По следам памяти

ПО СЛЕДАМ ПАМЯТИ (А.П.Пузанова)

     Моя бабушка Анна Павловна Пузанова, несомненно, была личностью очень яркой, неординарной. Родилась она в декабре 1896 года в деревне Большая Сторона  (ныне – посёлок Шалакуша Няндомского района Архангельской области) в большой крестьянской семье, которая ютилась в крошечной избёнке из двух комнат и кормилась нелёгким крестьянским трудом.
 
     Воспоминания бабушки о детстве оставались очень яркими до конца её долгой жизни.  Одно из главных – воспоминание о школьных годах.

     Тяга к знаниям у Анны была  выраженной, но не реализованной, что вызывало  в ней горькое чувство, не затухавшее до глубокой старости. Она всегда об этом вспоминала.

     В деревне была церковно-приходская школа, где Аня Пузанова получила начальное образование, получила вопреки воле отца, который очень жёстко внушал мысль о том, что женщина из крестьянской семьи должна заниматься крестьянским трудом. Грифельная доска с домашним заданием нередко ломалась о колено моего сурового прадеда, это служило  призывом «заняться делом».
 
     Школу Анне удалось закончить с отличием, о чём свидетельствует Почётная грамота, подписанная  Олонецким  губернатором. Вслед за вручением Грамоты состоялся визит представителя губернских  органов образования в семью - с просьбой отпустить девочку в Архангельск для продолжения образования за казённый счёт. «Ваша дочь будет наставницей», - сказал губернский представитель.
   
     Однако отец был непреклонен: «Моя дочь будет нянчить детей».  Так был положен конец  систематическому  образованию Анны.

     Стихи Лермонтова и Пушкина, выученные в школе,  бабушка прекрасно помнила и познакомила меня с ними в раннем детстве. Строки «По синим волнам океана…» звучали в её исполнении тихо и  очень торжественно, и приводили меня в неописуемый трепет.

     Анна Павловна была красива, хорошо сложена, кисти рук имела совершенно не крестьянские, с  розовыми овальными ногтями. На меня она всегда производила впечатление человека умного, с очень сильным  характером. Эмоции умела скрывать великолепно.

     Замуж вышла в двадцать один год за своего однофамильца Петра Михайловича Пузанова, старшего сына местного лесничего (объездчика), в большой  зажиточный дом.  Родила шестерых детей,  в том числе моего отца. Двое из них умерли в детстве.

     Мой дед, по воспоминаниям бабушки, моего отца и тётушек, был нрава доброго, детей и жену любил. Однако мирная жизнь семьи прерывалась призывами на войну: гражданскую, финскую, Великую Отечественную. С последней из них он домой не вернулся.
    
     В 1942 году бабушка руководила полевыми работами в колхозе имени Ленина.
     В тот период, возможно, по распоряжению местных властей, «для поднятия народного духа» организовывались самодеятельные хоровые коллективы. Анне Павловне Пузановой было предложено возглавить хор в посёлке Шалакуша.

     Вначале это предложение ей показалось крайне неуместным: война, муж погиб на фронте, ничто не располагало к пению.  Однако - после долгих бесед с председателем сельсовета Алексеем Поздняковым, со своими сыном и дочерью -  согласилась.

     Тут следует сказать, что Шалакуша издавна славилась народной песенной и танцевально-хороводной культурой. Религиозные праздники сопровождались традиционными на Архангельском Севере гуляньями, которые не были абсолютно спонтанными, а требовали некоторой подготовки.
 
     Анна Павловна была человеком, одарённым от природы хорошим голосом, музыкальным слухом, способностью запоминать и воспроизводить мельчайшие особенности северного народного танца и хоровода, поэтому так сложилось, что она была признанной верховодкой (руководителем) при подготовке к этим гуляньям. Так что выбор пал на неё не случайно.

     Шалакушские певуньи после тяжёлого трудового дня собирались в клуб на репетицию. Готовились к первому концерту долго, напряжённо, со страхом в душе: он должен был состояться в присутствии суровых ценителей искусства, представителей районной власти.
 
     Слова и музыка для новых песен сочинялись при необходимости, как бы по соцзаказу: нужна песня о войне - пожалуйста. Нужна песня о труде в тылу - тоже подготовим.

     Так, например, родилась шуточная песня, исполняемая речитативом и сопровождаемая сценками, что-то вроде современного клипа (слова и музыка Анны Пузановой). «Бригадир – Варвара, звеньевой - Татьяна, стадо пасти – Катерина»  звучит как распределение обязанностей, припев же включает подбадривающий текст, призыв выполнять свою работу весело и быстро.

     На первый взгляд, песня отражает типичную идеологию сталинской эпохи: поднять энтузиазм народа и вызвать готовность к тяжёлому рабскому труду. Однако, с другой стороны, весело, быстро и хорошо трудиться здесь люди умели и в лучшие времена, так что эта шуточная песня-пьеса как нельзя лучше отражала картину мира северного крестьянина, его уверенность в том, что трудолюбие и благородство - синонимы.
 
     С гордостью бабушка говорила мне: «В Шалакуше до революции  худо жили только одни лентяи». Пройдите по старинной Шалакушской улице, которая плавно перетекает в дорогу, выводящую на автомагистраль под названием Холмогоры (в народе - Вологодская дорога), вы увидите жалкие остатки старинных шалакушских домов, огромных деревянных красавцев, двухэтажных с резными окнами, крыльцами, причелинами, расписными дверями и просторными балконами.
 
     Почти каждый дом на этой улице был двухэтажным пятистенком. Время и отсутствие интереса селян к своей истории разрушило их. А ведь это дивные памятники архитектуры, которые нуждались в охране государством.
 
