Дитя двух миров. Глава вторая

ГЛАВА ВТОРАЯ. ВОЛКИ ИДУТ ПО СЛЕДУ

 Люблю я лето, честное слово! Мне вообще нравится, когда тепло, и когда не надо навьючивать на себя кучу одёжек. И дело тут не в природной нашей женской склонности к демонстрации своих прелестей (хотя и не без этого, конечно, – много ли продемонстрируешь в шубе?), а просто летом как-то оно веселее, что ли… Зелень, солнце – жить хочется (во всех смыслах этого слова). И хочется быть счастливой… А ведь если разобраться, человеку не так много и надо для счастья (в смысле, не для глобального счастья, а для текущего). Нет войны, нет чумы, ты сыта-здорова, и мир вокруг настроен к тебе доброжелательно, в общем и целом. И солнечные лучи перебирают светлые волосы твоего сына, деловито топающего рядом, – какого хрена суетиться-дёргаться, бежать неизвестно за чем (только потому, что все бегут)? Вот ещё бы любовь… Это да, это штука нужная, но если её нету в данный момент времени, то всегда ведь есть надежда, что она возьмёт да и появится, верно? Через день, через час, или даже через пять минут выскочит вдруг из-за угла, и…
 Эх, скорей бы выбраться из этого частокола нагретых солнцем бетонных коробок куда-нибудь за город! Дачи у нас нет, но дядя Лёша собирается вывезти всё наше семейство на Вуоксу – там у них (в смысле, у его фонда) есть какой-то типа летний лагерь. Я не очень вникала, что там да как: Петрович говорил, что клёво (и молодёжи много), а я уже привыкла ему верить. Оставалась только дождаться окончания летней сессии, и тогда мы с маманей на пару тут же сорвёмся в отпуск до осени. Блин, скорей бы – мне уже остохренело в душной городской пыли, густо замешанной на автомобильном смоге. Хорошо эххам, у них весь транспорт – от лошадей до грифонов – экологически чистый, а у нас в Питере скоро вообще дышать будет нечем.
 Мы с Шепотком возвращались из детской поликлиники, где проходили ежегодный медосмотр, – летом народу меньше, чем ближе к осени. Обычно этот медосмотр не слишком дотошный (взяли анализы, кровь из пальчика, послушали, и всё), однако на этот раз моего ребёнка осматривали как космонавта – дошло даже до энцефалограммы и разных других хитрых компьютерных тестов. Я даже слегка прибалдела от такого лихого сервиса (причём бесплатного!), тем более что с нами (персонально, блин!) работала не уже примелькавшаяся поликлиническая медсестра очень неопределённых лет с выжженными перекисью волосами, вусмерть замученная жизнью и, судя по всему, хронической сексуальной недостаточностью, а представительный молодой доктор со статной фигурой и белозубой улыбкой (у меня от этого педиатра, не буду врать, сердчишко ощутимо ёкнуло – хорош, гад, ничего не скажешь). Я уже была аморально готова к тому, что он начнёт меня клеить, но врач держался строго в рамках, без всяких там фривольных прихватов. Это-то меня и насторожило – ой, что-то тут не так! – а потом я заметила, что глаза у этого типа доктора какие-то отстранённо-холодные, хотя улыбался он с минимальными интервалами, как запрограммированный. И с какого это, спрашивается, перепугу скромной мне – точнее, моему Саше, – такое VIP-внимание? Да ещё даром? И тут же услышала:
 – А вы не удивляйтесь (хм, заметил мою взъерошенность – наблюдательный…). Дети – это наше будущее, и государство проявляет заботу о здоровье своего будущего. Вам просто повезло – вы с вашим Сашей (смотри-ка, и даже имя Шепотка запомнил…) оказались одной из первых, а скоро такие комплексные осмотры станут обычным делом для всех малышей, а потом и для школьников.
Я выслушала всю эту пышную ботву скептически (ага, высокосидящим дядям больше делать нечего, как только заботиться о детях), но виду не подала. В конце концов, разве плохо получить на халяву полное обследование по последнему слову медицинской техники? Тем более что его результаты меня порадовали: мой Шепоток оказался абсолютно здоровым, что в наше гнилое время само по себе и немало. А потому я очень вежливо распрощалась с красавчиком-доктором (типа, до новых встреч, заходите к нам ещё) и постаралась побыстрее выкинуть его образ из башки – в моём одиноком житье-бытье такие эротичные раздражители мне явно противопоказаны.
 Мы с сынишкой вышли на улицу и побрели домой по солнышку, благо идти было недалеко – от силы минут пятнадцать в неспешном режиме «нога за ногу». Нет, лето – это всё-таки классное время года...

* * *

 – Алина – мать объекта – держится насторожённо. Живёт замкнуто, на контакты идёт крайне неохотно. В компаниях бывает редко, от случая к случаю.
 – Странно… Любовник-сожитель или, как это теперь говорят, бой-френд?
 – Не отмечено. Вероятно, имеют место какие-нибудь короткие связи – женщина она молодая, симпатичная и работает на людях, – но не более того. Улитка на склоне, в общем, – майор сдержанно улыбнулся, – в своей личной ракушке.
 – На хрен мне твоя зоология, – генерал сердито сдвинул брови. – А что насчёт отца объекта? Третий месяц сопли жуёте, работнички, – где результат?
– Тут вот какое дело, товарищ генерал. Нам удалось разговорить её подругу – она, в отличие от Алины, гораздо контактнее, особенно, – майор ещё раз улыбнулся, – с молодыми мужчинами. И выяснилась одна странная вещь…
 – Короче!
 – Четыре года назад Алина рассказывала ей о своём путешествии, – майор выдержал многозначительную паузу, – …в некий параллельный мир, где она якобы…
 – Ты чего, в детство впал? Фантастику читаешь или, как это теперь говорят, фэнтези? Что за чушь?
 – Никак нет, товарищ генерал, – я в основном читаю наши нормативные документы. Но примерно в то самое время, когда Алина забеременела, запустили адронный коллайдер, и была выдвинута гипотеза, что могли появиться «мостики» между разными измерениями.
– Бред обывательский! Скажи это нашим учёным – они тебя поднимут на смех! Нет, лучше не говори – всех нас сделаешь посмешищем. Ты бы ещё марсиан приплёл…
 – Но, товарищ генерал, вы же сами говорили: принимать во внимание все мелочи, так или иначе относящиеся к объекту!
 – Говорил. А сейчас говорю: насчёт коллайдера – это полный бред. Ты мне факты давай научно обоснованные, а не шизоидные домыслы. Понял?
 – Так точно, товарищ генерал. Будут вам факты – нам удалось организовать полное медицинское обследование объекта. Ждём результат.

