Дитя двух миров. Глава третья

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ТАМ, ГДЕ МЕНЯ ЖДАЛИ

 Куратор проекта «Дети-уникумы» бушевал – казалось, воздух в его кабинете насыщен грозовым электричеством, то и дело разряжавшимся гневными молниями.
 – Сидоров, ты обосрался! Жидко! Пэвэошники сработали на «отлично» – сбили эту чёртову вертушку, не задавая лишних вопросов, – а вы? Спецы, мать вашу… Какого хрена твои скорохваты стали изображать из себя киборгов-убийц? Что, нельзя бы крикнуть – мол, не бойся, дура, мы свои? Или парализовать её, в конце концов… Вы же перепугали бабу до смерти, вот она и сиганула с обрыва. Идиоты, одно название! Терминаторы долбанные… Не понимаете вы, сопляки, в женщинах ни хрена – вам бы только постебушки-потрахушки, как сейчас говорят… Литературу читай, Сидоров, – художественную! – а не только нормативные документы. Загнанная в угол русская женщина-мать – это же граната на боевом взводе! Она ведь видела перед собой врагов, понял, нет? Врагов!
 Майор Сидоров, стоявший по стойке «смирно» перед разъярённым начальством, сильно напоминал кота, которого принудительно вымыли, а потом высушили в центрифуге стиральной машины.
 – Нельзя было стрелять иглой, – уныло оправдывался он. – Она стояла на самом краю – так и так упала бы вниз. Капитан Иванов и лейтенант Смирнов действовали по методике, рекомендованной психологами: медленное приближение к объекту захвата парализует волю объекта и снижает вероятность неадекватной реакции с его стороны.
 – Психологи? Дерьмологи, фрейды-кустари! Вот вы и снизили девчонке реакцию на… – сколько там, говоришь, высоты было?
 – Порядка двадцати метров, товарищ генерал.
 – …на двадцать метров. Орлы, ничего не скажешь! И что теперь? Тела нашли?
 – Никак нет, товарищ генерал, – майор окончательно превратился в символ уныния. – Следов крови или клочков одежды на скалах тоже не обнаружено – как рассветёт, осмотрим всё более тщательно. Есть вероятность, что они каким-то чудом упали в реку, и…
 Генерал походил на бульдозер, пыхтящий на холостом ходу, однако при этих словах своего подчинённого грозное генеральское сопение стало чуть менее угрожающим.
 – В реке уже работают водолазы, – майор слегка приободрился, – правда, поиски пока безрезультатны. И есть ещё один вариант, – поспешно добавил он, заметив, что бульдозер в генеральских погонах снова начал набирать обороты.
 – Ну?
 – Недалеко от места падения, ниже по течению, стояла моторная лодка, и…
 – Ну?
 – …и вскоре после прыжка Алины лодка дала ход и быстро скрылась за поворотом реки. Задержать её мы не смогли – пока мои ребята нашли спуск, пока спускались… – майор втянул голову в плечи, ожидая новой вспышки начальственного гнева. – На корме лодки сидел только один человек, но в ней вполне мог находиться – лёжа на дне – и ещё кто-то. Поэтому по лодке не был открыт огонь – а вдруг?
 – Хоть на это хватило ума… Да, – генерал задумался, – теоретически возможно. Их могли подобрать из воды… А что за лодка? Что она там делала на ночь глядя? И случайно ли она там оказалась?
 – Никак нет, не случайно, товарищ генерал.
 – Даже так?
 – Так точно. Дал показания парень, который вёз эту сумасшедшую, – мы взяли его живым, хотя он сдуру начал отстреливаться. И его показания совпали с показаниями приведённого в чувство отчима Алины. Лодка ждала наших подопечных – она должна была доставить их в военно-спортивный лагерь патриотического фонда «Россия».
 – Ах вот оно что… То-то эти фондовцы засуетились – меня тут уже теребили.
 – И на машине они ехали туда же – лодка была страховочным вариантом.
 – Хм, так вот какая тут мозаика…
 Генерал надолго задумался. Майор молчал, опасаясь слишком громко дышать.
 – Значит, так, – произнёс, наконец, куратор программы «Дети-уникумы». – Если, на наше счастье, Алина и её сын живы-здоровы, они должны быть в этом лагере – не могли же они бесследно исчезнуть.
 – Прикажете послать туда группу захвата?
 – Отставить ненужное рвение, майор, – раньше надо было думать, причём головой, а не задницей. Я сам туда поеду. Вокруг этого мальчишки уже слишком много шума – кто-то здорово постарался. Хватит пальбы – пора дипломатничать. Если они там, то всё обойдётся – может быть.
 – А если нет? – осторожно поинтересовался майор.
 – А если нет, подыскивай себе место охранника на платной автостоянке, Сидоров, – это тебя ждёт в лучшем случае. А меня уйдут на пенсию, и это тоже в лучшем случае.
 И генерал тяжело вздохнул.

