Фонарь

Хандрилось. Плюс тянуло пофилософствовать, а это вредно. Тем более наедине с собой. Ты об этом знаешь, но всё равно хочешь побыть подальше ото всех и начинаешь усиленное самокопание.
Такое состояние накатило, когда я возвращался с работы вполне приличным будним вечером. Откуда и в честь чего одарило меня таким настроением? Неизвестно.
Бытовой здравый смысл настойчиво просил не валять дурака и возвращаться домой, потому что завтра рано вставать, завтра напряжённый день, завтра столько дел.
- Ты же всегда так поступал. А тут он, видите ли, в смятение впал.
- Вот именно. Завтра. А сейчас мне не по себе. Хочу побыть один. Совсем один. Хочу поразмышлять, хочу повыть на облака, не дожидаясь луны, хочу выпить, зря что ли фляжку с коньяком несколько месяцев с собой ношу, а так и не притронулся. Мне неспокойно.
После этих слов хозяйственный внутренний голос обиженно заявил, что завтра я об этом пожалею, очень притом. После чего умолк и с гордым видом удалился.
Машинально отметив про себя хорошую погоду, я со своей заблудшей душой искал одиночества. Нет, не того, что сопровождает тебя большую часть жизни, когда ты один почти везде и почти всегда.
Мои измышления прервал звонок мобильного.
- Что с тобой?
- Давай я скажу, что всё хорошо.
Друг немного помолчал:
- Ну, хоть в выходные зайдёшь?
- Да шут его знает.
- Тогда точно зайдёшь.
Короткие гудки. Мысленно поблагодарив друга за понимание, я побрёл, куда глаза глядят. Он всегда знает, когда мне особенно тоскливо и когда меня стоит оставить одного. Остальные начинают активно выражать сочувствие и требовать возвращения улыбок и позитивного настроя. Как же так? Человек, у которого всё время всё хорошо, вдруг сидит потухшим взглядом. Непорядок. Одна моя коллега недавно выдала: "Ты хотя бы для виду улыбайся, а то сразу пожалеть хочется". Да, да, да. Мне как раз не хватает этих пластиковых эмоций.
Я свернул с проспекта на маленькие улочки в поисках небольшого дворика, где можно остаться наедине с самим собой. Потом понял, что хочу отдохнуть от людей и решил посидеть на крыше. Но сначала зашёл в пекарню купил себе свежий багет с тмином, а в соседнем магазинчике приобрёл ветчины в нарезке.
Мне повезло. Обычно всегда закрытая калитка недалеко от реки Мойки выпустила кого-то из жильцов или гостей, и я проскользнул внутрь. По обычаю мегаполиса мы не обратили друг на друга ни малейшего внимания. Большие города приучают стирать почти всех людей из событий прошедшего дня. Их слишком много, чтобы тратить на них свою память. Я с радость расскажу о вкусном обеде, о воздушном шарике, что пролетал над бизнес-центром напротив, о машине с синим ведёрком, о присланной весёлой картинке, о новых зёрнах в кофемашине - только о людях не спрашивайте.
Я немного полюбовался чистым и аккуратным двориком, где собирался появиться трёхцветный кот, чтобы принять солнечную ванную на заботливо постриженном газоне. Но под вечерними лучами особо не разнежишься, поэтому пушистый сибарит отправился в один из ясных летних дней с обязательным блюдцем чуть подтаявшего мороженого крем-брюле.
Дверь нужной парадной открылась после рывка. Я поднялся на крышу, где обнаружил столик, пару стульев и фонарь. Последний был выполнен с особым изяществом, но без излишеств.
Приступ обостренной мизантропии вылечивается временем проведённым исключительно в своё удовольствие. Не для завтрашнего рабочего дня, не для вечерних переписок в сети, не для общения с кем бы то ни было.
Свежий багет, хорошая ветчина, достойный коньяк и никого. Комфортное одиночество. Я немного захмелел, прикрыл глаза и начал распевать песни из советских мультфильмов. Мои вокальные данные оставляют желать лучшего, но сегодня меня это не волновало или не останавливало. Я самозабвенно распевал и распивал. Даже пританцовывал. Вальс бутербродом мне особенно удался.
Незаметно сумрак стал темнее и приглушил собой закат. Я неспешно дожёвывал последнюю четверть багета, отламывая небольшие кусочки. Ветчина уже закончилась, а коньяка осталось примерно на два глотка. Зажёгся свет, и я услышал мягкий женский голос:
- Ты рисовал в детстве на обоях?
