Операция КРОТ. Глава 7

Продолжение.
Начало: http://www.proza.ru/2010/06/18/479
Глава 1: http://www.proza.ru/2010/06/20/1350
Глава 2: http://www.proza.ru/2010/06/21/892
Глава 3: http://www.proza.ru/2010/06/21/945
Глава 4: http://www.proza.ru/2010/06/21/1017
Глава 5: http://www.proza.ru/2010/06/21/1158
Глава 6: http://www.proza.ru/2010/06/23/654



1

Астафьев был просто в бешенстве. Вчерашний день не предвещал ничего плохого, но то, что произошло сегодня, повергло его в шок. Это же просто в голове не укладывается! Они что в Москве все с ума посходили что ли? И главное, все произошло неожиданно: Президент болен, его обязанности временно исполняет вице-президент. Какой первый шаг предпримет ГКЧП, не постарается ли осадить волну кооперации, бизнеса назад. Все это уже было в истории России однажды, было не так давно. Сумеет ли его компания удержаться на плаву?

Просчитав общественное мнение, можно скептически отнестись к будущему ГКЧП. Народ склоняется больше на сторону так называемых демократов.

Но все, что ни делается в жизни, все к лучшему. Надо суметь использовать сложившееся положение в свою пользу, нельзя пасовать, надо идти вперед. И раз уж господину Астафьеву необходимо занять выжидающую позицию, так почему бы Кресту не перейти в активную фазу наступления.

Несомненно, сегодняшний день войдет в историю. 19 августа 1991 года. Именно сегодня Крест начинает показывать свои острые зубы, но для этого надо проверить и если потребуется укрепить свои тылы. С кого начать? Он выбил пальцами барабанную дробь по крышке стола.

Телефонный звонок вывел его из задумчивого состояния.
- Мэр Приходько, - предупредила секретарша.
- Спасибо, Мариночка, - поблагодарил Астафьев, улыбнувшись про себя.

Приходько помог решить ему сложную задачу. Крест откашлялся и взял трубку.
- Доброе утро, Михаил Иванович.
- Да какое оно доброе, господин Астафьев, - тяжело вздохнул мэр, - и не говорите. Вы слышали сегодняшнюю новость?
- Конечно.

Телефонный разговор длился не более минуты. Они обменялись парой ничего незначащих вопросов, не сказав ровным счетом ничего по делу. Не исключалось, что телефоны прослушивались, и что тогда будет - одному Богу известно. Но одно Крест понял наверняка: мэр на грани нервного срыва, почва уходит у него из-под ног, а Приходько не хочет терять свое теплое местечко.

Сговорились на том, что Астафьев прибудет через полчаса в мэрию, где они смогут все обсудить тет-а-тет.

Услугами личного водителя он решил не пользоваться, и сам сел за руль серебристо-серого  Мерседеса. Двигатель работал, как часы, и под шелест шин по асфальту автомобиль выехал со стоянки.

Машин на дороге, несмотря на утренние часы, когда все спешат на работу, было немного, поэтому белая Волга сразу же бросилась ему в глаза, так как не отлипала от его зеркала заднего вида, исправно держась на хвосте и соблюдая дистанцию.

Астафьев вжал педаль акселератора в пол. Взревел во всю мощь шестицилиндровый ставосьмидесятипяти сильный двигатель, стрелка спидометра неукоснительно поползла к стокилометровой отметке. Адреналин заиграл в крови, обтянутый кожей бублик руля приятно и уверенно лежал в руках, а Волга стала постепенно удаляться, увеличивая расстояние между собой и иномаркой.

Перескочив на параллельную улицу, бизнесмен через некоторое время сбавил скорость и повернул на площадь перед зданием мэрии. Развитие событий ему очень не нравилось. И если это слежка, то не слишком ли открыто она ведется, раз даже он, непрофессионал, засек преследователей сразу же после выезда из офиса.

Астафьев припарковался возле сквера, вылез из машины и огляделся. Сегодня он даже не прислушался к звуку, с каким захлопывается дверца его Мерседеса - звук достатка и комфорта, который он смаковал с превеликим удовольствием. Сейчас его заботило другое. Он еще раз всмотрелся в дорогу - нет ли Волги - и быстро взбежал по высокой лестнице, скрывшись за стеклянной дверью мэрии.

Приходько ждал его возле кабинета, весь белый, словно полотно.
- Ну, наконец-то, - он распростер руки, завидев Астафьева. - Почему так долго?
- Были кое-какие трудности, но я все же вовремя, - бизнесмен взглянул на часы, будто проверяя свои слова.

Без лишних слов они прошли в кабинет.
- Не обратили внимания, Виктор, в приемной ни одного человека, - без доли ехидства заметил мэр, - а мне так нужна поддержка, чей-либо дельный совет.

Как ни хотелось, а признать свою беспомощность все же пришлось.
- Не вините их, Михаил Иванович, - бизнесмен бесцеремонно подошел к столу и плеснул себе воды из графина. - Сегодня все попали в сложнейшее положение и не могут обратиться к вам, не зная, какую позицию вы займете, на защиту какой стороны встанете.

- Вот-вот! А что делать мне, к кому мне обратиться, - Приходько безжизненно бухнулся в кресло, нервно моргнув глазами. - Вы видели, что написали сегодня утром на стене нашего здания. На стене мэрии! - он поднял вверх указательный палец, обращая внимание на свои слова. - "Долой хунту!" Нет, вы представляете? Что могут подумать наверху.

Крест опустился в кресло напротив, просчитывая свои дальнейшие ходы.
- Позвольте спросить, господин Приходько. К какой стороне вы склоняетесь?
- Честно говоря, я не знаю, Виктор. Мне нельзя сейчас допускать ошибок. Если я ошибусь, то кем я стану?

- В вашем положении, чем раньше вы примите решение, тем лучше. Положение у вас и, правда, очень шаткое, но решать все равно рано или  поздно придется.
- Лучше уж поздно, - начал отступать мэр.
- Лучше рано! - опроверг его Крест, довольный беспомощностью первого лица города. - Если вы поддержите того, кого надо, то эти люди, закрепившись на своем месте, не забудут, что в трудную минуту, в тот самый переломный момент, мэр города Южноморска был солидарен с ними и заявил об этом во всеуслышание.
- Так еще и во всеуслышание, - обомлел Приходько.
- Это поможет вам в бижайшем будущем подняться еще выше.