* * *

 …Меня несло, переворачивало, кидало из стороны в сторону. Я не чувствовала своего тела, а сознание было каким-то ватным, и там мухой в паутине билась одна мысль: «Сашенька… Шепоток…». Волной накатывало забытьё, и я растворялась непонятно в чём – хрен его знает, как это состояние называется. Приплыли, короче. И всё – тьма беззвучная…
 А потом я открыла глаза и с некоторым удивлением поняла, что я как бы жива. Это меня вообще-то порадовало, не буду врать, – оставалось только понять, где я нахожусь, и самое главное: где мой сын и что с ним. Я очень отчётливо помнила всё вплоть до того мига, как я шагнула в пропасть, а вот дальше – ну ни фига не помню. Амнезия называется.
 Я лежала на чём-то мягком (так, это мы уже проходили, причём неоднократно), над головой был потолок из аккуратно пригнанных деревянных досок (хм, а вот это уже что-то новенькое…). На евростандарт этот потолок явно не тянул – скорее похоже на типа русский стиль «вот моя деревня, вот мой дом родной». Доски были чистенькими. Люстры или какого другого осветительного прибора не наблюдалось, однако было светло – как в квартире при обычном дневном свете.
 Я попыталась встать и чуть не взвыла от боли: всё тело болело так, словно в нём не осталось ни единой целой косточки или оно, тело моё бедное, сплошняком превратилось в один очень большой и очень больной зуб. Я где-то читала, что японцы выставляют куклы боссов, чтобы все клерки фирмы, где рулит конкретный босс, смогли бы от души отметелить макет своего начальника: говорят, это помогает сохранению нормального психологического климата в коллективе – типа нервная разрядка. Не знаю, как оно помогает, зато точно могу сказать, что чувствует такая японская кукла в фирме, где работает человек пятьсот, и причём все они до остервенения любят своего шефа и превосходно владеют бамбуковыми палками. А что же вы хотели, девушка? Лететь с такой верхотуры, да ещё по камням, – скажите спасибо, что вы вообще остались живы! Но где я, и где мой сын?
 Я осторожно, опасаясь новой вспышки дикой боли, повернула голову.
 Комната – маленькая, но уютная: такая как бы горница-светлица в гостинице класса «ретро». Стены бревенчатые; брёвна обтёсанные и даже вроде покрытые типа лаком, но без всяких там моющихся обоев или стенных панелей под шёлк. Пол из деревянных плашек янтарного цвета, тёплый на вид. Я лежала в углу на просторном ложе, под лёгким и мягким (синтетика какая-то?) одеялом, и подушка под моей головой пахла не лекарствами, а пряным ароматом цветочного сена (травой она набита, что ли?). Справа окно – обычное: оконный переплёт, стёкла, широкий подоконник; в стене напротив – дверь (тоже деревянная). У окна стол из тёмного дерева и пара табуреток. И всё – ни телефона, ни телевизора, ни каких иных благ цивилизации. Гламур не гламур, но клёво: ладненько, ничего не скажешь, – простенько, но со вкусом, как говорится. Как же я сюда попала? Ну ни хрена не помню, хоть убей!
 На одной из табуреток я увидела свою одежду (аккуратно сложенную). Ощущение тела вернулось, и я поняла, что лежу я тут в чём мать родила. Ну да, понятно, – местные типа медики должны же были осмотреть болезную меня на предмет ран-ушибов и прочих увечий. За окном просматривались какие-то как бы деревья – похоже, там был лес. Лес, лес – о чём это говорит? Беспокойство за сына всё нарастало, однако я взяла себя в руки: прежде чем совершать какие-либо энергичные телодвижения, надо хорошенько подумать – логически.
 Я удрала из-под самого носа мрачных парней с дырявыми презервативами на головах – спрыгнула с высоты пятиэтажного дома (никогда бы не подумала, что я на такое способна). Судя по тому, что я жива, и даже в состоянии размышлять, мы не грохнулись на камни (при мысли о том, что было бы, если бы мы на них всё-таки грохнулись, меня продрал озноб), а упали в воду. А там – а там нас ждал лодочник (кажется, его звали Максим). Надо думать, он не щёлкал зря клювом, а выудил нас с Шепотком, и… Водную прогулку с обозрением красот вечерней природы я проделала в бессознательном состоянии – это, конечно, жаль, однако не стоит так уж привередничать: скажи спасибо, что ты здесь, а не на дне реки. Так что, надо полагать, я нахожусь в том самом лесном лагере, о котором рассказывал Сергей: за окном явно не городской пейзаж, да и интерьер моей палаты для травмированных при падении со скал тоже не урбанистический. Но почему возле меня нет заботливой сиделки? Повымерли они тут все, что ли? И где мой сын, я вас спрашиваю?
 Я пошевелилась. Тело болело, но уже гораздо меньше – по крайней мере, я могла двигаться. Сейчас я встану, и наведу здесь шороху – куда вы дели Шепотка? Если не будет сил одеться, завернусь в одеяло или просто пойдут нагишом – пусть ослепнут, гады. Не фиг прятать от меня моего сына, понятно? Шевельнулась было нехорошая мыслишка – а вдруг с ним что-то случилось? – но я быстренько её затоптала: если уж я осталась цела и где-то как-то невредима, то уж Саша, которого я крепко обнимала и прикрывала руками и всем телом, и подавно.
Встать мне не удалось – тело не слушалось, и мышцы объявили забастовку. Стиснув зубы, я попробовала ещё раз – хрена. И тогда я, чуть приподнявшись на локтях (на это сил у меня хватило), позвала:
 – Эй! Есть тут кто-нибудь?
 На полновесный крик мой зов походил слабо, однако хозяева моего лесного приюта, похоже, были настороже – наверно, они только что вышли на минуточку от спасённой меня за какой-нибудь укрепляющей микстурой. Я услышала за дверью шаги, дверь отворилась без шума и скрипа, и на пороге…
 На пороге моей светёлки стоял боевой маг, герцог Хрум де Ликатес собственной персоной и смотрел на ошеломлённую меня так, словно мы с ним расстались не далее как вчера. Рыцарь внешне нисколько не изменился – что для эхха пять земных лет, – и одет он был точно так же, как тогда, когда я увидела его в первый раз во дворце Окостенеллы: белая рубашка, замшевый жилет, тёмные брюки. У них тут что, моды вообще не меняются?
 – Доброе утро, леди! Вот вы и вернулись туда, где вас ждали, – сказал он и улыбнулся той самой своей невероятной улыбкой, которая так часто снилась мне по ночам.
 – Хрум… – прошептала я. – Не может быть…
 А из-за спины ликатесского правителя возник – ба, знакомые все лица! – страж Рощи Порталов Причесах. Он тоже ничуть не изменился: всё та же румяная курносая физиономия, синие глаза и меховая безрукавка. И улыбка – радушная, до ушей и даже шире.
 – Я знал, что ты вернёшься, девочка, – прогудел Причесах, – знал, что ты сумеешь это заслужить. Добро пожаловать в Эххленд – я рад видеть тебя в своём доме!
 Я не совсем поняла, что он хотел сказать словами «сумеешь это заслужить», потому что в этот момент между эххийскими магами протиснулся Шепоток, и мне сразу стало как-то не до вдумчивых размышлений над смыслом любых высказываний – даже самых мудрых.
 Сашуля бы весел и оживлён, глазёнки так и сверкали – всё моё беспокойство как рукой сняло. На нём был не комбинезон, в котором мы загрузили его в «мечту оккупанта», а местный прикид: белая полотняная рубашка навыпуск и такие же штанишки, на ногах лёгкие сапожки – прям сказочный мальчик.
 – Мама! – радостно закричал он, бросаясь ко мне. – Я тоже знал, что всё, что ты мне рассказывала – это не просто сказка! Как здорово, мам, что мы сюда вернулись, правда?
 – Конечно, сынок, – тихо сказала я, дотянувшись рукой до его мягких волос. – Ты же знаешь: сказка ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок. И очень хорошо, что мы сюда вернулись…

