Деревня

 
Башня, между прочим, самая настоящая, в справочниках обозначается как развалины крепости 15в. Моя подруга приобрела по случаю участок под дачу, на котором она и стоит обременением, даже вначале строила какие-то планы по ее освоению. Рядом – остов огромного каменного дома, запущенный сад. Государство готово вкладывать в реконструкцию таких объектов ровно столько же, сколько затратит хозяин, но очень скоро открылось, что труд неподъемен, и дело закончилось новой крышей, да установкой хорошенького щитового домика на другом конце имения.
Прежние титулованные владельцы сгинули в недрах социализма, земля долго считалась бесхозной, и соседи привыкли топтать ее на свое усмотрение. Появление русских, предъявивших права на эту бесхозность, сильно их раздражает. Мы склонны, в припадках самоуничижения, считать себя, как народ, завистливыми и злыми, но природа человеческая везде одинакова – и в этот наш первый после зимы приезд обнаружилось, что новые ягодные кусты аккуратно выстрижены, а чуть раньше был обрушен вековой каменный погреб, который попросили освободить, и постоянно что-то уносится, разбирается, ломается… И шестилетний Танин внук, что-то подозрительно долго тершийся возле нашей машины, оказывается, старательно так нацарапал острым камешком на дверцах загадочные рисунки, а теперь оправдывается: "Я же не чужое" – тоже пока усвоил только половину заповедей…
Но небо ослепительно голубое, щебечут какие-то птахи, кричат отвратительными голосами фазаны среди старых корявых яблонь, жужжат насекомые – не хочется о морали. Тем более, что внешний облик чешской деревни так умиротворяет: высокий шпиль собора, каменные нарядные домики, пруд…
Но я совсем разваливаюсь, разваливаюсь, разваливаюсь… И 30 километров обратной дороги кажутся бесконечными и тонут в тумане… Только упражнения в русском языке деда с внуком за спиной изредка проникают в сознание. Старший, литератор, искренне радуется детскому стишку:
Если руки мыли ВЫ,
Если руки мыли МЫ,
Если руки мыла ТЫ,
Наши руки ВЫ-МЫ-ТЫ…