Летний дневник 2007

ЛЕТО 2007


21 июля. Суббота
Вчера мы приехали с Эриком в Прудище, в его родную деревню, в отпуск. Семьи сына и дочери были уже там. Игнат встретил нас на Мильдинской горы (так здесь говорят, с ударением на первом слоге) на своей машине. Был выпивши. Понятное дело: отпуск…
А ехали мы через Латвию, через Педедзе. Почему в этом поселке я не увидела школы, всегда, проезжая, на неё любовалась: она напоминала мне мою родную качановскую школу.
ВСЯ СЕМЬЯ, РАЗБРОСАННАЯ ПО ГОРОДАМ И ВЕСЯМ,  В СБОРЕ
* * *
Сегодня утром мою посуду после завтрака.
- Денечка, чем вы моете посуду?
- Фэрри.
- А где он?
- Да вот, в бутылке.
- Ой, в стеклянной?
- Да. Перелили, чтобы крысы не разгрызли. Я тоже спросил Алю, чем они моют посуду, а она мне говорит: «Мы моем коньяком, по старинному рецепту».

* * *
Дениска с любовью о сестричке:
- У Дуси от головки пахнет солнцем.
* * *
Игнат целует маленькую дочку Дусю:
- Ты моя любовь.
- Я не любовь. Я – Дусенька.
* * *
Вечером Дунечка плакала, стукнувшись лбом о стенку:
- Я хочу домой!

22 июля. Воскресенье
Дениска и Дуся просятся в Псков. Дуся:
- Псков – это много песков.

23 июля. Понедельник
День рождения Игната, нашего сына. Готовимся к приезду гостей. Я варю морс, чищу овощи, дети готовят салаты. Игнат разделывает мясо. Все при деле.
 Игнат всех смешит, рассказывает, как они с друзьями ездили на рыбалку и решали вопрос, какой алкоголь купить. Пиво нельзя, часто в кусты будешь бегать, всю рыбалку пробегаешь; водку тем более нельзя, какая рыбалка с  водкой? Решили взять ящик портвейна. Рабочий с большим сизым носом вынес из подсобки им этот ящик и сказал:
- У вас отличный вкус!
* * *
Как прошёл этот день? Пусть все напишут, кому что запомнилось.

МАРТА:
Перед тем, как уже глубокой ночью лечь спать, Эрик танцевал один рок-н-рол.
Как Саша Саар пел. Как Женя Саар не мог завести машину.
Павлик, друг детства Любы и Игната, приехал с гостями. С ним две дамы. Мать и дочь? Привезли столько еды… Куда это всё девать? Холодильника нет.
Хвалили кулинарные способности Игната. Он сказал о своей мечте про большую сковороду типа скатерти самобранки, чтоб на ней жарились разные кушанья и можно было всех угостить. Он бы жарил, все к нему подходили бы, а он бы спрашивал, кому чего положить, кто чего захочет, и всех бы угощал. Да где ж взять сковороду такого размера?

«Новорожденный» ИГНАТИЙ
У меня получилось мясо по самому простому рецепту: с обеих сторон зажарить на углях, после чего посолить (обильно) крупной солью с одной, потом перевернуть, и с другой стороны. Результат – сочное, вкусное мясо. Очень весело было! Мы с Милкой сидели допоздна, когда уже все улеглись спать, и проводили гостей.

ДЕНИСКА:
Мы с папой поставили большую палатку, а в ней — большой стол. Там было так уютно. Комары в палатку все-таки залетали. Потом приехали гости. Саша хорошо пел. И дедушка спел смешную песню: «Говорила баба деду: «Я в Америку поеду». – «Ах ты, старая карга, туда не ходят поезда».

МИЛА:
Приехала семья Саар. Саша своим пением поразил всех. Был звездой программы, на что Женя обиделся и ушёл от всех. Мы с Игнатом проводили всех гостей и пошли спать.
Вечер прошёл очень весело.

