизнь нам, всё-таки, дана для чего-то определённого, что каждый из нас должен совершить. Но почему тогда не каждому это удаётся? Почему, если за славой гонятся все, то её настигает только кто-то один? Почему не помнят всех людей, живших на земле, а лишь нескольких героев? Почему многие уходят в небытиё, как если бы их не было вообще, не оставляя за собой никакого следа? А, может быть, именно на этих людях и держится мир? Герои гибнут, о них остаются песни и предания, а другие люди просто живут, воспевая этих героев, но живут, делают что-то для себя, для окружающих их других людей. Так, может, не стоит мне гнаться за славой? Может, стоит также поддерживать весь мир, подобно всем остальным людям? Просто жить. Кто знает, а если это окажется более благородным делом, чем все подвиги?
Мои мысли прервало появление Росхира.
- Эй, ты! Чего, не слышишь?! – на мою спину опустился огромный кулак. Я тотчас вскочил.
- Чего?
- Я тебе говорю, ты слышишь?
- Что?
- Да, я тебя уже пол часа зову! Собирайся, давай!
- Куда уходим?
- В лес, куда ещё можно.
- Ну, мало ли.
Росхир усмехнулся.
- Ну, тебя, глухомань. То не слышит, то не соображает.
- Сам лучше. – отозвался я.
- Ладно, не перекидывай. Ты чего тут делал?
- Да, так. – махнул я рукой. Говорить обо всех терзающих меня мыслях не хотелось. – О жизни думал.
- А, понятно. – насмешливо протянул Росхир, видимо, не слишком горя желанием поддерживать меня. Он вообще, не особо-то любил размышлять, на него подобное настроение находило крайне редко. Порою мне казалось, что жизнь для него – только еда и отдых, иногда разбавляемый сражениями, опять таки не заставляющими его задуматься о жизни и её смысле. Стоит ли говорить, какой напрашивался вывод?
- Ничего тебе не понятно. – возразил я.
- А чего тут понимать? Сидишь, как истукан на щите, думаешь. А смысл? Всё равно ничего не придумаешь.
Я пожал плечами. Не то, чтобы я не знал смысла своих размышлений, сложнее было бы объяснить его Росхиру. Так что двинуть плечами было куда проще.
Росхир, заметив это действие, уже, наверное, хотел что-то сказать о своей правильности, по крайней мере, так я понял появившееся выражение на его лице, но вдруг его взгляд упал на дощечку, которую я держал в руке.
- О! Это чё? – спросил он, бесцеремонно выхватывая её у меня и вдруг замирая.
- Элдуин подарил. – ответил я.
- Красиво. – протянул он, всматриваясь в вырезанное изображение. – А, что за место?
- Элфин.
- Ого! – Росхир подержал её ещё с пол минуты и отдал мне.
- Она меня спасла сегодня. – заметил я, принимая свою драгоценность. Росхир устремил на меня вопросительный взгляд, так что мне пришлось рассказать ему о сегодняшнем происшествии.
- Везёт тебе. – заметил Росхир, выслушав. – Может, попросить его мне сделать такую же?
- Да, ладно. – усмехнулся я. – Вот, погибну, мою возьмёшь.
- Да, я гляжу, ты никак не погибнешь. То Элдуин тебя спасает, то доски.
- А ты что, моей смерти хочешь? – я попытался произнести это грозно, на манер Хаэлсарна, но не смог полностью сдержать улыбки, которая так и растягивалась на лице. Росхир это уловил.
- Нет. Зачем мне твоя смерть? Мне твою дощечку надо.
- Ну, ну. Сейчас будет тебе доска. Каменная-могильная!
- Такую себе бери, а я уж твоей деревянной обойдусь.
Мы бы, наверное, ещё долго стояли и вели подобный разговор, если бы к нам не подошёл Арэмин и не сказал, что пора уходить. И только в этот момент Росхир вспомнил, что именно за тем и подошёл ко мне, но, сказав, сам тотчас забыл, что нам теперь надо делать.
Сборы были недолгими, впрочем, как и обычно. Нам с Росхиром потребовалось взять только мешки с медальонами, которые мы прежде оставили у подножия холма, с другой стороны оного. Наше счастье, что никто из неприятелей не заметил их. Вот обидно было бы! Правда, тащить всё это золото на себе целый день было не так уж легко, но мы ещё благодарили небо, что нам не выпало нести раненых, иначе мы бы так и полегли на дороге. Правда, уже не оттого, что было бы слишком тяжело, а уже оттого, что пришлось бы вообще что-то нести. Да и ответственность, какая-никакая.
Переход до леса занял весь оставшийся день, так что равнину мы покинули только поздним вечером. В эту ночь никто не строил шалашей, что происходило с нами не так уж и часто. Просто каждый завернулся в плащ и, свернувшись в три погибели, завалился в траву.
Утром, правда, пришлось поработать, причём постройкой шалашей мы занялись на голодный желудок, что никак не добавляло удовольствия работе. Однако, спустя часа три, когда вернулись наши охотники и принесли мяса и мы смогли поесть, ко мне вернулось чувство, что я ещё жив и эта жизнь не так уж плоха, если проживаешь её не впроголодь. И работать стало веселее, и разговаривать со своими однополчанами можно было, не огрызаясь и не злясь.
Через час все наши дела уже были завершены, и теперь у меня была возможность отдохнуть, позволив своему довольно мурлыкавшему, до отказа набитому желудку спокойно переваривать пищу. О, да! Как хороша жизнь без войны! Пусть хотя бы на пару дней, но без войны! Когда мне удавалось за последний год так отдохнуть, если не считать жизни дома? Даже не припомню. Наверное, только тогда, когда мы в войске Халторна были. Кстати, в этом же самом лесу. Вот, вернуться бы в ту жизнь, остаться там и не продвигаться по этому пути дальше. Или, можно было бы остановить время. Я даже не прошу вернуть, только остановить! Хотя, наверное, это невозможно. Если его и остановить, оно всё равно будет продвигаться в своём стоянии. И жизнь наша будет продвигаться по тому пути, который нам определён. Всю вечность не получится стоять на распутье, рано или поздно придётся двигаться. Тьфу ты! Опять я к этому выбору возвращаюсь! Хотя, впрочем, вся наша жизнь из сплошного выбора и состоит. Иногда мы не замечаем, как мы его делаем, иногда, как я, например, долго бьёмся, не зная, что предпринять и что для нас лучше.
Так размышляя, я перевернулся на живот и, упёршись локтями в землю, положил голову на руки, так что теперь она находилась выше уровня травы, и я мог видеть всё, что происходило вокруг меня. Вдруг одно воспоминание ворвалось в моё сознание. Ведь это же почти то же самое место, откуда я наблюдал за возвращением нашего войска, когда на нас напали из-за холмов. И тогда погиб Халторн. А ведь у него тоже был выбор – идти, или нет, послушать предупреждение, данное ему, или не обратить на него внимания. И он этот выбор сделал и этот выбор привёл его к гибели. Теперь в таком же положении нахожусь и я.
Я снова оглянулся вокруг. Казалось, что моя жизнь завершала какой-то круг, по которому я всё время двигался, круг, который теперь было не разорвать, ибо он близился к своему концу, и чем ближе конец, тем меньше надежды, что я успею покинуть его. Что ж, погибну, хотя бы, в родных мне местах и прах мой останется на родной земле.
Я с некоторой грустью, правда, притуплённой, тем самым временем, которое и наносит нам в жизни тяжёлые раны потерь и разлук, но само же их и лечит, вспомнил о тех ребятах из нашего отряда, которые потеряли свои жизни на Земле Севера, так и не сумев вернуться на Родину. Нет, хвала Морриган, что мне суждено умереть здесь!
Я уже собирался, было, перевернуться на спину, так как лежать на плотно набитом желудке, даже отдаваясь серьёзным размышлениям, нелегко, как вдруг заметил неподалёку Рохгвая. Повязки на лице у него уже не было, правое веко закрыто, прикрывая пустоту глазницы. Он в полном одиночестве ходил из стороны в сторону, заложив руки за спину и, как я понял по выражению его лица, о чём-то думал. Я пригляделся. Нет, ходил он ровно, как если бы никакая стрела в него и не попадала, да и глаз у него, наверное, тоже прошёл, так как Рохгвай, казалось, вообще не замечал ни его отсутствия, ни боли, которую это отсутствие могло причинять. Похоже, он был полностью здоров. Ну, надо же, чтоб Элдуин и его исцелил! Вот, зачем? О, будь я эльфом, я бы его уже прикончил, а не исцелял бы. Ну, какая польза нам от жизни этого Рохгвая? Чего доброго, опять умудрится разделить наш и без того небольшой отряд. Нет, это неправильно. Он должен погибнуть. Хоть бы он догадался сделать это в ближайшем сражении!
Я, в конце концов, перевернулся на спину, так что теперь потерял из виду Рохгвая, присутствие и жизнь которого начали меня раздражать и теперь, зажмурив глаза и заложив руки за голову, я подставил лицо тёплому лучу солнца, который пробивался сквозь кроны деревьев. Вдруг на меня упала какая-то соринка, которая скатилась к переносице. Не открывая глаза, я слегка тряхнул головой, надеясь, что она спадёт. Ничего подобного – как присосалась. Да, что ты будешь делать? Придётся убирать её рукой. Я взял её и вдруг ощутил нечто шершавое и прохладное, изо всех сил бьющееся за свободу в моей ладони. Я вытянул руку вверх и открыл глаза. Оказывается, это была не соринка, а ящерица, которой вздумалось погреться под лучами солнца на моём лбу. Прекрасная идея, что ж тут скажешь! Я отпустил это зелёно-бурое существо в траву и снова закрыл глаза, но отдохнуть мне так и не удалось. Я уже начал засыпать, как вдруг ощутил сильную боль в боку и вслед за тем услышал чью-то ругань, изрыгаемую из уст падающего на меня тела. Я вовремя успел откатиться, чтобы не попасть под ноги летящего на землю, подобно подбитой птице Росхиру. Впрочем, кто бы ещё, как ни он, среди такого огромного пространства, решил бы пойти именно в этом направлении, где лежал я и запнуться именно за меня, а ни за какую-нибудь палку.
- Смотри, куда ломишься! – прикрикнул я на него, когда он, уже оказавшись на земле, пытался подняться.
- А ты чего тут развалился? – неожиданно парировал он. – Лежит тут, запинайся об него!
Такой наглости я от него не ожидал.
- А чё, надо было именно сюда идти!? – я уже поднялся. Заметив это, Росхир тотчас улыбнулся и спокойно ответил:
- Да, нет, извини. Ну, не заметил. Ну, чё теперь? – и он, как ни в чем, ни бывало, помчался дальше. Поначалу мне хотелось догнать его и дать ему пинка, да посильнее, но в какой-то момент я решил передумать и, постояв некоторое время и посмотрев ему вслед, направился в противоположную сторону. В конце концов, отдохнуть смогу и ночью, сейчас, может, стоит, чем заняться. Но заняться было нечем, потому я решил вернуться и снова лечь, как вдруг наткнулся на Элдуина.
- Вижу, тебя сильно потревожили. – заметил он.
- Не издевайся. – усмехнулся я, усаживаясь на траву.
- Ладно, не буду. – Элдуин опустился рядом, как-то устало вздохнув. – Скорее бы всё это кончилось. – протянул он.
- Что?
- Война.
- Так ты ведь можешь уйти в Элфин.
Элдуин повернулся ко мне.
- Ты тоже можешь уйти, так что же не уходишь?
- Ну, я не могу. – протянул я, вдруг поняв, что сказал что-то не то. Элдуин слегка усмехнулся.
- Мы в равном положении, Наурглор. Я тоже не могу всё вот так бросить и уйти только потому, что хочу вернуться домой. И даже если решу, что ничего страшного в этом случае не произойдёт, я всё равно не уйду.
- Но, почему? Ты ведь не обязан за людей воевать.
- Не обязан. Но разве можно бросить вас сейчас, после этого разделения? Рохгвай и Хаэлсарн вряд ли общий язык найдут, а я не желаю, чтобы они из-за своей вражды поубивали друг друга, а они подобное способны устроить.
- Тебя чё, и их судьба волнует?
- Не переживай, я не намерен вмешиваться. Просто иногда нужно, чтобы их споры кто-то останавливал, а как я вижу, никто из вас этого делать не желает.
- Так, ты только из-за них остаёшься?
- Нет. Но, думаю, мне не стоит объяснять тебе настоящую причину, ты её знаешь.
Я кивнул.
- Элдуин. А когда я умру? – этот давно мучивший меня вопрос выскочил сам, без моего на то желания. Мне, почему-то, стало как-то неудобно за него. Я не хотел показаться перед Элдуином слабаком, а этот вопрос выказывал именно мою слабость, а, может, даже страх, который я и без того пытался подавить. Но когда я задал этот вопрос, мне стало как-то легче. В конце концов, будет уже хоть какая-то определённость, я буду готов к своей смерти. Впрочем, ответ поразил меня не меньше, чем молния то дерево на острове.
- Скоро. За девять дней до Самайна.
- Уже? – вырвалось у меня. Впрочем, в следующий момент пришлось собраться с силой и с какой-то лёгкой усмешкой произнести:
- Что-то маловато.
- Ты ещё можешь успеть продлить свою жизнь. – спокойно заметил Элдуин.
- Да, я знаю. – мысли медленно проплывали в сознании, сплетаясь в какую-то сеть, сквозь ячейки которой, однако, таки, проскальзывали какие-то идеи, даже не думая запутываться. Мне оставалось жить всего месяц, даже меньше. Что теперь уже можно было сделать? Идти домой я не собирался, а что-то иное спасти меня не могло. Ну, что ж, я ведь уже смирился с тем, что умру, теперь придётся смириться с тем, что умру скоро. Пора привыкать.
Вдруг что-то заставило меня сказать:
- А я обещал ей вернуться.
- Обещал, или клялся?
- Клялся.
Элдуин выдержал паузу, после чего негромко произнёс:
- Что ж, если обещания нужно выполнять, то клятвы тем более. Значит, иного выхода нет и быть не может. – последние слова он, казалось, сказал сам себе.
- Ты о чём? – я даже забыл о своей скорой гибели.
- О твоей клятве. Придётся тебе выжить. Кто знает, возможно, тебе будет дан шанс исправить свою ошибку, которую ты допускаешь?
- Но ты говорил, предопределения не избежать.
- Я и не отказываюсь от своих слов. Просто я хочу сказать, что судьба иногда даёт человеку последнюю возможность, которой следует воспользоваться. Может быть ты сможешь это сделать.
Я только пожал плечами, не зная, что сказать, тем более, что я не слишком хорошо понял, что он имел ввиду. Какой шанс может мне представиться, если всё уже предрешено? Зачем давать мне надежду, если этой надежды уже нет? А, если есть, значит, не стоит мне так тревожиться о своём будущем. Если судьба будет добра ко мне, она позволит мне воспользоваться тем шансом и я его, определённо, замечу, я почувствую, когда он настанет. Значит, стоит продолжать жить и ждать, что со мной произойдёт. Да, наверное, так и сделаю.
Спустя пол часа мы уже говорили о чём-то другом, когда к нам подошёл Росхир (не знаю, не запнулся ли он предварительно ещё о кого-то) и выпалил, что завтра наша очередь идти на охоту. Это в кои-то веки эта очередь дошла до нас! Неужели!
- Мы вчетвером? – спросил я, имея в виду Харадлонда, Арэмина, Росхира и себя.
- А кого ещё? – хмыкнул Росхир. – Ну, Лослена взять можно.
- Да, ну его! – я махнул рукой. – Я просто спросил.
Росхир усмехнулся.
- Ну, вот, это всё. – он ушёл. Я тотчас повернулся к Элдуину.
- Ты с нами пойдёшь? – спросил я.
- Если вам так нужно, пожалуйста.
- Спасибо. – отозвался я.
Минут через пять я уже снова растянулся на траве, закрыв глаза, но мой отдых в очередной раз сорвался. Солнечный свет исчез за серыми тучами и начавшийся без предупреждения ливень заставил меня подняться и залезть в шалаш.
«Ну, ладно, хоть к охоте завтрашней приготовлюсь» - подумал я, уже сидя в своём убежище и вытаскивая из колчана стрелы и внимательно осматривая каждую из них. Вот эти две надо заточить получше, у этих пяти оперение чуть поправить, у этой глубже желоб71 сделать. Остальные, вроде бы, ничего, по крайней мере, полетят ровно, когда выстрелишь.
Я достал нож и принялся за заточку стрел. Переделать их нужно было штук пятнадцать, так что, ранее с упоением взявшись за эту работу, я вскоре начал её проклинать, так как строгать прокалённое, да и без того твёрдое дерево было не так легко, как могло показаться с первого взгляда. А ещё перья выправлять! О, Морриган!
Конечно, можно предположить, что стрелы у меня находились в полном беспорядке и в ещё худшем состоянии – к счастью, это было не совсем так. Просто во время боя я не так уж много стрелял и в основном шёл сражаться с мечом, лук мне нужен был не всегда. Потому за подобным видом оружия я следил с несколько меньшей осторожностью. Да и когда мне приходилось подобно всему отряду делать обстрел, я всегда стрелял больше наудачу, попал – не попал, не всегда целясь слишком внимательно. Главное, уметь хоть в одну сторону стрелы направлять, чтобы они вдруг каким-то образом не оказались в теле того, кто находится за твоей спиной. Охота же всегда требует особой подготовки. Для неё нужны самые лучшие стрелы, чтобы они могли лететь именно в ту точку, в которую ты их направляешь. Вероятность кривой стрелы попасть в цель куда меньше, чем прямой, вот потому и приходилось их сейчас осматривать, точить и выбирать из имевшихся лучшие.
Впрочем, вскоре моё занятие было прервано появлением промокшего насквозь Росхира, который долго ругал дождь, и с которым мы проговорили до позднего вечера о чём-то, непонятно чём, после чего, в конце концов, завалились спать.
Утром я проснулся от пинка под дых и воплей всё того же Росхира, сообщавшего, что пора уходить, так как наша группа уже почти полностью ушла и теперь надо бежать и догонять её. Я мигом вскочил, схватил лук и колчан, впопыхах закинул последний на спину и помчался вслед за Росхиром. В холоде раннего утра радовало лишь то, что не было дождя и, похоже, весь день обещался быть светлым и тёплым. А это осознавать было очень даже приятно.
Мы с Росхиром и решившим, таки, подождать нас Арэмином, шли по лесу на некотором расстоянии друг от друга, как вскоре впереди появился Харадлонд. Он стоял, замерев, и глядя в одну точку. Явно, он за кем-то наблюдал, но стрелять ещё не собирался. Мы не рисковали двигаться, пока он не обернулся и не подозвал нас жестом к себе. Стараясь не сломать ни единого сучка и не прошуршать ни одним из валявшихся под ногами сухим листом, мы приблизились.
- Элдуин где-то кабана заметил. – шёпотом произнёс он. – Будем загонять.
- На кого? – спросил я.
- Ну, кто здесь останется. – ответил Харадлонд.
- Давайте на меня.
- Попасть-то сможешь? – усмехнулся Росхир.
- Сам не промажь. – бросил я ему.
- Да я чё, не помню, как ты…
- Тихо вы! – шёпотом прикрикнул Арэмин. – Ну, остаёшься? – он взглянул на меня.
- Да.
- Так, ну, пошли.
