Притворщик. Часть четвёртая. Гл. 1

           Побывав в лечебнице у сына и навестив затем прокурора, Газаев направлялся к себе в фирму. Машину вёл Василий. Ехали молча. На этот раз Газаев предпочёл сесть сзади, а не рядом с водителем, как это обычно бывало. Это потому, что его всё раздражало, даже Василий – единственный по-настоящему преданный ему человек. Впрочем и этот был с норовом. Он опять напялил свою камуфляжную форму, а ведь было же приказано – только штатский костюм.   

           Машина шла мягко, лишь иногда поскрипывая на гальке. Отвалившись на спинку сиденья, Газаев мрачно посматривал на проплывавшие мимо кварталы, вздыхал и щурился от влетавших в окно порывов ветра. В конце концов он отвернулся от окна и перевёл взгляд на крепкий затылок Василия. Тот, как всегда, был невозмутим. "Вот у кого нервы", - с завистью подумал Газаев, и вдруг почувствовал жгучую досаду. Он открыл было рот, чтобы высказать ему за его дурацкий наряд, но в последний момент передумал. Да и до того ли ему было теперь, когда почва уходила из-под ног и всё валилось из рук.

           Видано ли дело, даже прокурор - эта плаксивая, безвольная тряпка – даже он что-то уж больно расхрабрился. Это ж надо, заставил его сидеть в приёмной – его, Газаева! - а потом ещё вздумал водить его за нос. Свинья! А как он нахально посматривал на часы! Это когда такое бывало? Что ж, пришлось ему вправить мозги. Но всё одно, ждать от него, видимо, нечего. Трус! Жалкий слизняк!..

           Ну да с ним он ещё потолкует, а вот заказчики... С этими что делать? Это ж до чего обнаглели. Раньше и рта не смели открыть, а тут, видано ли дело, вздумали угрожать ему судом. Твари подколодные! Как же, испугался. Это кто ж их, интересно, подуськивает? Уж не конкуренты ли? А что, с этих станется. Вот ещё кем надо будет заняться – совсем от рук отбились...

           Газаев скрипнул зубами, заворочался, достал таблетку валидола и сунул себе под язык.

           «Однако до чего же бойкие, подлецы! – продолжал размышлять он. – И как это они ловко с тем земельным участком! Да уж! Он даже вмешаться не успел. Небось сунули в лапу тому же мэру - уж этот своего не упустит. А всего вернее - его заму. Вот где проходимец-то, черт бы его побрал.
 
           Кстати, о мэре. Кажется, и этот заводил что-то носом. Вон даже и грудь завыгибал – большой человек. Забыл, мерзавец, кто его в мэры-то вывел? Так вот, придётся напомнить. Ничего, дайте только дух перевести. Всем, всем всё припомнится, ни про кого не забуду...»   

           Видно, таблетка подействовала – сердце немного отпустило. Он достал носовой платок, промокнул со лба пот и сделал над собой усилие, пытаясь вспомнить о чём-нибудь приятном. Но ничего приятного на ум не приходило. Зато припомнилась ещё одна проблема - это новый начальник милиции. Вот уж кто в печёнках у него сидит. Совсем замордовал своими наскоками – хоть закрывай казино. А облавы по ночным клубам... Ну да и пускай, а в лапу он всё одно не получит. Ни-ни, ни гроша. Из принципа. Этих мильтонов, их ведь только подпусти. Вот уж, где дьявольское отродье - эти, если только разнюхают добычу, потом с живого не слезут... 

           Но главное – это сын. Господи, голова идёт кругом! И что же это с ним такое? А вдруг как он таким и останется? Что, тогда? И этот доктор... Можно ли ему верить? Всё что-то бубнит себе под нос - ни слова не разобрать. А туда же, взял моду канючить: мол, на препараты ему не хватает. Как же, на препараты.  И сколько ж их развелось, этих кровососов?!

           А тут ещё жёнушка, чёрт бы её побрал Не зря ж, видно, говорят: первая жена - от бога, а вторая – от чёрта.

           - Послушай-ка, Василий, - сказал он, ослабив галстук и расстёгивая ворот рубашки. – Помнишь, я как-то говорил тебе насчёт моей благоверной? Ну чтоб ты присмотрел за ней хорошенько?

           - Ну.

           - Чего «ну»? Чего ты нукаешь? Так ты присматриваешь или нет?