* * *

 Говорят, от счастья не умирают, но в этот момент мне казалось, что я буду первым исключением из этого правила. Неужели… Неужели? Неужели!? Неужели – сбылось!!!
 А потом мне стало страшно: а вдруг всё это мне только мерещится? Навязчивая идея, так сказать, воплотившаяся в красочные глюки после того, как я основательно приложилось башкой о камушки. А что? Легко, и очень логично, между прочим. В реальность моего сына не поверить было трудно – Шепоток стоял рядом, и я ощущала ладонью знакомую мягкость его волос, – но вот что касается всего остального… Вот как превратятся сейчас де Ликатес с Причесахом в обыкновенных лекарей в пропахших медициной не очень свежих халатах, и выяснится, что ни в какой Эххленд я не возвращалась, и что на самом деле я лежу в каком-то типа изоляторе (причём неизвестно где) в покалеченном состоянии и с перемкнувшимися на нервной почве мозгами. Мне захотелось укусить себя за руку – говорят, помогает в таких случаях, – но сделать этого мне не удалось: волной накатилась опустошающая слабость.
 – Мам, тебе плохо? – обеспокоено спросил Шепоток.
 А де Ликатес распахнул окно, и в комнату вошёл свежий воздух (хотя тут вообще-то и не было душно), наполненный ароматами леса. Это был воздух Эххленда – я помнила его вкус! Этот воздух можно было пить как вино – пить и пьянеть не пьянея. Такого воздуха нет в моём привычном мире – нет, и быть не может! А лес за окном – это же Роща Порталов со всеми её чудесами! Неужели это всего лишь иллюзия? Нет, в это я не верю – не хочу верить, и не могу, потому что иначе…
 – Всё хорошо, Сашенька, – не слишком уверенно ответила я.
 – Не волнуйся, это пройдёт, – успокоил меня Причесах. – Последствия управляемого перехода.
 «Управляемого? – подумала я. – Хм, хотелось бы поподробнее…».
 – Ваш малыш, – Хрум с улыбкой посмотрел на Шепотка, – скользнул между мирами рыбкой…
 «Ещё бы – полуэхх, как-никак!».
 – …а вот вам, леди, пришлось куда сложнее.
 – И поэтому, – вмешался страж Рощи, – самое время перекусить.
 «Шашлыком из лярвы? Помню я, гостеприимный ты наш, чем ты меня в прошлый раз потчевал… Однако надо бы встать – чего это я тут разлеглась, как дура последняя?».
 Шепоток, похоже, был на этот счёт – чтобы мне встать – того же мнения. Он шустро метнулся к табуретке и притащил мои шмотки, заботливый. Так, теперь попросим мужиков выйти вон – не фиг глазеть на голую меня.
 – Лежи, лежи, – Причесах предостерегающе поднял руку, – ты под магией, так что пока тебе не стоит напрягаться. Завтрак будет подан вам в постель, леди А…
 Тут он запнулся, и это, как ни странно, окончательно убедило меня в том, что все это – не сон, а самая что ни на есть реальность. Моя же собственная иллюзия, сомневающаяся в том, каким именем меня назвать, – это чересчур круто, наука этого не допускает.
 – Меня зовут Алина, достойный маг, – твёрдо заявила я. – Активии Отданон больше нет, а про королеву Алаву я и слышать не хочу. Извиняйте, если моё имечко вам не по душе.
 Оба эхха синхронно улыбнулись. Шепоток смотрел во все глаза и слушал во все уши.
 Подушка под моей головой завозилась, раздуваясь и помогая умученной мне принять полусидячее положение; ложе чуть наклонилось и приподнялось – обыкновенная эххийская бытовая магия. Лады, поиграем в римскую матрёну – кажется, они пировали полулёжа. А вот одеяло на груди стоит попридержать (оно, подлое, так и норовит соскользнуть) – в римскую гетеру играть мы не будем, тем более на глазах у ребёнка.
 Сервировка завтрака обошлась без магии. Хрум просто придвинул к моему ложу стол с табуретками, а Причесах вышел и скоренько вернулся, гружёный блюдами и напитками. Мне даже показалось, что у него по меньшей мере две пары рук – держать весь этот типа фуршет на четверых двумя руками не смог бы самый профессиональный халдей VIP-класса. Саша пристроился ко мне, а маги чинно, с оттенком торжественности, уселись на табуретках.
 – Ну, – Причесах поднял кубок, – за возвращение!
 Эххийское вино – думала ли я, что когда-нибудь снова его попробую? Нет, думать-то я, конечно, думала, а вот надеялась уже слабо. Ох, только бы это не было иллюзией – я этого не переживу: скончаюсь на месте и оставлю моего сынулю сиротой.
 Филе лярвы в меню нашего праздничного завтрака, к счастью, не входило – на столе было жаркое из обычной дичи, варёные овощи, фрукты и ягоды: совершенно потрясные на вкус, вроде нашей лесной земляники, только гораздо крупнее. Я с удовольствием орошала весь этот праздник живота вином, а для Шепотка гостеприимный хозяин соорудил что-то безалкогольное, но ничуть не менее вкусное. Блин, как хорошо! И никаких тебе придурков в масках, чтоб им икалось без остановок… И никаких неудобств от отсутствия удобств (хотя лежу я тут вроде уже давненько) – наверно, лечебная магия временно избавила меня от такой человеческой необходимости. Типа мелочь, а приятно.
 Ощутив в организме бодрость и приятную сытость, я решила, что пора бы переходить к орфографическим упражнениям: время расставлять точки над «ё».
 – Слушайте, граждане маги, не объясните ли вы, наконец, кое-что бестолковой мне? – я поставила на стол пустой бокал и поддёрнула моё упорно сползающее одеяло. – У меня тут к вам вопросов накопилось типа безответных – как я сюда попала, что такое «управляемый переход» и что значит «заслужила»? Ну, и по мелочи – кто такая Кагга, что за кошка хотела меня поцарапать, как поживает его светлое, то есть светловолосое, величество Шумву-шах, и что мы вообще будем делать? В смысле, по окончании банкета?
 Эххи переглянулись.
 – Много вопросов… – задумчиво проговорил правитель Ликатеса.
 – И будет лучше, – в глазах Причесаха мелькнул лукавый огонёк, – если обо всём ей расскажешь ты, рыцарь. В конце концов, возвращение Алины – твоих заклятий дело!
 – Это не совсем так, – запротестовал Хрум. – Она сама…
 Но страж Рощи оставил его протест без внимания.
 – Послушай, малыш, – обратился он к Шепотку. – А пойдём-ка мы с тобой погуляем. В лес – я покажу тебе много интересного: поющие цветы, говорящие деревья, птиц, которые чувствуют настроение.
 – И порталы? – деловито осведомился мой сын.
– И порталы, – кивнул Причесах. – А как же!