Арэмин, Харадлонд и Росхир ушли. Минут через пять я уже полностью потерял их из виду и теперь стоял совершенно один, прислушиваясь к каждому шороху, который мог бы выдать приближающегося кабана. Хоть бы он ещё на меня выбежал, а то чего доброго, пронесётся мимо, а потом со спины зайдёт. Эти твари, в общем-то, хитрые, могут и подобную штуку выкинуть. Главное, они не всегда несутся с шумом; обычно, когда он нападает, замечаешь его только в последний момент, когда ничего сделать уже не возможно.
Вскоре где-то вдали послышались голоса. Я решил, что пора готовиться, хотя бы стрелу достать. Не делая резких движений, чтобы не пропустить никакого звука, я медленно, занеся руку за спину, отстегнул клапан на колчане. Да, надо было бы сделать это раньше. Что ж, ладно, пусть хоть сейчас. Едва я успел справиться с клапаном, как поодаль появилось тёмное пятно. Кабан! И, кстати, вполне крупный. Таким он показался издали. Когда же он оказался чуть ближе, я понял, что он не просто вполне крупный, а огромный секач, по размеру уступающий, наверное, только медведю. Я тотчас же схватился за стрелу. По крайней мере, попытался, но моя рука ощутила пустоту. Я стал лихорадочно хвататься за воздух, пока вдруг мысль, подобная молнии, не стукнула в голову, подняв со дна памяти образ стрел, тщательно осмотренных, разложенных на две кучи и… оставленных в шалаше. О, Цернунн! Я оставил стрелы! Я забыл их! А память всё больше и больше поднимала воспоминания, как я эти стрелы рассматривал, точил, раскладывал и как хотел одну их часть положить в колчан. Только хотел. Нет, как я мог забыть?! И что теперь делать?! Я ещё секунду смотрел на секача, как явилась вторая мысль. Что делать, что делать? Убегать! И я, резко развернувшись, рванул в противоположную сторону, напролом, сквозь кусты, собирая лицом все паутины с налипшими на них листами и мошками. В любой другой момент я бы с отвращением содрал это с себя, но сейчас я и не думал ничего замечать. Я летел, слыша, как ветер завывает в ушах, и как трещат кусты позади меня. О, мамочка! Да, что же это?! Треск становился всё ближе и ближе. Нет, я не перенесу этого! Что я тогда скажу своему отцу на Аваллоне? «Извини, папа, я от кабана не смог убежать!»? Нет! Я же всегда хотел умереть как герой, на поле боя, с мечом в руке, а не пасть растерзанным своей добычей! Но ведь именно к этому сейчас всё и шло!
Нас разделяло не более пяти шагов. Я уже чувствовал, как огромные клыки вонзаются в мою спину, я уже готов был принять эту дикую боль, когда моя добыча начнёт терзать меня, как вдруг следующая мысль явилась в мою переполненную страхом голову – дерево! Ну, да, кабан на дерево не залезет! Но какое дерево?! А, не важно! Тут, как назло, я выбежал на какую-то поляну, которая, наверное, была крохотной, но мне, пока я бежал по ней, она показалась огромной равниной. Ну, ещё секунда! Клыки уже почти вонзились в мою спину. Цернунн! И тут я, даже сам не ожидая, что смогу издать такой пронзительный высокий вопль, который вдруг вырвался из моей глотки, буквально заскочил на высоченную сосну, росшую на самом краю поляны. Я не помню, как оказался на её вершине, не помню, как залазил. Я, можно сказать, забежал по ней пешком, после чего, вцепившись в не самые крепкие ветки верхушки, замер и уставился вниз. Первые мгновения моя голова вообще ничего не соображала, я мог только наблюдать за всем, что происходило внизу и надеяться, что ветви не обломятся, и я не улечу обратно.
Кабан остановился, глянул на меня, затем обернулся и вдруг ринулся в обратную сторону. В этот же миг, справа, из леса вылетела стрела, которая пролетела сквозь его ухо и заставила свалиться замертво. Через секунду на поляне появился Элдуин, за ним Арэмин, потом Харадлонд, а вскоре и Росхир, как раз с той самой стороны, в которую хотел побежать кабан.
- Харадлонд! Я говорил, что на тебя нужно выгонять! – было первое, что сказал Элдуин, когда кабан был убит. – Нет, вам всё нужно делать по-своему, а после вон, по деревьям лазите!
Элдуин подошёл к сосне, на которой сидел я.
- Ты цел? – спросил он.
Я даже не сообразил сразу, что надо ответить, а потому просто промолчал, вцепившись в ветви сосны и тупо глядя на него. Не знаю, кого я в этот момент напоминал, на кого походил, но, явно не на Кухулина. Тот бы этого кабана придушил, а я от него убегал. О, ужас! И кто я после этого?!
- Наурглор! – Элдуин почти рявкнул, заставив меня тем самым начать соображать.
- А? – отозвался я.
- Я спрашиваю, с тобой всё в порядке?!
- А, ну, да, вроде.
- Звезда Альбиона. – выдохнул Элдуин. – Что ж, будем думать, как тебе спускаться.
Я оглянулся, теперь уже посмотрел на ствол и тут-то меня поразило как громом понимание того, что человек, в нормальном состоянии, при всём желании не сумеет залезть по этому лысому стволу, возвышающемуся над тобой так, раз в десять – двенадцать, а если ему это, всё же удастся, то придётся приложить немалые усилия и потратить уйму времени. Я же оказался наверху не более чем за две секунды. Да, бывает в жизни. Голова начала более-менее работать и вдруг я понял – ну, да, из-за такого дикого страха я сумел залезть сюда, а вот как теперь слазить? Я посмотрел вниз. И Элдуин, и Росхир, и Арэмин, и Харадлонд теперь казались не больше воробьёв, прыгающих у ног человека.
- Элдуин! Я не слезу! – завопил я, представив, что при спуске смогу оборваться и, улетев с такой высоты, разбиться, в лучшем случае – насмерть.
- Наурглор, да слазь! – крикнул Росхир.
- Обними ствол и спускайся! – посоветовал Арэмин.
- Сам обнимай! – отозвался я, снова пытаясь представить, как я буду слазить. Нет, это немыслимо! Я только крепче вцепился в ветви. – Я не полезу!
- Да, не трусь! – продолжал Росхир. – Всё получится! Давай, лезь!
- Сам залезь, а потом попробуй спуститься! – парировал я.
- Наурглор, да хватит!
- Чего хватит?
- Да, ничего. Глаза закрой и спускайся!
- Ага! Чтоб вообще улететь?!
- Не улетишь!
- Харадлонд, Арэмин, Росхир. Сдерите с кабана шкуру. – вдруг спокойно приказал Элдуин. – Только смотрите, чтобы она целой была.
- Да, что шкура! – возмутился Росхир, в то время как Арэмин и Харадлонд беспрекословно принялись выполнять приказание. – Надо Наурглора снимать!
- Вот мы его и снимем. – так же спокойно ответил Элдуин. – Займись шкурой пока что.
Росхир, наверное, бросил на него не самый довольный взгляд, но всё же принялся за исполнение приказа. Элдуин тем временем ходил, что-то вымеряя, глядя то на меня, то на землю.
- Ты когда-нибудь жалел, что ты не птица? – вдруг спросил он.
- Ну, не знаю. – отозвался я. – Сейчас, может.
Элдуин усмехнулся.
- Хотя, впрочем, когда ты взлетал на сосну, ты махал руками лучше любой пернатой. Я думал, что ты, в самом деле, научился летать.
Я осторожно рассмеялся, следя за тем, чтобы, хохоча, не свалиться с дерева. Да, наверное, это должно было быть очень смешно – смотреть, как я залетаю на дерево. Но ещё смешнее то, что я не знаю, как с него спуститься.
- Элдуин. А чё ты про птиц спросил? – поинтересовался я.
- Так, к слову пришлось.- отозвался он, уже переводя взгляд на Росхира, Арэмина и Харадлонда, заканчивавших снятие шкуры с кабана.
- Всё готово? – спросил эльф.
- Ну, да. – Харадлонд отбросил шкуру в сторону. Элдуин поднял её и осмотрел. – Что ж, целая. Это прекрасно. – протянул он. – Так, теперь, Харадлонд и Арэмин, держите её с тех концов, а ты, Росхир, держи здесь. – они растянули шкуру. – Наурглор. – Элдуин снова поднял голову. Лишних слов не понадобилось, я и так понял, что от меня требуется. Но стоит ли? Я снова смерил взглядом расстояние, которое мне придётся пролететь, и у меня желудок и сердце сжались.
- Я не буду! – заорал я, вцепляясь в ветви. От такой высоты кружилась голова.
- Тебя не спрашивают, будешь, или нет! – возразил Элдуин. – Я приказываю, прыгай!
- Нет!
- Наурглор!
- Ни за что! – я даже глаза закрыл, чтобы он мне, чего доброго, не внушил, что я должен прыгать.
- Да, мы тебя поймаем! – услышал я утешающий голос Росхира.
- Сказал, нет!
- Ты чего, там вечно сидеть будешь? – похоже, это был Арэмин.
- Нет, не вечно! Но прыгать не буду!
- Росхир, подержи. – услышал я голос Элдуина. – Наурглор!
- Чего?
- Взгляни сюда!
- Нет!
- Или мне с тобой, как с тетеревом поступить?
Я хотел, было, спросить, при чём здесь тетерев, но в этот миг всё же открыл глаза и к своему ужасу увидел, что нахожусь на прицеле у Элдуина.
- Элдуин, не стреляй! – заорал я, не помня себя от ужаса. В любой другой момент я бы понял, что он не стал бы причинять мне вреда, может, вообще бы не выстрелил, но тогда в моей голове наступило полное затмение.
- Тогда прыгай! – отозвался он.
- Ты ведь не выстрелишь?!
- Если спрыгнешь, нет.
- Не стреляй только! Ты меня убьёшь!
- Не убью. Только раню, а после исцелю. Ну!
- Нет, я не буду!
Элдуин без предупреждения выстрелил. Заметив летящую в меня стрелу, я непроизвольно сжался, прикрыв голову руками, и вдруг почувствовал, что теряю равновесие. Секунда, чтобы ухватиться хоть за что-то, была потеряна. Я схватился за воздух и с громким воплем, плотно закрыв глаза, полетел вниз. Казалось, я летел целую вечность, пока моё тело не почувствовало под собой растянутую кабанью шкуру, на которую я не особо мягко, но без повреждений приземлился. И только тогда, когда меня положили на этой шкуре не землю, я осмелился открыть глаза. Надо мной, склонившись, стояли четверо моих друзей.
- Ну, что, сокол? – усмехнулся Арэмин. – Как полёт?
- Нормально. - пробормотал я, переводя взгляд на сосну. Стрела, которая, как мне казалось, летела в меня, на самом деле вонзилась намного выше и левее, так что при всём желании не смогла бы меня задеть. И что только не покажется, когда боишься?
- Живой? – спросил Элдуин, помогая мне встать.
- Живой. – отозвался я, поднимаясь. – Спасибо, что сняли.
- Не за что. – ответил Элдуин. Я взглянул на него, на остальных моих друзей, на разделанного кабана, на дерево и вдруг меня разобрал такой смех, что я, упав на колени, уткнулся в землю лбом и громко захохотал.
Эта история очень скоро превратилась прямо таки в некое сказание о том, как добыча загоняет своего охотника на сосну, и дня три я имел удовольствие чувствовать, как мои же соплеменники посмеиваются за моей спиной, вновь и вновь обсуждая, какой я горе-охотник. Я уже готов был обозлиться на всех и вся, но всё же передумал, решив позволить им всем насмеяться вдоволь и затем уже успокоиться.
Впрочем, долго смеяться никому не пришлось, так как в один прекрасный день мы получили весть о войске в три с половиной тысячи человек, которое через два дня должно было подойти к нашему лесу. И снова мы собрались на совете, решая, что нам следует делать и что за тактику придумать. Вариантов на тот момент существовало два: или снова залить холмы, по которым пойдут наши противники смолой, или придумать ещё что-то, но это что-то не слишком желало приходить в наши головы, а на очередную «смоляную» битву Хаэлсарн не соглашался. Росхир его поддержал, мой друг даже осмелился заметить, что ему от вида такого ужаса становится плохо. Хаэлсарн только усмехнулся, но ничего не сказал. Готов поспорить, он бы мог даже согласиться с ним, но признаться, он, явно не пожелал. Лослен тоже был против тактики «огня». Какие чувства в подобном случае мог испытывать тёмный эльф, я не знаю, но он не замедлил заметить, что мы и раньше придумывали неплохие планы и потому следует подумать ещё, но не в коем случае не принимать смолу. Рохгвай некоторое время молчал, выслушивая всевозможные доводы Хаэлсарна, после чего осмелился что-то толи возразить, толи спросить. И тут Хаэлсарн, неожиданно даже для нас, вдруг напустился на него:
- Ты вообще молчи, пень безглазый! Радуйся, что я тебя ещё на совет пустил!
- Чего ты там гавкнул? – не выдержал оскорбления Рохгвай. – Мой отряд прибрал, так ещё от меня хочешь избавиться?!
- Что ж ты не сдох. – пробормотал Хаэлсарн, далее, впрочем, снова повысив голос. – Да, ты никто в этом войске! Положил всех, так ещё вякаешь чего-то!
- А ты не гавкай, пёс…!
Мы так и не узнали, какой пёс Хаэлсарн, так как их перебранку прервал голос Элдуина.
- Хаэлсарн! Рохгвай! Вы сейчас снова собираетесь выяснять, кто прав, кто виноват?!
- Он первый начал. – буркнул Рохгвай.
- Какая разница, кто начал?! Важно, кто продолжил! Вы кто, в конце концов, полководцы, или малолетние пацаны? Неужели хоть раз в жизни не можете промолчать?! Мы на совет собираемся не вашу ругань выслушивать, а принимать важные решения относительно сражений. Почему вы каждый совет превращаете в подобный спор?! Мы ещё ни разу не смогли что-то обсудить прежде, чем вы начнёте ссориться. Может, уже стоит остановиться? Хватит своими распрями губить наш отряд!
Никогда я ещё не слышал столько силы в голосе Элдуина, особенно в последних словах. И эта сила заставила Хаэлсарна и Рохгвая замолчать, остановиться и даже обменяться какими-то извиняющимися взглядами.
- Хорошо. – в конце концов спокойно произнёс Хаэлсарн. – Давайте думать будем.
Наконец-то можно было вздохнуть спокойнее и, даже, наверное, облегчённо, когда наши вожди вдруг замолчали, решив прекратить спор. Я не ожидал, что они могут так легко согласиться на перемирие и, к счастью, оказался неправ. Не могу сказать, конечно, что их распри закончились прямо с этого дня, но то, что на совете мы уже никогда не слышали ругани, уже казалось большим продвижением вперёд. Да, похоже, они обоюдно решили набраться терпения и спокойно ожидать отхода друг друга на Аваллон.
- Так, что мы имеем? – снова спросил сын Бэлегона.
- Три с половиной тысячи неприятелей, шестьсот пятьдесят человек наших воинов и два дня на то, чтобы подготовиться к сражению. – ответил Элдуин.
Рохгвай усмехнулся:
- Ну и расклад.
«Благодаря тебе!» - хотелось мне бросить, но я промолчал.
- Ну, какой есть. – пробурчал Хаэлсарн, видимо, желая сказать ему то же, что подумал я, но сдерживаясь. – Вот и будем думать. На что у вас мозги способны?
Да уж, на что же они могли быть способны? Мы почти к каждой новой битве придумывали разную тактику, можно ли было хоть как-то сообразить что-то сейчас? Эх, если бы они подошли к ночи! В таком случае мы бы даже не задумывались бы, что делать. Но они будут на этом месте утром. Идти же навстречу им, чтобы, таки, напасть ночью, будет с нашей стороны неразумно. В конце концов, нас мало для их числа и если они нас заметят, нам всем придётся отправляться в Сид. Может, это и не плохо, но и не сказать, что хорошо. Мне самому ещё хотелось пожить, чтобы успеть повоевать, как следует, а на Аваллоне я буду лишён подобной возможности. Итак, прямого столкновения мы не выдержим, что же делать?
- Не поджёг, так засада. – вдруг спокойно произнёс Элдуин.
- В лесу? – уточнил Хаэлсарн.
- И в лесу, и с холмов. Им придётся идти между лесом и первыми холмами. По вершинам они, разумеется, не пойдут, потому часть нашего войска может расположиться наверху и обстрелять их. После чего, когда их внимание полностью обратится на холмы, та часть, что осталась в лесу, нападает с тыла. Правда, при обстреле всё равно не обойтись без огня.
- Элдуин! Ты уже надоел со своим огнём! – возмутился Лослен. – Что, ни одного сражения нельзя без него обойтись?!
- Не, огонь хоть как надо. – прервал его речь Хаэлсарн. – Нас для простого обстрела маловато. Так, хорошо. Как распределимся?
- Скорее всего, как обычно. Лучники – на холмы, мечники – в лес. Вам стрелять не придётся, так что деревья помехой не будут. – предложил Элдуин.
- Тогда вы с Лосленом над стрелками, а мы здесь. – мгновенно распорядился Хаэлсарн. Элдуин кивнул. Лослен бросил на сына Эредгила недовольный взгляд, но промолчал.
- Решено. – подытожил Хаэлсарн, после чего выслал из шалаша всех нас, кроме Элдуина, так как им предстояло ещё что-то обговорить и решить. Мы же направились каждый по своим делам, которые, в основном, сводились к подготовке к скорой битве. Заточка и прокаливание стрел, исправление, если необходимо, их оперения, наточка мечей – всё это, казавшееся столь малой работой, как и обычно, потребовало от нас сил и терпения трудиться от восхода до заката.
Уже вечером второго дня, я, лёжа в своём шалаше и, наконец, имея полное право и возможность отдохнуть, вёл подсчёт всем битвам, которые мне пришлось пройти за эти полтора года. Действительно, всего-то полтора года, а, кажется, сколько воды утекло с того момента, как я сбежал из дома! И пока что Морриган была благосклонна ко мне, позволяя выживать во всех битвах и вообще жить. Что же, спасибо ей хоть на этом. И, всё-таки, я уже принадлежу ей, даже не смотря на то, что я ещё жив. Ей. А не Мэнэллот. О, Мэнэллот! Почему я такой болван? Почему я оставил тебя, предпочтя смерть? Нет, это всё неправильно. Я обязан был вернуться к тебе, а я тебя просто предал. Я обещал, что буду всегда любить тебя, а выходит, что я люблю только себя. Ведь я боюсь, что обо мне скажут люди, что назовут трусом из-за того, что я на войну не пошёл. Да, я испугался за себя, я люблю себя, а не её. Нет, я обязан это исправить! И я исправлю! Да, я исправлю! Когда мне суждено умереть? За девять дней до Самайна? Прекрасно. Я уйду отсюда, когда до него останется десять дней. Я сбегу с поля боя? Ну и что! Зато я вернусь к Мэнэллот! Зато я сдержу свою клятву! И пусть весь мир утверждает, что я неправ. Я лучше знаю, что мне делать. И я сделаю это! Да, я избегу смерти, я вернусь, я приду к моей возлюбленной!
Что заставляло меня в тот момент думать так? Я не знал. Я понимал только то, что никогда не смогу ничего подобного совершить, и эти крики сознания были лишь безнадёжной попыткой переубедить себя. Я знал, что сейчас пройдёт это сражение, за ним, возможно, последует ещё несколько, а после, за девять дней до Самайна, мне, осознавая, что всё то, что я делаю, это неправильно, придётся проститься с миром, с моей прошлой и будущей жизнью, с Мэнэллот. Да, я это сделаю, так как я окажусь бессилен, чтобы отказать Морриган и буду вынужден ей полностью во всём повиноваться. Да, я погибну. И это не отвратить. Мэнэллот, прости меня! Прости, что не вернусь к тебе! Меня за собой зовёт смерть, меня забирает Морриган и, как бы я ни любил тебя, я вынужден буду отдаться ей. Я не люблю её, но она любит меня и не отпустит к тебе. Прости, прости, Мэнэллот! Прости, что был столь малодушен и не смог противостоять человеческим словам. Прости, что предал тебя!
