Письма к Сент-Джону XXIV

Необходимое предисловие к «Письмам…»

Это действительно Дневник – или Письма одной сверх-романтической особы, с которой судьба однажды меня столкнула…
Ей они были не нужны, напротив, она старалась даже от них избавиться, кому-то всё рассказать, и всё такое… Я думаю, сработал так называемый «эффект попутчика в поезде» -- едешь, беседуешь, вспоминаешь…, сторонний наблюдатель…
Эта сверх-романтическая леди позволила мне делать всё что угодно с данными документами её биографии.
Так что может быть кому-то интересно будет прочесть страницы этой правдивой истории.
С уважением ко всем, кому пришлось страдать от неразделённой любви
                Дэми

                Письма к Сент-Джону
                Год третий

02.01.**
Начался другой год. Сильные холода. Видимо, уже рождественские (предрождественские морозы). На улице, за окном – замёрзшие деревья. Муж и сын на кухне режутся в шахматы, азартная игра! Забавно за ними наблюдать!

Перед Новым Годом Марк подарил мне дорогой аромат – название переводится как «Рай», или в пределах рая, за пределами рая. Аромат корнуэльских трав и цветов, и испанской розы. Можно представить себе, что это ароматы придворных дам королевы Гвиневры, или каких-нибудь корнуольских волшебниц! Аромат прохладный и очень красивый, по цвету – хрустальный и розовый, нежно-фиолетовый. «Аннушка» же – заканчивается, и такого аромата больше не будет существовать, т.е. его сняли с производства.

А ещё – сегодня ночью у меня на подоконнике один цветок «отморозил лапку» – такой бедный, это я во всём виновата! Не убрала его!

Только что ( будто совпадение ) – прозвучали слова Оскара Уайльда (по радио) –«Любовь замужней женщины – великая сила! Мужу такое и не снилось…» (примерно так).

С ним нельзя не согласиться – в смысле его иронии…

На Новый Год я много старалась для собственного дома.. Вместе с сыном нарядили ёлку – в первый раз я купила ёлку, привезла её из города. Мы с большим удовольствием её наряжали. Сынуля клеил всякие игрушки.

Я решила ничего себе не запрещать – в плане каких-то записей. Они уже давно превращаются не столько в записи, сколько в дневник. И не знаю – доберутся ли к.-либо до тебя? Не знаю. Сегодня утром я посчитала – мы не видимся с тобой уже около полугода, январь – шестой месяц. Полгода!… Только звонки, изредка.

И в этот Новый Год – не звонила. Были гости… Поль, и его подружка, вместо Штары и Доли, которые, видимо, свалили, в Городок. Поль – это НЕ тусовая кличка.. А его девушка из краснодарского края. Кстати, красивая девушка, открытые, тёмные, выразительные глаза, маленькие и красивые руки, фигура – вмеру полненькая (на восточный манер, как она сказала), тёмные брови. Она учится на психолога. И разговор у неё такой – своеобразный, властный, можно сказать. С мужчинами, как я поняла, у неё никаких комплексов. Да, и живёт она где-то недалеко от нашего посёлка. Очень самостоятельная девушка.

Говорили об Анапе, о чёрном море – моей мечте!… О той природе. Зимой, в Сибири это особенно приятно. О розах – какие на Юге цветут розы, и огромные, и мелкие, вьющиеся, но тоже очень красивые.

А Поль занимается татуировками. Поля мы знаем уже давно, когда-то они с Ингой были мужем и женой. Кстати, Инга и Тамара – в чём-то похожи, те же огромные, выразительные глаза. Ну, сам-то Поль – не отличается такой выразительностью глаз… Он когда-то учился в **, все общаги и проч. – ему знакомы. На вид – маленький, совершенно невзрачный, уже седой наполовину, а с дамами – тоже никаких комплексов, никогда. Абсолютная безбашенность… При этом очень подкован в истории. По образованию он экономист. Однако, заполучить Тамару в качестве жены -- … . Не знаю… Человек он не богатый, и…

Марк включил Баха. Я так и не собрала все ваши кассеты… Мы их время от времени слушаем.
Такой у нас был… интернациональный Новый Год. Всего доброго. Пока.
               