АЛЯ:
Было очень весело, много песен. Наконец-то напелась вдоволь. Очень вкусная еда, супер мясо!!!
Когда гости уезжали домой, мы пошли их провожать (я, Мила  и бабушка). Женя стал заводить машину и упал; в результате машину заводил дед. Пока он её заводил, мы прощались с Сашей. Саша стал показывать свой шрам на лице, оставленный своей девушкой, на что бабушка сказала: «Саш, ты ей скажи, что женщина должна уметь терпеть». Саша закричал: «Тёть Марта, были бы Вы моей женой, я б на Вас молиться стал! Я завидую Эдуарду Ивановичу белой завистью! Хотите, сейчас перед Вами на колени встану?»
На прощанье Саша поцеловал всех в щёчку, и тут бабушка сказала:
- А поцелуй-ка нашу Аленьку по-настоящему!
- Без проблем! – закричал Саша и уже хотел поцеловать, но я отстранилась, бросив гневный взгляд на бабушку, и заявила:
- Я бы с радостью, но у меня свои кавалеры в Питере.
Саша: «Я тебе могу дать то, чего они тебе никогда не дадут!»
- Они мне уже всего понадавали!
* * *
Ночью не спалось. Ночной разговор с Алей и Любой о женихах и о предпочтениях.
Люба поддразнивает дочку:
- У нашей Али все ПТУ-шники. И все без зубов.
Я:
- А у тебя кто?
Люба:
- Директора фирм. А у тебя?
Я:
- Пушкинисты.
Люба:
- Значит, чудаки.
Игнат из-за стенки, из соседней комнаты:
- Значит, нищие.

24 июля, вторник
Люба ждёт ребенка! Вот это новость!!! А я ничего не замечала. И у будущего малыша другой отец, не Игорь, Алин отец. Але уже шестнадцать лет. Мне об этом утром сказали Игнат и Эрик. Сели в палатку для серьезного разговора. Говорили отец и Игнат. Мила молчала. Люба услышала много неприятных слов. Мне её было очень жаль, Но я почему-то вдруг, чего и сама не могу объяснить, сказала:
- Ты ещё много можешь родить…
Люба заплакала и ушла в лес. Я чувствовала себя очень виноватой за свои неосторожные слова, меня все осудили. Но это и хорошо: я «оттянула» осуждение Любы на себя. Пусть лучше ругают меня. В глубине души у меня совершенно другие чувства. Прежде всего – любовь к будущему малышу. Это будет мальчик. Он появится на свет в октябре.
* * *
Вечером Игнат дожаривал на мангале остатки шашлыка и Пашины гостинцы: колбаски и мясо. Я на кухне жарила отбивные.

* * *
Дунечка ходит с лопаточкой около Любиного цветника, роет песок и поёт:
- А ты меня любишь?
- Ага.
- А ты со мной будешь?
- Ага.
И  так далее…

25  июля. Среда
Все уехали в Псков, а Люба — дальше, в Питер.  Ей пора на работу. Я осталась дома: очень болит голова, болит сердце, поднялось давление.
Уезжая, Люба отдала мне свой корвалол и подарила пять тысяч рублей на подарки:
- Мам, это вам с отцом. У вас скоро день свадьбы.
- Когда будешь покупать вещи для малыша?
- Об этом ещё рано говорить
Так и расстались… Больше в этом году мы с Лерой не виделись.
* * *
Почему-то вспомнилось, как я читала всем вслух стихотворение Анненского «Смычок и  струны»:
Какой тяжёлый, тёмный бред!
Как эти выси мутно-лунны!
Касаться скрипки столько лет
И не узнать при свете струны!
………………
О, как давно! Сквозь эту тьму
Скажи одно: - Ты та ли, та ли? –
И струны ластились к нему,
Звеня, но, ластясь, трепетали.

Люба продолжила  вдруг  его, она знала это наизусть. Потом мне сказала:
- Ты его неправильно читаешь. Слишком громко, эмоционально. Надо нежнее. Я потом прочту сама его тебе. Но этого «потом» не получилось.
* * *
Читала Любину книжку «Художественная «Вселенная» русской усадьбы» О. Евангуловой. На с.61-62 читаю прямо про себя:  «…   Стесняясь примитивного самоублажения, подчёркивали вкус к чтению: «… всякой день читаю и большей частью в постеле при свечах…   / Прежде я любил заниматься древностию Латинскою; напоследок авторы французские умом и приятностию своего языка нечувствительно к себе привязали. Без напряжения головы можно в них сосать просвещение, а в Латинскую мертвую литературу надобно рыться нахмуренным челом. Преемники наук, от народа в народ, всегда делают шаг далее против тех, от коих заимствовали оные». Люблю читать «в постеле», грешна.
 Наши вернулись уже после обеда, голодные.
Так и день прошел.

26 июля, четверг
ДЕНИС:
Привезли стройматериалы для бани.
* * *
Вчера к нам приходил пограничник:
- Давайте знакомиться.
Сказал, что если будут стрелять или вообще появятся чужие, то звонить на заставу.
* * *
АЛЯ:
У нас, женской половины семьи, день был насыщенным. Собирали ягоды (черную смородину, мыли окна. Потом я с Дениской играла в футбол. Потом пошли читать. И  все уснули под сказку «Красная шапочка», которую бабушка рассказывала для Дунечки..
* * *
Ещё читаем Бунина, Зощенко, Гумилёва, Мандельштама – всё по школьной программе и просто для души.