* * *

Мы неторопливо шли вдоль решётчатой ограды детского садика. Было тепло, по забору бойко скакали шустрые воробьи, над головой тихо шелестела под лёгким ветерком листва. Тишь, гладь да божья благодать…
 Благодать кончилась внезапно.
 Впереди, шагах в десяти от нас, из кустов выскользнула кошка – чёрная как смоль – и перетекающими движениями пошла нам навстречу. Она именно как бы текла, а не шла – было в её походке что-то завораживающее.
 Я поначалу не придала появлению кошки никакого особого значения, хотя и заметила её, конечно. Кошек на улице (в отличие от тех же ворон) мало, и всех наших местных я знала в лицо, так сказать (они так и льнули к Шепотку и норовили потереться об его ноги). А эта – эта типа Багира была незнакомой, я видела её в первый раз.
 – Смотри, какая пантера! – сказала я сыну и вдруг почувствовала, как он напрягся.
 Шепоток вёл себя странно: он внимательно смотрел на приближавшуюся кошку, и его ладошка в моей руке дрогнула.
 – Это нехорошая киса, мама, – произнёс он, и я реально припухла. Я уже привыкла к Сашиным рассудительным высказываниям, но таких интонаций в его голосе я раньше как-то не слышала – никогда.
 А кошка шла к нам, и было в ней что-то недоброе: то ли неестественность походки, то ли мерцание глаз, ясно различимое даже при ярком солнечном свете. И тут я заметила, что кошка не отбрасывает тени! Весь асфальт был в шевелящихся теневых пятнах от листвы, но за этой тварью тени не было, как будто свет бесследно исчезал, коснувшись её блестящей гладкой шерсти. И я вдруг вспомнила гнусную чёрную кляксу, достававшую меня когда-то у сказочного Водопада Слёз. Неужели…?
 И тут ударила серая молния.
 По ушам хлестнул пронзительный шипящий визг.
 Откуда-то сверху на кошку спикировала ворона, и я ни секунды не сомневалась в том, что это Кагга. А потом начался сюр средь бела дня.
 Всю эту картину маслом я видела отчётливо, до мельчайших подробностей. Ворона целила кошке в голову, но её клюв не дошёл до оскаленной кошачьей морды – ворона словно натолкнулась на невидимую преграду. А кошка присела и выбросила вперёд и вверх свои удлинившиеся лапы. Во все стороны полетели перья и клочья чёрной шерсти – ворона таки вцепилась в кошку когтями.
 Я замерла на месте, судорожно сжав руку сына.
 В двух шагах от нас по асфальту катался тёмный клубок, пронизанный вспышками, – магический бой не на жизнь, а на смерть, во весь рост. А затем над этим клубком прямо в воздухе – типа голограмма – проступили два как бы человеческих силуэта, тёмный и светлый. Они яростно рубили друг друга мечами – я даже слышала лязг сталкивающихся клинков. Но я была уверена, что этого не видит никто, кроме меня и, может быть, моего сына. Первичные умения эххийки, которыми меня наделила одна очень милая дамочка… Значит, я унесла из Эххленда и ещё кое-что…
Я не знаю, сколько всё это продолжалось. Мне показалось – долго, хотя на самом деле вся эта коррида заняла не больше минуты. Чёрный пропустил удар, и блестящее лезвие меча располосовало его сверху донизу. Пахнуло жаром, от истошного вопля – типа ультразвука – заныли зубы. Я невольно зажмурилась, а когда открыла глаза, тёмного клубка уже не было. В воздухе кружились пух и шерстинки, а на асфальте лежало воронье перо, раскрашенное красными капельками. Умереть и не встать…
 – Видал? – услышала я возбуждённый мальчишеский голос. – Ворона кошку гоняет! Во здорово! Засёк, куда они подевались?
 Я повернула голову – два пацана лет десяти жадно оглядывались по сторонам, ища глазами исчезнувших участников поединка. Нет, они ничего не видели…
 Вот моё полузабытое сказочное путешествие и напомнило о себе – весом, грубо, зримо, как сказал один поэт. Что это было – в смысле, что за кошка? Или кто? Чёрный глюк? Тогда это ещё не так страшно, чёрные глюки шпионы, а не убийцы, как объяснял мне де Ликатес. А если это… Что там обещал мне посланец Вам-Кир-Дыка в качестве свадебного подарка, если я соглашусь стать женой повелителя Полуночной стороны? «Чёрный Владыка пошлёт в твой мир своих магов-убийц, и все твои обидчики умрут» – так, кажется? «Умрут» – значит, тёмные умеют не только шпионить, но и убивать, и не только в своём родном Эххленде, чтоб он провалился… Но на кой хрен я им сдалась? Глюк ведь говорил, что они не будут меня преследовать, даже если я не приму заманчивое предложение Владыки – мол, сама копыта откинешь, без всякой нашей помощи. А эххи не врут – даже тёмные. Значит… Значит, эта как бы кошка явилась не по мою душу – она приходила за моим сыном! Ну да, конечно, сын короля, типа наследник трона – заманчивая добыча для вамкирдыкцев. Вот это я попала так попала…
 Мне стало тоскливо. Живу ведь себе тихо, в нормальном мире, где магии нет, и не может быть по определению, никого не трогаю и даже в канализационные люки больше не падаю. Так ведь нет – достают, гады! Если вы не идёте к фэнтези, фэнтези приходит к вам, даже если оно тебе и на фиг не надо… И что теперь, эти тёмные и светлые будут ходить вокруг меня ночными и дневными дозорами, не давая ни минуты покоя? Застрелиться и не жить, блин горелый…
 Довести свои пессимистические рассуждения до логических выводов мне не удалось. Мы свернули в проулок, ведущий к нашему дому, и я увидела напротив нашей парадной грузовую «газель» с распахнутой задней дверцей. Вроде ничего такого особенного – внутри машины торчала какая-то типа мебель (наверно, кто-нибудь переезжает, или что-то новое прикупили), – но мои до предела обострённые крутым стрессом ощущения (или нежданно-негаданно проснувшиеся «первичные умения», подарочек магессы Окостенеллы, чтоб ей пусто было) безошибочно подсказали: опасность!