 – А как же мама? – Я видела, что Сашуле очень хочется тут же отправиться в такое заманчиво-сказочное путешествие, но он, умница моя, помнил и обо мне.
 – А маме надо ещё полежать, – очень серьёзно ответил маг Гильдии Стражей. – Она потратила много сил, чтобы сюда попасть, и теперь ей надо немножко отдохнуть. Ты за неё не беспокойся – с ней останется дядя Хрум и будет её охранять, пока ты не вернёшься.
 Шепоток оценивающе посмотрел на герцога, потом перевёл взгляд на меня.
 – Я пойду погуляю? Можно?
 – Иди. Только смотри под ноги и слушайся дядю Причесаха.
 Сашуля засиял от радости, цепко ухватил стража за руку и выволок его из комнаты в режиме маленького буксирчика, тащащего тяжёло гружёную баржу.
 – Ну, – сурово спросила я Хрума, когда дверь за ними закрылась, – жду объяснений. Ты же у нас, помнится, вежливый до ужаса – не будешь же ты заставлять прекрасную даму умирать от неудовлетворённого любопытства в страшных судорогах? Давай по порядку – дама сгорает от нетерпения. – Моя последняя фраза прозвучало несколько двусмысленно, и я поспешила добавить: – Типа очень хочет она знать, что, да как, и почему.
 – Если по порядку… – начал было герцог, но я его перебила, решив взять инициативу в свои руки.
 – Знаешь, Хрум, давай-ка я лучше буду задавать тебе вопросы, а ты будешь мне на них отвечать, коротко и ясно. А то ты сейчас начнёшь плясать от очень дальней печки – от сотворения Вселенной. Знаю я твою рыцарскую велеречивость – наслышана, и память у меня хорошая. Итак, вопрос первый: как я здесь очутилась?
 – Через портал, – коротко и ясно ответил рыцарь (даже, пожалуй, чересчур коротко).
 – Угу. А как я в него попала? Стоп, погоди, сама попробую догадаться… Я прыгнула с этого чёртова обрыва, и… Правильно?
 – Да, леди. Но если бы меня не было рядом, то ни в какой портал вы бы не попали. Я подправил вектор межпространственного перемещения, совместил его с…
 – Стоп, стоп, стоп! – я подняла руку, однако от этого моего движения вышедшее из-под контроля одеяло радостно заскользило вниз по моему телу, и я торопливо её опустила. – На фиг твои мудрёные термины, ты мне по-простому излагай, на пальцах.
 – Объясняю, – терпеливо повторил ликатесский герцог, – спонтанное попадание в портал – редчайшее явление, одно на миллионы, и если бы меня не было рядом, то вы бы просто…  – он замялся.
– Просто долбанулась бы о камни? Так? – подсказала догадливая я, запоздало леденея от ужаса.
 Хрум молча кивнул.
 Я задумалась.
 – Значит, – сказала я, закончив выстраивать логическую цепочку, – ты, спаситель, подправил этот самый вектор и обеспечил нашу доставку в Эххленд? Ну да, Причесах ведь сказал «твоих заклятий дело»… А какого тогда хрена вообще нужен был этот смертельный номер? Ты что, не мог забрать нас по-простому, без всякого экстрима?
 – Нет, – боевой маг покачал головой, – не мог. Выхватить обитателя другого мира – это чародейство из разряда сложнейших. На такое способны далеко не все маги-Следящие, а про нас, эххов, и говорить нечего. Вы должны были мне помочь, и вы мне помогли.
 – Помогла? Не въезжаю я как-то…(«Знала бы, так давно бы тебе помогла…»).
 – Вы совершили поступок, леди… Алина, – настоящий поступок. Вы сделали свой выбор – сами. И заслужили возвращение, как сказал почтенный страж Рощи Порталов. Всё очень просто.
 – Первое место в соревнованиях по прыжкам со скал, – пробормотала я. – Ну да, всё очень просто – проще некуда… А если бы я не прыгнула – что тогда?
 – Ничего, – рыцарь пожал плечами. – Вы остались бы в своём мире…
 – …на радость эти мальчикам-зайчикам в дырявых капюшонах. Погоди-ка, и давно ты меня типа опекаешь? Кагга – это ведь был ты, верно?
 – Сначала это был Причесах, а потом – я.
 – Принял эстафету, значит.
 – Да, – Хрум посмотрел мне прямо в глаза. – Я помнил о вас, Алина. Все эти годы.
 – Приятно слышать – запала я, значит, в твою рыцарскую душу… А что же ты тогда так хреново меня охранял? Серёжка погиб, защищая меня, а ты и пальцем своим магическим шевельнуть не соизволил! Трудно было тебе снести нах эту чёртову чёрную машину? 
 – Я не мог этого сделать.
 – Что значит не мог? Маны на этот драндулет не хватало, что ли?
 – Вы меня не поняли. Я не мог не физически, а… Мы не вмешиваемся активно в дела иных миров и в судьбы их обитателей – это нам запрещено. Мы сильнее – разве справедливо, если в детский сад придёт школьник-старшеклассник и начнёт чинить там суд и расправу? А парень, который вас вёз, остался жив – за него не беспокойтесь.
 – А я и не беспокоюсь. А ты что, ревнуешь?
 Хрум промолчал, и я вдруг поняла, что моя подколка не так далека от истины. Вот это да – кто бы мог подумать… А вот мы сейчас это проверим…
 – Не мог, говоришь? – я прищурилась. – А если бы эти милые парни в чёрном стали бы меня убивать-насиловать – что тогда? Ты сидел бы себе на ветке и любовался?
 – Они не стали бы этого делать, – герцог опустил голову, избегая моего взгляда, – у них был другой приказ.
 – А если бы? – настаивала я. – Убивать – ладно, допустим, им было приказано взять меня живой, но уж трахнуть-то меня они могли запросто! Премия за хорошую работу, так сказать, – кто будет разбираться?
 – Тогда… – в голосе рыцаря лязгнула боевая сталь. Он снова поднял голову, и глаза его сверкнули. – Тогда я бы их убил мгновенно. И пусть меня потом изгнали бы из Эххленда и пожизненно сослали в какой-нибудь Тёмный Мир! Я убил бы их, леди Алина, если бы они попытались причинить вам вред, а никто другой не смог бы этому помешать.
 Серые глаза де Ликатеса светились жарким пламенем, и я таяла, таяла, таяла в этом огне…
 – Хрум… – прошептала я. – Поцелуй меня… Пожалуйста…
 «А ведь на мне ничего нет, – мелькнуло у меня в голове, – одно одеяло… Что он обо мне подумает? «Водопад Слёз-2» называется – вторая серия…».
 Но он ничего не подумал – наверное. Герцог наклонился ко мне и поцеловал меня, нежно и ласково, но так крепко, что у меня закружилась голова.
 Господи, великий бог Вселенной, храни старого добряка Причесаха в его бесконечных схватках со всякими астральными тварями! Как хорошо, что этот мудрый дядечка ушёл в лес погулять и взял с собой Шепотка! Он ведь знал, знал, что нам с Хрумом просто необходимо остаться наедине…