Эта ночь была для меня каким-то быстрым тёмным сном, в котором смешались все мысли, превратившись в огромную чёрную скалу, обрушившуюся на меня. Я не мог понять, откуда они берутся и для чего. Я осознавал, что грядущая битва не принесёт мне гибели. Чего же я боялся? Наверное, времени, которое неумолимо летело, приближая мою смерть, от которой я не мог отвернуться, завершая мой жизненный круг.
Утро дня седьмой битвы ознаменовало себя холодным, пронизывающим до костей ветром, заставляющим замерзать и без того уже не горячую кровь, и серыми тучами, закрывающими собою всё небо и нехотя бросающими по одной – две снежинки на землю. Нет, оно не предвещало нашей гибели, мы и без того знали, что многим из нас суждено умереть сегодня. Скорее, оно просто издевалось над нами, нагнетая не самые лучшие мысли, которые, не смотря на своё огромное число, казались пустотой. В серости этого утра не хотелось ничего думать, ни за что сражаться; лишь одно желание наполняло меня целиком и полностью – исчезнуть. Мне не хотелось существовать, существовать вообще, даже в вечной жизни. Мне просто хотелось стать в одно мгновение ничем и избегнуть ещё многих проблем, страхов, переживаний и мыслей, которые мне придётся успеть пережить и передумать в моём столь кратком отрезке оставшейся жизни.
Я наблюдал за всем нашим отрядом, не слишком желая, но, всё же, оставаясь его частью. Да, было бы лучше умереть и теперь вот так же наблюдать за ним, не испытывая ничего, что приходилось испытывать и чувствовать сейчас.
Около половины отряда, состоящей преимущественно из стрелков, возглавляемых двумя эльфами (о, знали бы люди, кто ведёт их в бой!), направились на вершину холма, где им предстояло устроить засаду. Я невольно вспомнил о том несчастии, что некогда постигло нас на сих холмах, вон там, чуть подальше, за тем холмом, на котором растёт лес. Не дай, Морриган истории повториться!
Я следил за нашими лучниками, пока вся половина отряда не скрылась из виду. Теперь оставалось только ждать, когда всё начнётся. Опять ждать! Вся жизнь моя состоит из сплошных ожиданий и битв. Ждёшь, когда битва начнётся, начинаешь биться, ждёшь, когда она закончится, и снова ждёшь, когда начнётся следующая. И так будет до самого конца – моей смерти, которую я, кстати сказать, тоже жду.
Ожидание. Да, наверное, я был здесь не один такой. Я видел Хаэлсарна, ходящего из стороны в сторону, явно, в подобном же нетерпении, когда, в конце концов, эта битва наступит. Рохгвай, напротив, сидел без движения, уставившись в землю перед собой, но, явно, не видя ничего. Мы просто ждали. Интересно будет увидеть, как все оживятся, увидев приближающееся войско. Хотя, впрочем, всё будет как обычно. «Вперёд!» - и мы, выхватив мечи, полетим на битву. Там уже будет не до размышлений и переживаний. Там только действовать – отвлёкся на мгновение, задумался, остановился, опустил меч, и тебя уже нет. А, может, оно и к лучшему? Что ли так и сделать, да покончить со своими переживаниями? Хотя, впрочем, какой смысл торопиться? И без того скоро умру. А пока что я нужен живой. Что ж, да будет так.
- Идут. – послышался негромкий шёпот где-то рядом. Кто это сказал, было уже неважно, я тотчас перевёл взгляд на подножия холмов, стоявших чуть поодаль от того, на котором была сделана засада. Я увидел серую массу, которая, по мере приближения начала превращаться в отдельных людей. Когда они уже выйдут все, в конце концов? Первые ряды почти полностью обогнули склон нашего холма, когда из-за соседних холмов появились последние. Ну, наконец! Ещё мгновение!
Даже для нас посыпавшиеся с холма стрелы показались неожиданностью, что же говорить о наших неприятелях, для которых подобная засада оказалась громом среди ясного неба. Более того, наши лучники, стреляя со всей присущей им меткостью, каким-то образом оставались полностью незамеченными, хотя стрелять не стоя, а хотя бы с колен не так легко, тем более, ведя прицельную стрельбу.
Обстрел длился не дольше пары минут, как и всегда, но точные стрелы даже за такое короткое время успели принести немалые потери нашим неприятелям и внести в их некогда стройные ряды смятение. А тут ещё и огонь добавился. Прав был Элдуин, сказав, что без него нам в этой битве не обойтись. Его слова оправдались. Однако, вторым обстоятельством, которое тоже оказалось неожиданным, было то, что какие-то триста стрелков смогут обратить в бегство целое войско, которое ринулось искать спасения в лесу. Но, нет! Ещё рано! Зачем они мчатся сюда?! Да, не спорю, их погибло много, но ещё недостаточно для того, чтобы нашей половине отряда вступать в бой! Ладно, будь что будет! От богов зависит исход любой битвы, а не от нас, и эта битва не была исключением. Я уже вытащил меч, готовясь в любой момент либо отразить, либо нанести удар, как вдруг с холма донёсся голос:
- Бей по первым!
Лучникам пришлось подняться, чтобы позволить стрелам долететь до начальных рядов войска, что заставило наших неприятелей остановиться, смяться и вдруг, как разъярённый раненый зверь метнуться вверх по холму, навстречу стрелам, закрываясь от них щитами и стремясь уничтожить тех, кто эти стрелы мог на них направлять. Триста человек и ещё две тысячи неприятелей – не слишком приятный расклад – заставили нас схватить крепче мечи и рвануться вперёд.
Что порою происходит за эту секунду до рывка? Столько успеваешь вспомнить, осмыслить, осознать и пережить – всё за мгновение. А потом остаётся только забыть это, предав богам решение своей судьбы и ринуться в бой. Ты уже видишь, как ты бежишь, как убиваешь кого-то, как чья-то жизнь отходит по твоему велению в Вечный Мир. И только один вопрос бьётся в голове – в чей Мир Иной сегодня уйдёт больше воинов? И ты рвёшься сделать всё, чтобы в этой с ума сошедшей битве меньше душ досталось именно Аваллону.
Столкновение – ты чувствуешь всю силу, с которой кипит этот неравный бой жизни и смерти. Земля обливается реками крови, горькой для тех, кто её теряет и сладкой для тех, кто её проливает. Надежду выжить приходится оставить, ты начинаешь призывать смерть, говоря ей, что ты уже готов, что ей уже пора забрать тебя, но вместе с тем ты ещё хочешь жить.
Успевает за этот миг пронестись и то, чему ещё надлежит быть. Ты не видишь, кто победит, но ты уже различаешь огни погребальных костров, где, может быть, сможешь оказаться и ты сам. А далее, далее будет новый день, но он будет лишь для тех, кто сможет пережить эту битву, день нынешний. И всё это за миг!
- Поднять мечи! Вперёд! – раздался клич. Мы ринулись со всей возможной для нас скоростью. Обрывки мыслей, не успевших до конца пронестись в голове, ещё на несколько долей секунды зацепились в сознании. «Да, следующий день я увижу, но этих дней будет не много. О, сколько наших жизней ещё унесёт эта захлебнувшаяся кровью война!?» Все мысли вылетели вместе с ветром и, под светом внезапно прорезавшегося сквозь тучи солнечного луча, мы бросились вперёд, туда, где была смерть, но смерть для права нашей жизни.
Не потерять ни мгновения, пока твой противник не видит тебя! Обычно, за это самое мгновение успеваешь уничтожить двух – трёх противников, а то и четырёх. Я расправился сразу с пятью, так как был среди первых нападающих. Теперь задача состояла в том, чтобы не дать им возможности отбить нашу атаку. Понятно, что вечно оставаться у них в тылу мы не могли, но это ещё больше подстёгивало к тому, что нам нужно уничтожить такое большое число, на которое мы были способны. А способны в этот момент мы были на многое. Смерть отдала нам своё право забирать чужие жизни, и теперь мы этим правом пользовались по полной, немало ошеломляя своей дерзостью врагов. Не то, чтобы мы казались им ужасом полночного мрака, но приятного впечатления, думаю, производили мало. За первые минуты нападения с тыла мы смогли пробиться даже далее середины войска, оставив за собой лишь кучи трупов. Правда, далее пришлось несколько сложнее. Перевес со стороны неприятелей оставался ещё раза в два больше, так что они, после первых минут, отданных для нашего преимущества, пришли в себя и даже постарались это преимущество отнять.
Лучникам нашим тоже пришлось взяться за мечи и вступить в открытый бой. Хотя нельзя не отдать им должное – они своими стрелами уничтожили почти половину войска. Будь у них больше времени, я думаю, они бы и всех их перебили. По силе это дало нам некоторый шанс, но к такому мощному сопротивлению мы не были полностью готовы. Едва мы начали терять свою позицию, как из наших рядов полегло сразу человек пятьдесят. Это заставило уже нас разозлиться ещё сильнее и теперь ринуться с большей яростью в самую гущу битвы. Кровь в моих жилах, наконец, растаяла, воздух из морозного превратился в жар огненной печи. Я чувствовал себя сгустком всё испепеляющего огня, мечущегося среди вражеских волн, которые были неспособны его погасить. Нет, сегодня Аваллону я не отдамся. Что бы я там не думал. Пока не пришло моё время, я буду жить!
Мелькания кровавых мечей отсчитывали секунды, складывающиеся в часы. Не могу назвать точное число этих секунд, проведённых в битве, здесь время само не могло определить свой бег. Оно только замирало в каком-то мгновении, и это мгновение пролетало с той быстротой, которая присуща только самому времени. Можно сказать только одно – бились мы долго. Та скорость, с которой мы начали, было, выигрывать, теперь уменьшилась, и теперь ничего особого нельзя было сделать, чтобы перетянуть к себе полное право на первенство. Не смотря на то, что нам, как бы, удалось окружить наших врагов, нашего числа, всё равно было меньше, что дало им возможность, как вскоре выяснилось, растянуться и уже окружить хотя бы часть нашего отряда. Я заметил это только тогда, когда раздался чей-то крик: «Окружение!»
Первой половине войска пришлось не так плохо, они, всё же, смогли прочистить себе местность стрелами, но вот основной удар, по ходу, принадлежал именно нашей части. Что теперь делать только? Если они сомнут наши фланги, то беспрепятственно зайдут нам в тыл, а там невольно придётся сбиться в центр, позволив окончательно взять себя в кольцо. Если же мы сейчас ринемся из середины защищать фланги, то позволим им разделить себя на две части и опять таки окружить, но в этот раз мы уже раздробимся, что, должно быть, будет ещё хуже. Хотя, впрочем, положение и без того является не самым прекрасным.
Я взглянул на Хаэлсарна. Он отбивался человек от пяти, успевая одновременно и глянуть по сторонам, видимо, оценивая положение и решая, что делать. Очевидно, он тоже понимал, к каким последствиям приведёт любой из приказов, но приказать хоть что-то он был просто обязан. Это знали мы, и знал он. Но что он прикажет, что выберет? Впрочем, что бы он ни выбрал, большого добра ни один из его выборов не принесёт. Так, что?
Наверное, он уже что-то решил и был готов приказать, как со стороны холма вдруг донёсся голос:
- Бери фланги! Арэмин, справа!
Ещё мгновение и наши неприятели, подобно большой волне, врезавшейся в непоколебимую скалу, отхлынули в сторону. Часть была сражена стрелами, часть, закрывшись щитами, спешно отступила. Получив несколько секунд передышки, я взглянул на холм, где увидел две небольшие группы стрелков, человек по двадцать в каждой, одна из которых возглавлялась Элдуином, другая – Арэмином. И это именно их стрелы прошлись по осмелившимся вылезти из общего боя флангам врагов, тем самым, избавив нас от гибели.
И интересно же бывает в жизни. Порою подобные безнадёжные ситуации оказываются, напротив, выигрышными. Если бы наши неприятели не решили бы окружить нас и для того не растянули своё войско, нашим стрелкам было бы невозможно уничтожить их.
Впрочем, через секунду я уже был лишён возможности размышлять о превратностях судьбы, и вынужден продолжать сражение. Но теперь, похоже, удача решила, всё же, вернуться на нашу сторону. Мы стали ответной волной неприятельской силе, и этот ответ превзошёл всю мощь врага. Мы почувствовали это так же, как ещё минуту назад чувствовали свой провал и теперь не имели права упустить свой шанс к полной победе. Последние решающие минуты потянулись слишком долго. Мне казалось, что я поднимаю свой меч медленно-медленно, как во сне, не имея на то ни силы, ни желания и делая это лишь потому, что должен. И должен именно из-за того, что эта битва скоро кончится. О, Морриган! Дай ещё сил! Чтоб я когда-то снова бился в открытом бою! Надо было снова холмы поджечь, так куда быстрее и проще! Ну, ещё немного!
Последние секунды боя пронеслись к своему концу. Я замер, прикончив своего последнего неприятеля, осмотрелся, и, поняв, что больше биться не с кем, высоко поднял меч над головой и проорал имя Морриган. Стоит ли упоминать, что мы всегда так делали? Да, мы никогда не забывали призывать её имя и до и после битвы, но молился я ей только второй раз в жизни. Что я говорил и как благодарил, я не помню, но не могу забыть того, что, когда я поднялся с колен, я ощутил внутри себя какую-то пустоту, словно Морриган меня не слышала. Хотя, впрочем, чего можно было ожидать? Какого-то ответа? Или знамения? Не знаю. Наверное, и не нужно всё это было. Мне хватало того, что я её избранник, что меня сейчас вовсе не радовало и чем я сейчас больше не мог гордиться. После этой битвы я понял одно – я больше не хочу принадлежать моей богине. Слишком своевольно и жестоко хотела она со мной поступить. Так стоило ли теперь служить ей? Я отошёл подальше от того места, где стоял, чтобы меня не убило какой-нибудь молнией за подобные мысли. Будь она более милостива, я не отвернулся бы от неё.
- Хорошо сделано. – донёсся до меня голос Хаэлсарна. Я обернулся. Он разговаривал с Элдуином.
- Благодарю. – сухо ответил эльф. – А вот с вашей стороны – ужасно. Кто просил вас выбегать раньше времени?
Давненько Элдуин так не разговаривал с Хаэлсарном. Он вообще не особо часто отчитывал вождя за какие-либо поступки, ведь, как подчинённый сыну Бэлегона он не имел на это права. Хотя, впрочем, если судить, что он эльф, то он мог бы и не только отчитывать кого-то, даже приказывать, но по известным ему одному причинам делал это крайне редко и то в особенных случаях.
- Мы вам помочь хотели. – ответил Хаэлсарн. Элдуин вновь заговорил спокойно, как обычно.
- Хаэлсарн. Мы же всё заранее рассчитали. Если бы вы выбежали всего на две минуты позже, мы смогли бы уничтожить большее число стрелами. И сделать это нам было бы куда проще, чем когда вы вмешались и заставили нас взяться за мечи. Мы не могли по вам стрелять.
- Да вы и так нормально поработали.
- То, что нормально – не спорю, но могли бы сделать превосходно. – Элдуин двумя руками пригладил волосы. – Ладно. Сейчас всё равно не повторишь то, что было. Хвала Небесам, что победили мы. Только в следующий раз действуй по расчету, а не как кажется.
- Меня Рохгвай смутил. – вдруг решил свалить на сына Торгаэра свою вину Хаэлсарн. Наверное, Элдуин понял это, так как усмехнулся и заметил:
- Не поверю, что ты так легко поддался на его уговоры.
- Как видишь. – Хаэлсарн тоже понял, что эльф раскусил его, но теперь уже шутки ради не сдавался до конца.
- И ты даже не был способен возразить ему?
- Да, что-то, вот, так, не смог.
Элдуин чуть рассмеялся.
- Всё с вами понятно. – протянул он, далее, впрочем, добавив уже спокойно. – Ладно, займусь ранеными. Пора мне.
- Что с вылазкой? – спросил Хаэлсарн.
- Утром будет донесение. – ответил Элдуин, уходя.
Я же теперь, наконец, получил возможность подумать не об извечном вопросе жизни и смерти, а о том, какую ошибку мы допустили сегодня. Элдуин сказал, что мы слишком рано выскочили. С чего бы? Вроде, в самый раз. Мы вышли именно тогда, когда войско начало подъём (что уж подъём – разбег) на холм, тем самым не дав им возможности напасть на наших лучников. А он говорит, что мы не позволили нашим стрелкам уничтожить большего числа неприятелей. Но сколько уж они, в таком случае, смогли бы перебить? Не так уж много. Хотя, кто знает? Если учесть, что из лука при всём желании можно сделать до десяти – двенадцати чётких прицельных выстрелов, а им дано было не больше полутора минут. Это значит, каждый сделал бы по пятнадцать выстрелов. Так, а их было триста. Это значит, что за полторы минуты – четыре с половиной тысячи выстрелов. Ну, это если каждая стрела попадает в цель, и если каждый лучник успевает сделать одно и то же число выстрелов в минуту, будучи невредим сам. Но, если где-то кто-то не успел выстрелить, кто-то успел, но не попал, кто-то попал, но в щит, до кого таки добежали неприятели. Ну, пускай будет даже просто четыре тысячи. А наших неприятелей было только три с половиной тысячи. И снова Элдуин прав! Конечно, перестрелять всех бы, я думаю, они всё равно бы не смогли, но нам бы в таком случае не пришлось бы биться с двумя тысячами, а, скорее, с пятьюстами человек, не более. И чего Хаэлсарн так поторопился? Хотя, впрочем, ему, наверное, да и не одному ему показалось, что наши неприятели уже добежали почти до вершины, снизу всегда так кажется, в то время как, когда сам поднимаешься, понимаешь, что это происходит не так быстро. Ну, ладно, поторопились, так поторопились. Главное, победа за нами, а остальное уже неважно. Только, правда, может, с нашей стороны погибло бы не семьдесят человек, как, в конечном счете, выяснилось, а хотя бы в половину меньше. Впрочем, это ещё ничего по сравнению с теми потерями, которые мы несли ранее.
Я развернулся и направился, было, в лес, но вдруг наткнулся на тело Харадлонда. «Ещё один из девяти» - мелькнула мрачная мысль.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Следующий бой не заставил себя долго ждать. Мы уже на следующий день узнали, что нам придётся его дать. Элдуин говорил о трёх тысячах, которые через два дня должны будут занять один остров, который был в дне ходьбы от того места, где мы сейчас находились. Мне даже надоело то, что наши переходы всегда составляли только день пути. Местность из-за этого казалась исхоженной вдоль и поперёк, тем более, что нам опять нужно было двигаться в северном направлении.
Хаэлсарн (как и в старые былые времена), снова являясь единственным вождём отряда, немедленно созвал наш совет с целью принятия решения, какой тактике последовать. Итак, мы сидели, придумывая и тут же отметая предлагаемые варианты, так как к предстоящему сражению мало что подходило. Так всегда. Чем проще кажется грядущий бой, и чем легче тактика, тем дольше её обдумывание и тем бредовее возникают предложения.
- Может, «прибежал»-тактику использовать? – предложил Росхир.
Я не замедлил его поддержать. По крайней мере, это был единственный вариант, пришедший и в мою голову.
- Да, вполне. – заметил Хаэлсарн. – Самая удачная тактика.
- В этот раз она вряд ли подойдёт. – возразил Элдуин.