Астафьев постепенно подводил мэра к той границе, откуда уже не будет пути назад, где придется принять единственно верное решение.
- Как знать, кто победит? Вы знаете, Виктор, что все воинские части в округе приведены в состояние боевой готовности, они в любую минуту готовы вступить в Южноморск и сбросить законно избранную власть. Да и в самом городе неспокойно. Какую сторону выберет для себя этот служака, полковник Прокофьев? Ведь вся милиция города подчинена только ему.

- Вы же сами заметили, что вы - выборная власть, - заметил Крест, - благодаря кому, а точнее чему, вы заняли пост мэра? Разве светлое коммунистическое будущее выдвинуло вас на эту должность? Демократические преобразования помогли вам.

Астафьев методично наносил удары с учетом, чтобы Приходько выбрал нужную бизнесмену сторону. Ведь коммунизм в его нынешней форме не принесет ему успеха, он может потерять всю свою компанию. Но прийти к решению мэр должен сам, чтобы не было уязвлено его обостренное самолюбие.

- Вы сделаете первый шаг, Михаил Иванович, а за вами потянутся другие. Кроме того, Прокофьева я беру на себя. С полковником мы обсудим сложившуюся ситуацию.

- Вы меня сильно обяжете, господин Астафьев, - Приходько расплылся  в улыбке.
- Так что вы выбираете?

Мэр с готовностью поднял телефонную трубку.
- Я сейчас же свяжусь с Домом Советов и полностью одобрю действия Президента Российской Федерации, поддержу его во всех его начинаниях. Для верности еще пошлю в Москву телеграмму. А в Южноморске сегодня же на телевидении выступлю с обращением к горожанам с просьбой поддержать Президента и помочь противостоять ГКЧП.

- Ваше право, - неопределенно сказал Астафьев, подойдя к окну.

Белая Волга стояла на противоположной стороне улицы, в ста метрах от его Мерседеса.

- Я могу позвонить? - встревожено спросил он.
- Что-то случилось? - Приходько усердно набирал номер. - Пожалуйста, звоните, - он указал на три свободных телефонных аппарата.
- Я лучше от секретаря.

Астафьев вынырнул за дверь, оставив мэра наедине со своими размышлениями.
Номер несколько раз срывался, и это начинало злить бизнесмена. На пятый раз он все же дозвонился, на том конце провода сняли трубку.

- Полковник Прокофьев.
- Здравствуй, Александр Петрович, - Крест был действительно рад, что дозвонился. - Это Астафьев беспокоит.
- Неужели и у тебя неприятности, Виктор? - с тех пор, как полковник сумел отыграться и сорвал банк после банкета, он потеплел душой к Астафьеву.

- Будто ты не знаешь! Это разве не твои ребята меня от самого офиса пасут?
- Не знаю, - удивился Прокофьев, - я подобных распоряжений не давал. - Он замолчал. - Сейчас проверю по отделам, но сомневаюсь.

Тишина, нависшая у собеседника, затянулась. Слышались далекие голоса, бряцание пишущей машинки и шелест перебираемых бумаг. Все это время Астафьев терпеливо ждал.
Наконец-то кто-то начал сопеть в трубку.

- Интересно, очень интересно. Но ты знаешь, что сейчас творится. После сегодняшнего известия парни из КГБ туда сюда снуют. Мне приказано обойтись без самодеятельности и ждать особого приказа из Москвы.
- А что мне делать? - Крест понял, что, судя по всему, в ближайшее время ему придется смириться с "хвостом".
- Не волнуйся, Виктор. Сейчас вышлю усиленный наряд. Как "хвостик" выглядит? – полковник, похоже, улыбнулся.

Астафьев подробно обрисовал Волгу и место ее парковки, не забыв про мелочи.
- Они вооружены?
- Слава Богу, не знаю.
- У мэрии?
- Да.

В трубке послышались короткие гудки, и бизнесмен подошел к окну.
Двое преследователей сидели в машине, один из них курил. Тонкая струйка дыма вырывалась сквозь приоткрытое окно. Мимо проходили люди, не обращая внимания на автомобиль, и только взгляд Астафьева был прикован к белому детищу Горьковского автозавода.
Он неспеша спустился на первый этаж и лениво закурил, продолжая наблюдать за улицей. Вахтер не сделал ему никакого замечания, несмотря на висящий на стене знак: дымящуюся сигарету, перечеркнутую красной полосой.

Как только подъедет милиция, Астафьев должен добраться до своего Мерседеса и через переулок выехать на Бродвей. Там его уже не догонят. А пока остается только ждать.

...Желтый, с синей полосой УАЗ под звук сирен вылетел на площадь. Крест видел, как дернулись от неожиданности его "опекуны". Патрульный автомобиль с визгом затормозил, перекрывая железным боком путь Волге. Из него высыпались на асфальт три человека с короткоствольными "Калашниковыми". Милицию тоже вооружили в связи с происходящими событиями в столице.

Астафьев не стал дожидаться продолжения. Спрыгнул с крыльца, минуя ступеньки, и заскочил в свою иномарку. Не щадя двигатель и, с трудом вписавшись в крутой поворот, пронесся в переулок, подняв за собой клубы пыли и мусора.

Между тем обрубки стволов автоматов уперлись в лицо пассажира Волги.
- Выйти из машины, - приказал старший наряда.

Водитель было потянулся под куртку, но гневный окрик заставил его воздержаться от подобных действий. Не помогло и то, что у него там вроде бы документы.

Команды сотрудников милиции выполнялись беспрекословно, никому не хотелось злить и без того озверевших ментов, да еще и вооруженных автоматами.

Оба послушно улеглись на асфальт лицом вниз. На запястьях защелкнулись браслеты.

- Мы сотрудники КГБ, - выкрикнул один из них.

Но фраза была очень длинная. С гарканьем - "Молчать!" - тяжелый  кулак  врезался в скулу.

- Вы не поняли, - повторил водитель, сплевывая  под  ноги  кровь. - Удостоверение в левом внутреннем кармане куртки.

Милиционер поставил автомат на предохранитель и откинул за спину. А вдруг не врет! Он протянул руку, не спуская глаз с задержанных, и извлек пистолет системы Макарова, который передал напарнику.

