Притворщик. Ч. 3. Гл. 12

          А тем временем девушки закончили свою программу и скрылись за тяжёлой портьерой. Оставив на местах свои инструменты, потянулись на отдых и музыканты. Вспыхнул свет. Теперь зал представлял собой довольно живописное зрелище. Народу, впрочем, несколько поубавилось, а те, что оставались, имели хоть и потрёпанный, но всё ещё решительный и задорный вид. «Досидеть до конца, во что бы то ни стало», - вот, что выражали их помятые лица.      

          - Н-да, - вздохнула Альбина, выводя Крапивина из задумчивости. – А с вами действительно не соскучишься. - Она нащупала рукой кулон и начала им играть. – А впрочем, это даже занятно.

          - Да, очень, - с едкой усмешкой подхватил Крапивин. Он был отчасти рад, что хоть сколько-нибудь заставил её призадуматься.

          - И всё-таки я не понимаю, - сказала она, нервно покусывая губы.

          - Что именно?

          - Да вот то самое. То есть я про вас. Я не понимаю, кому нужны все эти строгости? Ну то, что вы не пьёте, я ещё могу как-то понять. Хотя, тоже... Но девушки!..      

          - А, что с ними?

          - Послушайте, - скривилась она, - что вы из меня дурочку делаете? Хотите меня разозлить?

          - Ну что вы? Зачем это мне?

          - А тогда зачем вы притворяетесь? И вообще, какой-то вы странный. Вам никто об этом не говорил?

          - Ну как же? Случалось. 

          - Вот видите. А знаете, я ещё как только вас увидела, мне сразу что-то такое показалось. – Она взяла вилку, поковырялась в салате, потом выпила вина и снова откинулась на спинку стула.

          Крапивин молчал, наблюдая за её руками. Холёные, поблескивающие перстнями и тяжёлым браслетом, они почти всё время пребывали в движении. Можно было подумать, что они действуют как бы сами по себе, то есть без малейшего с её стороны участия. Но вряд ли это было так. Во всяком случае, за каждым её жестом, даже самым на первый взгляд незначительным, угадывалась вполне продуманная направленность. Используя руки, словно указку, она как бы направляла его вниманием - по крайней мере, пыталась. Вот, словно отыскивая кулон, она провела рукой по груди, а теперь она тронула себя за шею, поправила причёску, коснулась губ...

          Крапивин усмехнулся и отвёл глаза. Как это всё знакомо.

          - Вы улыбаетесь? – нахмурилась Альбина, выпрямляясь на стуле. И снова рука – в выразительном жесте она застыла над бокалом. – А я, между прочим, серьёзно. Да, да. Есть в вас что-то такое, отчего у меня прямо мурашки.               

          - Будто бы? – улыбнылся он. - Любопытно, и что же это такое?

          - Да откуда ж мне знать? – Она наморщила лоб и снова дотронулась до кулона. – Не знаю. Но, мне кажется... как бы это сказать?.. что в вас или чего-то уж слишком много, или совсем наоборот.
 
          - Это как, наоборот?

          - Ну, как, как. Откуда я знаю, как? – Она выпила ещё вина и потянулась за сигаретой. Крапивин помог ей подкурить. – Наоборот – это и значит наоборот, - задумчиво усмехнулась она, наблюдая за тоненькой струйкой дыма. -  Может, в вас нет чего-то такого, что должно быть, и что обычно встречается в других, откуда я знаю... Но я чувствую… Я вообще, хорошо чувствую мужчин. Вот женщин – нет, а мужчин – да.

          - Что ж, поздравляю. – Он взял чашку и глотнул немного кофе. Кофе давно остыл и показался ему невкусным.

          - Ну вот, опять он, - капризно поморщилась Альбина. – Господи, как он мне надоел, кто бы только знал, – пожаловалась она, глядя куда-то в сторону.

          Крапивин обернулся. К ним направлялся высокий, худощавый брюнет, очень стройный и симпатичный. Он был бледен, глаза его горели, а губы подёргивались как бы непроизвольно. На вид ему было лет тридцать, не больше. Ему наперерез бросился Костик. Он преградил ему дорогу и стал что-то быстро и горячо объяснять. Тот мотал головой, не желая ничего слушать.

          «Ну вот, только этого мне не хватало», - подумал Крапивин, наблюдая за их перебранкой.
 
           Наконец, Костику, кажется, удалось урезонить брюнета. Он проводил его подальше к окну и усадил за свободный столик.

           - Это Валерик, местный плэйбой, - криво усмехнулась Альбина. – Совсем ещё мальчишка, а уже... А всё папенькины денежки. Да вы не обращайте на него внимания, он только с виду такой огонь, а чуть что, сразу в кусты. Глупый, самодовольный дурачок. Однажды я имела глупость ему кое-что позволить... так, скучно было... так вот, он и напридумал себе бог знает что. Теперь всё Отеллу из себя изображает. Да, вы не бойтесь, он безобидный. 

            Крапивин только презрительно пожал плечами. Минутой назад он уже подумывал, чтобы уйти. Но теперь, когда появился этот Валерик, уйти означало бы показать себя трусом. А это было бы неприятно.

            - Ну, так о чём мы говорили? – выпив вина, улыбнулась Альбина.

            - Не помню, - мрачно отвечал Крапивин.

            - Ах да, я вспомнила, - обрадовалась она. К этому времени лицо её раскраснелось; в глазах появилась та особенная дымка, которая часто предшествует известным обстоятельствам. Вино, видимо, тоже сыграло свою роль. – Да, точно, мы говорили, кажется, о вас.

            - Неужели? – Он покосился на бутылку. В ней оставалось лишь на четверть.         