- Почему?
- Это равнинная тактика, а не островная.
- Проще можно? – бросил Рохгвай. Элдуин глубоко вздохнул.
- Во-первых, на равнине всегда есть, куда отступить, если что. – начал эльф. – На острове – только в воду. Во-вторых – там слишком глубокий брод, почти по шею, так что придётся нести оружие над головой, и нигде нет уверенности, что ты не сможешь его намочить. А лук с отсыревшей тетивой сам знаешь, что за оружие. Более того, огонь также придётся держать наверху, что будет крайне неудобно, а, главное, заметно с острова. Вывод – придётся разводить огонь уже на месте, на что уйдёт много времени, и я не сомневаюсь, что за это время мы успеем выдать себя, а если они нас заметят, то тотчас же сомнут.
- Что сомнут, понятно. – небрежно произнёс Хаэлсарн. – Придётся другой план делать.
- Может, снова засада? – вдруг предложил Рохгвай. Мы все даже повернулись в его сторону. Что до меня, так я думал, что он этого слова вообще не знает, а он, оказывается, знает и даже произнести может.
- Какая засада? – спросил Хаэлсарн.
- Как в четвёртой. Только наоборот. Выманим их сюда.
- Они не кинутся на горящие на берегу костры. Понятно, что подобные действия с их стороны окажутся бессмысленными. – оборвал полёт идеи Рохгвая Элдуин. Сына Торгаэра это задело.
- Ну, сам придумай! – прикрикнул он на эльфа. – Если умный такой! Ни чьи ему идеи не нравятся! Ну, думай!
- Если ты не заметил, я именно этим и занимаюсь. – спокойно ответил Элдуин. – Думаю, было бы лучше сделать отвлекающий манёвр, подобие того, что мы применили, когда брали укрепление, при Халторне.
- На воде? – протянул Хаэлсарн. По тону его голоса было понятно, что он уже почти согласен.
- Да. – ответил Элдуин.
- Ну, чё. Хорошо. Будем думать.
В общем, после получаса обсуждений, я смел иметь перед собой подобную картину, представляющую нашу тактику: две лодки, в каждой человек по двадцать наших самых лучших стрелков, оплывают остров с двух сторон и, приблизившись к берегу на расстояние полёта стрелы, начинают обстрел лагеря. Весь же остальной отряд, тем временем, держа мечи наготове, начинает свой переход по броду и затаивается в прибрежной растительности. Когда всё внимание неприятелей полностью перейдёт на наших стрелков, остальная часть войска нападает из засады. На мгновение Росхир осмелился заметить, что в лодках можно было бы и весь отряд перевезти и тогда уже и нашей любимой тактикой можно воспользоваться, но Хаэлсарн тотчас опроверг его суждение, заявив, что в двух лодках мы не перевезём сразу весь отряд, придётся плавать по нескольку раз, а враги наши не лишены слуха, а набрать большое число лодок, чтобы суметь переправиться всем и сразу невозможно. По крайней мере, был бы остров чуть крупнее, да расстояние между ним и берегом меньше, и шума от волн больше, мы бы не задумывались над этим предложением. Но в ночной тишине, на сравнительно небольшом острове, среди реки с тихим и спокойным течением просто невозможно не услышать всплески множества вёсел, даже если спишь. А как-то не слишком хотелось попадать под обстрел, ещё не причалив к берегу и терять таким образом все свои силы – мы хорошо помнили, как погибли наши неприятели в первой битве и нам не хотелось следовать их примеру.
В общем, план был не плох, только, вот, где взять лодки? Конечно, ответ был предугадываем – у наших же неприятелей. Правда, можно было бы постараться сделать эти лодки самим, но, кто знает, успеем ли мы закончить их до дня битвы, или нашим врагам удастся покинуть остров раньше. Утешало то, что мы могли надеяться на безлунную ночь. В подобной темноте ещё не каждый заметит, что какие-то две лодки исчезают, тем более, если перестрелять дозорных. Мы были уверены, что дозорных будет не слишком много. Всё-таки, в человеческом понимании, кто бы полез на остров, где находится вражеский лагерь, с целью увести плавающие средства передвижения? Конечно, быть полностью уверенными в том, что наши враги подумают именно так, мы не могли, хотя надежда оставалась сильна. Вообще, существующий вечно закон «никогда не недооценивай силы врага», пригождался нам всегда кстати и помогал выигрывать все битвы. Если, конечно, не считать шестую битву, когда мы этим законом пренебрегли.
Итак, лодки мы уведём, для этого понадобится не более четырёх человек. Только этим четырём нужно быть очень уж хорошими лучниками, чтобы прикончить сразу всех дозорных. Однако, когда я напросился, меня, всё же, приняли.
- Прекрасно, двое уже есть. – заметил Элдуин.
- Один. – исправил его Лослен.
- Не перебивай, когда я считаю. – ответил ему Элдуин, после, впрочем, обращаясь ко всем нам. – Итак, мы с Наурглором, ещё я возьму Арэмина, а там подыщем четвёртого.
- Лослена бери. – Хаэлсарн кивнул в сторону сына Гвайкира. – Он хорошо стреляет.
Элдуин сделал вид, что не услышал слов вождя, обратившись с каким-то вопросом к Росхиру. Лослен перевёл на сына Эредгила несколько раздражённый взгляд.
- Хороших стрелков и без меня хватает, верно, Элдуин? – с каким-то пренебрежением произнёс он.
- Да, верно. – даже не взглянув на него, быстро ответил Элдуин, далее вновь заговорив о тактике.
- При начале обстрела мы намеренно не станем поджигать их лодки, так что они будут иметь возможность последовать за нами, и мы подобным образом оттянем на себя часть сил, так что вам будет проще нападать.
- Если он за вами погонятся, то прикончат. Соотношение? – заметил Хаэлсарн.
- Соотношение, не спорю, неравное. Но, даже если мы все погибнем, мы всё равно обратим немало их сил на себя, и мы сделаем всё, чтобы они не вернулись на берег.
- Ну, надеюсь на вас. – сказал Хаэлсарн. - Так. Пока всё понятно? Обсуждать больше нечего? Если какие изменения будут, разберёмся после. Сейчас всех план устраивает?
- Да. – на удивление нам произнёс Рохгвай. Мы с Росхиром, не имея ни малейшего представления, что можно было бы возразить, кивнули головами.
- Элдуина раз похвалили за то, что он догадался неприятелей по флангам обстрелять, так он теперь везде свою тактику обстрела применять будет. – Лослен был единственным, кто решил что-то заметить.
- Можешь предложить лучшую тактику? – спокойно спросил Элдуин. – Говори, мы тебя слушаем.
- Соглашусь с твоей, сын Эредгила. – несколько насмешливо произнёс Лослен. Элдуин смерил его спокойным ледяным взглядом.
В общем, больше за этот день ничего знаменательного не произошло, он протянулся как обычно, принеся за собой такую же спокойную ночь. Таким же был и следующий день, не желавший приносить никакого разнообразия в нашу жизнь. Мы просто ожидали скорого сражения, которое должны были принять. Когда? Уже завтра в полдень мы должны будем выйти, чтобы добраться до острова к полуночи.
За все эти дни, единственное, что я смог запомнить, было наше с Арэмином и Росхиром собирание дров. Мы отправились за хворостом, как вдруг Росхир заметил сухое дерево, уже сломанное у основания и лежащее верхушкой на ветвях уже начавшего желтеть собрата. Думаю, не стоит уделять много внимания тому, что Росхир предложил с этим деревом сделать. Его «сразу запас большой» заставило нас вскоре согласиться, и мы принялись за снятие дерева с ветвей другого, ведь для того, чтобы беспрепятственно разрубить его и обойтись без жертв, его нужно было положить на землю. Ну, что ж, разве трём здоровым молодцам, своей силой, теперь едва уступающим вождю, это была проблема? Мы начали его толкать, одновременно раскачивая из стороны в сторону, чтобы найти более удобный путь для его соскальзывания. Вскоре оно, всё же, соскользнуло, но немного не так, как мы того хотели, и теперь ещё крепче застряло среди ветвей. Оставался один возможный выход – перекинуть его через ветку. Итак, мы с Арэмином начали это дерево поднимать, в то время как Росхир, зайдя с другой стороны, следил за тем, как мы его толкаем, и куда его лучше направлять.
- Левей! Ещё левей! – командовал он.
- Относительно кого? – поинтересовался я.
- Меня! – Росхир махнул левой рукой. – Давай! Ещё немного! Всё, стой! Теперь толкай!
Мы принялись за выполнение его распоряжения, как вдруг раздался громкий треск. От вершины дерева откололся огромный кусок и полетел вниз.
- Росхир! – завопил я, бросаясь к нему и надеясь, что успею его оттолкнуть. Мой друг метнулся, было, влево, но, почему-то, вдруг, передумал и ринулся вправо, как раз на меня. Остановиться бы я уже не успел, скорость была велика, так что мы столкнулись, сделали пробежку на месте и уже хотели разбежаться в разные стороны, но почему-то одновременно подняли головы вверх. Ещё миг и огромный кусок дерева пришёлся нам двоим по лбам. Из моих глаз посыпались искры, окружающий мир потемнел и я рухнул на землю. Через секунду рядом со мной очутился и Росхир. Я лежал, не совсем понимая, что происходит, и, чувствуя только дикую боль в голове. Мамочка! Ну и угораздило же меня бежать, спасать этого несчастного, чтоб ему провалиться! Вот, на каком свете я теперь? Кстати, хороший вопрос. Надо разобраться.
- Наурглор! Росхир! – донёсся вдруг голос Арэмина. Ещё мгновение и его испуганное лицо оказалось над нами. – Вы живы?!
- Да, вроде да. – пробормотал я, силясь открыть левый глаз, который теперь заплыл и в котором пульсировала ужасная боль.
- Хвала Цернунну! – выдохнул Арэмин. – А ты?! – это уже было обращено к Росхиру.
- Жив. – коротко ответил он, поднимаясь. Я решил не отставать и тоже поднял своё тело. Сквозь головокружение я смог рассмотреть лес, упавшее на нас сухое полено, лежащее теперь неподалёку, Арэмина, волнение на лице которого успело смениться усмешкой и, наконец, Росхира. Мы взглянули друг на друга, некоторое время осмысливая, кто как выглядит, после чего, не смотря на боль в голове и темноту в глазах, заржали, как жеребцы.
Мне полено пришлось по левой стороне лица, так что теперь именно левое веко не хотело двигаться и предпочитало оставаться закрытым. У Росхира подобная история была с правым глазом и вообще всей правой стороной лица. В общем, наверно, можно догадаться, каким образом нам нужно было встать под это дерево, и как на нас смотрел весь наш отряд, когда мы явились в лагерь с этим несчастным бревном. Предположений было высказано много, кто-то говорил, что мы с Росхиром подрались, кто-то утверждал, что нас побил Арэмин, кто-то склонялся к той версии, что мы откуда-то навернулись, но никому и в голову не пришло, что это могло произойти из-за того, что двое, вроде бы, нормальных парней просто засмотрелись на летящее на них полено. Этого уж никто, точно, предположить не мог. Что же до нас, по крайней мере до меня, так мне было неудобно подходить даже к Элдуину и, прося исцеления, объяснять ему, как всё случилось. Впрочем, он не стал смеяться над нами, даже как-то спокойно ко всему отнёсся, заметив своё «с кем не бывает» и исцелил нас. После мы с Росхиром долго говорили о том, как хорошо иметь друга – эльфа, но всё же ещё лучше – не попадать в такие тупые ситуации, как побег на сосну от собственной добычи и стояние под падающим поленом. Итак, благодаря Арэмину (да и своим фингалам), мы стали предметом обсуждения и притч для всего лагеря. Тем более что мне к этому было уже не привыкать. Радовало одно – этим мы приподняли настроение нашему отряду перед битвой. Что ж, умирать, так с весельем, вспоминая таких неудачников, как Наурглор и Росхир.
Но скоро пришлось отбросить все шутки и смех и сосредоточиться на том, что называлось битвой, кстати, уже восьмой. Как и было упомянуто выше, мы вышли в полдень, намереваясь прийти к берегу не раньше полуночи, а это означало, что перед походом мы имели полное право выспаться или просто отдохнуть. И я отдыхал, предварительно напросившись в гребцы в лодку Элдуина, в чём не получил отказа и теперь радовался жизни. Арэмин был не слишком рад, когда узнал, что Элдуин берёт его на обстрел и сражения на мечах ему не видать, но довод эльфа, что Арэмин – прекрасный стрелок, всё же уговорил его остаться в нашей группе. Росхир, в конце концов, изъявил желание уводить лодки, но сидеть в ней во время отвлекающего манёвра он не хотел, уж так привлекало его сражение на мечах. Мне же просто надоело прятаться по лесам в ожидании, когда нападать, потому я предпочёл работать в этот раз веслом.
На отвлекающий манёвр, в общей сложности, понадобилось восемьдесят человек, и то это считалось – куда ни шло. По двадцать стрелков и двадцать гребцов в каждой лодке – на большее рассчитывать не приходилось. Остальные пятьсот должны были вступать в неравный бой, а там уже каждый человек был значим.
День перехода прошёл быстро, впрочем, как и мы сами, и у острова мы уже оказались в полночь, как и рассчитывали. Последние две тысячи шагов, впрочем, пришлось идти более настороженно, готовым в любой момент схватиться за мечи и вступить в борьбу. К счастью, ничего подобного не произошло.
Оказавшись у реки, мы остановились, и теперь весь отряд затаился на берегу, позволив только четырём людям (вернее, трём людям и одному эльфу) перейти на остров за лодками. Честно говоря, пока мы крались среди зарослей, стараясь не производить ни звука и стуча зубами от холода (как никак, нужно было идти, по шею в не самой тёплой воде), у меня невольно бежали мурашки от волнения, правда, несколько смешанного с азартом. Как это будет? Я вспомнил, как ещё около года назад мы также похищали лодки, правда, тогда нам их требовалось в большем числе, и обстоятельства были чуть другие, но всё же. Как бы нам сегодня не повторить той ошибки, или совершить какой новой. Хотя, впрочем, в этот раз Торонлау с нами нет, так что воплей радости или предательства можно ожидать только от самого себя, а я не собираюсь орать. Значит, не повторится.
Мы осторожно выползли из-за кустарника, всё ещё не решаясь окончательно покидать поросль. Перед нами раскинулся спящий лагерь, три тысячи человек мирно спали под покровом ночи в своих шалашах. На эти три тысячи дозорных – в полу затухших отсветах костра я всё же смог разглядеть – только четыре человека. Немного. Один стоял в левой стороне, почти скрытый тенью, так как сейчас он отошёл от лагеря несколько поодаль. Второй посреди, около лодок, причём смотрел он в нашу сторону, но, по ходу, вовсе не замечал нас. Ещё двое, на удалении шагов пяти друг от друга, стояли справа, обмениваясь какими-то замечаниями, являвшими собой негромкое противное гарканье. Так, по крайней мере, мне казалось.
- Бери у лодок. Мои двое. – тихо сказал Элдуин Арэмину.
- Что с левым.
- Пока не видит, добьём после.
Арэмин беспрекословно подчинился, нацелив стрелу на того, что стоял у лодок. Элдуин взял сразу две стрелы и теперь держал на прицеле двух «правых».
- Готов? – спросил он. Оба целились не больше секунды.
- Да.
- Давай. – три стрелы слетели с тетив почти одновременно, мгновенно пронзив своих жертв насмерть. Только тот, что у лодок, успел как-то тихонько пикнуть, прежде чем задёргался в конвульсиях и через миг замер. Спустя секунду та же участь постигла и «левого» дозорного, который так и не успел обернуться, чтобы увидеть, что случилось с его одноплеменниками.
- Выходите тихо. – сказал Элдуин. – И держитесь тени. Лодки берём крайние.
Мы тотчас же разделились на две группы, и мы с Элдуином пошли по правой стороне лагеря, а Арэмин и Росхир – по левой. «Интересно» - заметил я себе – «что Элдуин не стал брать с собой вместо нас своих стрелков? Так бы ему самому не пришлось стрелять сразу по двум, да и можно было бы всех дозорных сразу убить, а не по очереди, как пришлось. Правда, может, он решил поберечь силы своих ребят, хотя, впрочем, не слишком это утомительно. Ну, ладно. Нас взял, так это мы же должны радоваться». – хотя, похоже, я уже догадывался, зачем мы с Росхиром нужны. Ну, конечно. Лодки отталкивать! Раз мы это уже проделывали, значит, имеем опыт. Да и потом, силы нам не занимать, так что на сегодня мы будем просто тягловой силой. Ну и придумал эльф! Хотя, с другой стороны, я же сам вызвался.
Мы пробрались к лодкам и теперь принялись за перерезывание верёвок, которыми она крепилась к прибрежным деревцам. Благо, что берег был достаточно крутым, и глубина начиналась почти с первых шагов в воду. Даже для двоих не составляло особого труда столкнуть эти лодку на воду. Правда, вот, грести было не совсем легко, она оказалась слишком громоздкой (когда мы сидели в такой лодке, человек по тридцать, она казалась нормальной, даже манёвренной), так что выгрести к нашему берегу было, если не сложно, то и не слишком уж легко. Хотя, впрочем, догребли мы быстро.
Когда мы причалили, в нашу лодку тотчас запрыгнуло тридцать восемь наших воинов, девятнадцать из которых, подобно мне, взялись за вёсла. Человек пят установили факелы, так, чтобы они не упали и не подожгли лодку. Элдуин ещё перекинулся парой слов с Хаэлсарном о том, что всё чисто и можно начинать переход, и отдал приказ отплывать.
Когда на вёслах нас оказалось двадцать человек, я вспомнил, что гребля, оказывается, может быть не таким уж плохим занятием – теперь лодка была послушной и даже лёгкой в управлении; настолько лёгкой, что Элдуин приказал нам грести чуть медленнее – уж слишком мы разогнались. Пришлось остановиться на мгновение, после чего начать более медленное продвижение. Вот она, вся прелесть точного расчета! С одной стороны, конечно, сильно торопиться не стоило, если мы начнём обстрел рано – то оттянем на себя больше сил, чем сможем выдержать. А это будет нам далеко не на руку. Но, с другой стороны, промедлишь – придётся всему отряду дольше ждать, а там уже и заметить могут, всё-таки, пятьсот человек – не четыре. А если из наших неприятелей кто-то ещё умудрится проснуться и увидеть, что все дозорные перебиты?! Понятно, что может произойти в подобном случае, и именно этого нам хотелось меньше всего.
Я грёб, переживая несколько неприятное чувство, представляя, как, выплывая из-за склонённых к воде ив, мы увидим, что пол лагеря уже проснулось, и теперь наши неприятели рыщут по острову в поисках нас. Да уж, только бы чего подобного не случилось.
Ещё несколько гребков и мы, наконец, обогнули ту часть острова, которая скрывала от нас наших неприятелей. У меня от сердца отлегло, когда я увидел, что лагерь представляет собой всё ту же мирную картину: четыре застреленных тела и всё войско, спокойно спящее в своих шалашах. Что же, наверное, победа нам обеспечена. По крайней мере, вид лагеря вселял нечто большее, чем надежду.
Мы подплыли к берегу, как раз на то место, откуда уводили лодки. Что мы медлим? Я взглянул на Элдуина. Он смотрел вправо, в сторону другого конца вереницы лодок и, как я вскоре догадался, наблюдал за лодкой Арэмина. Но, вот, он повернулся к берегу. Зажжённая стрела легла на тетиву.
- Готовься. – шёпотом приказал он. Двадцать луков натянулось, позволив стрелам сдвинуться почти до своей древесины.
