1. Марки

(Бусинки для Родителей: 1.Марки)


Мне было лет семь-восемь. Я помню, что они вернулись из какого-то крупного (и редкого) похода по магазинам. И вдруг, разбирая сумки, Мама вынула какую-то странную тонкую, но твердого, глянцевого переплета книжечку.
      – Держи, это тебе гостинец.
Книжечка состояла из одной обложки и пары страниц, а внутри были… МАРКИ, марки посвященные космическим полетам. Они были такие красивые, такие… такие «космические», и их было так необычно много (я думаю штук 30) что я, по-моему, даже ошарашено спросил что-то вроде:
      – А что с ними делать?
Оказалось их можно собирать. И я могу собирать «Космос»! И есть даже такие специальные люди Филателисты, которые собирают марки. А книжечка называется Альбом для Марок. Там лежат мои марки, «Союз-Аполлон», «Венера 6», спутники, космонавты… Вот это да…

До этого у меня уже были накоплены разнообразные сокровища: ключик для завода игрушечной машинки, золотой якорь, подаренный настоящими моряками, когда они приходили в гости в детский сад, найденный на улице погон, и все в таком же духе. В целом - это называлось Редкости. Встречались и совсем неожиданные вещи – например, некие небольшие запчасти (настоящие!) к лодочным моторам. Их мне иногда покупал дедушка в большом спортивно-рыболовно-лодочном магазине «Олимпиец». Мы их выбирали вместе исходя из небольшого размера, карманного бюджета и максимальной техничности конструкции.

Конечно, я видел марки и раньше. Более того, наверняка у меня могло быть пару марок и среди Редкостей. Но вот марки, как некая самостоятельная сущность, имеющая ценность в мире взрослых – это было поразительно. Марки были выделены в отдельную сокровищницу. Сразу же выяснилось, что некоторые другие мальчики тоже не просто имеют какие-то марки, а собирают их.

Коллекция моя пополнялась марками, которые изредка (жили мы тяжеловато в финансовом отношении) дарила мне Мама. Будучи художником, помимо «Космоса» она иногда покупала марки с репродукциями картин – «Искусство». Каждое такое пополнение чудесным образом восстанавливало то самое первое ощущение.

Вскоре открылся еще один, совершенно удивительный источник марок. Наша дальняя родственница жила в Ленинграде и работала там в одной из центральных библиотек. Библиотека вела переписку со всем миром и тетя Лёля вырезала мне кусочки конвертов с марками. Она иногда присылала мне бандерольки с хорошими книжками и вкладывала в них вырезанные марки. Марки были действительно из многих стран (тогда казалось со всего мира). Запомнились  темные синие и красные  японские со странным словом Nippon, английские королевы в светлых розовых и голубых тонах, зеленая американская марка со статуей свободы, итальянские. Для второклассника в СССР образца 1975 года – это было просто сокровище. Марки оказывались чем-то очень серьезным и важным.

В четвертом классе Родители перевели меня в хорошую школу на Печерске . Там я познакомился с Сережей, который тоже собирал марки, но совсем по-другому. Он был «профессионал», практически - Филателист. К тому времени у меня уже было около 150-200 марок. Родители купили мне даже большой черный альбом, так как первый был совсем маленький и быстро заполнился. Коллекция состояла из тем «Космос», «Искусство» и тети Лёлиных заморских почтовых знаков. И вот я встретил ровесника-филателиста! И он объяснил мне, что:
     1) Марки нужно собирать по гораздо более строгой системе. Если «Космос», то все марки, посвященные космосу которые СССР выпустил, начиная с какого-то года. И чем раньше этот год, тем круче коллекция.
     2) Марки должны быть в хорошем состоянии, это очень важно. А у меня многие были не очень аккуратно отклеены от конвертов.
     3) Альбом для марок называется удивительным словом «Кляссер». Они есть разных видов и нужен такой у которого между страниц вклеена папиросная бумага.
     4) Марки бывают «гашенные» и «не гашенные». Гашенные вроде бы ценны тем, что прошли почту и выполнили свою марочную миссию. Не гашенные зато были новые, нетронутые и в конечном итоге более ценными.
     5) Марки можно брать только специальным пинцетом, чтоб не попортить руками клеевой слой.
     6) итд.
 