     Сегодня ещё сохранился дом Кириковых и Фёдора Гурьева, полуразобранный «памятник беспамятству». На этой улице жила когда-то и семья моего деда и бабушки, жила до страшного утра 1930 года – до того, как их репрессировали.

     Трудились с радостью, жили поэтому безбедно, веселились от души, по праздникам ходили в церковь.  А в День Казанской Божьей матери, праздника особенно важного для Шалакуши (не случайно возрождённая недавно церковь в Шалакуше – церковь в честь Казанской Божьей матери),  ставили после ужина на улице столы, за которые садились трапезничать уже всем миром.
     Бабушка вспоминала, что к этим столам не раз приходил из леса олень и брал безбоязненно пищу из рук шалакушан.
    
     Воспоминания уводят в сторону, но я надеюсь, что это оправдывается жанром. Вернёмся к хору, который расширял репертуар, включая в него танцы и даже спектакли.
     Так, Анной Павловной была срежиссирована традиционная народная шалакушская свадьба. Видео тогда не было, осталась чёрно-белая фотография, сделанная моим отцом, участником хора.
   
     На фото женщины и вернувшиеся с фронта мужчины сняты по окончании этого дивного фольклорного спектакля. Сценические костюмы: русские северные рубахи, расшитые на груди и по вороту, - на мужчинах, на женщинах – так называемые кофты из белого шёлка, нарядные парчовые сарафаны, высокие кокошники, украшенные северным речным жемчугом.  Хор не имел сценического гардероба, костюмы собирали по родным и знакомым.

     ...Затем возник новый спектакль – «Рекрутская вечеринка», тоже воспроизводящий по памяти сцены шалакушской жизни.
 
     Поездки с концертами в Няндому, выступления перед бойцами в военных госпиталях Архангельска, на смотре в областном Доме народного творчества сделали хор известным в области.

     Вскоре последовал и Всероссийский смотр художественной самодеятельности, выступление в зале имени П.И. Чайковского в феврале 1948 года, где Шалакушский народный хор был снят для  кинокартины, посвящённой смотру, как занявший первое место. Состоялись также поездки хора на VI Всемирный фестиваль молодёжи и студентов в Москве, Межобластной фестивальный конкурс Российской Федерации  в Ленинграде.
 
     Последние гастроли, в которых А.П. Пузанова приняла участие, пришлись на март 1967 года. Это было в Ленинграде. Она долго не решалась ехать туда как руководитель группы,  ссылаясь на свои уже семьдесят лет.
     Я провожала её к поезду. Пахло талым снегом, сосной. Я искренне завидовала участникам хора, среди которых  были наши родственники Неля и Саша Пузановы, племянники Анны Павловны.

     Странно, что мысль петь в хоре тогда не посещала меня, хотя голос был, что позволило мне запеть двумя годами позже уже в студенческом коллективе. Я даже начала танцевать под руководством артиста балета Глинки. Но это осталось всего лишь короткими, двух-трёхлетними эпизодами недолгой студенческой жизни.
    
     Хочется ещё сказать о дивном танце, поставленном Анной Павловной Пузановой, - о ланце.  Позднее в постановке этого танца она участвовала, будучи консультантом Государственного Академического Северного русского народного хора. Этот танец был настолько элегантен, и исполнение его сопровождалось такой необычной для народного танца музыкой, что с трудом верилось в его безусловную народность.

     Однако не верить было нельзя, бабушка воспроизводила его по памяти из своей юности. Ленинградские журналисты назвали ланце изюминкой смотра народных коллективов России. Ланце надо видеть, его нельзя адекватно передать словами, как нельзя пересказать музыку или звездную ночь…

     В начале семидесятых бабушка отказалась от своего главного поприща, считая уже неприличным быть участницей или консультантом хора. Последние годы она жила в Архангельске, в доме номер пять по нынешней Садовой улице,  была по-прежнему сильна духом, но на просьбы спеть что-либо для записи реагировала отрицательно.

     Не откликнулась она и на личную просьбу художественного руководителя Северного хора Нины Константиновны Мешко, которая приехала к Анне Павловне домой, чтобы пригласить её на юбилей прославленного коллектива. Бабушка посчитала, что её возраст, девяносто лет, не позволяет ей появиться в драмтеатре на таком торжественном мероприятии.
 
     Но после юбилея она сказала мне: «Как жалко, что я отказалась  в последний раз увидеть сцену».
     Ценила общение. Когда я приезжала к ней в Архангельске, на ул. Ванеева, чтобы прибрать, помыть окна, постирать шторы, бабушка прерывала мою бурную деятельность словами: «Сядь,  лучше поговорим».

     Умерла она в июле 1987 года, когда я была в Москве, где сдавала вступительные экзамены в аспирантуру. Мне потом сказали, что бабушка, находясь уже на смертном одре, спрашивала, поступила ли я.
     Похоронили мы Анну Павловну на одном из городских кладбищ Архангельска, в Жаровихе.

     …Надолго запало в память то, как бабушка говорила: «Издайся в меня и проживи жизнь интересно». Её нереализованная тяга к знаниям всегда была для меня путеводной звездой. Я шла к защите своей докторской диссертации так упорно и самоуверенно, потому что точно знала: я должна обязательно сделать это и за бабушку Анну, которой в своё время не позволили  учиться.

Из воспоминаний Татьяны Плешковой (Пузановой).*

На снимке - А.П.Пузанова.
Фото - Сергей Мехреньгин.

* http://proza.ru/2017/09/17/1484