- Бей!
Двадцать огней метнулись в сторону лагеря, превратившись на маленькие искорки на время полёта, и вспыхнули огромным пламенем на шалашах. Мгновение спустя двадцать подобных огней ворвались в покой лагеря с другой его стороны. В этот момент я даже позавидовал Арэмину, умей я стрелять, как он, Элдуин доверил бы мне ту лодку. Хотя, впрочем, и на вёслах неплохо.
Ещё огни, ещё, ещё. Несомненно, сейчас они ответят. Боевой клич прорезал тишину. Началось!
- Вёсла! Наготове! – скомандовал Элдуин, лишь на секунду отвлекаясь от стрельбы и удостаивая нас быстрым взглядом. Я вцепился в весло, как бы соглашаясь с эльфом. Сейчас придётся грести со всей возможной на то силой. Первое потрясение обстреливаемых проходит, скоро начнут отвечать, может, даже погонятся. Впрочем, «может, даже» превратилось в «действительно», когда в ответ нам полетели ливни стрел, а кто-то начал забираться в лодки с целью преследования нас.
- Стреляй по лодке! – не переставал указывать Элдуин. Около пяти стрелков отправили свои стрелы в просмоленный борт ближайшей к нам лодки. По воде поплыл факел, с которого в воду попрыгали люди, кто успел выжить.
- Отходи! – крикнул Элдуин. Мы налегли на вёсла, сделав около семи огромных гребков, после чего получили приказ: «Медленнее!» Мы опустили вёсла прямиком в воду, и затем, едва касаясь воды, повели лодку на меньшей скорости в спокойное (на наше счастье) русло реки. Так грести было ещё сложнее, однако, раз уж напросился, пришлось.
Обстрел продолжался и на таком удалении – никто из стрелков не отложил лук ни на миг с самого начала боя. Теперь оставалось надеяться, что нашим неприятелям, всё же, удастся решиться на дальнейшее преследование, даже не смотря на обстрел. И надеялись мы не зря. Около десяти лодок последовало за нами, нещадно осыпая нас стрелами, от которых приходилось уворачиваться, используя всё своё мастерство гребца. И, всё же, как старательно мы этих стрел не избегали, человека четыре с нашей лодки им удалось убить.
- Отверни влево! – раздался приказ. Правый борт сделал пару гребков, и теперь мы повернулись левым бортом к острову. За время краткой передышки, я урвал несколько секунд на то, чтобы заметить, что же происходит на берегу. Некогда спокойный лагерь теперь превратился в бурлящий водоворот, но уже не из-за нашего манёвра, а из-за того, что весь оставшийся отряд тоже вступил в сражение. Впрочем, рассмотреть что-либо с большей точностью было нелегко, так как слабого лунного света и отблесков прогоревших костров для этого не хватало. Понятно было одно – битва там шла очень сильная и жестокая, а это означало, что преимущества своего мы ещё не потеряли. Хвала Мананнану! В этот момент раздался приказ:
- Вперёд!
Не совсем понимая, что должно произойти, но, всецело доверяя Элдуину, который этот приказ отдал, мы налегли на вёсла. Спустя секунд десять я увидел, что мы несёмся прямо навстречу лодке Арэмина. «Или это ошибка, или он что-то задумал» - пронеслась мысль. Я взглянул на эльфа. Он дал Арэмину какой-то знак, после чего повернулся вправо. Остальные семнадцать стрелков последовали его примеру. И только теперь я понял, в чём дело. Наши преследователи (они были уже на четырёх лодках), видимо, завидев бой и поняв, что мы – только отвлекающий манёвр, решили прекратить погоню и вернуться на остров, так как там они были бы нужнее своим соплеменникам. Увидев, что они больше не намерены преследовать нас, Элдуин направил нашу лодку им наперерез, и, видимо, дал понять Арэмину сделать то же самое. Теперь мы гребли изо всех сил, стараясь опередить наших неприятелей, которые заметили наши действия и теперь, торопясь вернуться на берег, продолжали свой обстрел. Ну, что же, теперь, кто кого опередит, тот и победитель.
Я начал, было, грести ещё быстрее, но вскоре был осаждён замечанием Элдуина: «Слаженней!», так что пришлось снова подстроиться под общий ритм. Провал! Ведь не успеваем! Уж не хочет же Элдуин идти на таран?! Но, нет, это невозможно сейчас, скорее, получится наоборот. Я не переставал взглядывать на эльфа. Казалось, он был воплощением решимости, и эта решимость уже всё давно рассчитала. Остаётся поверить.
- Бери две!
Кого две – понятно. Наши лучники, не смотря на летящие в нас потоки стрел с двух ближних к нам лодок, ответили огнями. Несколько секунд и лодки вспыхнули, словно факелы. Чудесное зрелище! Как оно радовало глаз! Только плохо то, что они не останавливаются также мгновенно, как и воспламеняются.
- Левый борт! – крикнул Элдуин. Мы сделали резкий поворот, позволив двум пылающим лодкам оплыть нас, не причинив нам ни малейшего вреда. Арэмину удалось оказаться между второй и третей лодками, так что расстояние между этими двумя «факелами» для его лодки оказалось больше, даже разворачиваться не пришлось. Я же немало удивился, каким чудом мы сумели проскользнуть, тем более что первая и вторая лодка, не управляемые никем, столкнулись недалеко от нас. Меня даже слегка затрясло, когда я осознал, что бой на воде закончен, и догорающие остовы лодок уже не причинят нам вреда. Неужели! Но едва я успокоился и вытер пот со лба, как мы получили новый приказ – возвращаться к берегу, нужно было вступать в дальнейший береговой бой, теперь уже как подкрепление. Правда, Элдуин поначалу узнал, сколько человек потерял Арэмин, оказалось, восемь, как раз в два раза больше, чем у нас. Ну, ладно, может, это ещё можно назвать «легко отделались»? Впрочем, не до размышлений, пора плыть обратно.
Мы снова налегли на вёсла, стремясь изо всех сил туда, где шёл основной бой. По приказу Элдуина мы даже не замедлили хода перед сушей, позволив лодкам совершить полёт и выпрыгнуть на берег всей своей мощью. Наши стрелки не заставили себя долго ждать. Едва лодка остановилась, они уже оказались на земле, даже таким малым числом сумев принести некоторое смешение в и без того неровные ряды неприятеля. Нам, наконец, можно было бросить вёсла и тоже вступить в сражение.
Не могу, правда, сказать, что шестьдесят восемь человек своим нападением смогли сильно смутить врага или нанести ему серьёзный урон. Это уже была заслуга нашего главного отряда, который, кстати, успел на славу потрудиться с уничтожением чужеземцев. Но мы блеснули в отвлекающем манёвре, оттянув на себя, как выяснилось, больше одной трети войска. Это ж как нам удалось напасть, чтобы заставить их поверить, что нас больше, чем есть на самом деле? Хотя, впрочем, после Великой Битвы Севера нам к этому не привыкать. По ходу, нам вообще ни к чему не привыкать после этого…
Бой продолжался, но теперь это продолжение уже подходило к завершению, если так можно сказать, это было начало конца. Оставался последний рывок, тем более, что мы взяли наших неприятелей в кольцо и теперь победа почти полностью принадлежала нам, хотя и медлила то признавать. Ничего, скоро придётся!
Сражаясь, я ещё успел позволить нескольким мыслям промелькнуть в голове: «А сколько мы уже убили?» При обстреле, с самого начала, погибло человек триста, это точно. Я помнил примерное число подожжённых шалашей, обитатели которых либо так и не успели выбраться из них, либо, если и успели, то слишком поздно. Потом, тысячу мы положили на воде, я не сомневался. А пока кто-то тушил огонь, кто-то ещё пытался осознать, что происходит, наш отряд напал с тыла. Я знал, что подобные неожиданные нападения, пусть даже не пяти ста, а сотни человек, могло явиться большой бедой для мечущегося и не ожидающего того войска. Итого, половину из остатка они положили при начале нападения. Значит, сейчас наши неприятели не больше, чем в два раза превышают нас по числу. Ну, разве это перевес? Это ничто!
Ещё пара снесённых голов или распоротых тел, и… я остановился, чувствуя, как каждая мышца, расслабляясь, успокаивается. Я позволил себе опустить меч. Победа. Какое сладкое слово! Вечно бы его произносить! Победа, победа, победа…
- Победа! – заорал я, вскинув меч.
- Морриган! – раздалось с нескольких сторон. Я подставил лицо ветру, позволив ему охладить жар, вызванный битвой. Ещё одно сражение, ещё одна победа, ещё один миг славы перед смертью. Я взглянул на восток – из-за горизонта просачивались первые лучи восходившего солнца. Победа! И этот новый день ознаменован ею.
Впрочем, сей отмеченный нашим успехом день, мы провели, уничтожая трупы, привязывая уцелевшие лодки и, в конце концов, просто отдыхая от ночи долгой битвы. По распоряжению Хаэлсарна мы должны были остаться на этом острове на время, пока не получим сведений о следующей битве, а там уже будем смотреть, что делать и как поступать. «Ну, как бы там ни было, а дня два отдыха нам, точно, обеспечено» - подумал я, забираясь в наскоро построенный шалаш и засыпая. Прошла ночная битва, кончен день трудов. Когда теперь снова на бой? Надеюсь, не так скоро. И глаза мои сомкнул крепкий сон.
Следующую ночь, правда, мне уже не удалось провести также спокойно. Хаэлсарн решил, что не стоит повторять ошибки вражеского войска, и выставил в дозор не пять-семь человек, как ранее, а около пятнадцати. При чём сам он спокойно пошёл спать, предоставив нашей группе сполна наслаждаться ночным холодом и ледяным ливнем, который не мог начаться ни раньше, ни позже, а именно тогда, когда в дозоре был я. Ну, Мананнан, наверное, знал, как я «люблю» эти его «потоки благословения», потому щедро посылал их на мою голову. Я уже хотел, было, обо всём и вся нажаловаться Элдуину, но, как выяснилось утром, он, как и обычно, отправился на вылазку, причём исчез на два дня, так что я мог плакаться только Росхиру, который тут же перебил меня словами:
- Я чё, сам с тобой не стоял?
И мне пришлось смириться и замолчать.
Ещё пара дней пролетела в обычной спешке времени, когда наш лазутчик, наконец, вернулся. Правда, в тот момент мы с Росхиром ловили рыбу, так что мы, как бы того ни желая, не могли присутствовать на совете и слышать, о чём там говорилось. «Ладно, спрошу потом» - подумал я, но тут же получил «счастливое» известие от Арэмина о том, что мы снова стояли в дозоре, правда, в этот раз только до полуночи. О, звезда Альбиона! Когда я, наконец, смогу выспаться, как человек? «Хотя, кто знает, может, оно и не так уж плохо. Всё-таки, красивые у нас ночи» - подумал я, глядя на заволакивающие небо облака. «Если ночью снова будет дождь, я утоплюсь».
Но дождя не было. Более того, к ночи даже прояснило, и теперь можно было получить хоть небольшое развлечение от рассматривания на небе звёзд. Хотя бы так время скоротать. Впрочем, очень скоро устав смотреть на эти далёкие и тусклые светила, некогда заставляющие меня размышлять, теперь же не дававшие только окончательно заскучать, я перевёл взгляд на шалаш Хаэлсарна, где сейчас должен был происходить очередной совет. Жаль, что я не могу там быть, так послушал бы, о чём они говорят. Я уселся на землю, достал кинжал и принялся что-то рисовать им на песке, не совсем имея представления о том, как складываются линии, так как из-за темноты разглядеть что-либо было невозможно. О, как я хочу спать! Это была единственная мысль, которая ещё оставалась в моей голове и заставляла меня судорожно позевать и закрывать слипающиеся глаза. Ну, какой из меня дозорный? Если я замечу, что наш лагерь разбит, и надо защищаться, и то будет хорошо. А то могу вообще забыть, что такое сражение и для чего оно нужно. Я протёр глаза, тщетно пытаясь сбросить с себя сон, как вдруг увидел перед собой Элдуина.
- Тебя подменить? – спросил он. Может, я и отказался бы, но в этот момент усталость взяла верх над совестью.
- Давай. – ответил я, уже с трудом поднимаясь на ноги. Элдуин слегка усмехнулся.
- Что ж, спокойной ночи.
- Спокойной. – отозвался я и уполз в свой шалаш, где, наконец, смог свободно растянуться и постараться отдаться сну. Однако уснуть в эту ночь у меня так и не получилось, да потом, впрочем, и желание осуществить свою мечту исчезло. Уже почти засыпая, я вдруг услышал чьи-то шаги, замершие не слишком далеко от моего шалаша. Я открыл глаза, чтобы увидеть и понять, кому они могли принадлежать. Оказалось, Лослену. Он подошёл к Элдуину, который, даже не обратив внимания на его приближение, спокойно стоял, глядя вдаль.
- Что-то видишь? – спросил Лослен.
- Вижу Аваллон. И белый корабль. – спокойно проговорил Элдуин. – А ещё вижу огромную пропасть, которая расширяется перед тобой, и если ты не отступишь, она поглотит тебя.
- Ужасающе. – усмехнулся Лослен. – Только, скажи, это предупреждение, или устрашение врага?
- Как моему врагу, тебе должно быть виднее. – также не поворачиваясь и не переводя взгляда от тёмной дали, ответил Элдуин.
- Врагу. – протянул Лослен. – Враг потому, что предатель, не так ли?
Элдуин не отвечал.
- А это ты сделал меня врагом, сын Эредгила. – продолжал тёмный эльф. – И ты назвал меня предателем, хотя истинный предатель это ты. Ведь ты сам предал своего сына, хотя, наверняка, твой братец-предсказатель предупреждал тебя. Так что, видишь, ты тоже отличился в своём предательстве, хотя ты это не признаёшь.
Я готов был прикончить Лослена за подобные слова! О, как бы я сейчас дал ему по морде! У меня руки сами сжались в кулаки, и только здравый смысл, вовремя пришедший на помощь, заставил меня остаться на месте. Но, я – ладно, но почему Элдуин ему не двинет?! Однажды он это уже сделал, почему бы ни повторить? Ну!
Элдуин медленно повернулся.
- Тебе ли искать предателей, - спокойно произнёс он. – Когда ты предал нас, затем своих новых союзников, когда ты предал своего брата, оставив его одного в битве против Элфина? Скажу тебе, твоя голова не стоит даже его жизни. Не сомневаюсь, что он выйдет первым из бездны, чтобы встретить тебя.
Лослен как-то вздрогнул при этом упоминании. В его глазах на несколько секунд появилась растерянность, которая, вскоре сменилась величайшей злобой.
- Ты убил моего брата?! – проскрежетал он. – Клянусь, ты поплатишься за это!
- На самом деле, это ты ещё не расплатился до конца. Его смерть была ответом за Элфин, не более. Может, ты ещё, чем пожертвуешь? – взгляд Элдуина стал ледяным и столь тяжёлым, что даже Лослен не выдержал и отвернулся.
- Кто его убил? – только и смог произнести сын Гвайкира.
- Спросишь у него. Тебе недолго осталось. – голос Элдуина прозвучал как лязганье металла. Лослен бросил на него злобный взгляд, но, почему-то, ничего не произнёс и быстро ушёл. Элдуин снова отвернулся, устремив свой взор куда-то вдаль. Что же до меня, то я был поражён этим разговором. Но ещё больше удивляло меня то, как Элдуин всё это выдержал, да так спокойно! Я бы уже, наверное, рвал и метал, скажи мне кто нечто подобное. Я тотчас же выбрался из шалаша и подошёл к своему другу.
- Элдуин. – позвал я его. Он обернулся. Спокойный взгляд не выдал ни раздражения, ни боли, ничего. Это был обычный глубокий взгляд, как и всегда. В первый момент я даже не знал, что сказать. Если бы я увидел на его лице гнев, я бы, наверное, начал проклинать Лослена, говорить, что бы я ему сделал, что сказал бы. Если бы это была боль, я бы начал косноязычить сожаления. По крайней мере, я бы знал, как надо себя вести. А тут – тишина. Что сказать? Одно понятно, сказать что-то нужно, хотя бы потому, что я его окликнул, но что? Даже ума не приложу.
- Ты как? – пробормотал я
- Нормально. – последовал спокойный ответ. Ну, что теперь? Вроде, и посочувствовать хочется, а, с другой стороны, не знаю, как это сделать.
- Я тут ваш разговор слышал. – начал я, надеясь, что Элдуин поймёт мою мысль. Я оказался прав.
- Я знаю. – Элдуин произнёс это также спокойно, может, в этот раз несколько устало.
- Я бы этого Лослена порвал! – наконец, выпалил я. Элдуин слегка усмехнулся.
- Сомневаюсь, Наурглор. Как человеку, тебе это не под силу.
- Ну, ты бы его порвал!
- Зачем? – какое безразличие в этом «зачем?»! Я даже возмутился.
- Как, зачем?! Он такого наговорил, а ты его чё, простил?!
- Разве ты думаешь, что его слова имели для меня какое-то значение, чтобы думать, простить его за них, или нет?
- А, что, нет?
- Слова есть слова. – Элдуин пожал плечами. – Они ничего не значат, если не превращены в действие. Второй раз Элофора он уже не убьёт, а то, что он напомнил о том, так это не от большого ума и не от великой власти. Скорее, наоборот, от бессилия. – Элдуин произнёс это нехотя, как бы не желая поддерживать этот разговор. И в кои веки я понял его!
Лихорадочно перебирая все мысли в голове, и думая, с какой начать, так как уходить мне ещё не хотелось, я, в конце концов, совершенно не к месту, спросил:
- Элдуин. А чё там с вылазкой?
Эльф перевёл на меня усталый взгляд, однако, как ни в чём не бывало, ответил:
- Их будет пять тысяч. Столкнёмся на равнине, на той стороне реки.
- А когда?
- За девять дней до Самайна.
- То есть, для меня эта битва последняя. – заметил я.
- Ты сам знаешь, от кого зависит то, чтобы она не была последней для тебя. – ответил он.
- Ну, в общем, да. Ну, ладно. А чё тактика?
- Будем решать ещё в течение двух дней. Сегодня обсудили некоторые намётки.
- Понятно. – протянул я. Похоже, он сейчас вообще ни с кем, ни о чём не хотел разговаривать. Что же до меня, то я, даже понимая это, не хотел никуда уходить. Мне казалось, что, если я уйду сейчас, то сделаю ещё хуже. Получится, что я не поддержать его хочу, а про тактику узнать, хотя этот вопрос я задал уже от незнания, о чём ещё можно говорить. И я молча стоял рядом с ним, чувствуя, насколько глупо я выгляжу и не зная, что мне делать. Элдуин, как и всегда, пришёл на помощь.
- Ты, кажется, спать хотел. – заметил он.
- Да. Ну, я думаю, может, с тобой постоять.
- Зачем? Я и один справлюсь. – он перевёл на меня спокойный взгляд. – Я знаю, для чего ты пришел, и я благодарю тебя за поддержку. Но теперь всё нормально, можешь не переживать за меня.
- Поддержка. – буркнул я. – Если бы я хоть что-то сказал, а так.
Элдуин слегка улыбнулся.
- Видишь ли, Наурглор. Порой для того, чтобы помочь кому-то, посочувствовать, не нужно слов. Достаточно просто того, что ты можешь понять боль другого и разделить её не на словах, а в своих чувствах. За это я тебе и благодарен.
Мне стало даже несколько неловко. То, что я его понимал, было правдой, но я никак не мог понять, что для сочувствия может быть достаточно только молчания, я привык, что обязан хоть что-то сказать. Неужели я так и буду делать подобные открытия до конца своей жизни? Хотя, очень даже возможно, ведь жизнь моя уже скоро кончится.