* * *

 Людей у машины было двое – оба здоровенные молодые парни, в джинсах и в лёгких рубашках. Один копошился внутри, в салоне – что-то переставлял, – другой (наверно, водила) стоял возле кабины и курил, облокотившись на открытое боковое окно. При этом он лениво посматривал по сторонам, но когда его взгляд как бы ненароком коснулся насторожившейся меня, я тут же поняла: это опять по мою душу – вторая серия называется.
 Я шла осторожно, как будто под ногами у меня был тонкий лёд, и на всякий случай сменила руку, которой вела Шепотка – пусть уж лучше он будет подальше от этой дурацкой «газели». «Может, пойти назад и обождать, пока эта подозрительная тачка не уедет?» – подумала я, но тут за моей спиной зашуршали шины. Я обернулась – там припарковался крутой джип класса «мицубиси от меня, паджера» с тонированными стёклами. Машин возле нашего дома хоть и много, но все они уже примелькались, а эта – эту я раньше не видела. Ой, что-то это всё мне так не нравится…
 И тогда я, не доходя до своего подъезда, резко свернула к предыдущему, рассчитывая проскочить под самым домом. «Надо заранее достать ключи, – мелькнуло в моей голове, – а то пока я буду пурхаться с домофоном…».
 Тип, стоявший у кабины, выплюнул сигарету и что-то буркнул. Хмырь, возившийся в салоне, выбрался наружу, зыркнул вправо-влево и направился ко мне походкой ожившего платяного шкафа. Типичный бычара, блин, – толстая шея, широкие плечи, маленькие глазки и сто граммов мозга. Шкаф пёр прямо на меня, не оставляя времени для размышлений.
 – Эй, девушка! Сорок вторая квартира в этом подъезде?
 Вопрос идиотский – типа, как пройти в библиотеку, в три часа ночи. Над дверью каждой парадной есть табличка с номерами квартир, и если ты умеешь разбирать цифры… А быкошкаф был уже совсем рядом и протягивал к нам свою лопатообразную лапу, в которой что-то держал.
 Раздался негромкий хлопок – как пузырь из жевательной резинки лопнул.
 На морде шкафа нарисовалось изумление. Он издал хрюкающий звук и всей тушей осел на асфальт.
 Я прибалдела.
 Шепоток молчал, наблюдая за происходящим с видимым интересом – ребёнок, что с него возьмёшь…
 А из тонированного джипа, как чёртики из табакерки, выскочили два парня в куртках – такое ощущение, что они даже дверцы не открывали, а просочились прямо через железо и стекло. Двое из ларца, одинаковых с лица двигались как на пружинах, и в руках у них были пистолеты. Мне сначала даже показалось, что пистолеты игрушечные – уж больно дико было видеть в тихом зелёном уголке Питера людей с настоящим оружием. Нет, я понимаю, рост преступности, и всё такое, и всё-таки одно дело слышать или даже смотреть по телевизору, и совсем другое – видеть это шоу своими глазами (да ещё как бы принимать в нём участие).
 Водила, похоже, всё понял сразу и воспринял на полном серьёзе. Он полез в кабину, однако движения его казались какими-то заторможенными по сравнению с быстротой ребят из джипа.
 Поздно.
 Ещё пару раз хлопнуло, и второй бычок ткнулся лицом в сидение, так и не успев на него забраться. Да, пуля немножко быстрее человека…
 А к моим ногам подкатилось то, что держал в руке шкаф – маленькая такая штучка с острым кончиком. Шприц-тюбик, и предназначалась эта пакость бедной мне…
 Это стало последней каплей, переполнившей пороховую бочку. Хватит с меня этих разборок в Бронксе – я подхватила сына на руки и рванула к своей парадной наискосок, по газону, прямо через кусты, холодеющий спиной ожидая удара.
 Пронесло – за мной никто не погнался. Не выпуская из рук сына, я как-то сумела открыть магнитный замок – высший пилотаж в экстремальной ситуации называется. Дверь захлопнулась за мной с лёгким щелчком, я одним духом взлетела на свой четвёртый этаж и глянула в лестничное окно.
 Тел на асфальте уже не было. Паники не было тоже. Да и кому паниковать? Всё случилось очень быстро, а что до тихих хлопков, так этим вообще никого не удивишь. С некоторых пор у нас пошло поветрие – малолетки (и не очень малолетки) взяли моду день-деньской щёлкать под окнами какие-то взрывчатые самоделки. Развлекаются, террористы юные, головы чугунные, – не соображают, что нервы у людей и так на пределе, а тут ещё они со своими хлопушками.
 Один из тех парней, что выскочили из джипа, стоял возле «газели»; второго не было. Когда я выглянула в окошко, этот типа ниндзя поднял голову и посмотрел на наш дом. Мне показалось, что он смотрит прямо на меня, и я поспешно отпрянула – сердце заколотилось так, что мне даже поплохело. Да, это вам тот ещё аттракцион, блин горелый…
 Я никак не могла попасть ключом в замочную скважину – пришлось звонить. Двери открыл дядя Лёша (слава богу, он дома!). Он посмотрел на меня – надо полагать, цвет лица у меня был очень характерный, – молча втянул нас в квартиру, быстро выглянул на лестницу и аккуратно закрыл дверь.
 – Что случилось, Аля?
 Я только всхлипнула. Осторожно опустила Шепотка на пол и уткнулась Петровичу в грудь, из последних сил борясь с накатывающей на меня истерикой.
 – Тихо, тихо, дочка, – успокаивающе сказал Алексей, – ты уже дома.
 Он бережно приобнял меня, и от его крепкой руки и спокойного голоса я как-то сразу успокоилась – истерика отступила.
 – Ох, дядя Лёша, там со мной такое было…
 Сначала я рассказала ему всё вкратце, в общих чертах (опустив, понятное дело, всю кошачье-воронью феерию). Уловив суть, Петрович прервал меня, вышел на лестницу и глянул на улицу.
 – Нет там ни «газели», ни джипа, – сообщил он, вернувшись. – А теперь давай-ка поподробнее.
 И я рассказала – со всеми деталями, какие только успела заметить.
 – Да-а-а… – задумчиво проговорил Алексей, когда я выдохлась. – Дела… И кому же это ты, дочка, дорогу-то перешла? Да ещё так основательно, чтобы за тобой с пистолетами бегают? Не верить тебе у меня оснований нет – я, как-никак, знаю тебя не первый год. Приврать ты, конечно, можешь, – при случае, особенно по мелочам, – но тут уже не до шуток.
 Я только дёрнула плечами. Если насчёт эххов у меня были кое-какие соображения, то что касается бандюков – тут я, как говорится, ни сном, ни духом. Вряд ли тут замешан мой бывший шеф – сколько лет прошло, да не такой уж он и крутой, как из себя корчил. Но тогда кто, кто заинтересовался незаметной мной, самой обычной молодой девчонкой? И зачем?
 – Я по этому поводу вот что думаю, – услышала я по-прежнему спокойный голос Петровича. – Судя по твоему рассказу, эти резвые мальчики из джипа – профессионалы, причём профессионалы очень высокого класса. Для таких взять тебя где угодно в любое время дня и ночи – пара пустяков. Но они, похоже, тебя охраняли – так, как охраняют очень важных персон, на уровне президента. Огонь на поражение при возникновении малейшей угрозы для охраняемого объекта – это серьёзно.
 – Вот и охраняли бы себе президента, – буркнула я. – Я-то тут при чём?
 – А ты здесь и не при чём, – невозмутимо пояснил дядя Лёша. – Охраняли они его, – он кивнул в сторону Шепотка, как ни в чём не бывало уютно устроившегося на диване с книжкой в руках, – а тебя уже так, заодно. Это спецслужбы, Аля (при слове «спецслужбы» я почувствовала себя букашкой под микроскопом, ощущеньице – бр-р-р…), и их интересует твой сын. Думаешь, я не знаю, что внучок-то у меня непростой? Глянь-ка вот, – с этими словами он протянул мне свою ладонь, на которой я разглядела тонкий белёсый шрам.
 – Это я стамеской, – пояснил Алексей, – шесть дней назад. Глубоко саданул, до кости – рука сорвалась.
 – И что? – спросила я, уже зная ответ.
 – А ничего, – он улыбнулся. – Шепоток зашептал – рана затянулась через полчаса, а на следующий день я о ней уже и думать забыл.
А я вдруг вспомнила, как сотник Верт врачевал своего покалеченного бойца – чему тут удивляться, спрашивается? Если уж рядовой эхх способен на такие феньки, то уж сын крутого мага, эльфийского короля – это вообще без вопросов. И ещё я вспомнила удививший меня сегодняшний медосмотр в детской поликлинике: теперь-то ясно, что вся эта лабуда про заботу о детях, какую плёл мне этот типа доктор (может, он и доктор, только немножко из другой больницы), – полная лажа, осмотр был организован специально для моего Шепотка. И теперь понятно, кто его организовал…
 – Так что Сашенька наш не прост, – продолжал между тем мой типа папаня. – Я ведь и раньше за ним кое-что замечал, да и бабушка наша не без глаз. Не такие уж у тебя старики глупые да не продвинутые, как ты думаешь.
 – Да я и не думаю так вовсе, – пробормотала я, хотя на самом деле, конечно, именно так и думала.
 – Ладно, – дядя Лёша небрежно махнул рукой, – не в этом фишка, как вы говорите.
 – А в чём?
 – А в том, что Саша очень непростой ребёнок – я так думаю. Одарённых детей много, но не всеми ими интересуется криминалитет – жлобы-то эти тоже ведь хотели похитить в первую очередь нашего Шепотка, – и не всех их опекают спецслужбы, да ещё так тщательно.
 – И что же нам делать? – спросила я растерянно.
 – Что делать… Конечно, за тебя и за него, – Петрович снова посмотрел на Сашу, – я, если придётся, жизнь отдам, – он сказал это так, что я ни на секунду не усомнилась в том, что так оно и будет (не дай бог, конечно), – только вот сказки про Джеймс Бондов, которые в одиночку крушат целые шпионские сети – это сказки, Аля, покруче твоего фэнтези.
 – Так может, позвонить в милицию или куда там ещё, в ФСБ?
 – Позвонить можно, вот только… – на лбу Алексея пролегла горькая складка. – Как бы тебе объяснить… В бою всё ясно: здесь друг, там враг, а вот в нашей вроде бы мирной жизни всё не так просто. Маловато осталось людей, для которых дело и долг важнее, чем пачка денег, и многовато развелось людишек, которые не то что чужого – своего ребёнка продадут, если им за это хорошо заплатят. Слышал я кое-что о программах по поиску детей-уникомов – есть такие программы и у нас, и не у нас тоже. Знать бы ещё, кто тут заказывает музыку, и для чего эти дети им нужны. И кто знает, на что будет способен твой Саша, когда вырастет? Он ведь может стать оружием – страшным оружием. А оружие – это дело такое: тут важно, в чьих оно руках, в чистых или не очень. 
 Мне стало не по себе – сказка незаметно превращалась в триллер.
 – Так что же нам делать? – повторила я упавшим голосом.
 – Для начала, – Петрович усмехнулся, – покорми ребёнка и поешь сама. Суп я к вашему приходу разогревал, но он наверняка уже остыл. Так что марш на кухню, а я тут пока подумаю, кое-что прикину. Не бойся, без боя мы не сдадимся.
 Мне кусок в горло не лез (хотя на аппетит я обычно не жалуюсь), но не покормить Шепотка я не могла – мать я или одно название?
 А когда я через полчаса вернулась в комнату, Алексей протянул мне листок бумаги, на котором было написано несколько строчек. Я прочла.
 – Устраивает такой вариант? – весело спросил дядя Лёша. – А я тут пока попробую выяснить – по своим каналам, – что за контора тебя пасёт, и вообще.
 – Устраивает, отец, – я впервые назвала Петровича этим словом.
 – Вот и хорошо. Значит, готовься приятно провести вечер и жди сигнала – Сергей приедет через час, не раньше. Да, не стоит говорить маме о твоём приключении – зачем её волновать, правильно? – и… о том, что мы тут с тобой придумали.
 «Лучший способ не проболтаться – это ничего не знать» – всплыла у меня в голове слышанная где-то фраза. Говорят, сейчас и пытать никого не надо, один «укол правды» – и человек сам расскажет всё (в том числе и то, что когда-то знал, но забыл).
 И я поняла, почему Петрович не стал объяснять мне свой план на словах, а изложил его на бумаге. У стен тоже бывают уши, особенно у стен дома, где живёт очень необычный ребёнок, которым очень интересуются очень нехилые силовые структуры.