Да, а еще он рассказал, что бывают совсем редкие марки, которые очень-очень дорого стоят. Например, Голубой Маврикий. Не помню уже, как мы тогда представляли себе БОЛЬШИЕ деньги, но это было как-то совсем невероятно, прямо с оттенком неприличия какого-то. Как бы там ни было, а я решил тоже стать филателистом. Вы вдумайтесь – ВСЕ марки. Вспоминая это время сейчас, я думаю, что уже был готов прочесть «Вавилонскую Библиотеку» по первому проходу. Надо сказать, что мой дилетантский филателизм сразу же наткнулся на практически непреодолимую нехватку финансов. СССР продолжал успешное освоение космоса и выпускал, выпускал марки. Очень красивые марки. Я помню их почти все и сейчас. Например, сцепку из трех марок посвященную «Луне-9». Но самой главной проблемой было финансирование этого неземного увлечения.

Важным радостно-травматическим событием стал Великий Обмен с соседом Алешей. Чтобы улучшить филателистическое качество коллекции, я решил сфокусироваться на «Космосе» и предложил Алеше обмен: я ему свои марки по «Искусству», а он мне свои по «Космосу». Там были еще детали, но это была главная идея. Именно Идея, чистый разум, требовавший жертв. Как я написал выше, марки мне покупались редко, Родителям жилось тяжело, и каждый такой гостинец помнился. Мама всегда была противницей строгой филателистической системы и покупала марки по красоте и интересу. Марки по искусству были особенно красивы… И вот я решился пожертвовать ими. Мама огорчилась, когда я поделился с ней идеей, но на мои детские дела вето не накладывала. Она говорила о красоте, а я о системе в духе Канта. Это был какой-то садомазохизм. Я же был инициатором, и я же чуть не плакал, мне ведь тоже ужасно было жалко марок по искусству, тем более, что это огорчало Маму. Моя «Космическая» коллекция улучшилась, но уже не было в моем альбоме серии Кустодиева (почему-то особенно запомнился) и других. Тут был какой-то высокий философский разлад, потому что, когда наш общий с Алешей товарищ сказал мне, что я по его мнению прогадал с этим обменом (наверно он был прав), то это не добавило уже никаких эмоций. Наверно, в этот момент я стал Филателистом.

Начиная с 7 класса, наш класс стал математическим и математику у нас стал вести Р.И., один из лучших учителей математики г.Киева. Спустя несколько недель мы узнали, что у него около ста (если  я не ошибаюсь; правильнее было бы здесь употребить древнерусское числительное «тьма») альбомов с марками, что он один из известных филателистов нашего города, а мы можем стать членами клуба Юных Филателистов при взрослом обществе. Помните «Луну 9», одну из моих первых серий? Неспроста она до сих пор вертится у меня в голове. Сцепка не помещалась в мой первый маленький альбом, и я… разорвал ее на отдельные марки. Страшное прозрение пришло на одном из первых занятий кружка, который в первое время Р.И. вел для нас, чтоб подтянуть теоретическую базу. После этого, чтобы боль утихла хотя бы наполовину, понадобилось еще лет пять (мне и сейчас ужасно горько стало, когда я напечатал эти строчки, уже спустя четверть века). Через несколько дней я стал обладателем красивой глянцевой карточки «Юный Филателист». Удостоверение было номерное, с указанием моих имени и фамилии, а также имени и фамилии руководителя кружка. Членство подразумевало даже ежемесячные взносы, но они были скорее символическими. Проблема заключалась в бездонной финансовой бездне, открывшейся моему взору – настоящие филателисты собирают не «Космос» или «Искусство», а «Хронологию». То есть ВСЕ марки, выпущенные СССР начиная с какого-то года. Да-да, чем «с раньше», тем лучше… А проблемы были даже просто с текущим коллекционированием «Космоса». Месячный выпуск советских марок в 80-е годы тянул на 8-13 рублей, а бывали пики и за 20. Чтобы филателисты не искали марки, высунув язык, существовало несколько магазинов, где вы, будучи членом общества, могли подписаться и забирать раз в месяц конверт со всеми марками. Сначала я подписался на «Космос», но уже через несколько месяцев перешел на «Хронологию». Родителям об обществе радостно рассказал, а о подписке вначале умолчал, а потом, когда марки стали заметно прибывать, всегда говорил в туманных выражениях. Родители хоть и не вдавались в подробности, но прекрасно поняли, что появляется регулярная статья расходов. Мы много беседовали про то «как много разнообразных чудесных вещей, что помимо марок есть книги, путешествия; такие решения нужно принимать всем вместе; какова цель всего этого». Я твердил, что «марки – это совершенно удивительный мир (я и сейчас так думаю, хотя уже давно не собираю марки)… И, кстати – уникальное вложение денег!» Последнее соображение выглядело наверно особенно умилительно на фоне финансовых потоков нашей семьи. В общем, видя мое помешательство и, вероятно, надеясь, что это скоро пройдет, родители стали финансировать мою «Хронологию». Правда, они долго не догадывались об истинных размерах бедствия, ведь очень хотелось позаполнять какие-то проплешины в Космосе и протянуть его подальше в прошлое. Эти ретро ринвестиции были особенно болезнены. Декларировал я только часть суммы, а другую копил из карманных, в основном выдаваемых на перекус в столовой, необходимость которого я стал всячески поддерживать.