Следующий день начался с совета, едва мы успели проснуться и что-то осознать. Хаэлсарн позвал нас, кратко изложил уже известные мне сведения, после чего мы принялись за обсуждение тактики. В этот раз, как и упоминал Элдуин, столкнуться мы должны были на равнине за рекой, так что ни о какой стоящей засаде не могло быть и речи, так как эту засаду просто негде было бы устроить. Даже наша любимая тактика «прибежал – напакостил – убежал» не могла иметь место, так как на равнине нас могли заметить и ночью, а последствия этого и без обсуждения понятны. В конце концов, пять тысяч и пятьсот десять человек на равнине, это слишком большой перевес. Если бы здесь были горы, мы бы смогли обстрелять неприятелей из расщелин, сами, при том, оставаясь неуязвимыми. В горах, кстати, намного проще воевать именно небольшим отрядом; там можно как угодно продвинуться, куда угодно забежать и откуда угодно стрелять и нападать. Являясь же большим войском, ты, одновременно, являешься и хорошей мишенью, особенно, если не ожидаешь нападения. Будь там лес, мы бы смогли устроить засаду, как в седьмой битве. Но, увы, в нашем распоряжении не было ни гор, ни леса, ни реки, ни холмов, вообще ничего, кроме ровной, простирающейся во все четыре дали равнины. И из всех преимуществ мы имели только несколько дней, чтобы обдумать план и превратить эти дни в оружие, – какое? О, если бы наши луки умели извергать молнии, а мечи могли сами поражать противников! Но такого оружия мы не имели, потому приходилось усиленно думать, что бы могло его заменить из того, что было. Разве что опять залить смолой путь неприятельского войска и поджечь. Но вряд ли это получится сделать с большим пространством – нас уже не столь много, как ранее, наших врагов больше, а, главное, этой самой смолы может просто не хватить, она не бесконечна.
- Боюсь, что слишком действенной тактики мы в этот раз не придумаем. – в конце концов произнёс Элдуин. – У нас слишком мало человек для подобного числа.
- Вздор! – Хаэлсарн встряхнул головой. – С сотней двенадцать тысяч победили, а теперь чего?
- Ты всегда будешь об этом напоминать? Тогда были несколько иные обстоятельства, мне ли тебе объяснять?
- Ну и что! Ты подумай!
- А чего думать? – в кои веки заговорил Рохгвай. – С огнём всё понятно. Обстреляем, и пусть горят.
«Пень безглазый!» - так и прочитал я во взгляде Хаэлсарна, однако сын Бэлегона ответил более-менее сдержанно.
- Если я говорю, надо думать, будем думать. Я не хочу, как в шестой.
Рохгвай снова замолчал.
- Всё зависит от нашей скорости, Хаэлсарн. – вновь заговорил Элдуин. – Подумай сам, ни возвышенности, ни ложбины, ничего, где можно было бы спрятаться и устроить настоящую засаду. Единственное, где мы можем скрыться, это высокая трава, но я не берусь утверждать, что это лучшая защита. Конечно, если мы всё рассчитаем и спрячемся на расстоянии выстрела от проходящего мимо войска, то, может быть, нас и не заметят. Но, тогда смысл засады теряется почти полностью, если только мы, выскочив в определённый момент, не сможем за одну секунду пробежать хотя бы половину этого расстояния, чтобы обстрелять их не только по краям, но достать и до середины войска. Можно сделать смоляные ряды, чуть поодаль от основного квадрата. Так можно уничтожить ещё человек пятьсот, тем более, если войско, увидев, что случилось с передовыми, ринется назад всем своим числом. Тогда мы выигрываем около минуты, может, две, чтобы провести достойный обстрел по флангам, и только после уже в ход пойдут мечи.
- А, если их разделить? – предложил Лослен. – Как с двенадцатью тысячами? Каким-то образом у нас это ведь получилось, хотя там тоже была равнина.
- Вообще-то, да. – поддержал его Хаэлсарн. – Так проще будет.
- То войско было составное. – спокойно возразил Элдуин. – Являясь цельным, как в этот раз, они не бросятся за нами в рассыпную. Они, скорее, решат, что мы разбегаемся, и только обстреляют нас.
- Было б кого обстреливать. – мрачно усмехнулся Рохгвай.
- Из-за тебя всё! – не выдержал, наконец, Хаэлсарн. – Говорил тебе, куда прёшься?! Нет, как осёл, упёрся, пошёл! Ещё сидишь тут, ржёшь!
- Хаэлсарн, успокойся. – примиряющее произнёс Элдуин. – От того, что ты напоминаешь об этой битве, мёртвые не вернутся в мир живых. Оставь, нам ещё о предстоящем бое нужно думать.
Хаэлсарн не стал возражать, обойдясь лишь презрительным и раздражённым взглядом, брошенным на Рохгвая, после чего повернулся к Элдуину.
- Ну?
- Я думаю так, - начал эльф. – Мы разделимся на две основные части: тех, кто будет стоять впереди и тех, кто будет в засаде. Первые два ряда по двести человек находятся на некотором расстоянии перед смолой. Первый ряд будет просто продвигаться навстречу неприятелю, второй будет стрелять. По крайней мере, это не прицельный огонь, поэтому стрелы пускаются по дуге, так что для первого ряда это вполне безопасно. Кого из войска огонь не зацепит, те отступят. Там уже подойдёт очередь засады – по пятьдесят пять человек с каждой стороны. Они поджигают тыловые ряды и обстреливают фланги. Пока всё это длится, основной отряд огибает пламя и нападает на фланги.
- Ну, с тыловыми рядами лучше. – заметил Хаэлсарн после краткого молчания. – А сколько мы их так уберём?
- Тысячи две погибнет в основном огне, ещё около тысячи в огне тыловых рядов и при обстреле. В общем, можно рассчитывать на битву с двумя тысячами. – ответил Элдуин. Мы все переглянулись.
- В четыре раза. – протянул Лослен.
- Ничего, не привыкать. – как-то бодро и почти торжественно заявил Хаэлсарн. – Четыре не десять. Справимся!
Да уж, действительно, четыре не десять. Скорее всего, Хаэлсарн вспомнил наш первый бой, произошедший ещё до соединения с войском Халторна. Да, имей мы, тогда хотя бы подобную тактику, мы не полегли бы все вместе. Тем более, тогда холмы были, можно было бы столько всего придумать! Жаль, что опыт в сражениях приходит через жертвы.
- Когда подготовку будем начинать? – спросил Хаэлсарн.
- Для того, чтобы подготовить эту ловушку, нам хватит дня. – ответил Элдуин. – Переправляться слишком рано не желательно, придётся всё отложить на последний день.
- Последний день. – пробормотал Хаэлсарн. – Не люблю я это.
- Ну, кто бы говорил. – вставил Рохгвай. Хаэлсарн сделал вид, что не заметил этих слов.
- В этот раз это к лучшему. – произнёс Элдуин. – Мы не можем оставаться на открытом пространстве долгое время, а четыре дня, это уже много.
- Значит, три дня здесь отсиживаемся. – сказал Хаэлсарн.
- Скорее, почти все четыре. Переправимся рано вечером, и отдадим пол ночи на подготовку. Затем у нас в запасе будет ещё около восьми часов, чтобы отдохнуть и восстановить силы.
- Мне восемь часов не хватит. – подал голос Росхир.
- Можешь остаться на острове и отдыхать здесь всю оставшуюся жизнь. – дружелюбно усмехнулся Элдуин.
- Спасибо. Лучше буду драться. – отозвался Росхир.
- Так. – прервал все разговоры Хаэлсарн. – Значит, решили.
- Ещё четыре дня. – заметил Элдуин. – Если не придётся вносить никаких изменений за это время, то можно сказать, что решили.
- Ну, да. А пока так.
- Да.
- Я чего, с ним одним разговариваю?! – вдруг несколько раздражённо воскликнул Хаэлсарн. – Чего все молчите?
- Ну, а мы чего? – я пожал плечами. – Мы согласны, нормальная тактика.
- Снова со смолой возиться. – Лослен произнёс это несколько брезгливо. – Хотя, может, и действенно. Я, по крайней мере, не отрицаю.
Хаэлсарн усмехнулся.
- Ещё б ты отрицал. Ну, тогда все свободны.
И снова мы с Росхиром были первыми, кто выбрался из шалаша, чтобы обсудить, что сегодня слышали. Впрочем, тактика, какой бы хорошей она ни была, не так сильно занимала меня, как то, что через четыре дня будет бой, в котором я должен буду погибнуть. Я никогда не вверялся числам, но в этот раз подобное совпадение поразило даже меня, а именно: девятый бой за девять дней до Самайна. Пять тысяч врагов. Ведь в первой битве их тоже было пять тысяч, да и в том бою, самом раннем, тоже пять тысяч. Итак, две девятки, три пятёрки. Как то получилось, что эти числа так совпали? Несомненно, это должно что-то значить, но что? «Да, ладно, Наурглор, хватит!» - сказал я себе. – «Ну, простое совпадение. Ну и что? Да, конечно, можно думать, что девять – число Морриган. И что с того? Что оно ныне удвоено, так это значит то, что моё предопределение, действительно, сбудется. Ну, и без того понятно. Пять тысяч? Да, моя жизнь завершает свой круг. Сказать проще, от чего ушёл, к тому и пришёл. Так, что там думать?» Так я постарался отмести подобные мысли, но они упорно вцеплялись в мой разум, заставляя ожидать либо чего-то неожиданного, либо – кто знает чего?
Впрочем, наш разговор с Росхиром немного заглушил эти мысли. В конце концов, они не могли продолжать сопротивляться всему тому потоку размышлений и бреда, которые нёс Росхир, представляя нашу девятую битву. Мы некоторое время оба «бредили», после чего, решив, что пора чем-то заняться, отправились с некоторыми из наших ребят на рыбалку.
Числа и мысли о них вернулись ко мне уже поздно вечером, когда я пытался уснуть. Ну, подумаешь, просто числа, что такого? Может, это знамение для других, что погибает тот, кто ответственен за спасение Альбиона? Что ж, пожалуй, это единственное из объяснений, которое я вижу и могу признать более-менее подходящим. Ладно, оставлю я эти числа в покое. Скоро бой будет, а я забиваю себе голову всякой ерундой. Своё будущее я знаю, что тут ещё высчитывать?
Ещё три дня мы имели полное право прибывать на острове и наслаждаться остатками жизни. Бой на равнине – как мы это не любили! Что ж, Аваллон, открывай двери. В этот раз нас будет много, может, ты будешь этому рад? Неужели тебе так и не терпится забрать нас? Ну, почему этот бой должен произойти на равнине? Почему бы нашим неприятелям ни явиться на остров, с которого мы бы на время ушли, а потом напали бы на них. Зачем им эта равнина? А, главное, зачем нам эта равнина?
Начало четвёртого дня запомнилось мне своим благословением «поспать подольше», так как вечером мы уже должны были начать переправу и теперь пытались отоспаться, чтобы позволить себе бодрствовать ночью. Я свернулся в своём шалаше и отдался сладкому сну, из которого никак не хотелось возвращаться в удручающую и порядком надоевшую действительность. Впрочем, вскоре из спокойного отдыха он превратился в нечто непонятное, так что я даже несколько сожалел о том, что видел его.
Мне снилось, что я иду по широкой зелёной равнине, залитой солнцем. Вдали синеет море, и, не смотря на удалённость, я слышу, как оно шумит. Но странный этот шум, он больше похож на какую-то песню на ином, но красивом языке. Я не могу разобрать ни слова, но, почему-то, понимаю, что в ней поётся о вечности, о новой жизни и о том, как в этой жизни хорошо после смерти. Я соглашаюсь с этой песней и продолжаю свой путь. Я почти подхожу к воде, как вдруг слышу голос, зовущий меня по имени:
- Наурглор!
Я оборачиваюсь и вижу Мэнэллот, которая следует за мной.
- Наурглор, не уходи! – её голос срывается на плач. Я не могу понять, что её так расстроило. Я ведь никуда не ухожу.
- Мэнэллот! Но я не ухожу. Я просто иду к морю. – отвечаю я.
- Не бросай меня! – она берёт меня за руку. – Если ты уйдёшь, я не переживу!
- Но я не бросаю тебя, я с тобой. – пытаюсь я утешить её.
- Ты уходишь! – слёзы не перестают катиться по её лицу. – Ты уходишь, Наурглор!
- Да, нет, же, я не могу уйти. Я тебя люблю, я тебя не брошу!
- Тогда клянись, что останешься! Прошу тебя!
- Я клянусь! Да, я клянусь, я останусь с тобой! Тебе нечего бояться!
Её руки обвивают мою шею.
- Ведь ты не уйдёшь, правда? – её глаза смотрят на меня так преданно, так умоляюще!
- Нет, не уйду. – я обнимаю её, но в этот момент что-то заставляет меня взглянуть на море. Вдали, в самой его синеве появляется белая точка. Откуда я знаю, что эта точка скоро превратится в корабль? И что заставляет меня смотреть на неё, а не на Мэнэллот? И эта песня волн, что я слышу. Почему они так манят меня к себе? Я смотрю на корабль. Он быстро приближается, почти летит на своих парусах, раздуваемых ветром, который я не чувствую.
- Мэнэллот, смотри! Красиво, правда? – я указываю ей на корабль. Она переводит на него взгляд, и на её глаза снова наворачиваются слёзы.
- Ты ведь не пойдёшь туда? – в её голосе звучит тревога.
- А, может, стоит? Пошли вместе!
- Я не могу!
- Почему?
- Потому, что он пришёл за тобой. И море зовёт тебя, а не меня.
- Тогда я должен идти.
- Нет! – её руки ещё крепче обнимают мою шею. – Нет, Наурглор! Я не хочу этого!
- Но, если я должен?
- Ты не должен! Ты со мной остаться должен! Наурглор! Умоляю, не уходи!
Я стою, не зная, что мне делать. Если я уйду, она останется здесь одна, а я не могу её так бросить. Если останусь, то больше никогда не увижу этот корабль, не услышу песнь волн, я мне этого хочется. И, может даже больше, чем остаться с Мэнэллот. Я снова смотрю на неё. Её умоляющий взгляд всё так же обращён на меня.
- Я не хочу тебя терять. – тихо произносит она.
- Но я не могу остаться. – также тихо отвечаю я. – Я должен идти. Мы ведь ещё встретимся.
- Когда? – её взор полон отчаяния.
- Не знаю. Но скоро. Я буду тебя ждать. – я отхожу в сторону.
- Наурглор. – она протягивает ко мне руку, но словно что-то мешает ей коснуться меня. Я ещё несколько секунд сомневаюсь, не зная, что мне делать, но решаюсь и иду к кораблю. Мы должны расстаться. Мы обязаны расстаться. Я оглядываюсь в последний раз. Мэнэллот, бледная и заплаканная, стоит на берегу. Её взгляд всё ещё обращён ко мне.
- Не умирай. – слышу я тихий шёпот.
В следующий миг я проснулся. Ещё не совсем осознавая, где я и что происходит, я поднялся. «Не умирай!» - прозвучало далёким эхом в моей голове. «Не умирай!» А именно это мне скоро и придётся сделать.
Я выбрался из шалаша. До начала заката оставалось часа четыре, значит, через два часа мы уже начнём переправу. Правда, никто особо никуда не спешил. Кто-то с приятелями бродил вдоль берега, о чём-то разговаривая и что-то весело обсуждая, кто-то спал, кто-то занимался ещё какими-то делами. В общем, весь лагерь был спокоен, ни как в ожидании битвы, а, скорее, как просто в обычный мирный день.
«Не умирай!» - а я должен умереть. Вот, сейчас этот день закончится, затем переправа, ночь подготовки к сражению, затем с пол дня ожидания и всё. Мне остаётся жить всего один день. О, ужас! Нет, наверное, я всё-таки не готов умереть, раз думаю о смерти с таким страхом. Но, если я не готов, почему мне это, тогда, суждено? Почему я должен умирать против своей воли?! Я ещё хочу жить! Я хочу вернуться к Мэнэллот! Я хочу быть с ней! Почему моя судьба столь несправедлива ко мне?! Дайте мне жизнь! Дайте мне возможность вернуться к моей возлюбленной! Что это за ужасное предопределение?! Почему оно выпало именно мне?! И кто в том виноват?
Внезапно давно затухшая мысль вдруг ярко вспыхнула в моей голове. Элдуин! Ну, да, конечно, он! Он знал о том, что мне суждено! Почему он не заставил меня остаться дома? Почему не заставил вернуться? Почему не внушил, не заставил, не спас?! Он знал всё, но не сделал ничего, разве только поставил перед выбором. Но как я могу выбирать?! Что я должен выбрать?! Почему он так поступил со мной?! Даже являясь эльфом, он не имел права так делать!
Навязчивая мысль высказать ему всё заставила меня, таки, разыскать сына Эредгила. И не важно, что сейчас он был занят отдачей приказов, как загружать смолу в лодки, как её устанавливать, чтобы она не опрокинулась и не пролилась. Я, как одержимый, ринулся к нему.
- Надо поговорить! – почти рявкнул я, резко развернув его к себе.
- Что-то случилось? – спокойно спросил он.
«Ты же понимаешь мысли, что, не видишь сейчас?» - подумал я. Эта мысль разозлила меня ещё больше.
- Я завтра погибну! – крикнул я. Элдуин не ответил, однако его взгляд и выражение лица ясно выражали вопрос «И что же?» Что же?! Ну, да, что же такого в моей гибели?!
- А знаешь из-за кого! Из-за тебя!
- Из-за меня? – Элдуин оставался всё также спокоен. – Прости, а при чём здесь я? Разве я тебя не предупреждал?
- Нужны мне твои предупреждения! – я уже не знал, что со мной творилось. Мне просто хотелось наорать на кого-то. Стоило подумать, что моя жизнь скоро оборвётся и что никто не сделает ничего, чтобы этого не случилось, меня начинала разбирать такая злоба, что я готов был сорваться даже на эльфа. – Ты мог заставить меня остаться дома! Что толку, что ты чего-то там рассказал! Ты ведь знал, что я пойду! Почему ты меня силой не остановил?! Почему ты меня не спас?! Чего ты полез в мою жизнь?! Ты тогда или до конца вмешивайся, или не лезь вообще! Зачем ты меня предупреждал?! Тебе это чё, так надо?! Прав был Лослен! Ты предатель! Ты меня предал! – что я ещё кричал, я не помню. Наверное, я, в основном, повторялся, не зная, что сказать и теперь вопя сам не зная что.
Элдуин же спокойно выслушивал меня. Он стоял, скрестив руки на груди и опустив голову. Он и так не отличался высоким ростом, а теперь показался мне таким небольшим и даже ничтожным, что я вскоре перестал орать и только вперил в него злобный взгляд.
- Может быть, ты и прав. – негромко произнёс он, когда я замолчал. – Мне, действительно, не стоило вмешиваться в твою жизнь. Вообще, мне не стоило тебе даже ничего говорить. Мне нужно было просто прийти, убить Лослена и вернуться в Элфин, а тебя оставить на произвол твоей судьбы. Смысл был открывать тебе тайну твоего будущего, когда ты не можешь понять его, уже открытое. Я хотел тебе помочь, но ты сам не желаешь этого. Зачем я тогда пытаюсь хоть что-то объяснить тебе? Живи, как жил, разбирайся в своей жизни сам. Только больше не спрашивай меня, в чём смысл твоего существования. Ты всё равно не поймёшь, а я не хочу тратить на тебя ни время, ни слова.
