Посвящение

Это – для котенка, в которого стреляли из пневматического ружья. В тот раз ему повезло: пуля попала в лоб и застряла в черепной кости. Он остался жить.
Самое страшное -  это то, что он по-прежнему ласков и доверчив. Маленький рыжий котенок со спутанной шерстью ласкается, просит погладить.
А мы – жестокие дети глупцы – не оправдываем его доверия.
Бедные.


Где мы живем?
Почему так?
Здесь предают друг друга, враг врага, здесь наживаются на чужих проблемах, здесь проблемы решают деньгами, а деньги создают новые неприятности.
Здесь забыли о том, что такое небо и что такое огонь, что такое ветер и гроза, здесь не помнят мягкого шелеста опадающих листьев и стука дождя о железную крышу,  здесь уже не смотрят на облака, отыскивая причудливые фигуры, а предпочитают брать банальные штампованные картинки с телеэкранов.
Здесь благородство сравняли с глупостью, честь смешали с землей, а честность невозможна по определению. Весь этот мир – квадрат с пятью углами, пересечение параллельных прямых. Невозможный алогизм, попытка осмысления которого рвет мозг на части.
Но мы и не пытаемся осмыслить. Мы плывем по течению, нам плевать на других, да, в общем-то, и на себя тоже плевать, мы мелочно выживаем, пережидаем, ждем – и не признаемся в этом, боясь показаться странными. Ненормальными. Боясь изоляции, которую неизбежно устроит общество, не признающее других. Порицая тех, кто все же осмелился отойти в сторону от толпы, напомнить о том, что человек может существовать не только как ячейка общества. Сливаясь с этой толпой, образуя одно неизменное лицо.
Здесь жизни записаны на бумаге, жизни зависят от каких-то справок, здесь нельзя просто радоваться – нужно, чтобы был повод, здесь нельзя просто жить – получается только существовать…
Только здесь могли придумать такую форму решения конфликтов, как война. Миллионы людей, умирающих за навязанные ценности, под придуманные лозунги – цена перемирия между двумя руководителями, сидящими в бункерах. Дети, умирающие от голода, и женщины, ждущие нежеланных, чужих детей – плод усилий нашего жестокого завоевательского воображения.
Здесь каждый волен делать лишь то, что должен; здесь шаг влево – расстрел, шаг вправо – повешение, шаг вперед – ура, герой, медаль на грудь и ленточка через плечо, а еще гарантированное упоминание в учебниках истории; шагнул назад – что ж, молодец, предусмотрительный ребенок, продолжай в том же духе и можешь стать успешным, вот только теперь ты умрешь где-нибудь в застенках – за дезертирство. Или, предположим, извращение идеологии. Почти одно и тоже ведь. А что, давай, попробуй убежать, это даже может быть интересно. Жаль только, что развлечение это ненадолго, тебя поймают и отдадут на съедение крысам, и ты пожалеешь, что решился, тебя заставят пожалеть об этом, и не рассчитывай на пощаду – здесь не знают, что это, здесь забыли создать альтернативу жестокости, извини, поезд ушел, се ля ви. Прощай, парень.
Здесь те, кому не все равно, умирают первыми, а остальные содрогаются, стоя у края их неглубокой могилы и бросая первую горсть земли на деревянную крышку наспех сколоченного гроба. Здесь есть лишь одно желание, одно стремление, одна цель и одно средство – выжить. Любой ценой, не обращать внимания на остальных, забыть о собственной принадлежности к одному биологическому виду, руководствоваться инстинктами – даже не звериными. Хуже. Своими инстинктами, выработанными специально, чтобы противостоять таким же.
Мы забыли о молитвах, о просьбах и праздниках, мы помним лишь кровавые обряды, древние, как мы сами. Мы говорим, что не верим в богов, что не доверяем им, но продолжаем приносить себя им в жертву, все так же боимся возмездия свыше, забывая, что месть придумали мы, и наказания – тоже мы, и авторы жестокости – люди.
Мы хотим спастись, здесь устраивают целые религии, и доверчивые идиоты идут за такими же слепыми священниками и просветленными, и никто не знает, чего мы боимся, от чего бежим – не знает или не хочет говорить, считает унизительным признавать.
Потому что мы – страшны. Мы, не где-то там, а здесь, среди деревьев и океанов, полных жизни, убрав в сторону гениев, писавших добрую музыку, создававших книги, взывающие к душам, - мы придумали наш мир таким, какой он есть сейчас.
И мы боимся, что создадим мир еще страшнее, похожим на сон, длинный, тягучий, из которого нет выхода.
Помогите нам, кто-нибудь, пожалуйста, помогите, протяните руку, самим нам не выбраться из этой трясины, спасите, кто-нибудь, кого мы не успели запятнать своими домыслами…
Кто-нибудь, пожалуйста…
Тот, кого мы еще не придумали… тот, в которого должны поверить, просто поверить…
Ведь поверить – это просто, ведь правда, просто…

Нам не спастись.