* * *

 Говорят, мужчина ищет в любви секса, а женщина в сексе ищет любви. Красивые слова, только я раньше как-то не принимала их всерьёз – мало ли красивых слов придумали люди? А оказывается… Но не буду я ничего говорить и рассказывать – сами почувствуйте разницу (если, конечно, вам повезёт, чего я искренне всем желаю).
 Такие вот примерно мысли альтруистическо-эротического окраса вяло шевелились в моей голове, когда я лежала, расслабленно-уютно устроившись на плече де Ликатеса. Мне было хорошо – хо-ро-шо! Последствия «управляемого перехода» прошли бесследно, уступив место другим, куда более приятным ощущениям – послевкусие называется. Нет, блин, таких иллюзий не бывает – это уже чересчур!
 Поднявшееся солнце вовсю светило в окно, осыпая жёлтыми искорками лицо Хрума, и я увидела у него на подбородке тонкий розовый шрам, прятавшийся в короткой бороде рыцаря.
 – Откуда это? – тихонько спросила я, осторожно дотронувшись до шрама. – Совсем свежий…
 – У кошки были острые когти.
– У кошки? – я вспомнила клубок, катавшийся по асфальту. Когда это было? Вчера – не прошло и суток! Но за эти неполные сутки столько всякого случилось – такого драйва я ещё в жизни не видела. – А кто это был? Ну, эта как бы кошка?
 – Чернодыр – один из лучших магов Вам-Кир-Дыка.
 – Ты его убил? Ваш этот типа запрет не распространяется на пришельцев из других миров?
 – Не распространяется. Наоборот, – герцог взял мою руку и бережно поднёс к своим губам, – мы обязаны им противостоять: вам самим с чёрными не справиться. А Чернодыру удалось уйти – я его только ранил. И он тоже в долгу не остался – достойный противник.
 – До свадьбы заживёт…
 – Раны, нанесённые магией, заживают плохо – шрам останется.
 «Ну, шрамы украшают мужчину, – подумала я, – если, конечно, шрамов этих у него не слишком много». Но озвучивать свои косметические соображения я не стала: меня куда больше интересовала реакция де Ликатеса не на слово «заживёт», а на слово «свадьба». Но он, подлец такой, и не подумал продолжать тему. Ладно, попробуем по-другому.
 – А ты действительно думал обо мне, правда? (я помнила, ясен пень, что эххи не врут, но мне хотелось услышать чистосердечное признание от самого подозреваемого).
 – Да, я думал о тебе («Ага, на «ты» мы всё-таки перешли – это уже прогресс!»).
 – И я тоже, – томно прошептала умиротворённая я, теснее прижимаясь к Хруму, – ты мне даже снился, рыцарь… И я тебе верная была…
 Но тут я спохватилась (эххи не врут, и врать им тоже не рекомендуется: последствия могут быть очень неприятными, доказано на моём собственном опыте) и внесла поправку:
– Ну, то есть почти верная… Пару раз, типа случайно, – это ведь не в счёт, правда?
 Де Ликатес промолчал, и тогда я перешла в наступление, памятуя, что это лучший способ обороны.
 – Думаешь, мне легко было одной? Год за годом, когда от тебя ни слуху, ни духу, ни даже занюханной эсэмэски! У вас ведь водятся эти, как их там, Любознательные – трудно тебе было попросить кого-нибудь из них сбросить мне пару строчек на мыло? Лень было, да? Сам-то ты, небось, не пропускал ни одной юбки – в перерывах между грустными думами о безмерно далёкой мне! Ты же у нас правитель – знаем мы, какими табунами скачут бабы вокруг статусных красавцев-мужиков! А я…
 Герцог рассмеялся и закрыл мне рот поцелуем. Я чуток побрыкалась (для виду), но про себя отметила, что этот раунд остался за мной – Хрум явно признал своё поражение. И я не ошиблась.
 – Пару раз – это не в счёт, – сказал он, глядя на меня с улыбкой, – что было, то прошло. Не бери в голову, как у вас говорят.
 «Вот именно, что не в счёт, – подумала я. – А теперь ты мой, и хрен я тебя кому уступлю, и не надейся!». Оставалось закрепить успех.
 – Я ведь теперь твоя как бы жена, да? – спросила я предельно наивным голосом.
 Нет, вы не подумайте, что я типа совсем блондинка инфантильная: в своём родном мире мне в здравом уме и трезвой памяти и в голову бы не пришло задать такой идиотский вопрос парню, оказавшемуся в моей постели, – что я, совсем дура? Но здесь, в Эххленде, особенно зная рыцарские типа принципы герцога де Ликатеса и помня, как он держал себя у Водопада Слёз… Ведь даже незабвенный дракон Костя, и тот вёл себя соответственно: жена, и всё тут.
 – Как бы да, – спокойно произнёс боевой маг и повторил: – Как бы.
 – Что-что? Что ты сказал?
 – Если ты согласна, я готов назвать тебя своей женой, – продолжал Хрум, – однако тут есть некоторые сложности…
 Я почувствовала, как во мне закипает холодное бешенство. Нет, вы сами прикиньте, что за дела? Как говорить красивые слова, целовать-миловать – это всегда пожалуйста, а как насчёт жениться – тут нас, рыцарей, днём с огнём не сыщешь! Нет, мужики (даже самые лучшие экземпляры этого подлого племени) все скроены по одному шаблону – все они одинаковы, во всех Мирах! У него – в смысле, у Хрума, – давным-давно, наверное, жена и целый выводок детишек (время-то здесь идёт по-другому), которых он, понятное дело, никак не может бросить (старая песня о главном). А со мной он так, порезвиться-побаловаться, как это у мужиков принято. А я-то, дура, размечталась – вот она, любовь моя неземная… Ну что за жизнь такая гадская – теперь мне (для полноты счастья) не хватает только родить ещё одного ребёнка-безотцовщину. Нет уж, фигушки – хватит!
 Вывернувшись из-под руки де Ликатеса, я рывком села на порядком развороченном ложе и ухватила свои тряпки, валявшиеся у меня в ногах.
 – Пора вставать, благородный рыцарь, – холодно бросила я, не оборачиваясь. – Ночь любви прошла.
 Вместо ответа он обнял меня и притянул к себе – руки у него сильные, ну никак не возможно сопротивляться!
 – Ты не поняла. Я готов жениться на тебе хоть завтра, но я не могу этого сделать.
 – И почему же, хотелось бы знать?
 – Потому что ты жена Шумву-шаха.
 Вот тут я чисто конкретно прибалдела – какая я, на хрен, жена этому белобрысому? Он же меня выгнал!
 – Тебя изгнали из Эххленда, – объяснил Хрум, – то есть ты как бы умерла для нашего мира. Поэтому Шумву-шах и маги не расторгали ваш брак – они ведь и подумать не могли, что ты сможешь сюда вернуться. Вспомни историю Ослабеллы – король не мог вступить в новый брак, ведь она всё ещё считалось его женой. Точно так же получилось и с тобой – формально ты всё ещё жена Шумву-шаха и королева Эххленда.
 – Да мне и на хрен не упало это королевство! – Я хотела было добавить «хватит с меня и титула герцогини де Ликатес», но вовремя прикусила язык – не хватало ещё, чтобы Хрум подумал, что я навяливаюсь к нему в жены исключительно по меркантильным соображениям. – Вот уж не думала, что у вас тут так блюдут всякие юридические тонкости – адвокаты рулят, да? И что, это такая проблема – оформить развод?
 – Особых проблем нет – нам с тобой просто надо побывать в столице. Ну, ты больше не сердишься? – И мой рыцарь улыбнулся растаявшей мне своей замечательной улыбкой.
 Я для порядку всхлипнула и уткнулась носом в его щёку. От сердца отлегло: съездить в Камерон – делов-то! Интересно, как будет реагировать Окостенелла (и сам король) когда я заявлюсь к ним, да ещё не одна, а с сынулей? Жесть – представляю себе их рожи! Шумву-шах просто обалдеет, а эта его драная эльфийская кошка зашипит от злости, когда узнает, ко всему прочему, что её бывший преданный поклонник влюбился в меня без памяти и хочет на мне жениться – вот уж я над ней посмеюсь! А потому что не фиг было меня изгонять – могли бы и помягче придумать наказание. Хотя нет, не могли – там же вопрос вообще стоял о казни за государственную измену. Ладно, разберёмся, главное – Хрум мой, и я его никому не отдам!
 