- Я сказал - в кармане.
- Я понял, - отрезал милиционер и достал из куртки красную книжечку - удостоверение сотрудника КГБ СССР.

Он взял под козырек, нмного смутившись.
- Прошу прощения.

Лязгнули наручники, освобождая запястья. Пистолет и удостоверение вернулись хозяину.
Водитель еще раз сплюнул и вытер ладонью разбитую губу.
- Ну и методы работы.
- А у вас другие…

Инцидент был исчерпан, но комитетчики потеряли своего "подопечного".
- Дуй к офису. Вернется!

Волга тронулась с места и, развернувшись, поехала в сторону, противоположную патрульному УАЗу.

* * *
Крест, узнав, кто за ним следил, ошарашенный откинулся назад. Ну, понятно, если за ним наблюдают конкуренты, выслеживает мафия, милиция, в конце концов, что-то заподозрила и выставила наружку, но чтобы у него на "хвосте" сидели люди из госбезопасности! Это же уму непостижимо. Чем он так достал КГБ? Единственное объяснение, из приходивших на ум, - все это связано с переменой власти в Москве, и он, как один из самых богатых и влиятельных людей Черноморского побережья, оказался под колпаком у властных структур.
После того, как удалось оторваться от преследователей, Астафьев связался со Скромнюком и договорился о встрече. Журналист должен разыграть его козырную карту, разместив статью в газете.

О том, что они встретились в полдень в баре, не знает никто, и когда статья о преследовании бизнесмена выйдет в печати, КГБ получит удар в спину, а Астафьев сможет выиграть время для перегруппировки сил. Общественность его, бесспорно, поддержит: характерная черта российского народа - любить обиженных и обездоленных. Бизнесмен сможет набрать себе дополнительные очки. Раз за ним установлено наблюдение, значит, он неугоден властям, ну а раз уж он неугоден власти, так понятное дело, что он делает что-то нужное, полезное для общества. И никто уже не подумает, что вот-де те самые акулы бизнеса обирают тот самый и без того бедный в материальном плане народ.

Крест встал, смерил шагами кабинет и подошел к окну. В темноте расплывались отдельные силуэты, но Волга стояла на уже привычном месте. Вот она родная. Стоит и ожидает своего часа.

Он сделал еще несколько шагов и упал на диван. Веки слипались, его тянуло в сон и сопротивляться этому было бесполезно. О том, что будет завтра, думать сейчас не хотелось. Астафьев повернулся на бок, сковырнул с ног туфли и впал в безмятежный детский сон.


2

Папа поначалу опешил. Слишком уж невероятным было то, о чем передали по радио. Подобному не было никакого объяснения, поэтому поверить в случившееся невозможно. Но сообщение через некоторое время повторили, потом об этом же заявили с экрана телевизора, а все передачи на первом канале заменили "Лебединым озером" П.И. Чайковского.

Папа не испугался, ничего страшного в том, что Президент по каким-то причинам отошел от руля, не было. Он относился к той категории людей, которых нарекли приспособленцами. Они выживают при любой власти, для них деньги торят тропу.

В дневной программе новостей выступил мэр. Передача вышла одному ему известным способом, так как все средства массовой информации контролировались преданными членам ГКЧП людьми. Он призвал горожан собраться на митинг возле мэрии, который тут же и санкционировал, фактически злоупотребив своим служебным положением.

Несомненно, туда же будут посланы основные силы милиции города, чтобы не допустить массовых беспорядков и стихийного расползания митинга по территории всего Южноморска.
Папа принял это, как сигнал к действию.

Через полчаса Рыжий сидел перед ним.
- Что от меня требуется, шеф?
- Исполнить свое обещание. Лучшего момента нам не найти. - Папа причмокнул губами, - пока мусора с народом занимаются, у тебя будет время все выполнить и замести следы.

Рыжий задумался. Одно дело - языком чесать, а совсем другое - взяться за работу. Теперь надо отвечать за свои слова, пришло время.

- А если их там не будет, - высказал он свое предположение, - что тогда?
- В этом ресторане они проводят все свое свободное время. Ты же сам все выяснял. Орел получит по заслугам. Его шаха возомнила себя Брюсом Ли. У Костолома сотрясение мозга, Слон весь в бинтах и гипсе. Наше положение очень шаткое, и если ты, - Папа ткнул своему мордовороту пальцем в нос, - не воздашь всем по заслугам, то с нами и считаться-то не будут. Через год спросят: "А кто такой Папа?" А в ответ услышишь: "А хрен его знает. Был такой, да сплыл!"

- Я понял, все сделаю.
- Возьмешь кого? - заинтересовался Папа.
- Шкета возьму. Он малый что надо. - Рыжий вспомнил не без явного удовольствия об их прошлом. - И Костолома возьму. Он от удара головой оправился вроде бы, злости накопил столько, что на табун лошадей хватит. И, кроме того, не нравится он мне в последнее время. Шебутной слишком стал, контроль над собой теряет, крутым себя возомнил. Проверю его.
- Ты смотри, а то допроверяешься, - предостерег Папа, - сработать надо чисто, чтобы следов не осталось. Не будет у Орла доказательств, и мне бояться нечего. А то соберет он сходняк и мне кранты.

- Все будет о’кей, Папа. А Костолома привязать к нам единым делом надо, напомнить, что он один из нас, а не сам по себе. Приструнить его надобно, пока и вовсе от рук не отбился.

Папа замолчал. Слишком велик был риск задуманного дела. Если не останется очевидных следов его причастности к разборке, то все будет, как говорит Рыжий, о’кей. На нет и суда нет. А если же Орел пронюхает, что именно его бывший друг, а ныне враг организовал наезд? Что тогда? По всему Союзу разойдутся слухи о том, как поступил Папа. Съедутся в Южноморск на сходняк маститые авторитеты и будут решать его судьбу. А сколько у него грешков наберется, один, два? И деньги общаковские он на себя да на девок пускал, на берегу моря дачу отстроил да такую, что у московских генералов глаза на лоб полезут. В тюрьме братву не поддерживает. Если все мелочи посчитать, то промахи крупные получатся. Сунут ему перо под ребро и на пенсию на дно морское отправят. Конечно, и Орел не безгрешен, но старые воровские законы блюдет свято и от своих торпед того же требует. А от того, что наехал на чужие точки, он открестится как-нибудь, и выйдет, что Орел весь беленький и чистенький, а Папа так запачкался, что отмыться ему уже не светит.