Я медленно обернулся, без особого доверия к происходящему. Однако, так оно и было. Голос определённо принадлежал фонарю. Моё изумление только возросло. Я видел достаточно улыбок, которые светились, но я впервые видел свет, который улыбался. Так ласково, спокойно и ободряюще.
- Ты не ответил на мой вопрос. Так рисовал в детстве на обоях или нет?
- Не помню.
- Подойди поближе.
Я подошёл.
- Рисовал. Несомненно рисовал.
- Почему ты так решила?
- Ты стоишь рядом и улыбаешься. Был бы ты затёрт существовательством, тебя бы даже во двор не пустили.
Я молчал и с укоризной поглядывал на фляжку. Мадемуазель Фонарь рассмеялась и подмигнула:
- Не вини коньяк. Мы откликнулись на твою потребность в чуде.
- А зачем вы привели меня на крышу?
- Выслушай мою историю. И многое поймёшь.
- Хорошо.
- Когда моя вечная юность только началась, я хотела светить ярче солнца и всех звёзд вместе взятых, чтобы ко мне приходили и приходили, и любовались мною, и рассказывали обо мне, восхищались мной - и поначалу так и было. Я беззастенчиво упивалась этим временем, пока не стала замечать, что с каждым разом людей вокруг становится всё меньше и меньше, а потом они и вовсе стали обходить меня стороной. Я не понимала, я негодовала и страдала от недостатка внимания. Чем же я им так не угодила? Разгадка оказалась и во мне и в людях. Мой свет всегда находился здесь и только здесь, а всем им нужно было идти дальше. А для вас неизвестность хуже темноты. И чем дальше от меня, тем хуже было видно нужную дорогу. Приходилось выбирать скучное и предсказуемое будущее. Но каково это было запираться в обыденности, зная о собственном пути? Каково было жить в относительном комфорте, но в душе завидовать тем безумцам, которые попытались пройти дальше в темноте, но срывались и погибали? Каково им было знать, что они проиграют в любом случае?
- Скверная ситуация.
- И тут встрепенулась серость. Предложила им расписанную по часам или минутам жизнь и назвала это "уверенностью в завтрашнем дне". И они взяли себе эти заготовки существования и стали мерить ею всех до единого. А что есть потакание навязанным шаблонам, как не желание быть любимым другими, забывая о себе? Или, наоборот, тщетная попытка доказать себе, что достоин своей же любви через то, что тебя любят другие? Изо дня в день продолжается существование в заданных рамках. Каждый день нужно отказывать себе в чём-то, ограничивать себя, чтобы ненароком не переступить порог осуждения. Слепое следование чужим ожиданиям. Потом наступает момент, когда ты начинаешь бояться зеркал, бояться своего отражения, бояться посмотреть в свои глаза. Можно убедительно притворяться перед всеми, кроме себя.
- Прекрати. Пожалуйста.
- Прости. Так надо. Люди ищут света, потому как сами светятся. А серость питается душевными силами. Чем больше людей живут по общей программе, тем сильнее она становится. Ей невыгодны идущие своим путём. Ей нужны забитые обыватели. Поэтому серость всеми силами старается гасить порывы, зажимать всех и каждого, поэтому порицается рисование на обоях. Ведь для ребёнка они слишком скудны и скучны. Он пытается разукрасить их на свой лад. Сделать мир ярче, разнообразней, выразить свою индивидуальность. Ты рисовал на обоях. В тебе ещё сохранился огонь. Пусть его немного, но есть.
- Спасибо.
- Ты слишком рано меня благодаришь. Я искала ответ долгие годы. Истинным светом нельзя похваляться или разбрасываться, его невозможно отдать или подарить, но он может быстро и незаметно потеряться. Истинный свет помогает снова разгореться даже самой маленькой искорке и пробуждает свет в других. Он никому не обязан и ничего не должен. Мы всё никому не обязаны и ничего не должны. Мы все часть настоящего света. Но многие забыли об этом.
- Серость?
- Да. Серость заставила вас забыть об этом. Она слишком зависит от вас, и она сделал всё, чтобы вы зависели от неё. Ты не боишься пробудить свой свет? Серость будет изо всех сил сопротивляться. Тебе придётся заново к себе привыкать. Ты столкнёшься с непониманием и пересудами. Ты даже себе самому поначалу будешь казаться безумцем.
- А мой путь?
- А твой путь продолжится там, где твоей душе захочется петь.

Я вернулся домой поздно. Радостный и с горящими глазами. Меня не страшила неизвестность, мне стало интересно. Когда супруга открыла дверь, я вручил ей красивый букет:
- Дорогая, я так давно не дарил тебе цветов.
- Спасибо. Что с тобой сегодня? – Пауза. – Не отвечай. Я всё вижу. Наконец-то.