«Вот женщина!… Но знаю я давно
Вас всех, все ваши ласки и упрёки,
Но жалкое познанье мне дано,
И дорого плачу я за уроки!…
И то сказать, за что меня любить?
«…»
Что делает она: смеётся, может быть!…
НЕТ, плачет.
 (уходя)»

«Всё ясно ревности – а доказательств нет!
Боюсь ошибки – а терпеть нет силы –
Оставить так, забыть минутны бред?
Такая жизнь страшней могилы!»

«…»
«--Ах, в самом деле, спой же, Нина, спой!
…..
--Когда печаль слезой невольной
Промчится по глазам твоим,
Мне видеть и понять не больно,
Что ты несчастлива с другим.


                *
Незримый червь незримо гложет
Жизнь беззащитную твою.
И что ж? Я рад, что он не может
Тебя любить, как я люблю.
                *
Но если счастие случайно
Блеснёт в лучах твоих очей,
Тогда я мучусь горько, тайно,
И целый ад в груди моей.
…………………………………..
--Что ж, продолжайте.
--Я конец совсем забыла.
--Если вам угодно, то я напомню.
--(в смущении) Нет, зачем… Мне нездоровиться.
--Во всякой песне модной
Всегда слова такие есть,
Которых женщина не может произнесть!(…)».

«….»

«--Сегодня мы пойдём в густую рощу,
Там на поляне есть высокий дуб,
С дерновою скамьёй…».

«Фа-ла-ла-ла-ла…»
(отрывки из Лермонтовского «Маскарада. Наугад… )

9.12.
Привет, привет.
Приехала из гостей, и два дня отдыхаю ( второй день), сегодня вечером должны приехать  сын и муж. Печатаю потихоньку «**». Читаю, перечитываю. Из гостей звонила тебе, но нас прервали… Впрочем, разговаривали мы долго.

Ты по-прежнему был мягок со мной, то есть голос твой звучал мягко, без жёсткости, напряжения. И… (в очередной раз…) сообщил мне, что, скорее всего, вы уедете в Питер навсегда…

Так что – это последние месяцы моих звонков, хоть какой-то связи. Не скрою, что потом, после звонка к тебе и разговора с тобой, я долго не могла уснуть. И, конечно, плакала. Хотя плакала уже как-то легче, чем прежде. Сын что-то заметил, и «прилез» ко мне. Когда я его обняла, мне стало легче. Я сказала ему, что вы уезжаете в Питер – навсегда. Он сказал – «Это ты сейчас с ним разговаривала?… Да, жалко… Тётя Элен, тётя Джен, теперь вот -- …». Он стал говорить, что нужно узнать ваш сотовый, потому что по сотовому и в другой город можно звонить дёшево… Что-то придумывал… Милый, милый, толстый мой мальчик…

Мы долго не могли заснуть. Потом сын заснул. А я всё ещё не спала, болело, давило в груди, словно бы кто-то положил мне плиту на грудь. Я лежала мысленно говорила тебе:
« Когда-то ты сказал мне, что цветы нельзя срывать, ими можно только любоваться. Но ты знаешь, как растут розы? Нельзя срезать цветок, а потом попытаться приживить его к прежнему стеблю. Нет, то, что сорвано – не оживишь… Роза может дать свежий, новый росток от самого корня, если у корня хватит на это сил. А если не хватит сил, то роза умрёт.» 

И второй день прошел так же, почти без сна, да ещё на непривычном месте.
А потом я приехала домой. Как раз было весьма холодно, снова мороз. Я легла в свою постель и крепко заснула. Спала всю ночь.

Под утро мне приснилось, что я старательно что-то вытачиваю из куска древесной коры. Похожее на вязальный крючок, но оказалось, что это ручка. Я села, взяла чистый лист бумаги и стала писать: « Привет, привет…» И дальше мысленно писала – это последние, самые последние письма перед нашей разлукой навсегда… И проснулась.