27 июля, Ильинская пятница
Вчера расцвела Любина роза. Я сделала фотографию. Был сильный ветер.
С недостроенной бани снесло стропила, а роза – тонкий прутик с пламенеющим цветком – выстояла. Ветер её не сломил. И это удивительно, ведь трава вокруг розочки была скошена, так что стояла она – как один в поле воин. И даже не согнулась.
Любочка сказала бы:
- Это знак. Что характерно.
* * *
Ночь была богата снами. Будто бы у меня рана в сердце, и я хочу купить какое-то лекарство, почему-то вдруг покупаю какую-то рыбу, а мне говорят: «Что вы, вам нельзя, ведь у вас такая рана!»
Или другой сон, очень красивый.  Я, такая счастливая, хожу по старинному городу, куда я вернулась после долгого отсутствия; любуюсь красивыми домами, узкими улочками…

АЛЯ:
Не только бабушке снились сегодня сны. Мне приснилось, будто я сдаю экзамен по алгебре, естественно, скатываю, и в меня постоянно стреляют и не дают списать… Потому проснулась в не очень хорошем настроении.
* * *
Песня этого сезона – “Levis polka” на финском языке, которую все пытаются петь, но ни у кого не получается, кроме меня, так как там трудно выговариваемые слова: «Як цуп цоп парви каридола тык паривила тыц тандула…». По просьбе дяди Игната я написала ему слова, но он всё равно не может выучить.
* * *
Вечером шёл сильный дождь с громом, молниями. Мила на кухне вечером мыла детей в ванночке. На кухню запрыгнула лягушка. Визгу было! Один только Марик, наш белый глухой котик с голубыми глазками,  не растерялся и не испугался и выгнал её на улицу лапками, так осторожненько-осторожненько…

28 июля, суббота
Принёс гномик шоколадку. Дуся мне:
- Надо её помолать. Помолай мне!

29 июля, воскресенье
Уезжают в Тарту Игнат и Мила с детьми. Всего-то недельку и побыли вместе. Прощаемся. Дом грустит, как и мы. Игнат вдруг почувствовал это:
- Пока, дом!
Расставаться не хотелось. Дениска вздохнул:
- Эх, жизнь так жестока!
* * *
Вечером сообщили, что доехали хорошо, что уже по нас скучают. Но было событие до отъезда. В Лаврах заехали к Саарам, и там-то Дениску покусала их собака. Он очень испугался, плакал. Но кожа не была прокушена, так, лёгкая царапинка. Зина помазала ее йодом.
Провожали наших до погранзаставы, до Шумилкино. При расставании Денечка заплакал.. Вот нежное сердечко!
Кому теперь рассказывать сказки? Дунечка засыпала под «Красную Шапочку» и  под «Трёх медведей», а Дениска слушал «Мальчика с рожками». Оба внучка такие родные, тёплые, ненаглядные…
Хорошо, что с нами осталась Аленька.
* * *
Вечером звонил Игорь.  Спрашивал, что привезти, просил составить список. Сегодня будет звонить ещё. Еды для Марика - обязательно!
Хотелось бы увидеться с Игорем…

30 июля, понедельник
День нашей свадьбы. 41 год вместе. 9 утра.
Ночью была золотая луна! Полнолуние. Спалось плохо. Аля читала допоздна, мы с Эриком будто бы уже спали. Аля — мне:
- Нянь, какая луна красная.
Но луна была всё же золотая.
Эрик встал рано, собрался косить. Но я его «поймала», когда он завтракал. Поздравила с днём нашей свадьбы.
- И я тебя тоже поздравляю, - сказал он.
Мой ему подарок остался в городе, он очень громоздкий – сундучок для документов. Что ж его сюда везти? А он подарил мне деньги на цветы.
Уходит косить. У него какие-то высокие красивые незнакомые мне сапоги.
Чьи у тебя сапоги?
Игната.
- А что это сбоку, почему-то разорвано?
- Крысы разгрызли.
Крысы страшны. Они грызут всё.
Аля спит. Мы с ней планируем прибрать и вымыть заднюю половину дома.  В доме, кроме кухни, две огромные комнаты: передняя и задняя половины. Так их называла свекровь. Так называем и мы.
* * *
10.30 утра.
Кругом поэзия! По радио реклама:
Компоненты остроглаза
Защищают клетки глаза.
Интересно, кто такое сочиняет?
* * *
Вчера выкинула много еды, оставшейся от Пашиного «сумасшедшего» завоза. Много-то много, а уже и собакам в Лаврах не отдашь… Всё «дошло». А сколько еще Игорь привезет! Он обычно привозит столько же, сколько и Павлик.
* * *
Эрик обкосил голубые ёлки. Он в антимоскитной сетке.
- Что, много гнуса?
- Много…
Аля проснулась и громко кричит:
- Поздравляю с днём свадьбы!!!
* * *
Вечером один (один!) раз сыграли в карты втроем! И Эрик с нами сыграл! Он терпеть
 не может карточную игру, а мы с Алей ничего... поигрываем.
После я читала вслух «Москва-Петушки.