* * *

 Однако нам и в самом деле пора было вставать – мы валялись тут уже часа три, не меньше. Счастливые часов не наблюдают (да и часов – в смысле, с циферблатами – я тут не видела), но солнце за окном (и желудок) подсказывали: время близится к обеду. И Шепоток мой наверняка уже проголодался – прогулки на свежем воздухе способствуют аппетиту. Значит, они с Причесахом вот-вот вернутся, а мне почему-то не хотелось, чтобы нас с де Ликатесом застали в больничной койке, превращённой в брачную постель. И я (хоть мне и хотелось ещё разок понежиться) скомандовала подъём.
 Рыцарь подчинился, мужественно взяв себя в руки (без всякой магии я видела по его глазам, что он совсем не прочь порепетировать интимную сторону нашей будущей семейной жизни ещё часа три). Я быстро оделась, отметив мимоходом, что у меня вошло в традицию прибывать в Эххленд в джинсах (не в тех, конечно, которые были на мне пять лет назад, но всё-таки), помылась-почистилась и всё остальное-прочее (соответствующий уголок в доме Причесаха отыскался без проблем) и принялась хозяйничать на кухне (или как там назвать закуток, заваленный разнокалиберной посудой и всякой снедью).
 Среди прочего кулинарного изобилия я наткнулась на солидных размеров плетёную корзинку с пирожками и тут же, по ходу дела, загрызла пару штук (аппетит разыгрывается не только от прогулок на свежем воздухе, но и от… ну, вы понимаете). Вкуснотища – нет слов! Правда, пирожки были холодными, а ничего похожего на микроволновку я среди кухонной утвари не обнаружила. Выручил Хрум, ходивший за мной улыбчивой тенью, – он взял один пирожок в ладони, с минуту подержал и вернул его мне в уже разогретом состоянии. «Нет, магия – это вещь! – подумала я, уплетая этот «эхх, биг-мак», – так и растолстеть недолго». Сделав над собой определённое усилие, на третьем пирожке я прервала процесс пожирания эххийских вкусностей и занялась более прозаическим делом (и вовсе не потому, что так уж боялась испортить фигуру, а потому что в непосредственной близости от меня имелось ещё три голодных рта, одним из которых был мой сын, а вторым – мой как бы муж). Короче, обед я приготовила и стол (не в спальне, а в большой комнате) накрыла (не буду врать, всё это с помощью де Ликатеса – он не отходил от меня ни на шаг, и это было очень приятно).
 Причесах с Шепотком появились в аккурат вовремя – я как раз ставила на стол бокалы (последний штрих называется). Тактичный страж Рощи, я так думаю, в общих чертах отслеживал положение дел в своём коттедже – чтобы и нам с Хрумом не помешать, и чтобы ребёнка голодом не морить, – и это у него получилось. Умница он всё-таки, честное слово…
 Сынишка мой выглядел превосходно – прям картинка под названием «счастливое детство». Глаза у него горели, как два маленьких фонарика, и вообще он изменился: словно спал-спал, и вдруг проснулся. А может, так оно и есть? Ведь мой Шепоток вернулся в другой свой мир, и, кажется, этот другой мир был для него роднее.
 – Мама! – закричал он прямо с порога. – Там такое, такое! Я видел порталы – это как голубая дымка в воздухе над полянкой. А птицы роняют перья, и они светятся! А лепестки у поющих цветов мягкие, как… как…
 Шепотка переполняли впечатления, а я с беспокойством посмотрела на Причесаха – неужели у него хватило ума потащить ребёнка к порталам? Оттуда ведь, насколько я помню, имеют обыкновение вылезать не только безбашенные попаданцы из разных миров, но и кое-кто поопаснее. Чем у нас там крыта крыша этого лесного домика? Вот-вот, об этом и речь. Балбес он всё-таки, честное слово…
 – Не волнуйся, – лихой охотник на лярв понял меня с полумысли. – Во-первых, мы были только у пустых порталов, где ничего не вызревало; во-вторых, не подходили к ним слишком близко. А в-третьих, – он улыбнулся, – разве я стал бы подвергать опасности жизнь твоего сына? Он ведь не только твой сын, но и сын этого мира, сын…
 И тут случилось неожиданное.
 Шепоток внимательно посмотрел на де Ликатеса, потом на меня, затем снова перевёл взгляд на де Ликатеса.
 – Я знал, – произнёс он очень по-взрослому. – Знал.
 А потом он подошёл к де Ликатесу, взял его за руку и сказал срывающимся голоском:
 – Папа, почему ты так долго не приходил? Я так тебя ждал… Я знаю, трудно пройти между мирами, но почему ты так долго не приходил? Мне было без тебя плохо, и маме тоже.
 Я выронила бокал, который держала в руках. Бокал упал на стол, но не разбился – металлический потому что. В горле застрял горячий комок. Немая сцена называется.
 Дети смотрят на мир совсем другими глазами – не так, как взрослые. Для детей всё просто: если рядом с ними мужчина и женщина, которых явно что-то связывает (а это ведь видно и без хитрой магии), значит, это мои папа и мама. Это только потом дети узнают, что в жизни не всё так просто… И Шепоток наверняка увидел тонкие нити, соединяющие меня и Хрума, и сделал вывод – такой, который показался ему единственно правильным. В другой ситуации я бы искренне порадовалась такому открытию моего сына (незримые для обычных людей нити между мужчиной и женщиной означают, что они любят друг друга), но сейчас… Ведь эххи не врут – что ответит Хрум? Он скажет правду, и этим сделает Шепотку больно! Господи, что же мне делать?
 – Папа, почему ты молчишь?
 «Хрум, любимый, – мысленно заклинала я, – ну соври, ну что тебе стоит? Ведь ты же сам говорил, что ради меня ты нарушил бы этот ваш дурацкий запрет насчёт нельзя убивать жителей других миров, а сейчас тебе не надо никого убивать – тебе надо спасать! Спасать – и кого? Маленького ребёнка, который счастлив, а после твоих слов может стать несчастным! Хрум, миленький, ну соври, ну пожалуйста! Когда-нибудь потом, когда будет можно, мы с тобой расскажем ему всю правду, а сейчас соври! Хрум! Умоляю тебя – соври!!!».
 Я видела, что рыцарь колеблется – его лицо было растерянным. Боевой маг присел на корточки перед Шепотком, осторожно обнял его за плечи и заглянул в глаза. Шепоток ждал.
 «Хрум, соври!!!! Если ты сейчас скажешь правду, я тебя возненавижу!!!»
 – Малыш, – голос рыцаря дрогнул, – ты действительно сын этого мира, в твоих жилах течёт эххийская кровь. Я теперь всегда буду рядом с тобой и с твоей мамой, потому что я вас обоих люблю. Но я… 
 Я закрыла глаза – не хочу я видеть того, что будет дальше…
 Герцог не договорил – он прервался на полуслове, а я кожей почувствовала: вокруг нас творится что-то недоброе. Я поспешно открыла глаза и не поняла, что случилось.
 Свет померк – солнце, заслонённое чем-то тёмным и очень большим, больше не било в окна избушки мага Причесаха, стража Рощи Порталов. Уютный домик содрогнулся, стены пошатнулись, заскрипели брёвна, трущиеся друг о друга.
 А снаружи часто и гулко захлопали широкие кожистые крылья, словно там металась целая стая гигантских летучих мышей. Знакомый звук – я его уже слышала…
«Горгульи? – подумала я. – Или… Неужели драконы?!».

