Письма к Сент-Джону XXX

Необходимое предисловие к «Письмам…»

Это действительно Дневник – или Письма одной сверх-романтической особы, с которой судьба однажды меня столкнула…
Ей они были не нужны, напротив, она старалась избавиться от
них, кому-то всё рассказать, и всё такое… Я думаю, сработал так называемый «эффект попутчика в поезде» -- едешь, беседуешь, вспоминаешь…, сторонний наблюдатель…
Эта сверх-романтическая леди позволила мне делать всё что угодно с данными документами её биографии.
Так что может быть кому-то интересно будет прочесть страницы этой правдивой истории.
С уважением ко всем, кому пришлось страдать от неразделённой любви
                Дэми

               
                Год третий
                Дневник (****год)
13 июня

Вот вы и вернулись, в прекрасном настроении, с твёрдой уверенностью уехать в Питер, как только будет к тому возможность. Всё у вас замечательно, т.е. и учёба и всё прочее… И… я думаю, ЭТО ЛУЧШИЙ МОМЕНТ УЙТИ. Хотя, я знаю, что будет тяжело, очень – я привыкла…, так привыкла!… Однако же невозможно больше длить эту муку. Каждый разговор для меня и радость, и мука, так что потом ночью – я плачу, не могу спать. А со сном у меня и так плохо, редко когда я спокойно, достаточно долго сплю, наверное, от этого и все прочие недомогания. 

Я думаю, что моё присутствие уже давно только мешает тебе, как ни больно мне в этом самой себе признаваться. Можно долгое время в это не верить. Но, наступает момент… Что перебирать то, что сказано уже тысячу раз! Тысячу раз.

В такой момент радости ты и не заметишь ничего, завертишься делами, перспективами… Тем более, что, по СОБСТВЕННОЙ воле, ты уже ТАК БЕСКОНЕЧНО ДАЛЕКО от меня, что длить эту муку бессмысленно. Я очень постараюсь уйти, очень. Тихо…. Скажу поначалу, что дела, и т.д., как это обычно, когда не хотят видеться с человеком и прямо сказать об этом – тоже как-то… нельзя.
 Как я плакала ночью (узнав об очередном вашем твёрдом решении уехать из нашего маленького городка…)! Нужно всегда об этом помнить, об этих муках, чтобы они останавливали в желании вернуться к необоснованным надеждам.  Оставить в конце концов вас в покое, навсегда.               

22.07
Собираю чужие стихи.
Изо всех сил молчу.
Но приближается твой день рожденья – думаю о тебе.

28.07
Конец июня – первого месяца лета.
Скоро твой день рожденья… Тебе исполняется тридцать лет. Цветёт шиповник. В июле всегда начинают цвести розы… Я  даже не хочу о чём-то думать. Хочу просто… просто… Не знаю как выразить это словами! «Странно – холодной весной – индийский томный напев…».

Если я и не позвоню – то мысленно, всё равно буду думать, вспоминать – каждое утро, до рассвета, во время рассвета. Именно в это время я просыпаюсь каждый день. И ничего не могу с собой поделать.
По сути – я бездельничаю, я бездельник!
Не знаю -- думаешь ли ты – обо мне? Думаешь ли?…

В твой День Рожденья  хочу – МЫСЛЕННО –
        подарить тебе самую прекрасную в мире розу. Такую, какой ни у кого нет! А у тебя – есть. Самую великолепную, пышную. Восхитительный, сильный у неё аромат. Это – Утренняя Роза, рассветная. Оттого её аромат такой сильный, такой прянно-жизненный, словно струящийся. Но не огонь, а просто яркое тепло, ЖИЗНЬ. И когда держишь её в руках – это словно бы тончайший, нежнейший в мире шёлк. И – погружаешься, погружаешься в её лепестки, словно бы в глубину Чудесного Мира… А внутри – ещё один мир, и следующий – мир, и они словно жемчуг на нитке – росой на её лепестках.

И снова это всего лишь цветок.

Всего лишь! Нет, уже невозможно забыть то, что видел! , и хочется вновь нырнуть в эту глубину.  И этот аромат – он рядом, он возникает внезапно, сильно, потом становится слабее или даже исчезает – но всё равно остаётся рядом.