31 июля, вторник
С утра – ягоды - чёрная смородина, варенье. Дед с внучкой -в болото, надо мшить баню.
После обеда – Лавры, библиотека.
Мне в библиотеке взяли Пастернака, Але - «Тихий Дон».  И по знакомству дали на несколько дней подшивку «Печорской правды» за год.
* * *
1 августа. Среда
Утром Эрик привез рабочих мшить баню: Василия и Славу.
Щи готовы! Время обеда.  Зову всех к столу. Хозяин наливает мужикам по рюмке. Я говорю:
А, может, мужики не пьют?
Засмеялись.  Слава:
- Не-е-е, не пьём, на хлеб намазываем.

У Василия дочь в Дублине. Уехала туда учиться, да там и осталась.  Вышла замуж за земляка, он уехал в Ирландию на заработки. Приехали в Лавры к родителям. Их сынку год. Завтра будут крестить в Лавровской церкви.
Василий рассказал, что дочь очень хорошо училась, шла на медаль, но подвела история. Лавровские учителя молодцы! В выпуске этого года 14 человек. Из них пять медалистов: одна золотая и четыре серебряные медали.
В 5 часов вечера мужики работу закончили: замшили баню. Ужинаем. Пошли воспоминания об алкоголе, о похмелье, о воровстве в Лаврах и так далее. Я встряла в разговор:
- Один автор пишет, что в России самое трудное время от рассвета до открытия магазина. Смеются. Слава:
-  Не-е-е, теперь такого нету. Только в Лаврах можно купить водку в любое время в двух местах: один магазин работает 24 часа в сутки да ещё автозаправка.
Распрощались. Эрик повез их в Лавры. Придут теперь в пятницу. Со Славой Эрик расплатился сразу же:  ему сильно нужны были деньги.

2 августа, четверг

АЛЯ:
Сегодня собирали крыжовник, перебирали его, чистили от засохших плодоножек, и убирали сено. Много сена… Сейчас сделали только половину, но уже устали… У меня обгорела спина и плюс к этому вся пропахла дымом: сено потом сжигали.
Сегодня наконец-то было солнце!
Все рады!
Завтра должен приехать папа.

3 августа, пятница
Эрик привёз из Лавров Василия и Володьку. А Слава запил. Вася-то (он просил называть его именно так) и сам с похмелья:
- Славе деньги попали – пропал человек! А мы вчера Максима крестили, так потом со
 свояком, весь вечер, до трёх ночи вас с Эриком вспоминали. Сегодня ждём вас всех к нам в гости.
Сделала мужикам завтрак: кофе и бутерброды с сыром. Как ехать в гости? Сегодня приезжает из Питера наш  Игорь. В гости не езжать…
Приготовила обед: селедка с луком, свежий салат из огурцов и помидоров с
 растительным маслом и гороховый суп с копчёностями. И, конечно, разварная картошечка. За обедом вспомнили умерших недавно Веру и Валерку. Эх, как Валерка играл на гармошке! Всё мечтал поехать в Москву на передачу «Играй, гармонь любимая!» Помянули. Вася:
Они померли один за другим, в конце января, а  первого февраля их и хоронили. Сначала Вера. А Валерка следом, он мне родственник, я женат на его сестре.
Как Пушкин, - говорю я. - Он тоже в конце января умер, хоронили в начале февраля.
- Какой Пушкин? Лавровский?  – спрашивает Володька.
- Гроб Пушкину делал я, - сказал Вася.
Да нет, поэт, не лавровский. Поэт,  Александр Сергеевич Пушкин.
Вот, Марта, -  рассуждает  Володька, - в Лаврах тоже Пушкиных много. Даже из Питера к нам раньше на Мильдино Пушкин приезжал. Мать с тёткой привозил. Сам-то всё больше осенью приезжал. Осень он любил. Жил в доме Максима Синяева.
- А я Пушкину гроб делал, - опять вспоминает Вася, - и его матери, Нине Леонтьевне. -  Больше гробы делать не буду. Ну их, хватит.
Обед закончился. Мужики взяли с собой квасу и пошли работать. Сегодня хотят закончить крыть крышу бани шифером.