* * *

 Серёга – светловолосый голубоглазый парень чуть постарше меня – мне понравился. Мне было приятно чувствовать его руку на своих плечах, когда мы с ним в обнимку (так было задумано по сценарию) вышли на улицу. Меня давненько никто не обнимал, так что эту часть нашего любительского спектакля, задуманного Петровичем, я играла с искренним удовольствием.
 Машина у Серёги – синий «фольксваген-пассат» – была не новой, но ухоженной: как видно, хозяин о ней заботился (не шалопай безбашенный), и это я записала ему в плюс. Что из себя являет мужик, можно оценить по его машине (если она, конечно, у него есть) – тест надёжный, проверено.
 Петрович вышел нас проводить – как бы на всякий случай, а то вдруг мои типа охраннички (их не было видно, но я не сомневалась – они где-то поблизости) подумают, что бедную меня опять похищают, и откроют пальбу. Он небрежно (у меня аж сердце ёкнуло) поставил на заднее сидение огромную сумку марки-серии «мечта оккупанта» и сказал нам с Сергеем, улыбаясь шире некуда: 
 – Ну, молодёжь, счастливо оттянуться! За пацана (это уже предназначалось мне) не беспокойся, я присмотрю. Так что отдыхай хоть до понедельника – ваше дело молодое, какие твои годы.
 Я знала, что Алексей работает на публику – он говорил всё это для невидимок, чутко следивших за каждым моим движением, – но делал он это классно, как настоящий актёр. Вот тебе и слуга царю, отец солдатам…
 Я уселась на заднее сидение – как всем известно, место рядом с водителем называют «местом смертника», и мы поехали.
 Крепилась я изо всех сил, и только минут через двадцать пять, когда мы уже были достаточно далеко от моего дома, быстренько расстегнула не до конца затянутую «молнию» на сумке.
 – Как ты там? – негромко спросила я, наклонившись над «мечтой оккупанта».
 – Нормально, мам, – ответил мой сын. – Можно уже вылезать?
 – Подожди ещё немного. А пока давай дальше играть в прятки.
 Сумка чуть шевельнулась – Шепоток устраивался поудобнее, места там хватало для двух таких, как он. И ни капризов, ни хныканья – чудо, а не ребёнок.
 Так он и сидел в сумке смирно – ни дать, ни взять котёнок, которого везут на дачу. И только один раз, когда мы плотно завязли в пробке (уже на выезде из города), он высунул головёнку, глянул в боковое окошко на толпившиеся вокруг лакированные спины машин и шустро юркнул обратно, как мышонок в норку. Я улыбнулась.
 Машины в сторону Приозёрска шли табунами (что вы хотите – лето, пятница, вечер), но конкретно за нами никто вроде не прицепился. Кажется, букашке удалось выскочить из-под микроскопа… Вот только надолго ли?