 Каждое дыхание ветра – в нём, с ним. И тогда всё вокруг становится ярче, и словно бы дышит этим теплом. И весь мир становится прекрасным. Прекрасным. И хочется дышать и жить, каждый день, глубоко, долго. Навсегда удержать рядом Радость.
 Или… идти за ней. Или – смотреть… Или… вернуться к морю, и розам. В самую глубину сияющих, прохладных жемчужин, где всё – чисто  и ясно, где  только Прекрасное. И где – Свет, изначальный, утренний свет, рождённый на трепещущих ресницах Бога. Ритм  моря, ритм взмаха ресниц... Словно волны. Но на самом деле – всё это – в шёлково-лепестковой  розе сознания, и…и… сладостного сна…
(Всего лишь бледная, белая лилия, фарфорово-белая, и даже…искуственная… отчасти.  Прагматический сосуд розового нектара...)               

Прохладный жемчуг, прохладный… Круглый и розовато-нежный. Потому что в нём – отблеск тёплого моря.
Жизнь слишком коротка, чтобы отравлять её страданиямим.

Я желаю тебе глубокой, ясной радости познания всего мира.   

……………………………………………………………………………………………………..
////////////////////////////////////////////


**

Сколько же прошло времени?... 
Вот ты уже и отучился... , и снова вернулся в стены... в те самые стены, где, по сути, разворачивалась наша история.
Странно, как долго человек может всё помнить. Сколько же и в самом деле прошло времени?... Много... уже много... Уж только *** я не звоню вам. И ТЕПЕРЬ мне это легко.
Но когда я узнала, что ты снова вернулся в те стены, где мы встретились, где развивались наши отношения, была мысль увидеть тебя. Этак тайком, романтично, словно юная студентка... Но я её быстро отогнала прочь.

Я даже не знаю, что бы теперь от тебя хотела. Я ведь теперь совершенно не знаю какой ты. Много прошло времени. Та цель, которую ты себе поставил, и ради которой, неизбежно, чем-то пожертвовал, -- почти достигнута. И -- ты счастлив?... Стоило это ТОЙ цены?... Моих слёз и болезни, нерождённого ребёнка Таис?... О, если бы я хотела ребёнка, меня бы ничто такое не остановило!
Я вряд ли смогу прежним взглядом смотреть на тебя. Мне неизбывно жаль одной только музыки... только её... "И горько сетую, и горько слёзы лью, но слов печальных не смываю".
.........

В целом, кроме вот этого (глубоко в душе, внутри себя) сожаления о музыке, я счастлива со своей семьёй. Ты, вероятно, со своей (как говорил мне когда-то...). Продолжай... быть счастливым.
Знаешь, если бы я теперь подошла к тебе, я бы не знала о чём заговорить. Я стала намного (духовно) взрослее. Это был серьёзный, даже трагический урок для меня. Я счастлива, что справилась с ним.
 
ВСЁ могло бы быть, если бы ты тогда от всего не отказался. Я не знаю настоящей причины -- струсил ли ты, или, вправду, разлюбил. Но теперь это уже не важно.
Самое страшное для мня теперь то, что потихоньку уходят из жизни мои родные (...). Ты не видел ничего такого, и не знаешь в такой степени, как довелось узнать мне. Описать эти чувства словами очень трудно.
Но я стала стойчее, закалённей. Я о многом думала в эти годы.
Старение, потеря красоты -- всё это неизбежно. Впрочем, как взглянуть -- что такое красота. Только лёгкая грусть прибавляется с годами. Старость -- нет. я чувствую себя прежней (...). А всё остальное просто цифры.

Ты даже не знаешь, что теперь эти записи вот здесь. Кто их читает? Я не знаю.
О, я теперь, как мечтала когда-то в этих вот письмах, СМОГЛА бы взглянуть тебе в глаза спокойно и гордо. По-прежнему сильной, здоровой, красивой. Не тем слабым цветком, который искал твоей помощи и защиты в трудный для себя час... Но я не хочу этого "триумфа". Отчасти из жалости к тебе. Хоть ты и будешь доказывать (прежде всего для себя...), что пожертвовав моей любовью, и семейными чувствами Таис, многого достиг... Но это ведь ложь. И ты это знаешь лучше меня. Недалеко и от тебя та цифра, когда демоны воспоминаний всего несвершённого начинают терзать душу. Скоро наступит это время, и не заметишь как быстро. Жизнь коротка.

 
                THE  AND