4 августа. Суббота
Сегодня приехал Игорь. Привёз много всяких вкусностей. Эрик встретился с ним на Мильдине, а потом они вместе уехали в Лавры, оставили машину Игоря у Зины Саар и вернулись на Любиной «судзуки», так как только она и проходит до нашего хутора  через все топи и хляби.
Вася уже был здесь. Эрик привез его утром, оставил с нами, а сам поехал за Игорем. Васе делать было нечего: он ловил в пруду рыбу. Наловил маленьких рыбешек:
- Рыбу надо ловить. Если не ловить, то караси мельчают.
Вася привез большой пакет с овощами:
- Привез всё, что в огороде растёт.  Утром взял да и набрал всего: молодой картошки, укропа, лука, моркови, свёклы, кочан капусты. Марта Ивановна, принимай! Чем богаты, тем и рады!
Эрик:
- Обильё - так у нас в деревне это называли.
Вася такого слова не знал:
У нас в Закарпатье так не говорят.
 Я тоже не знала этого слова. Оказалось, всё просто. Это значит «изобилие», то есть то богатство, которое растёт в огороде. Отсюда – «обильный», «изобильный». (уже дома, в городе, прочла об этом в словаре Даля).
Вася-то сам с Ужгорода, с Украины. Раньше жил в Таллинне, а жена его – местная, Лавровская, тоже уехала в Таллинн. А как родители жены здесь померли, они приехали на похороны. А тут всё хозяйство, скот. Васе стало жаль скотину. Похоронили стариков да и остались в Лаврах жить. У Васи золотые руки. Рассказывал, где он потерял глаз, но меня что-то отвлекло, и я не услышала.
Баня – красавица! Крыша покрыта!!!

5 августа
Эрик косит сад. Я прополола под яблоней кусты пионов и нашла там крупное яблоко. Упало недавно. Яблок нынче не будет.
День сегодня солнечный. В календаре сказано, что если на Илью день солнечный (это было 2 августа), то шесть недель будет сухо. Хорошо бы… А-то всё дождь, дождь и холод, как осенью. Ягоды было не собрать!
* * *
Вечером – шашлык. Игорь баловался с Мариком и ввалился в пруд в одежде: брёвнышки на мостике, соединяющем два пруда, не были закреплены. А хотел Игорь наш бросить в пруд Марика. Мы с Алей кричали, что не надо. И наши крики были услышаны! Марик в пруд не попал.

6 августа. Понедельник
Утром собирали Игоря в Питер. Саша паковала постельное бельё. Я упаковывала варенье.
- Аль, ты чистое-то не клади вместе с грязным.
- Всё равно я в Питере всё перестираю.
Игорь – в Питер, мы – в Печоры: шиномонтаж. Машина должна быть в порядке.
* * *
В Печорах молодой мужик, совершенно пьяный, лежит в торговых рядах прямо у входа в магазин. Сердобольная бабка его поднимает:
Вставай, соколик, ты такой молодой, простудишься на сырой земле».
«Соколик» встал и кое-как пошёл.
Машина наша не заводится. Стоит какой-то мужик и смотрит на нас, как мы мучимся с машиной. Ехать дальше не можем. Пока Эрик пробовал завести машину, Аля показала на мужика и сказала:
Мы с тобой говорили, как писать рассказы. Вот можешь про него написать рассказ?
Да. Вечером напишу.
Но, наконец, машина завелась: спасибо Але и Любочкиным консультациям по телефону. Аля ей всё время названивала и спрашивала, что делать. Дед действовал по этим инструкциям. Люба лежит в больнице, на сохранении. Да ещё у неё болит нога.
* * *
На обратном пути заехали в Залесье. Там очень красивая старая церковь. Напоминает качановскую. Ходили по кладбищу. Я искала старые захоронения фамилии Куулен. Из их рода была прабабка Эрика Леэн Куулен, вышедшая замуж за Карла Прантса, родственника известного эстонского просветителя Хиндрика Прантса. Их предки работали в поместье Раади у Липгарта, откуда родом была «бедная бабушка» Натальи Николаевны Пушкиной. Это о ней упоминает Н.Н. Пушкина в письме  к её второму мужу, П.П. Ланскому, который находился вместе с полком в Риге: «Если встретишь где-либо по дороге фамилию Левис, напиши мне об этом, потому что это отпрыски сестры моей матери. В общем, ты и шагу не можешь сделать в Лифляндии, не встретив моих благородных родичей, которые не хотят признавать нас из-за бесчестья, какое им принесла моя бедная бабушка».
Ничего мы не нашли.
* * *
Вечером у Али с дедушкой философские беседы. На этот раз беседуют о славянофилах, западниках, о евразийстве, о литературе. Аля интересный собеседник. Об Эрике и говорить нечего: я люблю его слушать.
«Обломова» Аля читала два раза. Её любимый герой – Штольц:
- Отец мне напоминает Обломова.  После работы лежит на диване и кричит мне, как Обломов Захару: «Аля, подмети пол!». Я и мету, как Захар, только середину, а углы не трогаю.
* * *
Вечером опять – «Москва-Петушки». Читаем вслух. Потом, на кухне, Эрик читает дайджест «Тихого Дона», что мы купили в Печорах, я читаю стихи Пастернака,  Аля читает «Кентервильское привидение». По просьбе Али я написала рассказ от имени того самого мужике в шляпе, в пиджаке и в белой рубахе, которого мы раза три, наверное, встретили в Печорах, когда ездили на шиномонтаж.