* * *

 Темнота, и в этой темноте кто-то словно проводит мне по лицу мокрым полотенцем. С усилием разлепляю глаза.
 Надо мной склонился Хрум, вот только я скорее догадалась, что это он, чем узнала его. Рыцарь выглядел ужасно: весь в крови, ожог во всю щёку, спалённая борода, от одежды одни обгорелые лохмотья. Ну да, он же дрался без доспехов, в чём был, вот и… Хотя магия – это дело такое, тут и кольчуга не сильно поможет. Влажного полотенца не было – де Ликатес привёл меня в чувство ладонью. Ладонь у него тоже была в крови, но, похоже, в чужой – в какой-то зеленоватой. Наверно, это кровь этих, которые на нас напали, – ихор называется. А где… Где мой Шепоток?!
 Приподнимаюсь на локтях – локти скользят по ещё горячей золе. Хрум помогает – поддерживает меня за плечи. Пошатываясь, встаю, машинально отряхивая грязные джинсы. Оглядываюсь – картина Карла Брюллова «Последний день Помпеи». Или первый день после Апокалипсиса…
 Вместо весёлых зелёных деревьев, подступавших почти вплотную к избушке лесника, – голые обожжённые стволы, торчащие, словно обугленные кости – ни веток, ни коры. Тунгусский метеорит упал – тьфу ты, чушь какая в голову лезет…
 Между домом и выгоревшей опушкой Рощи Порталов – бесформенные кучи чего-то непонятного. Ну да, это ведь искромсанные трупы нападавших – оба мага дрались умело и яростно. А потом тут прошёл огонь – типа лесного пожара, – и хорошенько всё поджарил. От самого домика Причесаха, где совсем ещё недавно мне было так хорошо и уютно, осталась лишь груда обгорелых брёвен, поверх которой валялись закопченные чешуйки астральной змеи, похожие на большие чёрные подносы, – остатки рухнувшей кровли.
 Возле руин я заметила две фигуры в тёмных плащах и непроизвольно дёрнулась, но Хрум успокоил:
 – Это маги Гильдии Стражей, – сказал он хрипло. – Эх, если бы они прибыли чуть-чуть раньше…
 Мы подошли ближе к неподвижным чёрным фигурам, и я увидела накрытое плащом тело, лежавшее возле них на засыпанной пеплом земле. Из-под плаща торчала окровавленная волосатая нога в грубом башмаке и очень хорошо мне знакомая тёмно-седая шевелюра.
 – Причесах… – прошептала я.
 – Он жив, – надтреснутым голосом проговорил де Ликатес, – он только тяжело ранен. Доблестный страж был рядом с твоим сыном, на которого был направлен удар.
 – И он будет жить, – заговорил один из тёмных плащей, – но пока эту Рощу будет охранять другой страж.
 – Хрум, – выдавила я, отводя взгляд от израненного лесника, – где мой сын?
 – Его унесли, – тихо ответил рыцарь, и я увидела в его серых глазах боль и чувство вины. – Нападение было слишком внезапным…

* * *

 …Стена рухнула – к счастью, наружу, в не внутрь дома, – и я увидела совершенно бредовое зрелище. От опушки леса к нам валила (шла? ползла?) целая толпа змееподобных тварей. Я их узнала – это были древесники, одним из которых так аппетитно поужинал Кост-а-Лом, когда мы с ним отправились в поход против Окостенеллы. Душители тянули к нам свои ручонки и шипели как целая куча горячих сковородок, на которые плеснули холодной водой. А над разваливающимся домом Причесаха кружили нечты.
 Их было штук шесть, но казалось, они заполнили всё небо – каждая тварь имела по пять голов, оснащённых клыкастыми пастями: сплошная стоматологическая реклама. Тела у них снизу походили на змеиные – ряд продолговатых щитков, – только змейки эти немногим уступали по размерам (каждая была с бегемота, не меньше, и это не считая хвоста) той, чья чешуя пошла на крышу нашего коттеджа. Непонятно, как такие уродины могли держаться  в воздухе – короткие крылышки этих гибридов многоглавой ящерицы и дирижабля выглядели нелепой фантазией обкуренного дизайнера.
 – Летучие гидры! – выкрикнул Причесах, и я уловила в его голосе не то чтобы страх, но некоторую опаску и явное уважение.
 Так вот вы какие… Помнится мне, мой типа муж, дракон Костя, имел с вами тёрки, и потом едва дополз до своего горного замка – Ослабелла его еле-еле откачала. Но предаваться воспоминаниям мне было некогда: нас атаковали одновременно с воздуха и с земли.
 Причесах метнулся вперёд и прикрыл собой Шепотка; в руках у стража Рощи откуда-то возник громадный топор (похоже, тот самый, знакомый мне ещё по моему первому визиту в Эххленд), с гудением описавший в воздухе широкую дугу. Я кинулась было к ним, остро сожалея, что у меня нет хотя бы какого-нибудь вертела, но герцог железной рукой отбросил меня к себе за спину.
 – Нельзя! Не мешай! – крикнул он, и через секунду я поняла, почему нельзя: вокруг Причесаха и моего сына возник светящийся кокон, о который с треском разбилась молния, рассыпая яркие искры, – маг Гильдии Стражей поставил защиту. А перед моими глазами льдисто блеснуло лезвие меча, выхваченного Хрумом (тоже непонятно откуда).
 Дальнейшее мне запомнилось смутно – помню только, что из дома мы выскочили, он развалился уже потом. До нас докатилась волна древесников, и началась мясорубка – танец смерти, исполнявшийся де Ликатесом у Зелёных Камней, показался бы плавным вальсом по сравнению с тем бешеным брейк-дансом, который выдал сейчас адепт Магии Меча. Вокруг меня хряскало, чавкало, хлюпало, во все стороны летели брызги и ошмётки рассечённых змеиных тел, и остро воняло какой-то гадостью. Хрум наступал, оставляя за собой пустоту, усыпанную мелко нарубленным фаршем, и ни одна ползучая тварь так и не сумела до него дотянуться. С этими червяками-переростками мы справились бы без проблем, но были ещё и гидры.
 У летучих гадин имелись не только пятиствольные пасти – гидры владели магией. Огнём они не плевались, зато метали молнии похлеще любого электрического скота, то есть ската. Если бы не защитные магические коконы, нас спалили бы в момент – теперь-то я поняла, каково было Кост-а-Лому в драке с этими короткокрылыми зверюшками. Рубить им головы было бесполезно – они тут же отращивали их снова, как и положено гидрам, – а применить методику Геракла, то есть прижигать тварям шеи после топорной ампутации голов, Причесах в одиночку, похоже, не мог. Ему не хватало сил на всё, а де Ликатес был очень занят своей мясницкой работой – древесников из лесу наползло видимо-невидимо.
 Изловчившись, страж Рощи лихо располовинил одну из гидр – топорик у дяденьки Причесаха был явно не простой. Расчленённая туша, ломая брёвна, грузно завалилась прямо на остатки дома, и тут со спин остальных гидр посыпались какие-то диковинные создания.
 Десантники смотрелись устрашающе: чёрные доспехи, чёрные лица, чёрные клинки – полный мрак, короче. Ног у них было по две, зато рук – три, третья росла из середины груди и была длиннее двух других; я видела, как некоторые из них временами использовали эту третью руку в качестве третьей ноги. Ходячие табуретки быстро взяли Причесаха в кольцо – мне поплохело.
 – Хрум! – отчаянно заорала я. – Смотри! Кто это?
 Рыцарь на секунду отвлёкся от избиения отступающих древесников.
 – «Чёрные кобольды», – коротко бросил он, поворачиваясь к новому противнику. – Не выходи из-под кокона!
 Да, эти парни были гораздо опаснее змееруков – не зря они числились гвардейцами Вам-Кир-Дыка. Их было немного – с десяток, не больше, – но дрались они умело, используя и мечи, и магию. Прорубаясь на помощь Причесаху, де Ликатес свалил троих, однако победа досталось ему недёшево: клинки «чёрных кобольдов», подкреплённые заклятьями, несколько раз пробивали защиту рыцаря. Хрум скрипел зубами – я отчётливо это слышала, – но шёл. Перед нами оставалось всего двое противников, когда там, где стоял Причесах с Шепотком, полыхнуло. И я как-то сразу поняла: защитный кокон стража лопнул.
 Гидры торжествующе взвыли голосами электровозов. Одна из них быстро снизилась, в воздухе мелькнул её длинный язык, и на конце этой липучки повисла маленькая фигурка в белом: мой сын.
 – Саша! – истошно завопила я.
 Де Ликатес снёс голову кобольду, с которым рубился, как мне показалось, уже целую вечность, сбил с ног другого и бросился вперёд. Причесах не зря месил воздух своим чудо-топором: четверо кобольдов валялись на земле, и только один, с секирой, встретил герцога лицом к лицу. А гидры – гидры уже набирали высоту.
 Схватка была молниеносной. Меч и секира с лязгом скрестились и одновременно сломались, а противники вцепились друг в друга и покатились по земле. И я увидела, что трёхрукий берёт верх – мой Хрум выложился до конца и к тому же наверняка был серьёзно ранен.
 Не помню, как я оказалась рядом, и не помню, где и как подобрала чёрный меч одного из убитых десантников. Зато я очень хорошо помню, как воткнула этот меч в узкую щель между спинным панцирем и шлемом «чёрного кобольда», душившего де Ликатеса, – откуда только силы взялись.
 Трёхрукий обмяк; ликатесский правитель, шатаясь, встал на ноги. Небо распорола лента бурлящего огня – одна из гидр вспыхнула праздничным фейерверком. А потом вокруг меня забушевало пламя, пахнуло нестерпимым жаром, и я потеряла сознание…