Но сейчас пасовать перед Рыжим было нельзя.
- Ты понял? Быстро, но аккуратно.
- Все ясно.

Рыжий удалился, предоставленный сам себе. Сейчас он сядет на мотоцикл и помчится через весь город, поднимая настроение. А потом, когда все придет в норму, он вплотную займется делом.

Папа, оставшись один, ощутил своеобразный творческий подъем, что бывало перед сделками, сулившими ему большую прибыль. Он не любил проигрывать, а сейчас он делает первые шаги с мертвой точки, первые шаги к успеху.

Все должно быть полностью закончено в течение недели. Эта неразбериха, начавшаяся сегодня утром, продлится еще дня три, потом начнут разбираться, независимо от того, кто окажется у руля огромного судна под названием Советский Союз, кто был за, а кто - против. Всех соратников власть приблизит к себе, а оппозицию удалит во избежание опасности. Смена начальников коснется и системы правоохранительных органов. Пока они будут разбираться у себя внутри, можно будет уладить дела. А когда все закончится, концов уже не найдут.

Папа встал и открыл дверь кабинета, собираясь уходить. Со стула в приемной  навстречу  ему поднялся  высокий  милиционер. Подполковник Медведев.

- Почему здесь сидишь, а не заходишь? - спросил Папа, сегодня ему ничто не может испортить настроение.

- Решил не навязываться, - ответил нейтрально подполковник, - все равно ведь выйдешь из своей конуры. Ну, раз ты приглашаешь, с удовольствием зайду.

Медведев перешагнул порог и, оказавшись в рабочем кабинете, осмотрелся.
- Тут все по-старому. Перемены никак не отражаются на этих стенах. ОБХСС прижал тебя, а "Южноморскпродукт" процветает, как и раньше.

Папа закрыл за собой дверь. И трижды сплюнул через левое плечо.
- Сглазишь, Сергей Сергеевич. Нельзя так говорить: примета плохая. Проходи. Садись. Что налить? - Папа с готовностью открыл бар.

Медведев удовлетворенно опустился в кресло.
- Каждый раз, когда я прихожу к тебе, Руслан Георгиевич, ты предлагаешь мне выпить. И каждый раз я отказываюсь, потому что на работе.

- Ну, это ты выпьешь, - Харгиев достал бутылку минералки и два высоких стакана, удобно устроился за маленьким столиком.

Промочив горло "Боржоми", Папа спросил:
- Что привело подполковника милиции в столь неспокойное время ко мне?
- Мы с тобой разговор не закончили, а поговорить все же придется.

Харгиев нажал на кнопку селектора и попросил секретаршу ни с кем его не соединять, потом повернулся к подполковнику.
- Вот ты, милиционер, можешь мне объяснить, что в стране происходит? - этот вопрос его действительно интересовал.
- Ты телевизор смотришь, Руслан Георгиевич? Радио слушаешь? Вот там все и говорят, - бестактно ответил Медведев, - а я знаю не более твоего.

Знал он действительно немного и ничего не мог добавить к сводкам новостей. Он, как и весь народ, пребывал в неведении.

- Но сейчас я пришел поговорить не с уважаемым господином Харгиевым, а с Папой.

Харгиев невольно вздрогнул. Такой поворот разговора он предугадать никак не мог. Он, вор в законе, в первую секунду даже испугался. Услышать свое имя из уст начальника ОУРа было несколько необычно. Однако все, и тем более сотрудники уголовного розыска, знают, кто такой Папа. Не могут доказать его причастность ко многим преступлениям, совершенным в нынешнем Южноморске и за его пределами, но земля слухами  полнится, а досье его в архиве пылиться.

- Ну что ж, с Папой, так с Папой. - Харгиев непреклонным взглядом уперся в лицо подполковника. - О чем говорить будем?

- Это мы сейчас решим. А пока считаю нужным предупредить, что все беды, свалившиеся на "Южноморскпродукт" идут от темных дел Папы. - Медведев заметил, как взгляд Харгиева потускнел. - Склады до сих пор опечатаны, финансовая документация изъята. И сколько это будет продолжаться?

- Подобный вопрос должен задать я, - заметил беззлобно Папа, - ты что-то хочешь, подполковник. Только вот не пойму что?

- Обсудим мы это. Я могу ускорить процесс в обоих направлениях. Могу помочь спустить дело на тормозах, и все вернется на круги свои, а могу дать зеленый свет, и проверка пойдет по всем правилам. - Заметил Медведев. - В этом случае только шмоном в офисе не отделаешься.

- Что тебе надо, Сергей Сергеевич? Не томи.
- А что ты мне можешь предложить?

Это был вызов.
Папа поднялся, решив для себя, что хочет получить Медведев, и залез в сейф. На стол легли аккуратные пачки денег, перетянутые бумажной лентой.

- Этого хватит? Или, может быть, предпочитаешь в валюте?
- Мало, - коротко ответил милиционер, с интересом наблюдая, как суетится Папа.

Харгиев подтолкнул через стол пачку двадцатидолларовых банкнот. Сумма была приличная, но не сравнимая с затратами, которые претерпевает фирма.

- По восемьдесят восьмой загреметь хочешь? - спросил подполковник, назвав номер статьи за нарушение правил валютных операций. – Ты, Папа, совсем страх потерял или умом тронулся, если Медведеву взятку предлагаешь. Мне не деньги нужны, плевать я на них хотел. Информация понадобилась, потому и пришел.

- И ты думаешь, я "стучать" буду? - изумился Харгиев.
- Ты будешь не "стучать", а делиться  необходимыми  следствию данными, - поучительно сказал Медведев. - Ведь не у меня бананы гниют на складе. Ну, а если сам печати сорвать попробуешь, то - скатертью дорожка. Могу пожелать успехов в твоем нелегком и незаконном труде.

Папа стерпел обиду.
- Погоди, не кипятись. Тут подумать надо. Ты же понимаешь, я не могу так сразу все взять и рассказать.

- Подумай. А пока ты думаешь, тебя, Руслан Георгиевич, еще несколько раз потрясут, пока не найдут то, что ищут. А сам знаешь, был бы человек, а грешки найдутся.

- А почему меня милиция так часто посещать стала? Что, у меня "дятел" завелся?