И на следующий день, уже днём, когда я коротко заснула, я опять увидела тебя во сне. Будто-бы я накрасила ногти лаком, и стирала его с руки. Но растворитель был плохой, да и стирала я так, как-то странно – кисточкой. А ты был светлый и улыбался, и взял мою руку, стал оттирать мизинец – так что было даже слегка больно. И головы наши сблизились, мы прижались лбом друг к другу, так что мои волосы смешались с твоими. Я же боялась, что войдёт Таис, и увидит. А ты не боялся. Но я сама отстранилась от тебя. И на том проснулась.

Сегодня ночью ты мне снился тоже. Только мельком, и я даже не знаю – ты ли это был? Я увидела, в самом конце сна, каких-то музыкантов. Они входили в крутящиеся двери. И последний из них – был совсем мальчишка, маленький, худенький, с длинными закрывающими шею волосами. Кажется с гитарой. А первым был – Д**, то есть так мне показалось по силуэту. Он вошёл в эту дверь, а второй – задержался, но тоже вошёл. Я всё это видела со стороны. И проснулась.

Но, в общем и целом, в доме у меня тепло и спокойно.
Уютно – с ёлочкой и фонариками. Один – огромный, оранжевый, я тебе о нём рассказывала. Сын сваял.
С Марком мы занимаемся гимнастикой, и сама я, немного, дыхательными упражнениями. А так же пою, вспоминаю готовые барабаны. Хоть эти приступы, если они случаются ночью, пугают меня – когда болит в груди и давит на сердце – но когда я сплю нормально, то всё проходит.

Диана совсем одна встречала Новый Год, без родителей. Я не знаю, у неё странное настроение по поводу работы… Я думаю, она болезненно восприняла уход соло-гитары, потому что ведь она разработала и выучила большое классическое произведение, в паре (в основном) с тобой... И вообще, мечтала играть рок ( и мечтает, как мне кажется). Это – больная для меня тема. Непросто снова о ней вспоминать.

 Рок песни Диана разработала очень хорошо, я бы сказала, с большим вдохновением… Может быть, в чём-то она винит меня, а ещё больше – свою невезучесть, свою судьбу… Она замкнутый человек. У неё в доме было холодно и пустынно, как в настоящем готическом замке, такое настроение… Но, она словно бы, давно привыкла к этому настрою, и ей – хорошо. Была попытка привести гостей… И других – она мало желает видеть.

 И всё же я хочу постараться передать тебе эти письма, отпечатать их. Вышел целый роман в письмах… Сентиментальная, романтичная история.

Я наблюдала так же за своей знакомой, Леной. Она очень красивая женщина. Но – муж её был сначала новым русским, а потом стал отбросом общества. Она – работает, и всегда ровно-весела. А как замечательно готовит! Мы с ней на рождество испекли каждый своё – она обалденный торт, я – пирог. Сын у неё – подросток, и подросток вредный и шкодливый. Кавалеры есть – но чтобы замуж… Что-то не горят желанием! Она – вполне самостоятельна, и хорошо зарабатывает для женщины.
И она таким взглядом провожала меня и Марка, когда мы уходили. Со слезами на глазах – о своей судьбе, о своей, не сложившейся, семье, хоть она совершала подвиги, чтобы её сохранить… Была бы идеальной женой, могла бы быть. Хозяйка она великолепная, и очень терпеливая женщина, и трудится – неустанно… Почему так сложилось?… Но её сына мало кто вытерпит. Он кричит, всех дёргает, над всеми надсмехается. От него очень устаёшь. Впрочем, и мой сынуля далеко не сахар. Напропускал уроков, и из-за того две двойки в четверти… Но он – хотя бы спокойный и доброжелательный, добрый мальчик.