* * *

 – Они его унесли, – повторил Хрум. – Одну гидру я сжёг, но на большее у меня уже не хватило сил. Гидры запустили испепеляющее заклятье и выжгли всё вокруг. К счастью, подоспели маги, – он посмотрел на молчаливых коллег Причесаха, – и потушили огонь. Но твой сын… – герцог опустил голову. – Я не сумел…
 Я молчала. Слов не было – совсем. А де Ликатес говорил, словно стараясь разогнать накатившее на меня глухое отчаяние.
 – Древесники были под магическим гипнозом. Они хитры и осторожны, и никогда не кинулись бы просто так под боевые заклятья. Их согнала сюда со всего Поперечного леса чья-то злая воля – я знаю, чья. Они отвлекали, и им это удалось.
 Я молчала, безучастно разглядывая обгоревшие деревья.
 – А гидры с воинами выскочили из портала. Их перебросили с Полуночной стороны в какой-то соседний мир, а уже оттуда сюда, в Рощу. Узнаю чародейство Чернодыра – жаль, что я не убил его там, в твоём мире. Если бы эти твари летели над лесом и над пустыней, их бы обязательно заметили, а так… – рыцарь тяжело вздохнул. – А мы расслабились: я был опьянён любовью, а Причесах самозабвенно возился с Шепотком – ему очень понравился твой сын. И мы забыли, что Тёмная Сторона Силы никогда не дремлет. Я виноват, Алина, – прости.
Маги Гильдии Стражей – их было уже четверо, я и не заметила, когда и как появились ещё двое (то ли из-под земли вылезли, то ли с неба свалились), – развели небольшой костёр и уселись в кружок вокруг Причесаха. Они негромко переговаривались между собой, но я не прислушивалась – мне было как-то не до того.
 – Хрум, – спросила я наждачным голосом, – из этих, из тварей, кто-нибудь остался в живых? Хотя бы один раненый?
 – Никого – после испепеляющего заклятья остаются только головешки. Мы втроём выжили почти чудом – продержались на остатках магии до появления стражей. А почему ты об этом спрашиваешь?
 – Я очень хочу кого-нибудь зарезать, – честно призналась я, – долго и мучительно.
 – Не надо, – рыцарь внимательно посмотрел на меня. – Не подкармливай Тёмную Сторону Силы – это может плохо кончиться. Твой сын жив, и мы его спасём.
 – Твой сын жив, – услышала я. Рядом с нами стоял один из гильдийцев – он подошёл бесшумно, как призрак. – Если бы его хотели просто убить, летучие гидры сразу применили бы Магию Огня – зачем так усложнять? Нет, Чёрному Владыке твой сын нужен был живым и невредимым. Тёмные эххи нарушили древнее табу: Рощи Порталов всегда, во время всех войн, оставались оазисами мира. И пойти на это их заставило что-то очень и очень важное – настолько важное, что Вам-Кир-Дык счёл возможным пренебречь ненарушимым обычаем. А вот что именно – этого мы пока не знаем. Может быть, нам придётся обратиться за помощью к магам-академикам: здесь всё не так просто, это был не случайный налёт. А пока пойдёмте – вам обоим надо восстановить силы. Идёмте, мы приготовили укрепляющий напиток.
 Мы подошли к костру. На огне кипел котелок с каким-то зельём; поднимался дымок, пахнущий непонятно чем. Причесах уже пришёл в себя – один из магов Гильдии бережно поддерживал его за плечи, а другой поил из глиняной кружки.
 Увидев меня, страж отвёл от своих губ посудину и еле слышно проговорил:
 – Прости… Алина… Я виноват… не уберёг…
 А я вдруг подумала, что виноваты не Хрум и Причесах, отчаянно сражавшиеся со всей этой набросившейся на нас нечистью, а я сама. Да, да – я сама! О чём я думала, упиваясь своим новым положением не попаданки, а почётной возвращенки? Вот, мол, теперь я вам всем покажу – и Шумву-шаху, и Окостенелле! Завидуйте, поганки, – вы меня выгнали, а я взяла вот и вернулась вам всем назло, да ещё буду теперь не какой-то там наложницей-служанкой, а герцогиней де Ликатес! Да, я такая – я лучше всех, а вы мне и в подмётки не годитесь со всей вашей правдивостью да честностью! И я забыла, как сказал Хрум, что Тёмная Сторона Силы никогда не дремлет, а я её подкормила, и это очень плохо кончилось. Так что я сама помогла тёмным эххам напасть на нас так внезапно и похитить моего сына – сама: точно так же, как в прошлый раз я сама накликала на свою голову дракона Костю.
 Этот мир не прощает неосторожных мыслей.
 Я села прямо в пепел, нисколько уже не заботясь о чистоте своих джинсов, и закрыла лицо руками.