- Ты это у Прокофьева спроси, - ответил подполковник, - он лично распоряжение отдавал.
- Прокофьев?

Папа вжался в кресло. Так вот он, виновник всех бед, совсем рядом ведь. Вот где собака зарыта, а он уже на свою братву думать начал, почти всем доверять перестал. Но что произошло с начальником милиции, если он начал вести игру против своего хозяина? Скурвился полковник, сволочь, шкура продажная. Ответ может быть только один: кто-то перекупил главного милиционера Южноморска. Этим человеком может быть только тот, кто ведет жестокую борьбу против него. Орел! Только он, больше некому. Ну, погоди, голубчик. Скоро воздастся тебе по заслугам.

- Так что ты хочешь от меня услышать, Сергей Сергеевич? - тоном безнадежно больного спросил Папа.

- Ты прекрасно знаешь о том, что из экспортных товаров оседает в городе. Я говорю не о продуктах питания, шмотках или парфюмерии. Речь идет о другом. Есть, по нашим данным, фирмы, получающие дорогостоящий товар морем из Турции. Кокаин, причем не просто кокаин, а наркотик высокого качества.

Харгиев с интересом слушал. Он знал о поставках из Турции все, но было необходимо узнать, какой информацией располагает милиция.

- Об этом экспорте известно наверху, и я бы хотел знать, кому? Кто в вышестоящих инстанциях нагревает на этом руки, покрывая теневой бизнес.

- Это нужно еще кому-то, или только тебе? Мой совет, как человека, уже варившегося в этой кухне, оставь наркотики, подполковник. На этом деле люди получают колоссальные бабки.

- Они не люди. Они нелюди, - отрезал Медведев.
- Все равно. Тут уже не ограничишься одним Южноморском, даже Союза не хватит. Это всемирный масштаб, и в одну харю не справиться. А они ни перед чем не остановятся и тебя подомнут, и любого другого, кто на их пути окажется, - предостерег Папа. - Мафия  бессмертна.

- Так думают только те, кому выгодна преступность. Если же верить в победу, то рано или поздно она придет. Ничто не вечно под луной.

- И менты тоже, - съязвил Папа.
- Ты за меня не переживай. Я от тебя требую только одного, чтобы ты сказал, кто эти люди. Ни больше, ни меньше.

- Сегодня я скажу, а завтра мой холодный труп найдут за городом, - Харгиев презрительно отвернулся в сторону. - Благодарю.
- Не скажешь сейчас ты, позже скажут другие. О чем мы с тобой говорили, не знает никто. А я и без того могу пустить слух, что Папа проговорился. Только ты взамен уже не получишь ничего.

- Ты знаешь, Сергей Сергеевич, почему я дожил до своих седин? Потому что всегда знал, когда можно открыть рот, а когда надо держать язык за зубами. Пусть уж лучше каждый из нас останется при своем. Проблемы с ОБХСС я сам постараюсь уладить. - Харгиев встал, заставляя подняться Медведева. - У тебя все?

Подполковник дошел до двери и обернулся.
- Последнее слово остается за мной. Учти, Папа.
- Конечно.

Дверь с силой захлопнулась за посетителем.
Что творится в этом мире? Папа допил минералку прямо из бутылки. Те, на кого он полагался, отворачиваются от него. Прокофьев ел у него чуть ли не с руки, получая дополнительный заработок, но сейчас вдруг отвернулся и начал глядеть в другую сторону. Начальник городского управления - должность высокая, с этой высоты далеко видно, не разглядел ли полковник рифы на горизонте? Не бегут ли крысы с тонущего корабля?
Харгиев задумался. На данный момент он может доверять только Рыжему. Да и кто скажет, сколько это продлится. Парень не уверен в Костоломе. Неспроста проснулась неуверенность. Боксер повод дал. Значит, и он со своими действиями выходит из-под контроля.
Медведев интересуется наркомафией. За ним стоят еще люди, сильные фигуры, ведь один он на подобный  крестовый поход  не отважится, каким бы храбрецом ни был. А раз милиция, если только одна милиция, заинтересовалась кокаином, то жди беды: за чередой арестов последует череда убийств, мафия расправится со всеми ненужными больше людьми. Кого отнесут к ненужным - еще вопрос.

Папе как-то сразу стало плохо. Ведь и он оказался волей или неволей втянутым в поставку наркотиков. Сначала просто получал деньги и был доволен, а потом, когда узнал, что это прибыль с продажи белого порошка, обратного пути уже не было. Из этого бизнеса можно уйти только ногами вперед.

Но сейчас надо подстраиваться, необходимо предупредить людей от теневого бизнеса о готовящейся кампании.
Он снял телефонную трубку...


3

Владимир шел уверенно по улицам Южноморска. Из всех горожан, пожалуй, он был единственным, кого не волновало происходящее в стране. Сейчас его голова болела о другом. Слишком много проблем надо решить в ближайшее время, чтобы будущее не принесло лишних бессмысленных жертв.

Они обсудили с Ледневым разделение труда. И пока майор проверяет другие версии, Ермаков разрабатывает похищение. Если найдется какая-то нить, то они договорились созвониться.
Владимир, с помощью оперуполномоченного, досконально изучил окружение Соловьева, но не нашел никаких зацепок. Никто не проявлял агрессивной настроенности по отношению к нему, коллектив был дружный и проверенный временем, коллеги давно знали подноготную друг друга. Коллектив единогласно признавал авторитет председателя, его лидерство. Алексей Степанович Соловьев - глава южноморского телевидения, и никто с этим не спорит.

Отсутствие каких-либо известий о девушке ставило в тупик, опровергая любые корыстные версии исчезновения. На ум приходило одно объяснение: Маши уже нет в живых. Причина еще неизвестна, но вскоре все выяснится. Именно это и предстоит узнать Владимиру, а, кроме всего, нельзя отказываться от поисков, основываясь лишь на предположениях.

Ермаков по крупицам восстанавливал последние несколько дней, которые девушка провела на виду у всех. Может быть, она кому-то что-то рассказывала, кто-то из ее друзей заметил некоторые полезные мелочи. Ему было необходимо разузнать все, что творилось с Машей за неделю до ее таинственного исчезновения.