* * *

 – Вы кретин, Монстр, да, да, последний кретин! Как были вы мелким рэкетиром, так вы им и остались, несмотря на всю вашу внешнюю респектабельность. Топорная работа. Что, нельзя было подсунуть этой блондинке какого-нибудь мачо, чтобы – как это по-русски? – охмурить её, затащить в койку, а потом она сама принесла бы нам своего ублюдка на – как это по-русски? – блюде с синей полосой, да. Нет, на это у вас не хватило мозгов, Монстр, – вы решили устроить грубый киднэпинг в стиле Чикаго тридцатых годов прошлого века. И вот вам результат, – лысый человечек небольшого роста, сидевший за офисным столом в одном из навороченных коттеджей на берегу Финского залива, злобно сверкнул глазами. – А если кого-то из ваших людей взяли живым – что тогда? А тогда очень скоро это ваше новое КГБ размотает по ниточке весь клубочек и дотянется до нас. Я сделал ошибку, связавшись с вами, Монстр, и эту ошибку придётся исправлять.
 Тот, кого звали Монстром, стоял перед лысым навытяжку. Монстр имел бледный вид – тёртый питерский криминальный авторитет очень хорошо знал, кто такой мистер Твистер, и что значат слова «ошибку придётся исправлять».
 – Э-э-э… – промямлил Монстр, нервно теребя в руках свои любимые тёмные очки. – Я принял все меры предосторожности. Исполнители не знают заказчика – мы работали по цепочке, и если даже…
 – Об эффективности ваших мер предоставьте судить мне, – перебил его Твистер. – Пока я могу только сказать, что…
 Дверь кабинета бесшумно отворилась, и на пороге возник молодой человек в тёмном костюме.
 – Сэр, есть новая информация, – доложил он.
 – Минуточку, Дэниэл, – остановил его хозяин кабинета и коротко бросил Монстру: – Подождите в холле. Возможно, у вас появится возможность реабилитироваться. Ну, что там у вас? – обратился он к помощнику, как только они остались одни.
 – Два часа назад мать интересующего нас объекта уехала с каким-то парнем. Вдвоём.
 – Сексуальный уикэнд… – пробормотал Твистер.
 – Да, сэр, это выглядело именно так. Однако на всякий случай Скунс проследил за их машиной, а потом передал контроль Вампиру. И Вампир – совершенно случайно, сэр, пока они торчали в пробке, – вдруг заметил в машине ребёнка. Она взяла его с собой, сэр, – судя по всему, тайком.
 – Очень интересно! – Твистер заметно оживился. – Девочка решила сыграть в свою игру – что ж, это нам на руку. Куда они направляются?
 – За город. В сторону Приозёрска, сэр, – там курортная зона.
 – Превосходно, – Твистер возбуждённо потер маленькие ладошки. – Этим ребёнком заинтересовались на самом верху, и мы не можем – как это по-русски? – лопухнуться. Будем их брать, Дэниэл. Своими силами, без помощи этих наших, – он брезгливо поморщился, – русских союзников. Две машины и четверо парней – этого будет достаточно. И задействуем вертолёт – противник у нас серьёзный, и машине с трофеями не так просто будет пересечь финскую границу. А вертолёт – это скорость, мой мальчик, скорость! У русских входят в моду аэроклубы – частным вертолётом здесь уже никого не удивишь.
 – А противовоздушная оборона? – осторожно спросил Дэниэл. – Всё-таки здесь пограничная зона…
 – Э! – Твистер пренебрежительно махнул рукой. – Двадцать пять лет назад – вы тогда ещё бегали в коротких штанишках – один немецкий парень сел на «Сессне» прямо на Красной площади, пролетев через половину этой страны. Не думаю, что с тех пор русская ПВО стала лучше – скорее наоборот. Да, и ещё, – он понизил голос, хотя звукоизоляция в его кабинете была отменной. – Это чудовище в холле нам больше не требуется – отработанный материал. Угостите его нашим фирменным кофе, и пусть едет. Как это по-русски? Канает себе с богом, да? Вот и пусть канает, только… не очень далеко.
 – Я всё понял, сэр.
 …Сорок минут спустя водители на Приморском шоссе стали свидетелями того, как шикарная иномарка, шедшая на большой скорости в сторону Петербурга, вдруг неуверенно завиляла прямо посередине дороги, пошла боком, а потом проломила ограждение и рухнула вниз с виадука.
 Сотрудникам ГИБДД, прибывшим на место происшествия через пятнадцать минут, с первого же взгляда стало ясно, что внутри груды мятого железа не осталось ничего живого – фарш невозможно провернуть назад.
 – Наверно, водитель не справился с управлением, – предположил один из них, – или уснул за рулём. А может, выпил лишку – пятница, конец рабочей недели.
 – Или решил установить рекорд имени Гиннеса по прыжкам на автомобиле, – мрачно пошутил другой, разглядывая осколки тёмных очков, прилипших к окровавленным остаткам ветрового стекла.

