Суицид родом из детства

Мы продолжаем публикации по следам международной научной конференции «Дети в кризисных ситуациях – профилактика нарушений психического здоровья», которая недавно успешно прошла в Одессе (см. «Жизнь – это сейчас»). Большой интерес вызвала информация об участии в ней доктора медицинских наук нейробиолога профессора кафедры клинической психологии Института инновационного последипломного образования Одесского национального университета имени И.И.Мечникова председателя правления общественной организации «Экологическое здоровье человека» Всеволода РОЗАНОВА. По просьбам читателей Всеволод Анатольевич любезно согласился ответить на большинство интересующих их вопросов.

- Всеволод Анатольевич, не буду скрывать, что повышенный интерес к вашей научной деятельности вызван у читателей «Юга» прежде всего ее специфической направленностью – вы занимаетесь проблемами суицида и социальной реабилитации суицидальных попыток. Обойдемся  без пугающей статистики. Но один сравнительный результат меня просто потряс: в 1914 году в Одессе было зафиксировано двадцать семь самоубийств среди жителей города, в 2009-ом – двести. Что это: закономерный результат развития современной цивилизации или сигнал о явном социальном и психическом неблагополучии общества?

- На самом деле проблему суицида в любом более и менее благополучном обществе надо рассматривать комплексно, она включает множество составляющих, каждая из которых важна по-своему.

По образованию я врач и к проблемам изучения суицида как определенного психо-социального явления пришел через посредство нейрохимии, биохимии нервной системы, изучения деятельности могза, которыми занимался в различных научно-исследовательских институтах, в том числе в Одесском институте реабилитации, где заведовал отделом нейрореабилитации.

На определенном этапе на нас вышли военные психиатры, которые обратили внимание на достаточно мрачную статистику самоубийств среди военнослужащих срочной службы, и мы обследовали пятнадцать солдат из Одесского военного округа, совершивших суицидальные попытки. Удивительным образом оказалось, что в крови у всех этих ребят было значительно снижено содержание холестерола. К подобным результатам самостоятельно пришли исследователи из некоторых западных стран, установившие, что у пациентов, принимающих препараты для снижения уровня холестерола и холестерина смертность от болезней объективно уменьшается, зато в десять раз повышается риск совершения суицида.

Одним словом, занимаясь проблемами самоубийств среди солдат, мы пришли к довольно интересным научным выводам, о которых я сделал доклад на международном конгрессе в Афинах. Оказалось, что в армиях разных стран при всей неоднородности их популяций, различиях людей по генотипу, воспитанию, психическому здоровью и так далее существуют одни и те же проблемы: в ситуации, способствующей разрушению устойчивых психических стереотипов, слабые индивидуумы ломаются.

- Можно ли утверждать, что это касается не только армии, а и любого социума?

- Безусловно. Основная группа риска во всех странах – мужчины  сорока - сорокапятилетнего возраста. У них для самоубийства целый комплекс причин: так называемый кризис среднего возраста, появляющиеся проблемы со здоровьем, накопившаяся усталость, семейные проблемы и проблемы детей, уход родителей, ощущение нереализованности к определенному жизненному этапу и тому подобное. Но с 2008 года у нас в Украине и почти во всех постсоветских странах, включая Россию, уровень самоубийств среди молодежи неуклонно стал ползти вверх.

Почему? Очевидно, определенного возраста достигло поколение, в развитии которого была какая-то общая социально-психическая драма. Наблюдения свидетельствуют: то, что происходит в раннем возрасте, обязательно скажется в более старшем, когда жизнь подкинет определенные кризисные, стрессовые ситуации. Поколение, которому сейчас под тридцать, родилось в конце восьмидесятых, когда демографические процессы наслоились на социальные и политические катаклизмы, когда уже были стагнации. Именно это поколение формировали довольно сложные психо-социальные процессы. А результат сказался только сегодня. Именно эти ситуации мы  отслеживаем.