Владимир на многое не надеялся, когда, шел на встречу с учителями 10 "а". В этом классе учится Мария Соловьева. Но о чем могут поведать преподаватели, ведь они видят лишь верхнюю часть айсберга, именуемого жизнью девушки. Основная надежда была на одноклассников, на тех, с кем она, сидя за одной партой, провела целых десять лет, с кем были общие радости и беды, с кем можно было поделиться в трудную минуту.

Представившись частным детективом, он поговорил с несколькими преподавателями, и все они сошлись на одном: девушка сильно изменилась, в конце девятого класса ее успеваемость резко понизилась, если раньше Маша охотно оказывала посильную помощь, то теперь стало куда проще сделать все самому, чем просить ее. Она вечно куда-то спешила, забывая  порой про элементарную вежливость и старых друзей.

Весь август ученики готовили школу к новому учебному году: ремонтировали парты и стулья, подкрашивали стены, обихаживали дорожки и газоны во дворе. Но девушка здесь ни разу не появилась, чем очень удивила своего классного руководителя, женщину средних лет, очень интеллигентную и приветливую.

Ермаков благодарил небо за то, что дети отрабатывали сейчас трудовую практику. Ему не пришлось бегать в поисках друзей и знакомых дочери Соловьева. Все были здесь и охотно говорили с ним о Маше, что позволило оперативно сформировать собственное мнение.

Маша оказалась девушкой общительной. Владимиру не хотелось употреблять слово "была", и он говорил о ней, словно только что познакомился. Ее любили и учителя, и одноклассники, что в жизни случается крайне редко. Она показала себя аккуратной, умной, обязательной и талантливой, чем очень порадовала учителей, а сверстникам нравилась приятной внешностью, готовностью всегда помочь и не вздорным характером.

Что могло произойти, чтобы девушка почти из круглой отличницы скатилась до уровня крепкой троечницы,  для  которой простая "четверка" – праздник? Для родителей она оставалась прежней "маленькой Машенькой": слишком они были заняты, чтобы увидеть, как их дочь повзрослела. Они не заметили, что дочери необходимо другое внимание, иногда хороший совет, а порой просто понимание. Разве сложно отвести вечером полчаса на разговор с дочерью? Но и этого не было в семье Соловьевых.

После драки, однако, кулаками не машут. Сейчас уже поздно говорить об ошибках воспитания, остается пожинать плоды и искать выход.

Спустившись по ступенькам со школьного крыльца, Ермаков в задумчивости остановился. Машину он оставил в двух кварталах отсюда, в расчете, что пока он пешком преодолевает расстояние, есть время подумать.

Девушку, тихо подошедшую к нему, Владимир не заметил, пока она не заговорила с  ним.
- Я могу с вами поговорить? - она мило улыбнулась, сверкнув глазами.
- Пожалуйста.
- Не здесь, - девушка смешно сморщила носик и представилась, - меня зовут Лена, я подруга Маши.

Владимир кивнул головой. Они молча пошли дворами. Ермаков терпеливо ждал, когда она сама начнет рассказывать. Отойдя на почтительное расстояние, Лена решилась заговорить.

- Она сильно изменилась весной, - тихо сказала девушка то, что Владимир слышал уже от нескольких человек. - Она замкнулась, ушла в себя. Перестала общаться со всеми своими друзьями. Если раньше мы проводили все время вместе, то теперь она стала изредка забегать ко мне, когда очень хотелось поделиться своими радостями. Ведь мы - лучшие подруги.

Они подошли к машине. Ермаков внимательно слушал. Включив зажигание, он врубил первую передачу, и "восьмерка" плавно покатила под гору, постепенно набирая скорость.

Причиной кардинальных изменений с Машей, как он и думал, оказался молодой человек, с которым девушка познакомилась в середине апреля на стадионе. Она регулярно занималась шейпингом, а парень оказался хорошим знакомым тренера. Симпатичный, с железными мускулами и при деньгах - он сразу приглянулся Соловьевой. Такого молодого человека легко можно представить всем друзьям и не стыдиться за него. Он принадлежал к новой волне, к бритоголовым, и, по крайней мере, у дворовых молодежных бригад пользовался огромным авторитетом. Его боялись, выстилались перед ним, а Маша чувствовала себя за его широкими плечами, как за каменной стеной.

Был случай, когда на Бродвее к девушке пристали два навороченных лоха. Кроме просто доставленных неприятностей, они сняли с Маши золотые сережки и подарочную золотую цепочку с кулоном, которую парень купил специально для нее. Вся в слезах, она прибежала рассказать о случившемся не отцу, а другу. Арнольд был спокоен, как скала, выслушал девушку и ушел. Он разобрался с "налетчиками" быстро и без особого шума. Уже подавленные, без своего гонора они, вернув все Маше, на коленях молили о прощении, так как Арнольд пообещал разделаться с ними по полной программе, если они не получат последнего "прощаю".

Несколько раз они вдвоем посещали кафе, а однажды он отвез девушку в ресторан, где познакомил, со своими друзьями. Она была очень довольна, хотя и поначалу испугалась тех денег, которыми сорили все.

- Он отвез ее? - переспросил  Владимир, внимательно наблюдая за дорогой.
- Да. Недавно он купил машину. Какую-то старенькую иномарку, но в приличном состоянии. Маша говорила, что автомобиль пригнал из Европы какой-то очень хороший друг Арнольда.
Ермаков прикинул свои шансы. Уже появилась зацепка. Арнольд имя редкое, и хотя Лена не знает его фамилии, не так уж много Арнольдов в Южноморске. Кроме того, в городе всего несколько мест, где собираются накачанные владельцы иномарок с бритыми затылками.

Возраст парня от двадцати до двадцати семи лет, а, скорее всего, даже от двадцати пяти, и относится он к рэкетирам.

- Где на Бродвее "наехали" на Машу? - спросил Владимир, приводя свои мысли в должное состояние.

- Я не знаю, - Лена пожала плечами. - Я не спрашивала, а она не говорила.
- Обидно.

Если бы удалось узнать, где произошел тот случай, то можно было бы с уверенностью сказать, к какой группировке принадлежит Арнольд. Ведь Бродвей разделен на три части: Орла, Папы и Портовиков - чеченской бригады.

Владимир высадил девушку возле ее дома и, найдя телефон-автомат, позвонил  в угрозыск. Трубку взяли не сразу.
- Я могу поговорить с майором Ледневым?