* * *

 «По результатам экспресс-анализа можно сделать вывод, что объект Х-711 имеет целый ряд серьёзных генетических отличий от обычных людей. Считаю целесообразным изъятие. Дата. Время. Подпись».
 «Вот это номер, – ошарашено подумал куратор секретного проекта «Дети-уникумы», ознакомившись с депешей, поступившей по экранированному каналу связи. – Ряд серьёзных отличий… Проще говоря, этот мальчишка не совсем человек. Или совсем не человек? Вот тебе и марсиане…».
 Отложив бланк в сторону, он нажал клавишу коммуникатора.
 – Сидоров!
 – Слушаю, товарищ генерал!
 – По поводу Саши Ф. Изымайте. Немедленно. По исполнении доложить.
 – Есть, товарищ генерал!
 Коммуникатор ожил через десять минут.
 – Мальчика в квартире нет, – голос майора звучал растеряно-виновато.
 – Как это нет?!
 – Его мать уехала с приятелем три часа назад. Предполагаю, она каким-то образом умудрилась забрать с собой и сына – в машине была большая сумка.
 – Так какого же… – генерал поперхнулся. – Где они? Куда поехали?
 – Девятый шёл за ними, но потом потерял их из виду. Пробки на дорогах, товарищ генерал.
 – В голове у тебя пробки, майор! Сгною! Возьмите в оборот её домашних – они-то должны это знать!
 – Уже, товарищ генерал. Но мать Алины ничего не знает, а отчим…
– Что отчим? Только не надо песен о героях-подпольщиках, которые гордо молчали на допросе в гестапо!
 – Он… – голос майора дрогнул, и генералу почудился в нём сдержанный смешок. – Он не может ответить, товарищ генерал. Отчим Алины пьян – мертвецки. Её мать сказала, что когда она пришла с работы, он уже был невменяем – говорит, что раньше никогда его таким не видела. Мы вызвали медиков, товарищ генерал, и как только они его откачают…
– Жду! – куратор проекта «Дети-уникумы» от всей души хлопнул по коммуникатору, разрывая связь, и пробормотал: – Анекдот, ёптыть, – пока есть водка, мы непобедимы…

* * *

 Выбравшись из городской толчеи, Серёга резко прибавил скорость – мы летели по шоссе с ветерком.
 – А ты классно водишь, – сказал я ему, помогая Шепотку выбраться из сумки, – как профи.
 – А я выступал в ралли, – отозвался Сергей, – хобби у меня такое. Поэтому Алексей Петрович и попросил меня вас отвезти – типа доверяет.
– А… А я-то думала, что он выбрал тебя, потому что ты у нас такой красавчик, – я ехидно ухмыльнулась. – Папаня меня любит – не будет он подсовывать мне парней второго сорта.
 – Ну, и поэтому тоже, – в ответ на мою подколку Серёга весело улыбнулся, глядя на меня в зеркальце заднего вида, и добавил доверительно: – Ты мне сразу понравилась – клёвая ты девчонка.
 – Нормуль, – подытожила я, – будем считать, что в любви ты мне объяснился. Дело за малым – доехать до вашего тайного города. А то не в кайф мне как-то ворковать, озираясь на каждую проходящую тачку.
 – Доедем, – уверенно сказал мой типа водитель-телохранитель. – Тут осталась на всё про всё часа два, вместе с просёлком. Только город наш не очень тайный, и не город даже, а лагерь в лесу, на берегу реки.
 – Лагерь? Пионерский, что ли?
 – Военно-спортивный. По патриотическому воспитанию молодёжи. Это всё фонд, где Алексей Петрович работает. Хорошее дело. У нас и оружие есть – вполне официально.
 – Оружие? – подозрительно уточнила я. – У вас там что, боевиков готовят?
 – Воинов, – очень серьёзно ответил Сергей. – Защитников страны – в мире-то хрен знает что творится. Со спецназом мы, понятно, связываться не будем, но если на тебя шпана какая наедет, или ещё кто, по зубам настучим на раз. 
 – А если… А если всё-таки за мной явятся, ну, эти, которые из наших спецслужб?
 – А не будет никакого «если». Директор нашего фонда – бывший контрразведчик, он уже кое с кем связался, ему Петрович звонил. Отец у тебя хитёр – не только драться умеет, но и думать. Звонил он всем нам от соседей – на случай, если ваши телефоны на прослушке, – а я уже потом позвонил к вам домой: мол, можно к вам в гости? Так что если твоим сыном по-хорошему интересуются, для пользы дела, то никаких проблем – всё уже под контролем.
 – А если по-плохому?
 – А если кто решил использовать твоего пацана исключительно для себя, любимого, то ни хрена у него не выйдет. Пока мы тут с тобой катаемся, наши ребята уже подготовили информационный пакет для Интернета – фотографии, данные и всё прочее. В случае чего о твоём сыне узнает весь мир, а для тихушников широкая огласка – это кранты. Так что нам с тобой только доехать, а там можно будет и расслабиться. У нас там весело – сама увидишь.   
 – Что, и дискотеки по вечерам?
 – Конечно. Девчонок, правда, маловато, – ты у нас будешь королевой бала.
 Я мысленно усмехнулась – знал бы ты, парень, какой королевой я была! – а вслух сказала:
 – Покатит. Первый мой танец твой, рыцарь, – дарю.
 – Рыцарь благодарит прекрасную даму, – Серёга церемонно кивнул головой и изящно вписался в поворот.
 Шепоток нам не мешал. Я его покормила (захватила кое-что с собой), и он прилип к окну, рассматривая лес, стелившийся по сторонам. Потом он утомился и уснул, свернувшись на сидении, – я сделала там для него типа постель, подложив ему под голову пустую «мечту оккупанта». Я и сама начала уже задрёмывать – денёк-то у меня был ещё тот, – как вдруг услышала, что к негромкому урчанию мотора примешался какой-то тарахтящий звук.
 – Это ещё что за пакость? – пробормотал Сергей.
 Я перегнулась через спинку правого переднего сидения и посмотрела вперёд и вверх – туда, куда смотрел Серёга.
 Над дорогой карикатурной стрекозой завис вертолёт.