Рассказ для Али.
«Отправился я в магазин, всё хозяйство на мне. Жена померши тому уж двадцать лет. Сын ушел в наш монастырь. Вот и остался один. Жить как-то надо. В Печорах прожил всю жизнь. Всех знаю.  Однако, около рядов стояли незнакомые люди. Там всегда много приезжих. Но на этих я почему-то посмотрел. Виданные, что ли? Пошел помедленнее: присмотреться.  Немолодая уже женщина приятной наружности, справная, православного телосложения, с юной девицей, очень красивой. Был с ними немолодой уже мужчина, какой-то стресс у него пошёл, он на них-то, женщин своих, порыкивал. Сам пошёл в магазин, а их оставил на улице, около машины, в магазин не велел с ним идти. Просились они в монастырь, но и туда не разрешил. Это уж он зря. А девица в монастырь идти и не хотела. Слышу:
- Хочу попить чего-нибудь холодненького. Жарко.
- Вот кафе рядом. Пока дед в магазине, мы успеем попить.
Обе зашли в кафе, но быстро оттуда вышли, видать, не попивши.  Я задержался. Понятно, чего они испугались. Вышел пьяный в стельку Колька, видать приставал к ним и просил денег и рухнул тут же, у входа в кафе. Они остались ждать своего отца или деда около машины, а я пошёл по своим делам дальше. Потом прошёл мимо них ещё раз. Они уже грузили жесть, скатанную в рулон, в машину. Мужик ихний, видать, хозяйственный. А вот машина-то у них не завелась. И сигнализация вуёт на все Печоры. Девица всё кому-то названивала и спрашивала, что делать.? А женщина опять про монастырь:
- Давайте сходим в монастырь, вот машина и заведётся.
Правильная эта женщина, правильно сказала. Но я ушел, не дождавшись, чем это всё закончится. Сигнализация всё вуяла…
Когда я уже подходил к дому, они меня обогнали, мотор, значит, завелся,  и заехали в автомастерскую.  И вскоре оттуда выехали. Я  поравнялся с их машиной и услышал, как  мужчина запел:
- Тра-та-та, тра-та-та,
Мы везём с собой кота.
А потом, когда заметил меня и что я  его слушаю, запел ещё громче:
Мы едем, едем, едем
В далёкие края.

И уехали. В свои края. Дай Бог им счастья!»

* * *
АЛЯ приписала:
- Я поспорила с дедом, дочитаю ли я сегодня «Тихий Дон» Шолохова.
Завтра, возможно, мы поедем на Бобровское озеро!!!
А ещё я загорела как негр!!!
Good bye!

7 августа. Вторник
У Пастернака прочла ну такое наше:

…Когда на дачах пьют вечерний чай,
Туман вздувает паруса комарьи,
И ночь, гитарой брякнув невзначай,
Молочной мглой стоит в Иван-да-марье.

Тогда ночной фиалкой пахнет всё:
Лета и лица. Мысли. Каждый случай,
Который в прошлом может быть спасён
И в будущем из рук судьбы получен..

8 августа Среда

АЛЯ:
Сегодня до середины дня занимались обычными делами: дед косил, мы, как всегда, поздно завтракали; бабушка собирала крыжовник.
После обеда съездили в Лавры за водой, сдали книги в библиотеку.
А потом махнули на Бобровское озеро! Вода – чудо!  Выходить из воды не хотелось. Но время, время…   Все вместе пожалели, что так мало осталось купальных мест, где тихо, чисто и уютно….
* * *
МАРТА:
На озеро приехали вдруг на машине молодые люди лет шестнадцати: три мальчика и две девочки. Значит, права ещё не получены.
 Девочки пошли купаться, а мальчики стали надувать резиновую лодку и при этом страшно матерились. С собой у них было разнообразное снаряжение, ласты, удочки, подводные маски.  Обеспеченные детки. И такие матерщинники!