Никогда бы не подумал, что он может сказать подобное. Даже тогда, когда я возненавидел его после рассказа Лослена, разговаривал не так. Тогда он был моим другом. Не может ведь он теперь стать моим врагом? Или, ещё хуже, ему до меня всё равно?
- Ну и ладно! – крикнул я. – Мне всё равно не нужна твоя помощь! Сам проживу! Или ты думаешь, что если ты эльф, то ты много умнее меня?! – я едва успел закрыть рот, когда проорал последние слова. Элдуин смерил меня усталым взглядом и, развернувшись, ушёл. Я же, почувствовав на себе несколько недоумённых взглядов своих однополчан и поняв, что ляпнул что-то не то, тотчас же сделал вид, что всё в порядке и поспешил уйти в свой шалаш, пока ко мне не подошли с расспросами.
Правда, когда я забрался в своё укрытие, меня посетили новые мысли, что я полный глупец и вообще, какой-то ненормальный. И чего было подлетать к эльфу, что-то высказывать, какую-то правду искать. Вся правда в том, что я погибну. Разве он виноват? Конечно, можно приплести то обстоятельство, что он не заставил меня вернуться домой, сославшись на то, что я сам обязан делать свой выбор. А я, понятно, этого выбора бы сделать не смог, я и до сих пор не могу. Мне остаётся жить всего один день, а я всё ещё не в состоянии решить, что мне делать. Но, с другой стороны, он ведь мог принудить меня! И, если он хотел меня спасти, он обязан был внушить мне это! Почему в самый ответственный момент он бросил меня? Неужели все Высшие так поступают? Если да, то моя мама была права, сказав, что эльфы не могут быть друзьями людей. Я ей не поверил потому, что был уверен в Элдуине. А, в итоге, именно она была права. Мама.… Теперь я её больше не увижу. И Мэнэллот. И сестёр. А всё, благодаря Элдуину!
Только с прошествием времени я осознал всю ошибку своего суждения, но тогда в моём отчаявшемся разуме не осталось ни одной нормальной человеческой мысли; всё сводилось к тому, что скоро мне предстоит принять смерть, и это угнетало и раздражало меня. Я готов был винить всех иноземцев в смерти отца, но в своей смерти я готов был винить весь мир, даже друзей.
Где-то в глубине разума я заставлял себя понимать, что не имею на то права, что я простой смертный человек, как и все, и я могу так же умереть, как любой другой воин нашего отряда. Но какая-то пелена не спадала с моего разума, и я продолжал с горечью думать о том, сколько бы я ещё мог сделать в этой жизни, что совершить, вообще, просто прожить её. А я должен умереть. Что ж тогда останется после меня? Слёзы, пролитые обо мне моей семьёй и Мэнэллот, неисполненная клятва, которую я осмелился дать, зная, что не вернусь, имя, которое прогремит по всему Альбиону порывом бури и так же затихнет и забудется, и… всё. А все мысли, страхи, переживания, радости, намерения – всё это исчезнет, растворится в воздухе в тот миг, когда чей-то меч отделит мою душу от тела. Разве это справедливо?! Разве я заслуживаю этого? Разве я за тем пришёл в мир?! Нет, этого не может быть! Я здесь не для того, чтобы прожить всего мгновение, отрезанное мне вечностью. Я здесь для того, чтобы совершить что-то, чтобы остаться в памяти будущих поколений, я здесь вообще, просто для того, чтобы жить, но жить полной счастливой жизнью! О, как я хочу вернуться домой! Элдуин! Ты ещё пожалеешь о том, что не принудил меня оставить войну, когда увидишь на поле боя моё мёртвое тело. Ты хотел спасти Альбион? Так что же не спас меня?!
Приказ Хаэлсарна собираться, заставил меня на время оставить подобные мысли и поспешить к лодкам. Я намеренно не стал забираться в ту лодку, где был Элдуин. Мне одновременно было перед ним неудобно за свои слова, но я и не переставал злиться на него из-за… чего? Из-за своей глупости? Наверно. Но в моей глупости опять, таки, был виновен именно он.
Переправа на другой берег заняла у нас менее часа, так что вскоре мы уже шли по равнине, в сгущавшихся осенних сумерках, и тащили за собой смолу. Теперь, когда можно было вновь отдаться своим мыслям на время перехода, я снова погрузился в размышления. Куда же я иду? На верную гибель, это точно. Зачем? Что влечёт меня туда? Моё предопределение? Или просто моя глупость? Почему я не могу сейчас остановиться и уйти, не переживая, не думая, кто, что скажет обо мне? Почему мнение подобных мне людей заставляет меня сомневаться? Какая мне до них разница? Но, нет, я не могу остановиться, я не могу уйти, я могу только продолжать свой путь со всеми и готовиться к своей смерти.
За два часа до полночи мы уже оказались на том самом месте, где должен был произойти бой, по крайней мере, всё тот же Элдуин это каким-то образом определил. Теперь оставалось только подготовить поле, залив его смолой, а затем просто ждать, что нам принесёт девятый бой и на чьей стороне будет победа.
Я до сих пор удивляюсь, как эльфу удавалось рассчитать, где именно пройдёт какое войско. По-моему, определить это вообще невозможно, особенно тогда, когда перед тобой огромная равнина и это войско может выбрать любое направление, куда идти. Ладно, ещё, холмы, там более-менее понятно. Но, когда Элдуин с твёрдой уверенностью указал туда, где именно нужно разливать смолу, я на краткий миг снова начал уважать его.
Подготовку поля мы закончили чуть позже, чем за полночь, так что сумели отхватить порядочный кусок ночи для того, чтобы успеть выспаться. Сожалеть можно было только о том, что в этот раз у нас не было много смолы, иначе нам бы хватило её не только на пол войска, но и на все пять тысяч иноземцев. А так придётся еще, и биться сегодня. И умирать. По крайней мере, мне это, точно, предстоит. И ещё придётся ждать, когда же начнётся сражение и когда я, наконец, буду свободен ото всех своих переживаний. О, как мне этого хотелось в этот момент! И с такой же точно силой я этого страшился.
Первые лучи солнца заставили весь наш отряд подняться. Разве можно было долго отдыхать, осознавая, что скоро будет битва? По крайней мере, я не мог. Я должен был подготовиться к уходу на Аваллон. Я должен был смириться с этим, принять, как нечто неизбежное и просто отдаться на волю судьбы. Пусть она за меня решает, я ныне больше не властен над своей жизнью.
Прошло не менее трёх часов, когда на горизонте, на самом краю залитой ярким солнцем равнины, появилась тёмная линия.
- Это они. – заметил Элдуин.
Хаэлсарн кивнул.
- По местам. – негромко приказал он.
«Ещё так долго!» - подумал я, отходя с основным отрядом за смоляной квадрат и прячась в траве. Нас не должны были заметить даже издали, потому всему отряду пришлось скрываться подобным образом. Когда они подойдут, нашим основным рядам нужно будет показаться, сделав вид, что мы, вроде бы, собираемся нападать. По крайней мере, внимание наших неприятелей теперь будет всецело обращено на наш отряд, так что засаду лучников они не должны будут заметить. Впрочем, с полной уверенностью, конечно, это сказать невозможно. Вообще, в подобном положении, в каком мы сейчас были, нам ни в чём нельзя было быть уверенным. Сорвись всего лишь одна, даже небольшая часть плана и всё полетит под откос, как ни старайся исправить ошибку. А чтобы избежать этого полёта, нужен точный расчет и огромный запас везения, которое нас, пока что, ещё не подводило, хотя по своей прихоти, могло изменить нам именно в этом бою. Морриган, не допусти этого! Сегодня девятая битва. Сегодня победа должна быть нам обеспечена. Дай Небо, чтобы так и было!
Сквозь вершины трав я мог видеть, как приближается чёрная полоса, которая вскоре уже превратилась в войско. Пять тысяч. Когда-то я с таким же замиранием сердца смотрел на другое войско, таким же числом идущее, чтобы сразиться с нами. Сейчас же, не смотря на схожие чувства, у меня была какая-то уверенность, уверенность в наших силах, в том, что, не смотря на столь великий перевес, мы выдержим. А иначе мы не сыны Альбиона, если не сможем этого сделать.
- Готовься! – послышался приказ Хаэлсарна. Ну, все мысли прочь! Помоги нам, Морриган!
- Пошли! – мы поднялись из травы и ринулись навстречу нашим неприятелям, пытаясь показать, что прямо так жаждем биться и готовы начать сражение. Похоже, получилось. Я увидел, как кто-то из передних рядов войска хватает луки и стрелы. Мало того, наши действия их не особо-то смутили. Не сказать, конечно, что они нашего появления ожидали, но сильно напугать их мы, определённо, не смогли. Что ж, может, это и к лучшему.
Кто-то уже готов был стрелять по нам, как вдруг, на небольшой высоте, над нашими головами пролетели огни. Пора отступать, иначе сами сможем в эту смолу влезть. Мы тотчас ринулись назад, едва стрелы успели коснуться земли. Завидев наш «побег», войско, вроде бы, даже рванулось за нами, прямиком по смоле. Мгновение – и огромное пламя с рёвом взмыло до небес, поглощая своей жёлто-красной пастью наших преследователей. И снова я чувствовал, что замираю от ужаса, глядя на этот огромный костёр из смолы и людей. Я закрыл глаза. Может, в этот раз я уже не мог принимать это с таким ужасом, как было при третьей битве, но полностью выдержать такое зрелище у меня ещё не хватало сил. «Наурглор! Ты же воин!» - говорил я сам себе, пытаясь успокоиться. – «Ты должен привыкнуть к этому! Открой глаза и смотри! Иначе, как ты будешь сражаться?! Или ты что, смерть раньше не видел?! Открой глаза!!!» - я тотчас последовал собственному приказу и увидел, что два тыловых ряда уже подожжено и наши лучники ведут обстрел по флангам. Значит, мы скоро уже вступим в бой. Настоящий бой. Я крепче сжал меч, не переставая наблюдать за всем, что происходит. Весь страх с меня вдруг как рукой сняло. Сквозь всполохи огня и клубы тошнотворного дыма я мог видеть, как идёт обстрел. Сколько он длился? Не более минуты, наверное. А кажется, целую вечность. Ну, чего мы ждём?! Не пора ли нападать с флангов? Я взглянул на Хаэлсарна. Он стоял, вцепившись в меч двумя руками, и внимательным неотрывным напряжённым взглядом следил за обстрелом. В какой-то момент его взгляд вдруг стал ещё напряжённее. Он что-то прошептал, после чего, подняв меч, воскликнул:
- Вперёд!
И мы, словно эхо в ответ раскату грома, вновь бросились на наших врагов.
Огибая ещё не потухший огонь, я думал только об одном – как бы успеть ворваться во вражеские ряды, пока меня не зацепит. Я знал, что спешил на свою смерть, но я хотел, чтобы эта смерть пришла не раньше, прежде чем я успею уничтожить хотя бы десятков пять своих неприятелей. Где-то в дальних уголках ещё не потухшего сознания билась в агонии слабая мысль, что я при всём своём желании не смогу убить столько людей и скорее, погибну сам, причём скоро, но разум, не желавший соглашаться со здравым смыслом, твердил мне, что я просто обязан это сделать и я это сделаю. Кто знает, может, таким образом, я смогу выкупить свою жизнь? Эти мысли пролетели за миг до столкновения, а затем – удар! Удар, силой своей заставляющий забыть о скорой гибели, о жизни, о способности мыслить. Удар, принуждающий откинуть всё, о чём ты думал за секунду до него и отдаться его силе, осознавая лишь то, что ты должен биться! Убивай, пока сам жив – гласит закон любого боя. Этот закон правил и девятой битвой.
Наши войска сцепились между собой словно два разъярённых дракона, готовых выплеснуть друг на друга всю свою силу и ненависть. Наверное, такую же мощь неприятеля я чувствовал только на Севере, во время последнего сражения. Остальные с ним, ни в какое сравнение не шли. Я помнил ощущение, которое напоминает то, которое испытываешь, когда стоишь на берегу моря во время сильной бури и видишь, как на тебя несётся огромная волна, которая сейчас обрушится всей своей силой, окутает тебя кипящим гребнем, изломает и стащит в бурлящую пучину, откуда ты уже не выйдешь живым…
Двести пятьдесят пять человек с одного фланга и столько же с другого. Впереди и в тылу огонь. Казалось, мы окружили своих неприятелей и преимущество за нами. Единственным недостатком было то, что перевес со стороны наших врагов сохранился, и теперь иноземцев было не менее, чем в три раза больше нас. Вроде, привыкать к подобному нам не приходилось, но этот перевес не слишком подходил для равнины, а потому, не смотря на все чудеса нашей тактики, мы, я это заметил, начали нести потери. И выпало это именно нашей стороне, то есть тем, кто напал с левого фланга. Началось же это так стремительно, что я даже дрогнул. «Но, нет, не хватало бы ещё с поля битвы побежать просто потому, что напугался! Тебе всё равно суждено погибнуть сегодня, так что умри достойно, как воин, а не как трус и беглец!» Но эти слова, которые я сам себе говорил, не внушили никакой надежды, особенно, когда я заметил, что остался несколько отрезанным от своего отряда, и теперь моя жизнь всецело зависела от моей силы и выносливости. «Я погибну только тогда, когда уничтожу всех своих врагов!» - готов был крикнуть я себе, но вместо крика я только принялся ещё сильнее рубить мечом окружавших меня неприятелей. «Ничего, ещё немного и я буду на Аваллоне. Но для того нужно именно это «немного». Да, я почти готов. Морриган, укрепи мои руки, чтобы я смог прежде уничтожить этих чужеземцев, и только после погибнуть самому!» И в этот момент, как насмешку в ответ, я получил удар щитом по локтю правой руки. Я чуть не завыл и не выбросил меч. Нейман, за что?! Как мне теперь биться?! На время онемевшая рука беспомощно повисла, а разрабатывать её времени не было. Биться, конечно, я мог и левой рукой, но сдержать более сильный удар ей одной я не был способен. Неужели это и есть начало конца? Скоро пробьёт мой час! Вот, уж угораздило меня! Я что, должен погибнуть именно из-за этой руки?! Досадно!
Я продолжал отбиваться ещё несколько секунд, как удар в спину заставил меня, выронив меч, полететь вперёд. Я едва удержал равновесие и то благодаря тому, что врезался в одного из чужеземцев. И вот тут меня как водой ледяной окатило. Всё произошло в какой-то миг, но этот миг был длиннее, чем вечность. Во-первых, я осознал, что я теперь полностью обезоружен, а потеря оружия означала потерю жизни. Во-вторых, я увидел готовящийся для меня удар. Я видел, как идёт меч. Я уже рассчитал, как придётся удар. Я уже готов был почувствовать, как его сталь разрезает мои лёгкие и сердце, заставляя захлёбываться собственной кровью, как я падаю замертво. Меня пронзил страх, страх, вызванный беспомощностью моего положения. Но больше ни одна мысль не явилась в голову. Я только чуть отступил, осознавая лишь то, что всё равно не смогу избежать гибели и этот огромный меч настигнет меня, как вдруг мой враг замер, как-то вздрогнув. Глаза его остекленели и он, безвольно проплыв в воздухе, рухнул на меня всей тяжестью своего закованного в железо тела. Я даже не понял, что мне нужно было отойти. Потрясение было столь велико, что я пришёл в себя только тогда, когда оказался на земле, придавленный мёртвым телом моего неприятеля. Способность что-либо осознавать и воспринимать происходящее вернулась через мгновение. Я выглянул из-за плеча тела, чтобы увидеть, кто бы мог спасти меня от неминуемой гибели. Впрочем, кто бы это ещё мог быть, как ни Элдуин? «Неужели он, всё же, решил спасти меня?» - мелькнула мысль. Я взглянул на него. Он стоял, не обращая на меня ни малейшего внимания и устремив куда-то твёрдый ледяной взгляд.
- А ты вовремя подоспел, сын Эредгила. – услышал я над собой насмешливый голос Лослена.
- Ты тоже не опоздал. – ответил Элдуин. – Отступи!
- Я не умею отступать.
- Ты ли об этом говоришь?
Больше между двумя эльфами не было произнесено ни слова. Они ещё секунду смотрели друг на друга поверх мечей, после чего одновременно ринувшись один на другого, сцепились в жестокой схватке. Я видел много боёв, я участвовал во многих сражениях, мне доводилось наблюдать за многими поединками, но в этот раз я просто остолбенел, наблюдая за битвой двух эльфов. Как они бились! Простому смертному не под силу ни то, чтобы повторить, даже отразить тень этого поединка! Неужели они ступали по земле? Нет, они, прямо таки, летали, иного слова найти невозможно. Безостановочно, быстро и с такой силой, что их мечи, высекающие искры при ударах, казалось, готовы были воспламениться.
Я даже забыл о том, что лежу обезоруженный, придавленный сверху телом своего неприятеля и потому совершенно беззащитный. Любой, кто бы меня увидел, мог бы спокойно подойти и убить меня. Но до этого ли мне теперь было? Что там вся битва, всё сражение и все люди, окружавшие меня? Ничто из перечисленного не шло в сравнение с тем, что происходило сейчас у меня на глазах. Мой разум даже не мог вместить, как можно так биться? Сейчас их вряд ли можно было назвать даже эльфами. Это были просто два неудержимых вихря, силы которых противостояли друг другу в невыразимо жестоком долгом поединке. Ни секунды остановки, ни мгновения промедления! Чёрный и Синий мечи превратились в две молнии, стремящиеся поразить противника. Подобной быстроты я никогда не видел!
Сколько они бились? И сколько они ещё будут биться, выдерживая такой темп? Я даже представить не мог, как долго бы смог я продержаться в подобной схватке. Не больше пяти минут, при всём желании! Они, определённо, бьются намного дольше. И пока ни за кем не видно преимущества, силы, как будто, равны. Чем же этот поединок закончится? Хотя, какая мне-то разница? Я скоро погибнуть должен, нужно что-то делать! Но едва эта мысль посетила моё сознание, как вдруг на меня словно обрушился небесный свод. Более того, я вдруг ощутил ужасное головокружение. Вначале мне показалось, что какая-то сила хватает меня за волосы и с неимоверной скоростью уносит куда-то вдаль. Я лечу через всё поле боя, вижу каждого из сражающихся, вижу равнину, реку, холмы, лес. Куда я лечу?! И вдруг я понимаю, что лечу не я, это весь мир пролетает передо мной в дикой самайновской пляске, как бы проходит сквозь меня, едва я успеваю осознать, что же я вижу, и устремляется в какую-то бездну, во мрак бесконечности, вдаль. Что же это? Я что, уже умер? Но, нет, меня никто не убивал. Тогда… Я вижу какие-то образы, чьи-то лица, кого-то я узнаю, кого-то нет, встают какие-то картины, какие-то места, где, я знаю, я никогда не был. Но, если я их не видел раньше, почему я вижу их сейчас? Я не знаю. Я чувствую лишь то, что все эти образы приходят ко мне как бы извне, заполняя мой разум собой и вытесняя из него что-то мрачное и тревожащее меня. Но с этими образами не приходит ли другая тревога? Тревога за себя, но опять же извне. Я чувствую, что обречён и скоро наступит это мгновение, но я знаю, что будет это не со мной, который здесь, а со мной, который где-то там, вдали, со мной другим. Что это за чувство? Сквозь мелькание всех образов я ещё вижу двух эльфов, но теперь я не могу видеть их так чётко, как раньше. Нет, я не выдержу всех этих мельканий! Я же с ума сойду! Что это?! Такого ещё никогда не было! И в этот миг весь окружающий меня мир как бы замер на мгновение. Замерли все мысли и каким-то мёртвым грузом тяжело упали на землю. Стало как-то пусто, тихо, свободно. И лёгким веянием прохладного ветра в мою разгорячённую голову вошла мысль: «Я жив!»