* * *

 На фоне бледного вечернего неба вертолёт смотрелся зловеще. Его вращающиеся лопасти образовали чуть светящийся круг: ни дать, ни взять «летающая тарелка», прибывшая откуда-нибудь с планеты Тиу-Киу-Тау-Миу, где жил когда-то один мой знакомый кекс по фамилии Озаботтэс. Железная стрекоза висела над дорогой коршуном, готовым ринуться вниз.
 – Может, это наши? – спросила я (почему-то шепотом), сама не зная, кого именно я подразумеваю под словом «наши».
 – Нет, – Сергей отрицательно покачал головой, – это не военный вертолёт, и вообще…
 И не закончив, резко дал по газам.
 Мы проскочили под брюхом стрекозы зайцем, уворачивающимся от хищных когтей.
 – «Фольксваген-пассат» номер… – загремело с неба. – Приказываю остановиться!
 Никогда не любила жесть-боевиков (в отличие от фэнтези) и меньше всего мечтала о том, чтобы стать действующим лицом детективного перформанса. Ну не умею я сбивать вертолёты из арбалета (тем более что арбалет мой остался в Эххленде).
 – «Фольксваген-пассат», – надрывался металлический голос, – остановитесь, или мы будем стрелять!
 Ой-ё... Стрелять… Я уже видела, что бывает, когда пули попадают в людей... Крыша у нашей тачки наверняка тоньше танковой брони – бах-бах, и готовый дуршлаг! По-моему, самое время вмешаться эххийским магам – Кагга, дрянь пернатая, где тебя черти давят?
 Но выстрелов не последовало. Вертолёт прогрохотал над нашими головами и пошёл вперёд, быстро снижаясь.
 – Хочет сесть и перекрыть дорогу, сволочь, – сквозь зубы процедил Сергей. – И ни свернуть, ни обогнуть, хоть разворачивайся…
 И тут грохнуло.
 Вместо злой стрекозы над дорогой вспыхнул яркий пламенный шар, плюющийся во все стороны длинными огнистыми струями. По машине, царапая стёкла, застучали мелкие обломки – вертолёт разлетелся на куски. А потом над самыми верхушками деревьев со свистом промелькнуло что-то угловато-стремительное, похожее на гранёный слиток серебра.
 – Дела… – изумлённо произнёс Серёга. – Ну, Алина, ты и даёшь!
 – Кому и как? – нервно пошутила я (напоминаю, если вы забыли: у меня в стрессовых ситуациях прорезается и обостряется своеобразное чувство юмора). – Даю, бывает, конечно, но редко.
 Шепоток молчал, рассматривая дымную полосу, протянувшуюся над лесом.
 – Это был истребитель-перехватчик, – пояснил Сергей, проигнорировав мой типа юмор, – и он сбил вертолёт ракетой класса «воздух-воздух».
 Блин, у мужиков мозги точно набекрень, особенно если дело касается каких-нибудь боевых железяк. Ну самое время для лекций на военную тематику!
 – И что дальше? Ждать удара лазером со спутника? – Сергей повернулся и посмотрел на Шепотка. – Что же это у тебя за парень такой, если за ним так гоняются, а?
 – Я хороший мальчик, – невозмутимо ответил мой крошка-сын. – Я самостоятельный, но всегда слушаюсь маму, бабушку и дедушку, вот!
 – Ты лучше на дорогу смотри, водила! – сердито бросила я, прижимая к себе Сашу. – Рули давай, пока на нас атомную бомбу не сбросили. Где этот ваш райский уголок? Едем, едем, и ни хрена!
 – Уже скоро, не переживай, – успокоил меня бывший участник ралли. – Сейчас будет перекрёсток, потом парочка поворотов, и мы на просёлке. А там уже рукой подать. Доедем – я ведь Петровичу слово дал.
До перекрёстка мы долетели мухой и проскочили его под самым носом приземистой чёрной машины, зверем выскочившей с примыкавшей трассы. И этот зверь, словно учуяв добычу, помчался за нами.
 «Опять бега начинаются… – с тоской подумала я. – И когда же всё это кончится – в Эххленде с его драконами да змеями, и то спокойней было! А если эти вместо уговоров сразу начнут стрелять?».
 – Не будут они стрелять, – Серёга словно прочёл мои мысли, – вы им нужны живыми, а не дохлыми. И по колёсам стрелять не будут – если у нас на такой скорости лопнет колесо, мы тут же слетим с шоссе и пойдём считать ёлки. В итоге они получат только трупы.
 «Про трупы – это очень оптимистично» – подумала я, закрывая собой Шепотка: кто его знает, что на уме у экипажа чёрной машины? 
 – Не бойся, мама, – очень серьёзно сказал Шепоток, в упор глядя на меня своими чуть зеленоватыми глазищами, – я с тобой.
 Интересное кино… И кто тут кого успокаивать должен, спрашивается?
 Стрелять в нас действительно не стали – вместо этого нас начали умело прижимать к обочине. Серёга молча и яростно боролся, раз за разом выкручиваясь из почти безнадёжных положений, но даже мне было понятно, что мы проигрываем: чёрная машина была куда мощнее нашего старенького «пассата». А бывший гонщик понял это ещё раньше меня.
 – Ребёнка держи! Сожмитесь! – заорал он, когда мы входили в очередной крутой поворот, и вывернул руль.
 Удар был таким, что я чуть не откусила себе язык. К счастью, других последствий не было – Сергей оказался профессионалом и таранил чёрного зверя мастерски. Наша боевая колесница, дребезжа, удержалась на шоссе, а преследователь снёс дорожный указатель и улетел в глубокий кювет. Через пару секунд бабахнуло, и оттуда выбросило сноп рыжего огня с чёрным дымом пополам – Голливуд от зависти давится транквилизаторами.
 – Серый, это супер! – Я подалась вперёд, обняла парня за плечи и поцеловала его в щёку. – Как ты их!
 – Тряпку дай… Там, между сиденьями, – ответил Серёга, морщась.
 И тут я увидела, что наша левая передняя дверца глубоко вмята и даже разорвана – из-под лопнувшей обшивки торчали острые металлические края. А на левой брючине Сергея, возле колена, расплывалось тёмное мокрое пятно.
 – Остановись на минутку, я перевяжу, – пробормотала я, нашарив тряпицу. – Кровью ведь изойдёшь, Серёжка!
 Машина приткнулась к обочине, я выскочила, перебралась на переднее сидение и как могла, прямо поверх брюк наложила Серёге повязку, чувствуя себя фронтовой медсестрой. Получилось у меня не очень – справа неудобно, а покорёженную левую дверцу заклинило наглухо. «Видел бы кто со стороны, – подумала я, затягивая узёл зубами, – ну чисто порнуха: девочка мальчику прямо в авто…». И оборвала сама себя – ну что за мысли идиотские лезут в голову!
 – Как ты? – я посмотрела на бледное лицо Сергея. – Вести сможешь? А то давай я – я умею.
 – Сам справлюсь, – парень упрямо мотнул головой. – Маресьев, вон, вообще без ног на самолёте летал, а я что, с одной ногой машину не доведу? Обижаешь… 
 Я вернулась на своё место, и мы тронулись.
 Похоже, нашей тачке тоже досталась – на ходу она лязгала, кряхтела и скрежетала, словно жалуясь и раздумывая: а не развалится ли мне?
 – Дотянем, – проговорил Сергей, кривясь от боли. – Смотри, вот и просёлок.