- Существуют ли определенные критерии здорового психо-социального становления ребенка?

- Благотворное протекание внутриутробного развития, раннего детства, взросления, хорошие отношения в семье, благоприятные отношения со сверстниками, пребывание в среде, где культивируются позитивные превенции – ничего нового я не открываю. В детской среде всегда есть дети, склонные пробовать плохое. Но в здоровой среде они быстро теряют к этому интерес, уходят от негативных проявлений жизни - здесь срабатывает так называемый механизм общественной безопасности.

Вспомните, в Советском Союзе принцип «чужих детей не бывает» был активно взят на вооружение общественностью. Если по улице шел подросток с сигаретой во рту, его немедленно одергивали, а зачастую могли и в прямом смысле дать по шее. Дети были постоянно под контролем взрослых, и возможностей для негативных практик было мало. Конечно, у некоторых индивидуумов присутствовало определенное сочетание генов, генетическая природа толкала к совершению плохих поступков. Но опыт показывает, что в благоприятной среде можно почти полностью снивелировать неблагоприятную генетическую наследственность. То, что происходит сегодня у нас, свидетельствует как раз о нездоровой психо-социальной среде для развития ребенка со всеми вытекающими последствиями его становления как личности.

- Не они ли, эти последствия, провоцируют детские суицидальные попытки, число которых также увеличилось в последнее время?
 
- На самом деле причины детских самоубийств самые разные. Некоторые, с точки зрения взрослых, совершенно несерьезны: убежала собака, не сдал экзамен, потерял какую-то вещь… Очень часто детский суицид провоцирует разрыв первых любовных отношений между мальчиками и девочками. Но бывают и более серьезные причины: неполадки в семье, уход отца, давление родителей, буквально силой выжимающих у своего ребенка определенные успехи в школе (так называемая статусная борьба). Если дети не приучены обращаться за помощью к взрослым или у них нет доверительных отношений с родителями, они загоняют свои проблемы внутрь себя. Самостоятельно из этого очень трудно выкарабкаться.

Причин очень много – и все они отражают тенденции подросткового переходного возраста. С одной стороны, стремление к личной независимости, социальной эмансипации, а с другой, - сохранение связи с родителями и полной зависимости от них. Огромную роль в формировании суицидальных настроений играют непрекращающиеся конфликты с папами и мамами, конфликты в подростковой среде.

- Всеволод Анатольевич, а каким в вашей практике был минимальный возраст ребенка, совершившего завершенный суицид?

- Десять лет.

- Ужасно… Не могу не спросить вас и о наиболее распространенных методах самоубийств среди детей…

- Очень много повешений. Знаете, это своего рода влияние ментальности, определенных культурных традиций развития общества. У нас семьдесят процентов добровольного ухода из жизни, вне зависимости от возраста, – это повешения. В США – самострел. В Индии, например, - употребление пестицидов. Все зависит от того, что доступнее в каждой конкретной стране.

А детский суицид – это зачастую игра в трагические обстоятельства, которая неожиданно и заканчивается трагически. У детей нет глубинного понимания конечности жизни. Некоторые исследователи даже считают, что детский суицид – это не самоубийство в чистом виде.   
    
- А где больше кончают с собой, в городе или деревне?

- Как ни странно, в Одесской области ситуация раза в три хуже, чем в Одессе. Если в Одессе, как мы уже говорили, в прошлом году было двести завершенных случаев суицида, то в районах области – четыреста. И там тоже лидировали мужчины среднего возраста. Главная причина – экономический фактор, отсутствие возможности реализации себя как личности, нищета, алкоголизм… Народ в наших селах живет тяжело в моральном и материальном плане. А бытие, как известно, определяет сознание.

- Мы с вами еще никак не касались женского суицида. Есть ли отличия в поведении самоубийц мужчин и женщин?