Такие у меня дела… И как-то странно для меня, что совсем скоро я совсем не смогу обращаться к тебе. Ты – уедешь, уедешь… Навсегда. К этому нужно подготовиться… Не знаю, как. Что-нибудь завершить, сделать. Конечно, всё забудешь, раз так решил… Но мне не так просто всё забыть. Тогда, ночью, я ещё думала, что такой уж я человек, романтичный, с богатой фантазией. И… какие-то образы мне трудно «выжить» из своей больной фантазии… Конечно, когда физически нездоров – ничто в жизни не радует. Но – здесь какой-то замкнутый круг… Наверное, у каждого он свой. Личные круги Ада.
                Что ж, я ещё могу сказать не в пустоту – всего тебе доброго.
                Пока.      
 
P/S: Да, ведь я ещё хотела сказать тебе, что проверяла свой электронный архив, и нашла архив который записывал для меня ты, с кассеты, с Ленардом. Слушала – и плакала, тоже… Перед Новым Годом – я прибралась на папиной книжной полочке, где стоит его портрет, и где мы с ним вместе. И слушала также диск «испанскую гитару» – на этом диске есть много вещей, которые он играл. Там – стоит твоя открытка, вторая, с летним садом. Книги. Хрустальная пустая ваза… Папа – улыбается...

Сын недавно узнал, что его двоюродный брат – видел моего отца, его дедушку. Хотя Саше был всего 1 год. Мой сын страшно ему позавидовал. Сынуля слушает рок, особенно нравится ему Оззи… Если бы папа мог слышать меня, видеть меня. Знать…     Что бы он сказал мне?…

14.01
Привет, привет
С Новым Годом тебя, уж вдругорядь.
Как-то ты поживаешь?
Звучит «Энигма», под неё пищу тебе. «ЗАГАДКА».

Я подарила сынишке. книжку на Рождество ( т.е. конечно Дед Мороз )– серия «Зачарованный Мир», сказки, легенды. Очень красивые иллюстрации и богатый исходный материал, т.е. то, что пересказывают. Но как пересказывают! Впрочем, много деталей, из кельтского быта, сказаний, интересных. Правда, кто-то, кажется, женщина (судя по языку) – заглючена на магии. Впрочем, легенда Артуровского цикла – ничего. О рыцаре Бел Инконю – Прекрасный Незнакомец.

А ещё заметила одно совпадение… И напишу тебе о нём. Помнишь полянку – высокую полянку, над обрывом, под шатром из ветвей сосны?… Мы там сидели как-то на закате – так вот, я писала тебе прежде, что вся она заросла колокольчиками, в то лето когда ты уехал в первый раз в Питер. И  в это лето так же. Так вот, я узнала (случайно) как эти колокольчики называются -- Рапунцель. И ещё, они съедобны, у них вкусное корневище, основание корневища. Так вот, ещё раньше у Братьев Гримм я читала сказку «Рапунцель». Это имя девушки, я ещё подумала тогда – странное имя, для девушки!

Сказка вот о чём, кратко (если захочешь – найдёшь где-нибудь прочесть подробнее). У одной колдуньи (ведьмы) был сад, обнесённый высоким забором. А по соседству жили муж и жена. Однажды жена увидела в этом саду грядку с рапунцелем, и ей очень захотелось рапунцеля. А она была беременна. И вот муж решил тайно перелезть через ограду, нарвать корней. Но колдунья его поймала на этом, и, конечно, потребовала, чтобы ребёнка потом отдали ей, а рапунцель – дала. И вот у мужа и жены родилась дочь. Назвали её Рапунцель.

Девочку отдали колдунье, и колдунья заперла её в высокую башню. Так что сидела там Рапунцель день и ночь одна. И только, кажется, расчёсывала на утренней и вечерней заре перед окном волосы. А они у неё были очень красивые и богатые, длинные. И вот увидел её королевич. Пробрался к башне. Но входа в башню не было. И тогда Рапунцель спустила вниз свои косы, и королевич по ним забрался в Башню. И так они долго, тайно встречались на вечерней заре.