В это же мгновение над моей головой пролетела стрела. «Жив?» Я видел её полёт, я, казалось, сам почувствовал боль, я понимал неизбежность, и всё же из моей глотки вырвался крик:
- Элдуин!
Вонзившаяся под сердце стрела заставила сына Эредгила упасть на колени. Лослен не медлил ни мгновения. Он занёс меч, чтобы уже заколоть своего противника, но в эту секунду Элдуин вдруг резко поднялся и ринулся вперёд. Мгновение, и два эльфа замерли, стоя друг против друга.
Я нередко испытывал ужас, боясь за свою жизнь, теперь я этот же ужас испытал за жизнь Элдуина. Я, как во сне, видел, как меч Лослена вошёл ему в грудь. Насквозь. И только когда прошли первые мгновения потрясения, я смог увидеть, что тёмный эльф тоже ранен, причём, возможно, ещё сильнее. Меч сына Эредгила вошёл ему в живот снизу, ребром, так что Элдуину удалось разрезать своего врага почти пополам.
Я смотрел на них, переполненный ужаса. Всё это было не просто неожиданно, даже пугающе для меня. Мне казалось, что сейчас должно будет произойти нечто сверхъестественное, что, непременно, с неба должна пасть молния и гром обязан сотрясти всю землю, приведя в трепет всех людей, живущих на ней. Но, почему нет ни грома, ни молнии, почему не трепещет земля?! Почему всё так тихо?!
- Элдуин, нет. – услышал я сдавленный, полный ужаса голос Лослена. – Нет, ты не можешь! Нет!
Элдуин, не меняя своего ледяного спокойного взгляда, только стряхнул его со своего меча. Лослен сделал, было, попытку ухватиться за воздух, но руки его ему уже не повиновались. Он грохнулся на землю в каких-то диких корчах и судороге.
- Сын Эредгила! – завопил он. – Будь ты про…! – в этот миг он вдруг замолчал и, вцепившись пальцами в землю, замер. Элдуин лишь на мгновение остановил на нём свой спокойный взгляд, после чего развернулся, но вдруг, сделав пару шагов в сторону, рухнул навзничь.
Больше я уже не мог оставаться на месте. Переполненный дикого ужаса, я ринулся к нему, зовя его по имени.
- Элдуин! – я подлетел к нему и приподнял его. Эльф приоткрыл глаза. Хвала Морриган! Он жив!
- Ты цел? – хрипло произнёс он.
- Да. – быстро ответил я. Он слегка кивнул. Я свободной рукой разорвал его рубаху, смея надеяться на то, что он, всё же, не так ужасно ранен. Но, нет, с подобными ранами не выживают, я это точно знал.
- Оставь. Уже не помочь. – задыхаясь произнёс Элдуин. Я смотрел на него, чувствуя, что не мои глаза наворачиваются слёзы.
- Элдуин! Элдуин, ты ведь не умрёшь! – я чувствовал, что сейчас зарыдаю, зарыдаю от безысходности, от горечи, навалившейся на меня огромной скалой, и от бессилия, что я ни чем не могу помочь своему другу.
- Элдуин, пожалуйста!
Ответом был только спокойный глубокий взгляд. Может, он бы и сказал что-нибудь, но подступившая к горлу кровь заставила его закашляться.
- Элдуин, ведь это я должен умереть сегодня! – воскликнул я, чувствуя, что волна отчаяния захлёстывает меня с головой.
- Как видишь, уже не должен. – с трудом различимо произнёс он.
Я опешил. Что это значит? Почему нет?! Такова ведь моя судьба, моё предопределение! Я должен погибнуть в этой битве! Что же происходит? Как это может быть?!
- Но…, почему? – пробормотал я. – Почему? Ты ведь говорил, что это мне определено. Ведь предопределение не может измениться!
Взгляд Элдуина, обращённый на меня, стал усталым, почти потухшим. Да, что я, ничего не соображаю, что ли? Ему ведь трудно говорить! Разве я не вижу, как он задыхается?! Чего спрашиваешь его? Дай ему хоть умереть спокойно! Ты человек, в конце концов, или бессердечная тварь?!
Я уже хотел, было, сказать, что он может не отвечать, но в этот момент он заговорил:
- Когда я сказал тебе о твоём предопределении, - он судорожно вздохнул, далее продолжая с более частыми паузами. – Я не стал говорить…, что могу изменить… твою судьбу. Тебе суждено было… умереть сегодня. Я не мог… этого допустить.
- То есть, ты за меня умираешь? – эта мысль громом поразила моё сознание. Элдуин кивнул. О, нет! Это что же?! Он мне жизнь свою отдал! Зачем?! Разве я достоин этого?! В висках застучало, да с такой силой, как молот по наковальне. Высший отдаёт мне свою жизнь! Разве такое бывает?! Кто я такой, чтобы он делал это для меня?!
- Элдуин, зачем?! – завопил я. – И, и почему ты сразу не сказал?! Я бы не пошёл на эту проклятую войну! Я бы тебя послушал!
- Ты сам знаешь, что не послушал бы. – тихо возразил он. – Ты бы надеялся на случай, что всё обойдётся.
- Нет! – горячо воскликнул я, однако взгляд эльфа заставил меня замолчать и подумать. – Хотя, да, ты прав. – пробормотал я. – Но, всё равно, Элдуин. Не надо. Не умирай. Зачем ты это делаешь?
- Не умру я, придётся погибнуть тебе.
- Ну и что! Ну, подумаешь! Элдуин, пожалуйста, забери свою жизнь!
- Всё равно поздно. – последовал слабый ответ. – И, Наурглор, не проси меня сделать это. Когда-то я не смог отдать жизнь за своего сына, позволь это сделать для тебя.
- Но я не Элофор! Я этого не заслуживаю! В моей жизни вообще смысла нет! – я знал, что переубедить его невозможно, я знал, что его жизнь уже было не вернуть. Но что-то заставило меня в исступлении прокричать это.
И снова послышался тихий голос:
- Смысл твоей жизни уже в том, что ты живёшь. Ты знаешь своё предопределение. От тебя зависит судьба Альбиона, так что живи… - он снова закашлялся, захлёбываясь кровью и, тяжело дыша, безвольно откинулся на моей руке.
Не знаю, что в тот момент происходило в моём сознании. С одной стороны я понимал, что он умирает, с другой – мой разум просто отказывался в это верить. Но я и не хотел в это верить, ведь этого не может быть! Это просто сон! Это глупый бессмысленный сон! Если я открою глаза, то.… О, Морриган! Но ведь это не сон!
Я взглянул на эльфа. Глаза его были закрыты, на посиневших губах запеклась кровь. Дыхание его стало ещё более частым и поверхностным. Нет, сомнений не было. Он умирал, и умирал из-за меня. Но чем я мог заслужить эту новую жизнь, данную мне?! Что я сделал, чтобы удостоиться этой чести?!
И в этот миг всё как бы прояснилось. Да, он умирал не только за меня именно, он умирал за Альбион, не только настоящий, но и будущий, он умирал за всех нас, за весь наш народ! А чем мы все могли быть достойны этой жертвы? Я вдруг вспомнил, как ещё совсем недавно, буквально вчера, я назвал его предателем, требовал, чтобы он спасал меня. Да, какое я имел право на те слова? Кто я такой? Я хотел, чтобы он меня спас? Пожалуйста, он отдал мне свою жизнь! О, Небо! За что мне это спасение?!
Я снова взглянул на Элдуина. Жизнь ещё теплилась в нём. Но это были последние секунды.
- Элдуин.
Его веки чуть дрогнули.
- Элдуин. Прости меня, что я вчера тебе наговорил. – пробормотал я.
- Прощаю. – едва слышно произнёс он.
Вдруг он как-то вздрогнул, голова безжизненно повисла и он замер. Нет, нет! Неужели, всё?!
- Элдуин! – воскликнул я. Ответа не последовало.
- Элдуин! – завопил я, встряхивая его за плечи. – Элдуин, нет!
Мне казалось, я сойду с ума. Он мёртв! Он умер! Он умер за меня! О, Небо! Нет, это неправильно! Ведь он не должен был умереть! Он вечно живущий, он эльф, зачем он отдал жизнь за такого, как я, простого смертного человека?! Нет, я не достоин этого! О, Элдуин! Ты не должен был отдавать свою жизнь за меня! Ты не должен был умирать!
Круг моей жизни, который должен был замкнуться ныне, порвался, дав свободу движению по прямой, куда-то вдаль, к новым горизонтам жизни.
Я снова взглянул на Элдуина. Да, он умер, чтобы дать мне эту жизнь и теперь я обязан прожить её достойно.
Я поднялся с колен и только сейчас заметил, что битва уже закончена. Победа за нами, наверное, я должен радоваться. Тем более, я жив. Жив. Но какой ценой! Ценой жизни моего друга! И я закрыл лицо руками, чувствуя, что по щекам текут слёзы, которые я не в силах сдержать.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Тот день был для меня самым ужасным днём всей моей жизни, тем более, что сознание никак не поддавалось той мысли, что за меня кто-то мог умереть, тем более Элдуин. К нормальному восприятию всего происходящего меня вернуло только понятие того, что в этой битве погибла половина нашего отряда. Впрочем, до этой половины на тот момент мне было всё равно.
Эта девятая битва, впрочем, была далеко не последней, если учесть, что война затянулась на полтора года. Каким чудом мы сумели набрать людей, я до сих пор удивляюсь, но очень скоро наш отряд стал составлять не двести пятьдесят человек, а четыреста, может, чуть больше. И этим отрядом теперь целиком и полностью командовал Хаэлсарн. Рохгвай теперь являлся не больше, чем его помощником, причём далеко не первым. Но сыну Торгаэра и этого хватало.
Также помню, как однажды, когда мы должны были идти в очередной бой, Хаэлсарн сказал:
- Помните! Мы бьёмся не для своей славы! Нам не надо, чтобы о нас после песни слагали! Мы бьёмся ради свободы Альбиона!
Когда я услышал эти слова, я снова чуть не зарыдал. Это был ответ на некогда заданный ему Элдуином вопрос, это было ещё перед Великой Битвой Севера. Тогда мы бились за свою славу, теперь же мы поняли, что за славу смысла биться нет. Мы должны биться за жизнь, если не свою, то своих друзей, своей семьи. Как Элдуин сделал для меня.
Даже сейчас, когда я прожил с того момента много десятков лет, мне всё ещё тяжело вспоминать об этом и осознавать, что я обязан ему не только своей жизнью, но и своей семьёй, и своими детьми, и детьми моих детей. Если бы он не сделал этого, я не имел бы всего того, что имею сейчас. Вообще всего этого не было бы. В каком же великом неоплатном долгу я нахожусь перед ним!
Сейчас я думаю об этом, находясь на том же месте, где некогда мы говорили о моём предопределении. Наверное, он уже тогда решил, что спасёт меня, он ведь знал, что я не прислушаюсь к его совету. А ведь, сколько всего можно было бы изменить, послушай я его тогда! Я сам виновен в том, что потерял своего друга. И как ужасно то, что свои ошибки мы понимаем только в конце своей жизни, когда не имеем возможности их, хотя бы исправить, не то, чтобы предотвратить.
Утешает одно, я знаю, что жизнь моя уже подходит к концу, хоть Росхир и пытается убедить меня, что не стоит о том думать. Я не могу сказать, насколько правильной была моя жизнь, но я уверен в том, что путь на Аваллон мне не будет преграждён. И пусть я не умру в сражении, как мечтал в молодости, но от этого Остров Иного Мира не станет для меня дальше. Я, напротив, благодарен Элдуину, что он позволил мне прожить именно ту жизнь, которую я прожил. И пусть слава достанется великим героям, нашедшим её в своей гибели. Я заканчиваю свою жизнь, как простой человек, но этот человек знает её смысл и ему открыто то, что является тайной для многих: жизнь дана нам не ради славы и не ради смерти. Она дана нам ради жизни и не только нашей собственной, но и другого, так как от неё может зависеть жизнь целого мира. И это не является ли нашим великим предопределением?
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Наурглор – огненное золото
2. Кухулин – величайший герой Улада, прославившийся своей великой силой и множеством сражений.
3. Бран (сын Фебала) – воин, мореплаватель, живым достигший Аваллона.
4. Туата-де-Даннан – (племена богини Дану), мифический народ, пришедший на Британские острова, отождествляемый с эльфами или силами Света. Туата-де-Даннан ведут непрерывную борьбу с фоморами, силами, отождествляемыми со злом.
5. Амонгвай – горный ветер
6. Гланэл – белое озеро
7. Рингамон – холодная гора
8. Хаэлсарн – мудрый камень
9. Бэлегон – сильный камень
10. Лослен – снежное кольцо
11. Гвайкир – разрезающий ветер
12. Морриган – кельтская богиня войны
13. Торонлау – орлиный слух
14. Росхир – повелитель брызг
15. Элдуин – звёздная река
16. Эредгил – белая звезда
17. Элфин – город, окружённый непроходимым местом и по преданию считавшийся городом эльфов. Само его название означает «эльфийский», хотя по звучанию схоже со словом «звезда».
18. Лингвай – поющий ветер
19. Халторн – высокая гора
20. Сид – кельтский «Мир Иной»
21. Аваллон – («Остров Яблок»), остров Иного Мира, кельтский рай, где больше нет смерти и где вечно длится пир для павших в битве воинов.
22. Дагда – верховный бог кельтов
23. Лучше бы ты боялся смерти – кельты всегда поражали своих врагов неустрашимостью и презрением к смерти, так как каждый кельтский воин верил, что после своей гибели он попадёт на Аваллон, и будет там жить вечно. Потому смерть воспринималась лишь как краткий переход из жизни страданий в жизнь блаженства, а страх этого перехода казался позором.
24. Кормалфор – золото севера
25. Тардол – высокий холм
26. Цернунн – кельтский бог с оленьими рогами, покровитель лесов.
27. Торгаэр – брат моря
28. мне доверили нести огонь – огонь у кельтов считался святыней и иметь право обращаться с ним мог не каждый, так что нести огонь считалось большой честью.
29. Элровал – звёздные крылья
30. Элофор – звезда севера
31. Элмар – звёздная крепость
32. Элгонд – звёздный камень
33. Элнаур – звёздный огонь
34. Ангворн – чёрное железо (второе имя Лослена)
35. я уже имел своё имя – в древности имя ребёнку обычно давали не с рождения, а лет с трёх и даже с пяти, когда это имя можно было соотнести с характером человека или, может, его внешностью.
36. Таранхир – повелитель молнии
37. Моритиль – чёрная луна
38. Нимгил – белая звезда
39. Таурвен – лесная дева
40. Ласнер – лист
41. Рохгвай – всадник ветра
42. Самайн («Кельтская Пасха») – ночь 31 октября на 1 ноября, в которую, считалось, на землю из Сида выходили души умерших. Чтобы не допустить душам причинить вред живым, в эту ночь разжигались костры и приносились жертвы, чтобы отпугнуть и одновременно задобрить бродящих в темноте духов.
43. небо падает – кельты верили, что в конце времён, когда земля должна будет погибнуть, на неё упадёт небесный свод, и это было, пожалуй, единственным, чего мог бояться этот народ.
44. Наурлонд – огненная гавань
45. Луг – один из верховных богов кельтов, покровительствующий всякому искусству.
46. Мананнан – бог моря, правитель Аваллона.
47. Бадб и Нейман – «страх и ужас», две богини, помощницы Морриган.
48. Бэльтайн – кельтский весенний праздник, справляемый 1 мая, полная противоположность Самайну.
49. Гилрос – звёздные брызги; Эредгон – белый камень; Арэмин – царственные горы; Харадгил – звезда юга
50. Кибить – рабочая часть лука, предназначенная для натягивания тетивы.
51. на них тоже было много золота – золоту считалось у кельтов священным металлом, из которого изготавливались всевозможные обереги. Золоту приписывалась способность отгонять злых духов, защищать от несчастий и приносить удачу, особенно в сражении, так что ни один кельтский воин не шёл на битву без золотого украшения или талисмана.
52. а бочки с вином под рукой не было – упомянут один из кельтских обрядов жертвоприношения, по которому, не удовлетворяющего войско (или, в мирное время, просто поселения) вождя пронзали копьём, затем топили в бочке с вином или элем, а после, уже мёртвое тело сжигали на костре.
53. Гвайнер – человек ветра
54. Таранаур – лес молнии; Ангрос – брызги металла; Харадлонд – южная гавань
55. У каждого из нас было меча по три – один длинный, второй свой… - кельтский меч достигал в длину 50 – 60 см., чем идеально подходил для ближнего боя. Позднее их размеры стали увеличиваться. Двуручный меч – длинный тяжёлый меч, подобие шотландского палаша или клайморы, с длинной рукоятью, позволяющий удерживать его двумя руками.
56. Ангбрит – железный песок
57.Бэлеграс – сильное копьё; Гонкир – разрезающий камень; Серегил – кровавая звезда; Моранор – чёрное солнце; Нимлос – белый снег, белоснежный
58. Кистень – ударное оружие, состоящее из головки и ремня (или цепи). Вторым концом ремень или цепь могли крепиться к короткой рукояти. Палица – простейшее оружие, представляющее собой деревянную дубину. Могло использоваться для метания. Пернач – род ударного оружия, ударные поверхности которого выполнены в виде пластин (перьев), прикреплённых торцом к рукояти. Булава – ударное оружие, состоящее из шаровидной ударной головки и рукояти. Цеп – то же, что и кистень, общее название подобного оружия.
59. имеется ввиду подобие Моргенштерна – ударное оружие, состоящее из шаровидной головки, снабжённой металлическими шипами и крепящейся к рукояти либо цепью (подобие цепа), либо просто, как булава.
60. Харадмар – южная крепость; Харадрос – брызги юга; Хараднер – южный человек
61. не построит лодок – обычно тела погибших великих воинов, по обряду, складывались в специальные ладьи, которые отпускались по морю и поджигались уже выпущенной с берега зажжённой стрелой. Соблюдение подобного обряда означало, что погибший был уважаем своим народом и своим войском и теперь его отпускают на Аваллон.
62. Глорфин – золотоволосый; Нимлонд – белая гавань; Гвайлин – песнь ветра; Нимфалмен – белая волна; Фороторн – северная гора; Аргил – царственная звезда; Халгонд – высокий камень; Морлот – чёрный цветок
63. Итиль – луна; Анорлин – солнечная песнь
64. Мэнэллот – небесный цветок
65. Элмин – звёздная башня; Эллонд – звёздная гавань
66. Эминнаур – горный огонь
67. Маха – легендарная кельтская правительница, имевшая огненно-рыжие волосы.
68. Гленгорн – зелёное древо; Бэлегар – сильный правитель
69. Фрамея – метательное копьё древних германцев. Имело очень длинный металлический наконечник, предотвращающий переламывание древка при попадании в щит.
70. Шестопёр – то же, что и пернач, только имеющий шесть пластин на своём древке.
71. Желоб – углубление на пятке стрелы, в которое входит тетива.
Свидетельство о публикации №210062201085
Ветрами, молитвами
Ведет человечий род
Свой горький поход.
И в почве, и в воздухе
Осколки и отзвуки
Нездешних седых времен
И кровь тех племен.
(Хелависа, (с))
Вот эти строки безумно подходят твоему произведению. Перечитываю "Век" и замираю. Снова... Спасибо тебе большое за такую красоту!
Гамбетта Французская 07.11.2010 14:47 Заявить о нарушении