9 августа. Четверг
Сегодня была страшная ночь. Ночью я вдруг проснулась, было темно. И вдруг одно из окон, около Алиной кроватки, озарилось светом. Но озарилось как-то странно: только левый нижний угол. Я подумала было, что это месяц, но нет! Свет вдруг опустился ещё ниже, и мне стало жутко: ведь это же фонарик! Кто-то ходит вокруг дома!
Я тихонько позвала:
- Эрик! В саду кто-то есть.
- Не выдумывай.
- Машина закрыта?
- Да. Спи. Никого нет.
Больше я не уснула. В пять часов утра под дверью заорал благим мявом Марик. Я встала и впустила кота в дом. Покормила его. Легла снова. А в шесть часов встал Эрик. Мы вместе позавтракали, я проварила варенье ещё раз, так как в него ввалился Марик: бумага, которой я накрыла таз с вареньем, был вдавлена под тяжестью Марика. Снова легла с книжкой. Проспала до 10 часов. Эрик уже столько скосил!
* * *
Але нравится книга «Москва-Петушки»:
Нянь  [так она меня называет], эта книга разойдется на афоризмы, как «Горе от ума». Надо выписать.
И Аля начала выписывать:

Всё на свете должно происходить медленно и неправильно, чтобы не сумел загордиться человек, чтобы человек был грустен и растерян.

 … самое бессильное и позорное время в жизни моего народа – время от рассвета до открытия магазинов!

Отчего они все так грубы?  … грубы в те самые мгновения, когда нельзя быть грубым, когда у человека с похмелья все нервы навыпуск, когда он малодушен  и тих.

 Я согласился бы жить на земле целую вечность, если бы прежде мне показали уголок, где не всегда есть место подвигу.

 … нельзя же доверять мнению человека, который не успел ещё опохмелиться!
Старость и верность накладывают на рожу морщины…

9 августа. Четверг. Вечер
Снова читала вслух «Москва-Петушки». Дошли до того места, где речь идёт о коктейлях. И вспомнилось, как ужинали недавно с Василием. Заговорили о том, что недавно умер Пахомыч. Оказалось, это другой, не тот, который в 1999 году с сыном строил нам кухню-пристройку к дому. Наш Пахомыч, вроде бы, жив  Но вот жена его, наша бывшая учительница физкультуры, умерла. Умер и их сын Сергей, молодой, красивый парень, добрейшая душа, гитарист и певец. Упал в Лаврах прямо на площади и умер. Вася сказал, что Сергей пшикнул в водку дихлофоса.
- Зачем? – спросила я.
- Чтоб лучше забирало. Да не рассчитал, траванулся, - ответил Вася.
Вот и привет от Венички! Наверное, Сергей хотел составить коктейль «Ханаанский бальзам», но не знал рецепта: «Москва-Петушки» он не читал…
Вот ещё к случаю цитата от Венички: «Жизнь даётся человеку один раз, и прожить её надо так, чтобы не ошибиться в рецептах».

* * *
Ночь с 9 на 10 августа была ужасна. В половине четвертого утра заорал Маркиз, с вечера оставленный на улице (по его же желанию). Да не просто заорал, а запрыгнул снаружи, со стороны сада,  на узенький подоконник окна в спальне и, поразмыслив, что его могут не услышать, стал при этом сильно скрести когтями окно и раму (о, какой ужасный звук!)  и при этом продолжал орать. Эрик посветил фонариком, потом в доме зажгли свет, открыли окно, впустили Маркиза. Потом мы сходили на улицу, полюбовались на звездное небо, потом я накормила кота. И снова все улеглись. Не встала только Аленька. Но проснулась. Наконец, уснули. Стало очень-очень тихо.  Было только слышно, как моется кот. Уже светало.

