Геннадий Котляров. Просто Филя

Посвящаю Исааку Гуревичу,
доброму,  светлому человеку

Не каждому дано писать различные поздравления в стихотворной форме. Такие литературные творцы – большая редкость.
                В нашем городе, насколько известно литераторам всех категорий есть только один такой и зовут его Филя Рыбкин. Большим спросом он пользуется у высокого начальства. Ведь поздравлять, допустим, с днём рождения, каким-то юбилеем, надо не только начальников, но и ближайшую родню, а иной раз, чего греха таить, и любимых женщин. И по единому шаблону о них не сочинишь, потому что утрачивается грань таланта и взамен налицо - литературная халтура.
               Вот этой самой халтуры и не приемлет Филя Рыбкин, ему никак не хочется скатываться до уровня пишущего человека или просто графомана. Таких пишущих людей в городе «пруд пруди» и все норовят быть знаменитыми. Филя не рвётся в знаменитости, он скромный альтруист по натуре и вполне счастлив, если увидит светлые улыбки на лицах тех, ради которых добивался чёткой стихотворной формы. Частенько Филе выпадает недосыпать, а то и вовсе гнать стихотворную строку ночь напролёт, чтобы порадовать какого-нибудь крупного юбиляра или его пассию. Конечно, он испытывает удовлетворение, что угодил человеку, попал в точку своим поздравлением, зажёг его сердце радостью. Однако с тех пор, как узнал, что один местный литератор не упускает случая, если к нему обратятся, брать плату, начал задумываться. В конце концов «бесплатный сыр только в мышеловке». 
               То, что Филя Рыбкин настоящий бессеребрянник начальство давно унюхало, а потому и звонят наперебой.
               Однажды глава одной очень крупной фирмы раненько по утру взял и позвонил с оттенком вежливости:
               - Голубчик Филя?
               - Он самый, с хрипотцой ответил Филя, слегка настораживаясь.
               - Узнал, кто беспокоит?
               - Голос знакомый, но запамятовал.
               - Как же так. Не гоже…
               - Вспомнил, - спохватился Филя. – Частенько хаживаю под вывеской вашей солидной фирмы.
               - Так вот, голубчик Филя, - басовито раздалось в трубке. – Ты не хаживай, а заходи прямо в кабинет. Ты будешь внесен в список нужных людей.
               - Не велика ли честь, - робко сказал Филя.
               - В самый раз. «По Сеньке и шапка». Ты просьбу мою можешь исполнить?
               - Если в моих скромных силах.
               - Наслышан, что ты талантище! Какие могут быть сомнения. Вровень ставлю тебя с любыми знаменитостями.
               - Польщён хвалой Вашей.
               - Тогда к делу. Напиши, пожалуйста, поздравления в мою честь к юбилею, жене ко дню рождения и Лизе, моей новой секретарше. Пожелай Лизе быть менее зажатой. Словом, ты понимаешь, о чём я. Сможешь?
               - «Из кожи вылезу», но смогу!   
               - Недельки достаточно?
               - Вполне.
               - Спустя неделю, жду в такое же время у себя в кабинете, - подчёркнуто раздалось в трубке. – Помни, с нетерпением жду…
               На день раньше отпущенного срока, раненько, как по тому звонку, Филя пожаловал в офис солидной фирмы. Двухметровый дежурный в безукоризненно чёрном костюме потребовал паспорт, и придирчиво сверив  фотографию с оригиналом, пропустил автора в офис. Поднявшись этажом выше, он открыл дверь приёмной. Секретарши Лизы не оказалось, а обе двери  в кабинет были приоткрыты. Филя замер, слушая шелест бумаг то быстрый, то неслышный, как будто перевернулась прочитанная страница. Выждав ещё чуток, Филя робко постучал.
               - Лиза, я же просил входить ко мне без стука.
               - Это я, - смутился Филя.
               - Как сговорились. И Лиза стучит точно так. Проходи, показывай, что сотворил.
Пройдя по широкой ковровой дорожке к огромному столу, напоминающему концертный рояль, уставленному компьютерами, телефонами и другой оргтехникой, Филя обратился с вопросом:
               - Разрешите, я продекламирую.
               - Давай, голубчик Филя.
               Стряхнув стеснение. Филя бодро начал читать, размашисто поводя свободной рукой. То вверх её вскинет, то резко опустит, а то и нежно приложит к собственной груди. Закончив читать, он тут же спросил:
               - Вы довольны? Ёмкость мысли импонирует?
               - Ёмкость приличная, что та цистерна. Никто не смог бы отобразить так веско мою кипучую деятельность. Я в тебе не ошибся, - протяжно сказал глава крупной фирмы и, вскинув руки, поднялся из кресла, чтобы обнять Филю Рыбкина.
               По-медвежьи, обхватив Филю, он высоко его приподнял.
               - Ой, что-то хрустнуло, - застенчиво сказал Филя. – Но это пустяки. Главное, что я точно подметил, какой Вы трудоголик.
               - А жене и Лизе так же ёмко написано?
               - Нисколько не хуже. Могу продекламировать.
               - Верю как себе.
               - Ну, тогда смею откланяться, - сказал Филя и положил на стол листы с текстами своих поздравлений.
               - Повернувшись, Филя опешил: за его спиной стояла молодая женщина необыкновенной красоты.
               - Лиза, голубушка, два кофе, - щёлкнул пальцами хозяин кабинета. – И лимончик порежь.
               - Пожалуй, нет надобности, - промямлил Филя.
               - Ты что брезгуешь или себя не уважаешь?
               - Ни то, ни другое, - вполголоса сказал Филя. – Просто не выпадало пить кофе на таком уровне.
               - Считай, что выпало, - сказал глава фирмы и, нажав в стене кнопку, вытянул указательный палец.
               Квадрат стены начал медленно откидываться, и поэт, приоткрыв рот, увидел в цветовой гамме роскошный бар с громодьём шикарных бутылок.
               - Круто, - произнёс Филя шёпотом.
               - Выбери-ка парочку.  Любой труд должен быть оплачен.
               - Знаете, я подумывал над этим.  Но никак решиться не могу предъявить какой-либо счёт.
               - Да ты никак «с луны свалился». Помнится, один поэтический деятель с меня по доллару за строчку содрал.
               - Неужто Щупарь?
               - Кто ж ещё. Спеси как у индюка. Уверен, Пушкин был проще.
- Щупарь годков пять назад разговаривал со мной, повернувшись спиной. Каков негодник!
               - Ладно, сотрём из памяти «козла», твёрдо сказал глава солидной фирмы. – Среди вас, литераторов, как в бизнесе у нас: одни гребут под себя, другие «сопли жуют».
               - Тонкий намёк, - вздохнул Филя.
               - Ну, смелей к моему бару. Не будь простофилей. Извини. – И тут Филя Рыбкин дрогнул, но не в смысле испугался. Одолевая присущую ему скромность, он направил свои стопы к манящему бару: сейчас или никогда.