В трубке что-то щелкнуло, затрещало и послышался сквозь шквал помех голос Волка.
- Это Ермаков, - представился Владимир.

Он ввел опера в курс дела, рассказал о том, что удалось узнать, и попросил об услуге:
- Мне необходимы координаты людей, зарегистрировавших в этом году весной-летом автомобили иностранного производства. И сколько среди них Арнольдов.
- Арнольдов? -  недоуменно спросил майор.
- Именно.

Леднев предупредил, что в связи с обострившейся обстановкой в стране сведения получить будет непросто, но он сделает все возможное.

...Ермаков пронесся по набережной на предельно допустимой скорости и, домчавшись до порта, выскочил на Бродвей, лихо обгоняя медленно ползущие автомобили. Теперь все зависит от того, как быстро он найдет Машиного ухажера и проработает по нему версию похищения. Возможно, что именно он имеет прямое отношение к случившемуся. Он, его окружение, какая разница? Факт тот, что большинство из этих качков - звери, которым дали свободу. Они презрели все нормы общественного поведения и полагаются на власть денег и силы. Делая все нахрапом, они не задумываются о последствиях, живут только днем сегодняшним.

Владимир притормозил и аккуратно вписался между старым Вольво и белыми Жигулями. Покинув салон автомобиля, зашел в гриль-бар.

Дверь плавно затворилась за его спиной, и он окунулся в полумрак, к которому долго привыкают глаза. Смесь запахов и ароматов обволакивала его, и он с удовольствием потягивал носом, осматривая помещение.

Слева от входа стояло шесть деревянных столиков со скамейками, расположившись за которыми несколько здоровяков уплетали цыпленка табака и шашлык. Они недобро взглянули на Ермакова и продолжили трапезу, разливая по бокалам кто - красное вино, кто - отечественную водочку. Еще несколько закупоренных винных и пивных бутылок позвякивало на столах, говоря, что обед намечается затяжной, и неизвестно, в каком состоянии посетители покинут свои столы. Участники застолья знали друг друга и не нуждались в чужой компании.

Длинная узкая стойка бара расположилась правее. За ней под светом трех подвесных ламп во мраке плавал тщедушный бармен в малиновой жилетке с галстуком-бабочкой. Рядом суетилась также прикинутая блондинка с изможденным лицом, словно после бессонной ночи.

Владимир спустился со ступеньки и прошел к стойке, избегая возможного конфликта с  качками.
- Что налить? - спросил бармен, копаясь под прилавком в поисках нужной бутылки.

Блондинка с подносом в руках выпорхнула из-за стойки по настойчивому окрику бритоголового посетителя.
- Ничего! - ответил Ермаков, ожидая, когда на него обратят внимание.

Ударившись затылком об угол стойки, бармен выпрямился и уперся мутным взглядом в клиента, что-то обмозговывая и вспоминая, где и при каких обстоятельствах он уже видел этого широкоплечего "хвостатого" парня, сидевшего перед ним.

Озарение пришло как всегда неожиданно.
- Я уже платил, - взвизгнул  бармен испуганно.
- Я не за этим, - успокоил его Ермаков, похлопывая по плечу и озираясь назад: как бы кто из подвыпивших молодчиков не кинулся на него.

Владимир достал из кармана фото, аналогичное тому, которое используется при оформлении паспорта.
- Видел эту девчонку?

Бармен долго рассматривал фотографию, отпустив несколько сальных фраз по поводу внешности девушки, но ответил отрицательно.

- Ты у них спроси, - посоветовал он, указав в сторону посетителей. - Они все знают.
- Не хочу и тебе не советую зря языком трепать. Позови-ка подружку свою, - Ермаков кивком головы указал на блондинку.

Но результат оказался тот же. Машу Соловьеву тут ни разу не видели. Ни одну, ни в обществе молодого человека. Если молодые люди не соврали - что вряд ли, он ведь и голову оторвать может - то это место отпадало.

Владимир вышел на улицу и погрузился в свою "восьмерку". Начинал накрапывать мелкий, дождик, капли, падая на лобовое стекло, ухудшали  видимость, и приходилось изредка включать дворники.

Ермаков знал еще три точки, где мог появиться Арнольд с девушкой. Это два кафе на Бродвее и один ресторан на окраине. Везде необходимо было побывать, чтобы потом можно было отбросить все лишнее и не переделывать работу заново.

Залов для занятий атлетической гимнастикой в городе совсем ничего. Чтобы их пересчитать, хватит пальцев на одной руке. Речь идет, конечно, о более или менее профессиональных  тренажерных залах, где может без зазрения совести появиться денежный человек. Можно наведаться туда и спросить Арнольда, но, во-первых, он там никого не знает, что немного осложняет ситуацию, а, во-вторых, что произойдет, если он нос к носу столкнется с ним? Что ему предпринять? Нет, на данном этапе подобный вариант отпадает.

Лишь в третьем кафе Владимир встретил понимание. Официантка, милая двадцатилетняя девушка, повертела в руках фотографию и задумалась.
- Да, я видела ее, причем совсем недавно. Недели две назад. Хорошенькая девчушка.

Ермаков напрягся. Сейчас девушка должна пролить свет или хотя бы что-то объяснить. Может быть, даже удастся установить личность Машиного ухажера. Хотя вряд ли, откуда простой официантке известны координаты посетителя? Но мало ли: она девушка во всех отношениях приятная, а Арнольд, говорят, падок на женский пол.

- Она была с двумя приятелями. То есть с ней пришли два стриженых, но она говорила в основном только с одним. Эти два пацана - друзья, а она была с другим, которого я не знаю.

- А второй? - спросил Владимир, подгоняя официантку. - Кто такой?
- Второго я видела уже раньше. Он часто бывает у нас. Завсегдатай, можно сказать. По разу в неделю этот товарищ светился в кафе. Обычно под конец, в пятницу, субботу. - Она замолчала и окинула Ермакова испытующим взглядом, словно проверяя, можно ли ему доверять, ответив себе утвердительно, она проговорилась по секрету: ходят слухи, что он работает на Папу.

- На этой неделе он был?
Девушка кивнула.

- Был. Но кто-то его сильно потрепал на днях. У него рука сломана и вообще передвигается он не так уверенно, как раньше, а прихрамывает и за бок держится, - она сочувственно вздохнула, видимо, жалея клиента.