В 1980 году была Московская Олимпиада. Было выпущено много марок. Но еще выпустили много тематических конвертов с напечатанными марками, посвященными событию. Оказалось их нужно собрать (как вы уже догадались – ВСЕ) и в определенный день погасить спецгашением на главпочтамте. Р.И. подсказал вовремя когда и куда бежать. Очередь была часов пять - у всех было по 100-200 конвертов. Я достоялся и был счастлив. А еще, благодаря Олимпиаде у меня появилась «разновидность». Это, когда марки в тираже немного отличаются друг от друга. На Главпочтамте продавцы уже были в курсе и не удивились моему запросу – нужно было купить целый лист этой марки, чтобы была видна разница между левой верхней и правой нижней марками в листе. Это была марка, изображавшая жокея, голова которого в одном случае была отстранена, а в другом  утыкалась в гриву лошади.

Как-то мы с бабушкой перебирали семейные архивы, и я впервые взглянул на них с точки зрения филателиста. Большая часть переписки прадеда была сдана в ЦГАЛИ Украины еще в 60-х, но некоторые письма сохранились в семье, а еще были письма и открытки сестер прабабушки, несколько совсем старых открыток. Даты на аккуратных штемпелях почтовых отделений отсылки и приема редко отличались больше, чем на семь дней. А там были письма и из Нагорного Карабаха, и из Польши. Письма, конечно, остались у бабушки, но мне был выдан старый размашисто надписанный (чернила от времени стали коричневыми) конверт с маркой конца 19 века. «Строгости» моя коллекция набиралась медленно, но вот интригующая порывистость в ней была всегда.

Раз в месяц мы, Юные Филателисты, ходили за марками в магазин «Филателия» на Красноармейской, по моему, 101. Мы шли обычно с Сережей и еще одним Сережей, который тоже втянулся в собирание марок. Шли пешком минут пятьдесят, спускаясь с Печерска по улице Щорса прямо к магазину. Я не помню собственно первого прихода в магазин, но помню ощущение, когда доставал из конверта марки. Сначала в магазине – проверить идеальность состояния, потом дома, перекладывая в альбом. Этот спуск по улице Щорса от бульвара Леси Украинки был частью ритуала. До марок нужно было дойти после уроков, с тяжелыми сумками… как на Фудзи, только вниз. Почему-то хорошо запомнился один весенний день, видимо, класс девятый. Мы с «другим» Сережей идем за марками и курим замечательные сигареты Ньюпорт. Они с ментолом и от них не так хочется кашлять. Наши важно-счастливые рожицы привлекают внимание пары молодых ребят лет 20-ти, которые очень вежливо и деликатно спрашивают, нет ли у нас закурить. Я гордо достаю Ньюпорт (эти сигареты были очень дорогими и курильщики их не покупали) и угощаю ребят, и даже разрешаю взять три к всеобщему удовольствию.

Разве мог я подумать, когда Мама подарила мне мои первые «Космические» марки, что я стану филателистом? И тем не менее я стал. Я начал хорошо ориентироваться в каталоге, стал планировать пополнения коллекции, разобрался с такими милыми особенностями филателии, как номерные блоки, «разновидности», «линейка», «гребенка», и так далее. У меня, конечно, не было финансового пороху восстанавливать «Хронологию» даже за ближайшие годы, но «Космос» я потихоньку латал. Иногда Р.И. что-нибудь подбрасывал, придумывая, как я теперь понимаю, совершенно фантастические предлоги («Перебирал вчера архив, а там завалялся этот «Гагарин»... У меня же все в квартблоках, а что ж с этой на толкучку идти?») и ещё более фантастические цены (от подарков я жёстко отказывался).