10 августа. Пятница
День солнечный жаркий. Утром у пруда выстирала два детских одеяльца: пуховое, персикового цвета и зеленое, из верблюжьей шерсти со смешными утятами.  Как-то однажды Игнат увидел эти одеяльца:
Я под ними вырос.
Не только ты. Сначала Люба, потом ты, а потом и Аля. А теперь могут и еще кому-нибудь пригодиться.
К пруду пришел Эрик помочь мне выжать одеяльца. Он наклонился:
- Нет, не мышка. Щепка. Марик-то наш ночью ловит мышей. Вчера утром у порога был только хвостик от мышки. Значит, он её всю съел. Только хвостик оставил.
* * *
Половина двенадцатого. Аля всё ещё спит. Бужу её звоном колокольчика, который мне подарил Эрик:
- Детки, в школу собирайтесь!
- Ня, ну что за дела, - возмущается Аля и спит дальше.
* * *
АЛЯ:
Дедушка очень забавно «исправил» туалет: на прогнивший пол настелил старые доски с кухни толщиной где-то 3 см. И получилось так, что, когда садишься,  колени находятся на уровне груди, и всё равно можно провалиться вниз.
* * *
Да, провалиться страшно... Кто видел деревенскую уборную, тот знает, что это такое.  Вспомнилась история с Дениской. Спрашивает Алю:
- Аля, где у вас туалет.
Аля его отвела. Он стоит и смотрит. И не идет. Аля:
- Что ж ты не идешь?
- Я передумал.
Наши гости из Таллина, насмотревшись, обещали нам подарить какой-то финский биотуалет. Давно это было...
Игнат с другом, приезжавшим помогать строить баню, поступали иначе. У них это называлось «подружиться с природой».

11 августа. Суббота.
Отвозили Алю и Марика в Питер.
Обратно ехали с частыми остановками: остужали мотор и радиатор, которые всё время перегревались. Я даже веером их обмахивала. Совсем состарился наш жигуленок.
* * *
На следующий день с утра пораньше Остров, Качаново, Лавры.
* * *
В Острове уплатили налог на дом.  Теперь, как оказалось, надо ездить туда, чтобы уплатить налог. А раньше это можно было сделать в Лаврах.
* * *
На обратной дороге заехали в Качаново, где прошло мое детство, где я пошла в школу. Сколько воспоминаний связано с ним!
К озеру ведет теперь улица, а не тропиночка, как раньше. Тропинки к озеру раньше сворачивала в нескольких местах, но та, о которой я говорю, шла мимо нашего дома, где мы с мамой раньше жили. А жили мы в Качанове в нескольких домах, я помню два. Вот в этом-то доме я лазила в нашу комнатку через форточку, когда теряла ключ. Была очень худенькой. Сейчас посмотрела на эту форточку и далась диву: как вообще туда можно пролезть?  В этой комнатке в марте 1953 года я лежала больная, у меня был сильный жар, но мне было очень холодно, знобило,  всё время куда-то уплывало моё сознание. Может быть, я засыпала… На груди у меня лежал крохотный чёрно-белый котёнок и согревал меня своим горячим тельцем. Вдруг я увидела маму. Она уже вернулась с работы, топила печку, сидела на крохотной скамеечке и курила в печку  же. В комнате было темно, только блики от огня играли на стенах. Всё  же я заметила, что мама плачет.
- Почему ты плачешь?
- Доченька, умер Сталин. Как мы будем жить дальше?
* * *
Около нашего дома был большой двор, заросший гусиной травкой. Мы с девчонками наряжались в мамины платья и туфли и гуляли по этому двору. Помню, я надевала самое красивое мамино платье: крепдешиновое, с ветками цветущей яблони на нежно-голубом фоне. Помню и парадные мамины туфли: кожаные, светло-бежевые, на высоких каблуках. Мне нравилось их нюхать; прежде, чем их обуть, я всегда их сначала нюхала.
* * *
Из Качанова через Лавры – на наш хутор. Эрик рассказывал, как  мальчишки дрались в Стехновской школе. Уже тогда было деление на «мы» и «они». Была какая-то отважная маленькая девчонка, которая заступалась за своего братика. Надо будет попросить Эрика рассказать ещё раз. Не успела записать.
* * *
Вечером того же дня заехали в Лавры попрощаться к нашим друзьям. Расстаемся до будущего лета. Зина спросила, кто нам строил баню.
- Василий.
- Ну, этот мужик деловой, с руками. Один недостаток: очень женщин любит. Ни одной в Лаврах не пропустил. Так что вы Марту берегите.
Засиделись допоздна.
* * *
Наконец, уезжаем. Дом стоит грустный. Он живой, он всё понимает. И вдруг стало тихо-тихо ... Так бывает каждое лето.

И.А. Бунин
Запустение
………..
Томит меня немая тишина.
Томит гнезда немого запустенье.
Я вырос здесь. Но смотрит из окна
Заглохший сад. Над домом реет тленье,
И скупо в нем мерцает огонек.
Уж свечи нагорели и темнеют,
И комнаты в молчанье цепенеют,
А ночь долга, и новый день далек.
Часы стучат, и старый дом беззвучно
Мне говорит: «Да, без хозяев скучно!

* * *