- Как показывают наблюдения, во всех странах чаще кончают с собой мужчины, а женщины чаще совершают суицидальные попытки. Парадокс в том, что женщины в два раза чаще страдают депрессиями (серьезными расстройствами психики, а не просто ухудшением настроения), а  вот самоубийств больше именно у мужчин. 

Как правило, методы ухода из жизни у мужчин всегда заведомо более серьезны, что и определяет их конечный трагический результат. Интересно, что женщины, совершившие подобные «мужские» попытки добровольного ухода из жизни, по своей психологии более напоминают мужчин.

- Всеволод Анатольевич, мы уже касались вашего совместного с Королевским институтом в Стокгольме генетического проекта исследований склонности к суициду в зависимости от генетической предрасположенности. Напомню, что начался он с изучения статистики самоубийств в украинской армии, Одесском регионе и постепенно распространился на всю Украину. Ваши наработки вызвали колоссальный интерес на Западе, и сегодня они по праву считаются уникальными. Каков их практический результат?
 
- Пользуясь случаем, хочу еще раз подчеркнуть колоссальную поддержку, которую мы получили в ходе своих исследований от профессора Королевского института в Стокгольме Дануты Вассерман, не только организовавшей финансирование нашей работы, но и ее продолжение в шведских научных лабораториях. Мы начали работу в 2000-ом году и за семь лет обследовали тысячу двести семей (более трех тысяч шестисот человек), где были суицидальные случаи.

По линии генетики осуществлялся забор крови, анализ ДНК и делались соответствующие сравнения и выводы. А по линии психологии проводились свои исследования. Каждый человек должен был ответить на четырнадцать тысяч специально сформулированных вопросов, исследовались стереотипы его поведения в семье, исторические корни, семейный уклад и так далее. В полученной базе данных еще разбираться и разбираться. Это работа не на один год.

Но когда мы всерьез занялись этой наукой, поняли, что просто изучать, быть наблюдателями в подобных ситуациях невозможно. А что же можно сделать?

Европейская сеть подобных исследований тоже столкнулась с этой проблемой, и сразу выработались два диаметрально противоположных направления. Одни ученые считали, что надо только изучать суицид и делать соответствующие выводы для будущего, а другие (к ним, кстати, принадлежат Данута Вассерман и известный психиатр доктор Вольфганг Рутц, курирующий сегодня во Всемирной организации здравоохранения проблемы психического здоровья всего Европейского региона) ратовали за внедрение общемировой программы по превенции самоубийств.

Мы поддержали эту научную линию и на сегодня разработали свою уникальную программу по предупреждению самоубийств в Украине. Она сейчас представлена на рассмотрение Министерства здравоохранения Украины.

- Не обижайтесь, но я могу со стопроцентной уверенностью предположить, что там ее «успешно» положили под сукно…

- Увы, пока действительно хода ей не дали. Знаете, какова логика министерских чиновников: по статистике, от самоубийств в Украине ежегодно погибает десять тысяч людей, а от сердечно-сосудистых заболеваний - четыреста тысяч, а от гепатита С и других болезней - столько-то… Что важнее?

- Отвратительно. Это ведь всё взаимосвязанные вещи!

- Вы были на нашей конференции, посвященной сохранению психического здоровья детей. Но речь ведь на самом деле шла о психическом здоровье нации, поскольку все в этой области формируется в раннем детстве. И не стоит понимать психическое здоровье как степень распространения психических расстройств в обществе.

Это неверный подход. В любой популяции сугубо психические расстройства, требующие пребывания в психиатрических лечебницах, составляют на самом деле один – полтора процента. Основной проблемой являются так называемые пограничные состояния – всевозможные нарушения, имеющие кратковременный характер, но очень сильно влияющие на функционирование отдельной личности и популяции в целом.

