Крылья. нет - 5 тимур

Шесть месяцев. У меня нет работы. Нет денег. Друзей. Родственников. У меня есть дом, темный и почти заброшенный, растрепанный и холодный. У меня есть соседи, совсем со мной не разговаривающие и очень злые. Вчера соседка Маша столкнулась со мной на лестничной площадке, зыркнула враждебно в мою сторону, а словив  мой взгляд, отвела глаза, опустила голову и ничего не сказала. Какой смысл говорить «здрасьте», если это лишнее…
Бабушка ни разу не позвонила, а я не знала ее нынешний номер. На работу я не звонила и даже не пыталась найти новую. Я не желала  ничего из того, к чему раннее стремилась. Теперь я понимала,  стремления временны, и если чего-то желаешь сейчас, то в какой-то момент, а он обязательно настанет, это станет глупым и ненужным, смешным и бессмысленным. Я знаю наверняка, что права. 

 Сегодня дождь, пасмурно и серо, холодно и безнадежно. А что надежно? Надежна погода? Нет. Может, надежны обещания, нам данные? Или люди? Глупость. Любовь? Жизнь? Нет, нет и еще раз нет. Это иллюзия. Брутальная лесть. Стертая грань между реальностью и грезами намного интереснее,  - что придумал, то и твое, и не стоит что-либо доказывать, все доказано.  Ты один в своем мире, а что может быть прекраснее тебя самого в собственном выдуманном мире, никто и ничто не вмешается, не потревожит, не выпотрошит и не выпьет до дна.
 Я подумала о том, что стоит прогуляться. Взяв рассказы Набокова, воткнув в уши наушники, я вышла на улицу. Запах озона прекрасен, теперь особенно. Это ранняя весна,  март хорош собой, он дарит надежду на солнце и тепло, он вносит жизнь в жизнь, именно так, любуешься первыми лучами солнышка и веришь в светлое будущее. Так просто.

Я прошла от дома до ближайшего супермаркета, это приблизительно пятьсот метров. Присела на ледяную скамейку, мне тепло даже сейчас, все настолько поменялось, стало невообразимо удобным. Я слушала классику и умилялась, это расслабляет и вводит в некий транс, а вместе с любимыми произведениями литературных мастеров превозносит, прежде всего,  морально. Я удовлетворенна жизнью, а это много, это сверх сознания. Дети резвятся вокруг, бегают и горланят, а мне все равно. Это превосходно. Отрешенность от действительности массы заводит, уводит, уносит.
 Тик-так, время летит позади меня, не опережает. Как вдруг..

  Тимур. Это он. Он. Тимур. Я его вижу и он не один. Он с женщиной.  Краcные,  рванные локоны, худощавая фигура и бледные пустые голубо-серые глаза. Это невероятно. На расстоянии каких-то пятидесяти метров я вижу их насквозь. Их взгляд, устремленный друг на друга, их выражение лиц, улыбка, переплетенные пальцы,  в конце концов. Это ужасно и почти больно. Почти , потому как  я отвыкла от подобного рода чувств, привыкла к гармоничному одиночеству. Он очень изменился. Его русые волосы посветлели, седина доминировала над основной окраской волос. Он грустный, но  не безнадежный.

 Мне  стало холодно. Жутко холодно. Вдруг я оказалось в темной заброшенной комнате, свет чуть пробивался сквозь забитые ставни на окнах, освещая старое черное пианино. Вокруг побитая рыхлая мебель, шкаф, забитый книгами и пару кресел по бокам. В углу свалка из досок и картона, а чуть правее ветхое подобие камина. Я стою возле пианино и испытываю дрожь. Нет, мне не страшно и вовсе не холодно, просто я испытываю невыносимую легкость, кажется, я здесь уже была неоднократно. Все вокруг окутывает меня невидимым теплом. Как странно, такое чувство, что это моя комната, только очень заброшенная.

Я подошла к пианино и нажала на клавишу, потом еще одну и еще. Под педалью инструмента застрял детский плюшевый медвежонок. Я нагнулась и с трудом вытащила его. Медвежонок был моим, это точно, на левом ухе была вышита буква «М».

 - Я хочу, чтобы все дети знали, какой у меня смешной медвежонок!
 - Ну тогда придется сделать метку на нем и твой друг если даже потеряется, то обязательно к тебе вернется, Мира. – Мама улыбнулась и протянула руку к ниткам.

Да, если бы так было в жизни все предельно просто. Просто поставил метку «М» и завладел нужной вещью навеки. Или жизнью, например. Ведь все так быстро меняется, стремишься к чему-то, достигаешь, упорно борешься за то, что уже в принципе твое, а оно уходит. Просто теряется в большом мире, чужом, зачастую. И хрен, что вернешь. Мое состояние приравнивалось на данный момент к совершенной нирване только от того, что в этом мире никого,  кроме меня, не существует. Я больше не имела каких-либо противоречий внутри себя, и это было прекрасно. Я свободна, я птица, которая никому не принадлежит и абсолютно счастлива от того, что ничего не имеет.

Я бросила медвежонка на пол и толкнула ногой за пианино. Мне память о прошлом больше не доставит огорчений.