- Они на чем приезжали?
- Я не знаю, - официантка поднялась. - Я  не  знаю, не видела. Простите, но мне работать надо.

Владимир тоже встал, взял из вазочки на столе алую розу и протянул девушке. Она задорно улыбнулась, обнажив жемчужные зубки.

- Последний вопрос: как его зовут?

Официантка замялась, опустив поднос, и поднесла указательный пальчик с длинным ноготком ко рту.

- Подождите... сейчас. Прозвище у него, связанное с экзотическими животными... Что-то вроде носорога... Бегемота.

- Слон? - предположил Владимир.
- Да, правильно!

Ермаков опустился на сидение своей Лады, довольный собой. В разорванной цепи событий появляются недостающие звенья, и все медленно, но верно становится на свои места.


4

Арнольду Верницкому было всего двадцать два года, восемь из них он отдал родной школе, из которой его выгнали за крайнюю расхлябанность и недисциплинированность, и три года - занятиям бодибилдингом по оригинальной методике Джо Вейдера. Школа ему не дала ничего, кроме скудного умения считать и кое-как выражать свои мысли на бумаге. Тогда как регулярные занятия в тренажерном зале укрепили его здоровье и мышцы, увеличили его плечи чуть ли не в два раза и позволили голове плавно переходить в плечи, минуя шею.
Иностранное имя и весьма спорное сходство фигуры и лица, отдаленно напоминавшего мистера Олимпия, знаменитого австрийца и звезду Голливуда Арнольда Шварценеггера, не позволило дать ему кличку. И его все называли Арнольдом, с опаской поглядывая на выразительные кулаки-кувалды. Что и говорить, за последний год он стал пользоваться уважением со стороны своего ближайшего окружения. Закон джунглей царит в городах. Кто силен, тот властвует.

Черный БМВ третьей серии, скрипнув на повороте пружинами старой подвески, заехал во двор старого трехэтажного дома. Арнольд вылез из салона и, легко хлопнув дверцей, нацепил на колючую макушку кепку. По узенькой разбитой лесенке он спустился в подвал и несколько раз стукнул в обитую листами железа гнилую дверь условным стуком.

Через секунду дверь отворилась и здоровяк, чуть пригнувшись, чтобы не удариться о дверной косяк, шагнул внутрь. Яркий свет неоновых ламп больно резанул по глазам, заставив его сощуриться. За спиной щелкнул, закрывшись, дверной замок. Несколько человек, не отрываясь от работы, приветливо махнули ему рукой.

- Партия готова?
- Как  всегда, - ответил тот, кто был за главного.

Арнольд присел у стола и огляделся. Все здесь предельно просто, и сразу не догадаешься, что это подпольный монетный двор. Штукатурка со стен местами облетела, но никто не обращал на интерьер особого внимания. Свежеокрашенные стены отнимут деньги, но не принесут делу ровным счетом никакой прибыли. На таком же ободранном, как и стены, потолке висело несколько неоновых ламп, по периметру небольшой комнатки стояли столы, на которых покоилась самая современная оргтехника: персональные компьютеры, копировальные аппараты, принтеры. На отдельно стоящем столе лежали деревянные бруски, что нисколько не вписывалось в обстановку. На подвесных полках покоились свежие зеленые банкноты, а в соседнем помещении виднелись аккуратно сложенные рулоны высококачественной бумаги.

Этот подпольный цех вносил ощутимый вклад в их совместный бизнес, и, что самое важное, деньги не распространялись на территории Союза, а с курьером уходили за кордон, где в естественном процессе обменивались на настоящие американское доллары и частью оседали на банковских счетах, ожидая лучших времен, а частью возвращались обратно, но уже чистыми суммами.

Не менее важным было и то, что технологический процесс изготовления банкнот был прост, как и все гениальное. Основной точкой опоры была маленькая брошюрка, привезенная из Польши и переведенная на русский язык, под красноречивым названием: "Доллар США. Как отличить от подделки". Основываясь на книжице, где были рассмотрены все степени защиты банковских билетов, приступили к производству.

Сначала набирали на компьютере с помощью сканера. Купюры разного достоинства и на очень тонкой бумаге отпечатывали при помощи принтера. Потом аккуратно склеивали, получая целую купюру, и отправляли  на следующий стол для дальнейшей обработки. Знаменитая шероховатость достигалась легче, чем все остальное. На отпечатанные листы просто накладывался деревянный брусок, оклеенный наждачной бумагой, и, пожалуйста, новенький хрустящий доллар готов.

В основном цех выпускал только купюры достоинством в двадцать долларов. Они не были совсем уж мелкими, что само по себе уже представляло выгоду, и не являлись очень крупными, поэтому легко обменивались в кассе магазина или еще где-нибудь. По специальному заказу производили и купюры большего достоинства, но такое случалось крайне редко.

Нельзя было и поставить производство на широкую ногу, приходилось постоянно умерять свои  аппетиты, выбирая между сиюминутной наживой и стабильным заработком. Переправить и сбыть небольшую партию куда легче, чем объемистую. Экспорт пока не засекла ни родная милиция, ни таможня, ни полиция стран, где разменивались деньги. С большой партией  могут возникнуть большие проблемы, с этим приходилось считаться.

Арнольд взял железный кейс и, открыв, с удовольствием посмотрел  на хрустящие  изумрудные бумажки. Их здесь должно быть около сотни тысяч долларов. Сумма на первый взгляд умопомрачительная, но уже налажена сеть дилеров, которые могут принять и сбросить такие деньги. Все должно быть гладко.

Арнольд, не спеша, пересчитал все, и закрыл кейс. Все точно, как в аптеке. Он встал и подошел к двери. Задерживаться здесь не имело никакого смысла, кроме того, надо успеть на самолет, которым улетает курьер.

-  За очередной партией я прибуду через неделю. Об этом, - он хлопнул ладонью по кейсу и указал на оргтехнику, - не должен знать никто. Понятно, я думаю. По поводу проблем с сырьем обращайтесь прямо к Малышу.

Арнольд вышел на улицу и, услышав шум задвигаемого засова, взбежал по лестнице и закурил. Накрапывал мелкий дождь, здоровяк поднял воротник куртки и подошел к  автомобилю.

Через минуту черный БМВ покинул двор с таким же неприятным скрипом, как и появился.

Продолжение: http://www.proza.ru/2010/06/25/939