Психическое здоровье – это некий набор постоянных параметров: ощущение индивидуального благополучия, способность реализовать свой потенциал (ощущение самореализации важно в любой  деятельности, каковой бы она ни была), возможность быть активным, вовлеченным в жизнь общества и самостоятельно принимать решения…  Каждый из этих психологических параметров имеет свою самостоятельную ценность, но главный для сохранения психического здоровья человека – ощущение благополучия.

Больше оптимизма – больше здоровья. Чем больше мы будем накачивать общество пессимистическими ожиданиями, во всем видеть негатив, потенциальные риски и опасности, тем больше напряжения, стрессов и болезней будет у людей, а следствием подобного образа жизни является высокая преждевременная смертность. Что мы и наблюдаем сейчас в Украине. Это ведь не шутка, когда из пятидесяти двух  миллионов населения осталось, не восстановившись, всего сорок пять. Вот где серьезная проблема.

-Что делать?

- Мы создали План устойчивого развития Одессы, в котором  во главу угла поставили не экономические проблемы, а проблемы укрепления психо-социального здоровья одесситов. Общественность, врачи, власти должны наконец понять, что огромную роль в сохранении психо-социального здоровья населения играет социальное равенство.

Все эти взгляды уже прекрасно внедрены в практику в прогрессивных западных странах, где, по сути, обществом давно правят социалистические идеи. Отсюда у них такое стремление к здоровому образу жизни и на первом месте проблемы личности, а не политикума, как у нас. Концепция принятия любого решения на всех уровнях рассматривается в этих странах, прежде всего, с точки зрения сохранения здоровья нации.

У нас подобная практика отсутствует. Поэтому в своем Плане устойчивого развития Одессы, который, кстати, сейчас находится на столе у мэра Одессы Эдуарда Гурвица, мы предлагаем всем чиновникам и политикам, которые предполагают работать во властных структурах, в обязательном порядке получить специальное образование, которое привьет умение решать любую проблему прежде всего с точки зрения здоровья и экологии. Третьего не дано. Никакая крепкая экономика и политические победы не приведут страну к процветанию, если численность населения в ней неуклонно сокращается. Вот что на самом деле имели мы в виду в перспективе, проводя свою научную конференцию.

- И последний вопрос, Всеволод Анатольевич, хотя мне на самом деле хотелось бы поговорить с таким интересным и компетентным собеседником, как вы, еще о многих проблемах. Работает ли в Одессе профессиональная Служба помощи в кризисных ситуациях, в том числе и суицидальных?

- Таких служб несколько: при центре социальной помощи детям, подросткам и молодежи, сообществе анонимных алкоголиков и наркоманов, организациях помощи больным СПИДом. Плохо то, что их телефоны и координаты широко не обнародуются. Правильно было бы предлагать их крупно напечатанными на первых страницах любых справочников, на билбордах, на всех городских Интернет-сайтах и форумах молодежи. Номера телефонов необходимо сделать проще, трехзначными и четырехзначными. И обязательно должен быть один постоянный телефон психологической поддержки, работающий круглосуточно.

Между прочим, людей для работы на подобных «горячих линиях» надо профессионально готовить, им необходимы специальные знания. Так работает весь мир, и подобная организация помощи населению в кризисных ситуациях дает гораздо более ощутимые результаты, чем это происходит у нас.

И еще знаете что…  Хотелось бы, чтобы мое предложение обязательно услышали в Одесской мэрии. У нас сейчас прекрасно работает Служба помощи мэра, замечательные, контактные, внимательные ребята-консультанты по всем бытовым вопросам. Но надо иметь в виду, что им иногда могут позвонить люди, которым не нужна помощь мэра, а просто нужна соломинка, за которую можно ухватиться в кризисной жизненной ситуации.

Таким людям надо давать возможность выговориться, излить душу. А для этого в Службе помощи мэра следует иметь специалиста-психолога, на которого в любое время суток можно легко переключить такого человека. Заинтересованность, человечное отношение, профессиональное общение – глядишь, на один кризис в обществе станет меньше. А значит, меньше на одного  человека, которому не хочется жить.