           - Как же, - угрюмо отвечал Василий, – присмотришь тут. Я ж почти из-за баранки не вылезаю. Опять же, всякую минуту при вас... Но так, вроде, ничего пока не слыхать.

           - Ты уверен?

           - Да, вроде...

           - Ты мне с этими своими «вроде» брось. Я серьёзно тебе говорю. Не знаю, но что-то не нравится мне она. Что-то уж больно смирненькая, не к добру... Короче, я тебе разрешаю, настропали ещё парочку ребят... ну, из тех, что понадёжней... пускай и они тоже присмотрят. Не верю я ей. Ну, а если что, так сразу же мне.

           - Да уж, это само собой.

           В первый раз Василий сказал своему шефу неправду. Не то, чтобы он солгал, - такого за ним не водилось, - но, зная вспыльчивый нрав хозяина, он решил до времени не сообщать ему о некоторых своих подозрениях.

           А подозрения, как нарочно, и были. И связаны они были с молодым охранником, из недавно принятых. Все называли его: Славка Берет – уж очень ему нравилось щеголять в своём армейском берете. Правда, с беретом ему потом пришлось распроститься, - так решил шеф, - а вот прозвище осталось.

           С виду это был крепкий, довольно симпатичный малый, весёлый и общительный, но, как охранник, он с самого начала не внушал Василию доверия - уж очень был как-то разбросан. Но даже ни в этом дело - в нём не ощущалось чего-то твёрдого, устоявшегося – того, что ещё называют мужским характером. Опять же эта его застенчивость, эта чувствительность его насчёт женщин. Странный какой-то. Вот и в десанте вроде бы отслужил, должен бы, кажется, огрубеть. Так нет, бывало, чуть кто заговорит – ну, что-нибудь по холостяцкой части, иначе говоря, о бабах, – так весь прямо покраснеет, засмущается – ну красна девица, да и только. Для жизни, оно может, так и не плохо, но, а как если ты охранник...

           С молодцами подобного рода Василий уже сталкивался в прошлом, из чего вывел, что все они крайне ненадёжны. И ненадёжность их кроется прежде всего в том, что они легко поддаются чувству, причём, как правило, в самый неподходящий момент. Что же до самого Берета, то ещё в самом начале Василий пробовал говорить о нём с шефом. Но тот как-то небрежно отмахнулся, и Василий больше о нём не заикался, хотя и не спускал с него глаз. Разумеется, насколько позволяли его возможности.   
 
           А тут, как-то раз, вылезая из машины, он нечаянно перехватил взгляд этого самого Берета, брошенный им не на кого-нибудь, а на жену шефа. Та в это время прогуливалась по террасе и, как обычно, в своём лёгком, коротеньком халате. Так вот, взгляд Берета ему не понравился. Тогда же Василий заметил, как они между собой переглянулись, и как оба потом смутились. «Э, братцы, - подумал он, - да тут дело нечисто». – И в тот же день поручил ближайшему своему помощнику хорошенько приглядывать за ними.

            Результат не замедлил сказаться. На другой же день тот сообщал, что Берет часто крутится возле особняка, а один раз даже довольно долго разговаривал с Ларисой. При этом оба смеялись, а жена хозяина чуть не вся высунулась из окна, причём на ней только и была, что ночная сорочка.   

            - Присмотрим, как же, - повторил Василий, повернув голову и показав хозяину угрюмый очерк своего лица. Впрочем Газаев о нём уже забыл - он был занят другими мыслями.

            В приёмной, помимо прочих толпившихся здесь людей, его ожидал Роман Анатольевич Рыльский. Как всегда небрежно-деловитый, холёный, источавший запах дорогого парфюма. За твёрдо сложенными его губами, как всегда, пряталась холодная усмешка.

            - Чего тебе? – мрачно покосился на него Газаев, проходя прямо к себе в кабинет.

            - Есть важный разговор, - отвечал тот, делая движение ему навстречу.

            - Не сейчас... минут через десять.

            Затворив за собой дверь, Рафик Тимурович прошёл до своего стола, огляделся и устало плюхнулся в кресло. Потом вызвал секретаршу и приказал ей принести крепкого кофе. В ожидании кофе он подвинул к себе сигареты и закурил. Пуская дым, он расслабленно полулежал в кресле и смотрел в потолок. В конце концов он на минуту даже забылся. Явилась с подносом секретарша. Поставив перед ним чашку с дымящимся кофе, она улыбнулась и вышла. Газаев продолжал сидеть.

                Продолжение: http://proza.ru/2010/06/27/371