Паганини

- Иыых!- Михалыч бросил руль и с хрустом потянулся. – Две точки всего осталось, Студент! Соберем быстренько, свезем на свалку, потом – на базу, машину сбросим, и гуляй, рванина!  Моя-то к сестре свинтила в Саратов, так что один я дома. Сейчас приеду, перво-наперво, в холодильник. Колбаски там, сырку нарубаю, огурцов всяких. Потом, напоследок, чтоб не согрелась, водочки из морозилки достану. Холодная она, стерва, в инии прям, течет густо, как масло. Налью пол стакана, хряпну, чтоб аж горло ожгло! Хорошо, Студент! Хорошо ведь?
- Не плохо, Михалыч, - тихо ответил Студент – худой, черноволосый,  давно не бритый мужчина лет сорока с крупным крючковатым носом, жилистыми сильными руками  и удивительно длинными пальцами с траурной каймой нечищеных ногтей.
- То-то, Студент! – Колесо Камаза угодило в яму в асфальте, Михалыч коротко матюгнулся и торопливо перехватил дернувшийся руль. – А вот ты что делать будешь? Опять Нитку свою слушать?
- Шнитке, Михалыч, Альфреда Шнитке, - Студент тихо и как-то виновато улыбнулся. – Буду… И не только его.
- Вот я, Студент, нихера не понимаю, зачем эта музыка вообще? Ну, понятно, Виагра, например. Слышал, «чем выше любовь, тем ниже поцелуи»? Гы, мне бы такую любовь! Да разве от моей кулемы дождешься? Так хоть послушать. Вот это я понимаю, искусство. Или, ладно, фиг с ним, к примеру, музыка из мультфильма этого, про Щелкунчика. Па-папапапа- папапа. Тоже красиво. Под коньячок особенно, да с лимончиком. Аж слеза набегает. А Шнитке твой? Ты ж мне давал свой плеер послушать - одна игра на нервах, прости господи!
- Точно, Михалыч, на нервах, - усмехнулся Студент. – И так выходит, что нервы у нас с ним одинаковые.
- Ну, понятно, музыка не для всех. Интеллигенция, бля. А вот ты скажи лучше, Студент, если у тебя нервы такие особенные, что ж ты на мусоровозе работаешь, а не в консерватории какой?
- Работал я в консерватории, работал. – Студент надолго замолчал. Потом хмыкнул себе под нос и задумчиво почесал подбородок. – Да не сработался. Слышал, Михалыч, был такой скрипач и композитор Паганини?
- Не слыхал. Но по фамилии судя, не красавец был. Или характер дерьмовый?
- И не красавец, и характер – так себе. Зато играл, как бог. Или, как черт. Так вот, Михалыч, когда умер он, соседи его, простые люди, на помойку тело поволокли. Потому что достал он их своей игрой. Спать мешал, и вообще, не может человек так играть.
- Вот ведь, епт, люди, бля! Мне Гришка Клеменко рассказывал, который на ноль-тридцатой ездит, что они тоже жмура в том месяце на точке нашли. Шуму было! Весь день потом в ментовке просидели, объяснительные писали. Понятно все про твоего Паганини. А ты здесь причем?
- А при том, Михалыч, что я – как он. На помойке. Только живой пока. В этом всего и разница….. Кстати, его до помойки не дотащили. Меценат богатый выкупил.
- Так вот чего ты ждешь, Студент? – Михалыч коротко глянул на соседа, хмыкнул, посуровел лицом и снова уставился на дорогу. – Я тебе вот как скажу. Сам попал сюда, сам и выбирайся обратно к своему Шнитке. Побрейся, вон, для начала. А то, меценатов нет сейчас нихера, по помойкам рыться и вас,  Паганиней, разыскивать!