            - А вы будто бы не помните? – хохотнула Альбина. - Нет, вы всё-таки странный. Гм, да... Но я не об этом. Так вот, когда Костик мне стал про вас говорить... ну вы знаете, о чём вы его предупреждали... то, скажу вам, я сначала даже растерялась. Да, да, не смейтесь. - Она поставила бокал и потрогала себя за грудь. – Слушаю его, а сама думаю. Думаю, разыгрывает он меня, что ли?.. то есть, не вы, а он... Хотя на него это вроде не похоже… Между нами говоря, Костик всем хорош, но вот с юмором у него большие проблемы… Да, а тут вдруг такие шутки... Нет, в самом деле. Как же так, думаю, чтобы мужчина, и чтобы только пообщаться. Смешно, ей богу. Во всяком случае, со мной такого ещё не бывало. - Она подождала, что он ответит. Но Крапивин молчал, точно его это не касалось.
 
             - Послушайте, а вы случайно не баптист какой-нибудь?

             - Я? Баптист?.. Нет, я не баптист, - рассмеялся он.

             - Фу, ну слава богу. А то, знаете, мне все эти святоши... А по-моему, всё это одно только притворство и больше ничего. – Она окинула взглядом зал, взяла бокал и снова отхлебнула вина. - Да, да, притворство. Сколько помню, идешь, бывало, по улице, а навстречу - поп... ну или я не знаю, как там они называются... Вот он плывёт в своей рясе. Посмотришь - ну куда с добром – не человек, а прямо ходячая добродетель, просто смех разбирает. Вот только разве что щёки - да их и за два дня не объехать.  Ну и что?.. А ведь чуть только отвернись, посмотри в другую сторону, и он - этот самый святоша - он ведь только что не раздевает тебя глазами. Что, не верите? Правда, правда... да ещё и облизнётся впридачу. А глазки у него, посмотришь, ну прямо так и кажется, что сейчас вытекут. Не глазки, а сливочное масло. Нет, я, собственно, ничего - раз мужчина, то пускай. Но я только одного понять не могу. Зачем, тогда весь этот маскарад, зачем все эти дурацкие кривляния? А вы, что об этом думаете?
          - А что тут думать? – Крапивин потёр лоб, достал из пачки сигарету и закурил. – Даже не знаю, что и ответить... Одно могу сказать, человек слаб, а путь к богу такой неблизкий...

          - Вы опять смеётесь? – нахмурилась Альбина. – Ой, да ну вас, с этим вашим богом. Вы его видели, этого вашего бога?.. Бог, бог, глупости это всё. И вообще, лучше, давайте, о чём-нибудь другом... Где же там Костик запропастился? Я бы чего-нибудь поела… чего-нибудь горячего, а то вино, кажется, ударило мне в голову. - Она повертела головой, отыскивая глазами Костика. Тот как раз спешил к ним с подносом. 

           - Принести чего-нибудь ещё? – составив на стол тарелки со шницелем, ухмыльнулся он. Одновременно он украдкой подмигнул Крапивину.

           «Ну вот, уже и этот запанибрата, - невесело констатировал Крапивин. – Интересно, что будет дальше?»

           - Нет, у нас всего хватает, - отвечала Альбина. – Знаешь, а ты сегодня просто душка! И когда мы тебя женим?.. Кстати, а что там этот?  - Она кивнула в сторону Валерика. – Утихомирился или нет?

           - О, насчёт него можете не волноваться. Я прослежу, чтобы он вас не побеспокоил.

           - Да, уж ты, пожалуйста, постарайся. Кстати, у нас, кажется, заканчивается вино. Принеси-ка, братец, ещё. Да, и мороженого не забудь... Это ничего, что я так распоряжаюсь? – обратилась она к Крапивину. – А то, может...

           - Ничего, пожалуйста, - рассеянно кивнул он, прислушиваясь к оркестру. Музыканты только что вернулись и завели быстрый танец.   

           Альбина ела с аппетитом. Действуя вилкой и ножом, она разрезала шницель на мелкие кусочки и отправляла их в рот. И всё это с претензией на утончённость и, разумеется, с оттопыренными мизинчиками. Могло даже показаться, что она для того только и ест, чтобы показать, как это эффектно у неё получается. Что ж, это вполне ей удалось. Угрюмый вид соседа её ничуть не смущал.

           Впрочем, Крапивин и сам пробовал есть, но без особого желания. Ему здесь порядком уже надоело. Он отложил вилку, выпил остывшего кофе и задумался.

           «Какого чёрта, я здесь торчу? – спрашивал он себя. – Нет, пора положить этому конец». – Однако продолжал сидеть, сам даже не зная почему.   

           - Что это вы загрустили? – Альбина промокнула салфеткой губы и улыбнулась. – А знаете, я вот что придумала. Приглашу-ка я вас на танец… Да, хочу почувствовать вас рядом. А, что? А то вы сидите весь такой отстранённый... Как вы насчёт потанцевать? –
 
           Она подалась всем телом вперёд, наваливаясь грудью на стол. Глаза её влажно улыбались. 

           - Да, полно вам, какие там ещё танцы? – поморщился Крапивин.

           - А я хочу. Вот возьму и приглашу. Неужели вы откажете даме?

           Пока они препирались, быстрый танец закончился, и полилась медленная мелодия. Всё тот же бледный паренёк, с длинными волосами, подошёл к микрофону и, оглядываясь на остальных музыкантов, как бы нехотя запел.

           - Вот видите! – воскликнула Альбина. - Всё прямо как по заказу. Ну, идёмте же. – Она выбралась из-за стола и подала ему руку. Мысленно чертыхаясь, Крапивин встал, затушил в пепельнице окурок и пошёл за ней. Туда же, к свободному от столов пятачку, устремилось ещё несколько пар, и вскоре там даже сделалось тесно.