А потом колдунья обо всём узнала. Страшно рассердилась! Уж не понятно для кого она держала Рапунцель в этой Башне, но, видно, для каких-то своих целей. Вобщем, сбросила она королевича с Башни вниз, а Рапунцель – прогнала. Королевич упал в колючий терновник, и тот острыми колючками выколол ему глаза, но сам королевич остался жив. И стал бродить по свету. Очень долго он скитался, терпел лишения, и вот однажды забрёл в густой дремучий лес, вышел к пещере. А там, оказывается жила Рапунцель, с двумя прекрасными детьми, которые у неё родились от этого королевича! И к нему вернулось зрение, всё стало хорошо.

И ещё открылось мне вчера такое стихотворение – баллада Джона Китса – одного из любимых мною поэтов, современника Шелли. Строки, на которых она открылась, я выделю.
«Джон Китс
                Песня о себе самом

Жил мальчик озорной,
Бродить ему хотелось.
Вздохнув, он шёл домой,
А дома не сиделось
   Взял книгу он,
   Полную
   Строчек
   И точек.
   Взял пару
   Сорочек.
   Не взял он
   Колпак:
   Ведь можно
   И так.
   В мешок –
   Гребешок,
   И носки в порядке –
   Без дырки на пятке.
   Мешок он надел
   И вокруг поглядел.
На север,
На север
Побрёл наугад,
На север
Побрёл наугад.
Мальчишка озорной
Ничем не занимался.
Поэзией одной
Всё время баловался.
Перо очинил
Вот такое!
 
      И банку чернил
      Прижимая
      Рукою
      И еле дыша
      Помчался
      Спеша
      К ручьям
      И холмам,
      И столбам
      Придорожным,
      Канавам,
      Могилам,
      Чертям
       Всевозможным.
       К перу он прирос
       И только в мороз
       Теплей укрывался:
       Подагры боялся.
       А летом зато
       Писал без пальто,
       Писал – удивлялся,
       Что все не хотят
На север,
На север
Брести наугад,
На север
Брести наугад.
Мальчишка озорной
Шатался как придётся
Шотландско стороной.
Смотрел, как там живётся.
           Увидел, что стебель
            Растёт из зерна,
            Что длина
            Не короче,
            Не громче
            Поют,
            Что и тут
            Те же вишни,
            Нет лишнего
            Хлеба,
            И небо
            Похоже,
            И тоже
            Из дерева
            Двери –
            Как в Англии!
И тогда он застыл,
Изумлённый,
На месте застыл,
Изумлённый!……………………………………………………..

       Строки из письма

Здесь незаметно бегут вечера.
Налево гора,
Направо гора,
Река и речной песок,
Можно сесть
И со сливками съесть
Тёплого хлеба кусок.

Один ручей
И другой ручей
Вращает колёса храбро,
И в ручье лосось,
Чем пришлось,
Откармливает жабры.

Здесь дикий бор
И великий простор
Для охоты, пастьбы и порубки,
И у всех дорог
Золотистый дрок
Цепляется за юбки.

Бор высок,
В бору голосок
Нежно зовёт кого-то,
А в поздний час
Веселье и пляс
На ровном лужке у болота.

Куда ни взгляни,
Кусты и плетни,
Дроздам недурная квартира.
Осиный дом --
В обрыве крутом,
Чтоб не было слишком сыро.

Ах и ах!
Маргаритки во рвах!
Примул раскрылись кубки!
Тронешь бутон,
И навстречу он
Протягивает губки.

Я даром отдам
Всех лондонских дам
И критиков-сморчков,
Чтоб здесь на лугу          Валяться в стогу
И спугивать пёстрых сверчков.»

«Джорж Байрон               
            Ты плачешь

Ты плачешь – светлая слеза
Сверкает синевой,
Как будто падает роса
С фиалки полевой.
Ты улыбнулась – вспыхнул взгляд,
И столько света в нём,
Что и сапфиры не горят
Таким живым огнём.

Уходит солнце на покой,
Но, в облаках горя,
Всё так же спорит с темнотой
Вечерняя заря.
Не так ли чистый облик твой
Улыбкою дарит,
И долго свет её живой
В душе моей горит.»


(Так же открыла наугад, в той же книжке).
 Всего тебе доброго. Здоровья и бодрости, хорошего настроения. До свиданья.
               
///////////////////////////////////


(продолжение следует)