Настроение

    Как на крыльях летела Людмила с работы. «Какой чудесный день! Надо будет сходить погулять с Варькой, пока погода хорошая», - в приятном направлении текли мысли, постоянно меняя направление, но, оставаясь всё  в том же позитивном русле. Мягко шелестел под стройными ножками  золотой ковёр опавших листьев, приветливо улыбалось заходящее солнце, щедро даря тепло и багряные отблески деревьям, домам, людям и даже грязной лохматой собачке.  Со всех сторон разносились счастливые визги ребятни, провожающей последние тёплые деньки, а у  каждого подъезда сидели в нарядных платках бабушки и  оживлённо обсуждали  последние новости маленького городка. Тёплый ветерок с озорством раздувал распахнутый плащ Людмилы, ласково гладил по лицу и лепил на голове затейливую причёску.
   А в душе играла мелодия... Тара-ра-ра-рара-ра ра-ра-ра Тати-та-тита Тита-ти   Тита-ти  Тита-ти. Словно невидимый музыкант отыскал в душе Людмилы столь любимое её фортепиано и теперь наигрывал знакомую композицию. «Вроде «Вальс цветов»», - вспомнила Людмила. И мелодия эта играла внутри с такой необъятной силой, что, Людмила ощущала, как она выплёскивается наружу, разливается по аллее и поднимается всё выше и выше. В один миг Людмиле даже почудилось, что глаза её излучают мягкий свет, что сама она стала краше и стройней, а тело будто бы аккомпанирует своими плавными движениями невидимому пианисту. Всё вокруг закружилось в волшебном вальсе.
   И вот, в тот самый миг, когда долетела музыка до облаков, когда только начала превращать их в причудливые фигуры, Людочка споткнулась.… Споткнулась и упала. Да так неудачно, что запачкала свой новый плащ.
   Крышка фортепиано с грохотом захлопнулась, рискуя повредить невидимые пальцы пианиста. Людмила встала, отряхнулась, нахмурив брови, и пошла дальше. Взгляд красивых глаз померк, плечи ссутулились, ноги с негодованием цеплялись за пожухлые листья. Солнце тут же поспешило спрятаться за первое подвернувшееся облако. Ветер, внезапно превратился из теплого в ледяной и отчаянно рвал и трепал волосы, сдирал запачканный плащ, заставляя застегнуться Людмилу на все пуговицы. Теперь Людмиле всё вокруг  казалось серым, тусклым, скучным и унылым. Возмущали бабушки, наверняка сплетничающие за её спиной. Настораживали дети, словно они готовили какую-нибудь пакость одинокому прохожему. Откровенно пугала лохматая собака, плотоядно облизывающаяся в сторону Людмилиной сумки. Навивали тоску полуголые деревья. А по телу разливалась липкая усталость прожитого дня, щедро даря Людмиле апатию и отбирая всякое желание.
   А дома на крышку фортепиано навалила Людмила ещё и хозяйственные хлопоты, щедро разбавленные раздражением, ссору с мужем, приправленную обидами, что невидимому музыканту пришлось до утра разбирать из-под завала драгоценный инструмент, а потом сидеть и ждать с нетерпением, когда Людмила вспомнит о его божественном таланте.