Марки своей «Хронологии» я хранил уже в большом, как сейчас бы сказали, «правильном» альбоме (таком, как у Р.И.). И не просто за прозрачными целлофановыми полосками, а в клемташах. Жалкий Word не знает такого слова. Это черная подложка, накрытая целлофаном и спаянная с ним по краю. Обычно из широкой полоски вырезается либо крмашек под одну марку, либо под серию. Еще один хороший альбом, польский, мне как-то подарил Сережа – туда перешел до-хронологический «Космос». В старом большом альбоме я хранил старые марки, чтобы не заразить новые. Да, у марок бывает грибок, и это очень, очень опасно! Не был забыт и самый первый альбом-обложка. Он выполнял ответственную функцию переноса марок на осмотр или обмен.

Как-то вместе с Сережей, или кем-то еще из одноклассников я побывал в гостях у Р.И. и посмотрел его коллекцию. Если не ошибаюсь, у него была «Хронология» в квартблоках (!) начиная с 1956 года, плюс «простая» «Хронология» с начала 30-х, но без «Дирижаблей» и еще нескольких очень дорогих раритетов. Это было невероятно! Я уже обладал знаниями, чтобы оценить мощь этой коллекции. У меня был каталог марок СССР, я знал, что значит «цена по Иверу». Чтобы до конца передать все мои чувства от этого визита, следует упомянуть, что по физическому объему эта огромная коллекция марок… едва ли достигала двадцатой части ещё более фантастической библиотеки Р.И. Он расхаживал посреди этого запредельного мира, как триумфатор, которым он и был к нашему восторгу.

Глядя на это все из сегодняшнего дня, я бы сказал, что собирание марок, было на самом деле, крайне антисоветским делом. Оно сочетало в себе такие моменты чуждые коммунистическим ценностям, как узаконенная спекуляция, совершенная бесполезность, страсть, самоистязание (чего только стоила охота за номерными блоками, которых на всех, конечно, не хватало). Это была  настоящая частная собственность – хоть и микроскопическая, но зато в ее исходном смысле. Кстати государство не только разрешало филателистам перепродавать марки, но и само придерживало часть тиражей, чтобы потом продавать лет через 10-20-30. Это был мир, неподвластный идеологии, несмотря на то, что марки с вождями, съездами, борьбой «за» и «против» печатались регулярно. Марок с часами я не помню, но подвластными  времени они тоже не выглядели.

А потом марки ушли из моей жизни. Ушли, как таинственный народ из сказки про черную курицу, как воспоминание детства, которое потом сливается с фантазиями и уже непонятно было ли это все наяву. Я не могу вспомнить, когда и с чем я изменил им. Наверно, в 10-м классе подготовка к поступлению и интенсивные занятия математикой и физикой захватили меня (собственно математика – еще более антисоветское дело, чем филателия). Прошло уже больше двадцати лет с тех пор, как мы окончили школу. За эти годы я всего несколько раз заглядывал в мои альбомы. Причем первый раз я решился на это всего лет десять назад – показывал сыну. Мне немного стыдно перед марками за предательство. Я все помню: сцепку «Луна-9», Кустодиева, английских королев, статую свободы на маленькой зеленом кусочке бумаги с перфорированными краями… Марки удивительным образом хранят дыхание времени, Времени, а не наше. Наше дыхание они тоже хранят, но это не главное. Марки не картины, которые могут быть плохими или неинтересными, или даже вовсе ненарисованными. Их красота как гравюр имеет вторичное значение. Марки – это овеществленный поток времени, в котором филателисты могут немного побыть Хроносами.

ПОСЛЕСЛОВИЕ
Переехав недавно в Австралию, я неожиданно опять столкнулся с марками, но уже в повседневной жизни. Моя жена клеит их на письма Родителям, большинство писем от моих бизнес-партнеров украшено настоящими марками, а не напечатанными на конверте. Я смотрю на эти разноцветные прямоугольники (Австралийские марки! – тогда у меня не было ни одной), чувствуя себя избранным, одним из тех немногих кто знает, что они могут открыть двери в удивительный мир, к которому был когда-то причастен и я. Наклеенные на конверты, мужественно выдержавшие удары штемпелей (все-таки настоящие марки – гашенные), облетевшие полмира, соединившие время и расстояние… я стал их отрвать и складывать в стол – мне тяжело их выбрасывать...

Этот рассказ – мое приношение Филателии, поиск индульгенции за отступничество.

Сидней. Январь, 2006
© Smilerainman, 2006