 Справа в сплошней стене леса появился просвет – в глубь уходила грунтовая дорога с неглубокой колеёй. Мы свернули. Дорога была узкой и неровной, но шоссе с его чёрными машинами и вертолётами осталось позади, что не могло не радовать. Приближалась ночь с её спасительной темнотой – белые ночи уже кончились, – обещавшей укрыть нас от чересчур любопытных глаз. Только бы наша «антилопа-гну» не сдохла…
 Наверно, Серёга тоже подумал об этом. Он достал мобильник и набрал номер.
 – Максим? Это я. Заводи свой глиссер – мы уже на подходе. Принимай ценный груз, капитан Флинт. – И пояснил недоумевавшей мне: – Резервный вариант – Алексей Петрович предусмотрел. Там, – он дёрнул подбородком, – река, а на реке катерок. Полчаса прогулки по воде на фоне красот природы – и мы на месте. Жаль только, – он улыбнулся, – что я не смогу сегодня с тобой потанцевать.
 Я только собралась ему ответить, как наш лимузин кашлянул и заглох – приехали называется. А позади, на шоссе, волчьими глазами сверкнули фары ещё какой-то машины, и она тоже свернула на просёлок.
 – Так, – очень спокойно сказал Сергей. – Бери пацана и беги в лес.
 – Куда?!
 – В лес. Вон туда – видишь тропку? Она ведёт к реке. Там скалы, но есть спуск, типа каменной лестницы. А внизу тебя встретит Макс. Всё путём, Алинка, – беги.
– А как же ты?
 – А я задержу этих – кто бы они ни были, – с этими словами он открыл бардачок и вытащил оттуда пистолет. – Мне на одной ноге всё равно далеко не уйти, так что…
 Я похолодела.
 – Не напрягайся ты, – добавил Серёга, заметив ужас в моих глазах. – Я сейчас звякну в лагерь, подъедут наши, и… Всё путём, Алинка, – мы ещё с тобой потанцуем. Беги, блин, чего сидишь? – приказал он, следя за приближающейся машиной. – Быстро, ну!
 И я, сглотнув липкую слюну, сгребла Шепотка в охапку и кинулась в лес.
 Я бежала по мшистым кочкам, утыканным кустиками брусники-черники, и боялась только одного: как бы не налететь в темноте на какой-нибудь корень и не упасть. О Сергее я старалась не думать: со мной был Шепоток, и я должна была спасти его от всех тех, кто так упорно за нами охотился. А он молчал и только тихонько сопел мне в ухо.
 Уже почти стемнело, и тропинку я вскоре потеряла. Это меня огорчило не сильно – лес поредел, а впереди в вечерней тишине уже слышался шум воды: мимо реки я не пробегу. Закрываясь от хлещущих по лицу веток, я проломилась сквозь заросли папоротника и кусты малинника. И в это время сзади, там, где остался Сергей, щёлкнули два выстрела – один за другим, – затем ещё один. И тишина – злая и гулкая.
 И я поняла, что Сергея больше нет – вот так сразу взяла и поняла. Я была знакома с этим красивым и весёлым парнем всего несколько часов, и даже успела с ним пококетничать, но я о нём почти ничего не знала. Почти ничего – если не считать того, что он меня защищал, защищал самоотверженно, совсем как эххийский рыцарь Хрум де Ликатес. Только Серёге было куда труднее: не было у него под рукой ни боевой магии, ни даже пулемёта… А он всё равно меня защищал… Мне захотелось сесть на мох и заплакать, но со мной был мой сын, и поэтому я побежала дальше.
 Берег открылся внезапно. Редколесье кончилось, в лицо пахнуло водяной свежестью. Я подбежала к обрыву, ожидая увидеть каменную лестницу, о которой говорил Сергей, и…
 Лестницы не было. Берег обрывался вниз круто, словно срезанный ножом. Подо мной были отвесные гранитные скалы, внизу громоздились камни, и бурлила быстрая река. Но чтобы добраться до этой реки, нужны крылья или хотя бы квалификация мастера спорта по альпинизму с полным набором верёвок-крючьев – мне не спуститься по этой стене (да ещё с ребёнком) даже под угрозой расстрела, тут метров двадцать, не меньше. Но не мог же Серёга меня обмануть – здесь должна быть лестница или что-то в этом роде!
 Я завертела головой, и вскоре увидела эту чёртову лестницу – слева, метрах в ста от меня. Берег там понижался, и вниз вела цепочка каменных выступов, по которым вполне можно было спуститься. Значит, я просто сбилась с пути и выскочила на берег не там, где надо. Ну, это поправимо, тем более что у основания каменной лестницы, за громадным круглым валуном, я увидела корму моторной лодки – капитан Флинт ждал ценный груз.
 Я перевела дух, перехватила Шепотка поудобнее, и в это время кусты там, откуда я прибежала, раздвинулись. 
 Из кустов появились две тёмные фигуры в чёрных масках с прорезями для глаз и носа (я почему-то вспомнила безлицых – пленных орков, слуг дракона Кост-а-Лома) и пошли ко мне, медленно и молча.
 Бежать было некуда.
 Я стояла на краю обрыва, глядя на зловещие чёрные фигуры и зная, что сейчас будет. Безлицые изнасилуют меня прямо тут, на камнях, а потом перережут мне горло и сбросят в реку – зачем я им нужна? А моего сына, моего Шепотка, они унесут с собой, чтобы в каком-нибудь секретном центре вырастить из него беспощадного и непобедимого убийцу. В нашем мире и так много зла, а станет ещё больше, когда мой сын вырастет и превратится в то, что из него сделают.
 И тут меня снова, как когда-то в кабинете директора фирмы, где я работала, окатило горячей волной.
 …Я (или не совсем я – вместо куртки и джинсов на мне было какое-то старинное платье) стояла с ребёнком на руках (его волосы щекотали мне щёку) у высокого окна терема и смотрела вниз, на чёрные камни мощёного двора. Было темно, в воздухе кружился снег. В темноте угадывались контуры домов, притихших в ожидании неминучей беды. Небо было чёрным, но с одной стороны густо подкрашенное багровым – с той стороны, откуда шла эта беда.
 Там, за этим багряным сполохом, остался мой ладо, муж мой, отказавшийся отдать на поругание поганому царю Батыге меня, жену свою, и принявший смерть под татарскими саблями. Он остался лежать там непогребённый-неоплаканный, и чёрные вороны выклевали очи его ясные, и волки серые растащили его белые косточки. А град мой отчий, моя Рязань, обречён – придут под его стены несметные полчища, и стены эти падут, и дома рассыплются горячим пеплом, и кровь затопит улицы, где по весне так вкусно пахнет яблоневым цветом. И меня притащат на аркане к ханскому шатру и бросят на вонючий войлок, чтобы я стала усладой ворогу. А из сына моего, из моей кровиночки, вырастят злого пса, и поскачет он со стаей таких же диких псов на мирные города и селения, оставляя за собой золу, кровь и слёзы. А не бывать этому!
 И я (та, другая я) падаю вниз, на чёрные мокрые камни…
 Морок растаял – я снова стояла над обрывом, и внизу снова бормотала река.
 Мне некогда было разбираться в том, что я видела – безлицие были уже рядом. И я (настоящая я) точно так же, как это сделала другая я, жившая почти восемьсот лет назад, шагнула вниз, навстречу острым камням и глухому ворчанию реки, слыша, как отчаянно колотится сердечко прижавшегося ко мне сына.